Нѣкоторыя ученыя изъ насъ такъ смѣлы, что отваживаются болѣе не стыдиться ихъ Нѣмецкаго природнаго языка̀: Такъ я въ томъ отвѣтствовать могу, что я предприялъ симъ опытомъ здѣлать расположенїе къ совершенному Нѣмецкому Словарю.
Я нашелъ, что многїя Нѣмецкїя слова̀ такъ несходны, что часто тотъ, которой ихъ употребляетъ, нѣчто другое думаетъ, а не то, что бы думать ему надлежало, и тотъ, которой ихъ слушаетъ, когда онъ не со всѣмъ обмануться, так легко заблудиться можетъ. По сему не обходимо надобно, чтобъ ученыя соединенными силами старались, истинныя знаменованїя словъ твердо положить.
Польза, которую мы въ общей жизни изъ того имѣть будемъ, неизреченна. Мы будемъ лучше другъ друга разумѣть, и съ совершенною достовѣрностїю всѣ двоякїя знаменованїя изчезнутъ, и иной, котораго нынѣ суетно достохвальнымъ меценатомъ назвали, впредь услышитъ, что онъ глупая голова.
Я прошу моихъ единоземцовъ о вспоможенїи къ словарю. Для меня одного сїе дѣло весьма велико и важно: можетъ быть я простосердеченъ, что я сїе признание о себѣ самомъ дѣлаю. У тѣхъ, которыя думаютъ, что тотъ еще не совершенно ученый, кто не менѣе шести книги въ поллиста издать могъ; у сихъ приду я своею скромностїю въ худое почтенїе; но быть такъ. Ежели только словарь мой къ совершенству придетъ, такъ сїе тогда объявится, могутъ ли называться сїи рачительныя твари впредь учеными, не дѣлая языку насилїя.
О расположенїи сего Словаря не для чего мнѣ болѣе упоминать; изь тѣхъ опытовъ, которыя я объ ономъ выдаю, можно мое намѣренїе ясняе увидѣть. Я въ немъ больше желаю нежели грамматическаго истолкованїя, пускай, коли хотятъ, назовутъ его полнымъ словаpeмъ, я тѣмъ доволенъ. Ежели подумаютъ, что я при нѣкоторыхъ статьяхъ былъ нѣсколько обширенъ, и вывелъ такїя вещи, которыя намѣренїе и предѣлы Словаря преходятъ; такъ лучше хочу я сїе нареканїе терпѣть, нежели что вычернить.
Я сто въ Белѣ покажу статей, гдѣ ясно видно, что титло ради примѣчанїя тамъ поставлено, однако жъ все онъ Белевъ Словарь.
Болѣе ничего я не имѣю напомянуть, какъ только то, что я мое намѣренїе ученымъ еще болѣе препоручаю, дабы тѣмъ могъ я сїе важное дѣло ихъ вспомоществованїемъ, какъ скоро только возможно, къ совершенству привесть.
Есть такое слово, которое каждой по своему благоволенїю такъ употребляетъ, какъ онъ ево по своимъ обстоятельствами потребнѣе приемлетъ.
Клясться вѣчною вѣрностїю обыкновенно слышно у новозговоренныхъ за четыре недѣли до свадьбы. Однако сїя вѣчность продолжается обыкновенно не болѣе, какъ ежели гораздо много четырежъ недѣли. И прошедшей осенью зналъ я молодого женатого, котораго вѣчная вѣрность продолжалась не вступно дватцать четыре часа.
Вѣчно любить еще и того минуется скоряе, и свойственно есть только стихотворческая фигура. Иногда бываетъ оное еще между несочетавающимися особами, и сїе зависитъ много отъ женщины, сколь долго такая любовная вѣчность продолжаться будетъ. Ибо говорятъ, будто есть примѣры, что такая любовная вѣчность вдругъ утушается, какъ скоро только женщина перестанетъ быть упорною, и вѣчную любовь взаимственно ощущать начнетъ.
Какъ сїе съ любовїю бываетъ, такъ часто тожъ дѣлается и съ дружбою. Я по́мню, что я нѣкогда въ бесѣдѣ, гдѣ очень много пито, въ одинъ вечеръ три вѣчныя дружбы пережилъ. Такая вѣчная дружба ежели очень долго пребываетъ, такъ только до того времени, покамѣстъ хмель, которой тому причиною; ибо Ceſſante cauſa, ceſſat effectus.
Вѣчной миръ заключить, есть Галлицизмъ, а значитъ во Францусскомъ языкѣ столько, какъ у насъ перемирїе, и однимъ словомъ, миръ, который не долѣе продолжается какъ до тѣхъ поръ, покамѣстъ видима въ немъ собственная польза.
Здѣлаться вѣчнымъ, есть между нѣкоторыми учеными нѣкакое движение правой рукѝ, съ лѣвой на правою сторону, которое безъ дѣйствїя душѝ и разума нѣчто пишетъ на бѣлой бумагѣ, и отдаетъ оное въ печать. И такъ ключи къ вѣчности имѣетъ Наборщикъ, а они состоятъ въ нѣкакихъ свинцовыхъ литерахъ, которыя черною краскою намазываются, и на бѣлой бумагѣ печатаются.
Къ вѣчности стремиться: смотри безсмертїе: состоитъ въ нѣкакой болѣзни, которая не только самому болящему, но и другимъ тягостна. Обыкновенно схватываетъ она молодыхъ людей, и съ лѣтами пропадаетъ; однако случается иногда, что и старыя люди оною одержимы бываютъ, и тогда оная болѣзнь не только имъ опасна, но и всѣмъ тѣмъ весьма несносна, которыя отъ такого болящаго отступить не могутъ. Сильныя и острыя средства противу оной неполезны, ибо тогда пароксизмъ сильняе и жесточае становится, и въ ней таковыя болящїя очень много схожи на съ ума сшедшихъ людей, которым нельзя противурѣчить, не воспаляя еще болѣе ихъ испорченнаго мозга. А лучшїй противъ сего способъ есть такой: чтобъ когда симъ недугомъ одержимой человѣкъ въ бесѣдахъ человѣческихъ покажется, не взирая на великой шумъ, которой бываетъ въ сей болѣзни отъ него, не показывать, что ево примѣчаешъ, и будто ничево не видишъ, и не слышишъ, и имя его ни при какомъ случаѣ не упоминать. Однимъ словомъ ни добра, ни худа о нихъ не говорить. Сей рецептъ кажется справедливъ. О точныхъ причинах сей болѣзни врачи между собою еще въ великомъ спорѣ. Нѣкоторыя почитаютъ ее по чуднымъ кривляньямъ, которыя, одержимыя сею болѣзнїю дѣлаютъ, и потому что она какъ прочїя Епидемическїя болѣзни в обыкновенное время, и часто приходитъ родомъ падучихъ болѣзней, а особливо, что они примѣтили, что она отъ того проходитъ, когда больному правой выломятъ палецъ, что обыкновенно употребляется в падучихъ болѣзняхъ. Другїя думаютъ, что она приходитъ отъ испорченной желчи. Галенъ не почитаетъ ея инымъ чемъ, какъ только жестокой желудочной судорогой, а покойной господинъ Тайной Совѣтникъ Гофманъ въ Галлѣ бывшїй въ третьей главѣ своего описанїя о ученыхъ заразахъ называетъ ее Авторской Лихорадкой.
Должность чиноправленїя, драгоцѣнная должность и совѣстъ, у разныхъ людей отправляющихъ публичныя дѣла̀, есть нѣкоторой родъ уставовъ, принадлежащихъ къ исполненїю дѣлъ, a дѣйствительно они ничего инова не значатъ, какъ только то, что и прочїя приказныя отправленїя, и столькожъ они необходимы, какъ и тѣ, и принадлежатъ къ правосудїю.
Взять кого нибудь въ должность, значитъ у такихъ людей, дать кому ни есть чинъ, въ которомъ онъ подъ видомъ порученной ему должности то исправить можетъ, чего неимѣющей должности здѣлать не въ состоянїи, не открывъ своихъ пристрастїй. Въ нѣкоторыхъ областяхъ какъ духовныя такъ и гражданскїя чины не инако, какъ великими подарками и проторями получаются; такъ весьма вразумительно, что такое значитъ отправляемая драгоцѣнная должность; и по тому изъясненїе должность свою̀ прилѣжно стараться исполнять, есть то, что я говорю: Тщательно стараться отъ другихъ столько выжать, во сколько сталъ тотъ чинъ ему.
Ето против моей должности скажетъ совѣстной судья: а ево пойметъ легко отвѣтчикъ, что любезная сожительница совѣстнаго судьи, судейскою должностїю не обязана, и для того съ подарками своими къ ней обращается, естьли онъ отъ ея мужа сходственнаго съ должностїю его рѣшенїя желаетъ. Я знавалъ одного зборщика, предъ которымъ всегда росходная книга лежала, и для того похвалялся онъ, что онъ должность свою ни когда изъ глазъ не выпускаетъ; ибо онъ думалъ, что онъ только для того въ должности зборщика, чтобъ онъ съ крестьянами разчесться могъ. Ex officio работать, перевелъ бы можетъ быть иной школьной человѣкъ: по должности исправлять; но оное бы было ужасною ошибкою противъ Юристическаго Дона́та. Кто основательнѣе узнать желаетъ, что сїе значитъ, того я отсылаю къ нѣкоторому чиноправителю. Когда онъ жалуется на худыя времяна, то онъ всегда говоритъ: Честному человѣку сего почти снести не можно, безпрестанная работа еx officio! то дѣла̀ убогихъ людей, то погорѣлыхъ, то казенныя дѣла̀, все ex officio! такїя дѣла̀, о которыхъ въ учрежденїи оцѣнки ничего не упоминается, суть дѣла ex officio! и подлинно такїя труды зляе смерти.
Здѣсь буду я говорить только о фигуральномъ знаменованїи сего сло́ва, ибо что оное въ свойственномъ разумѣнїи значитъ, сїе довольно извѣстно; и я предъ всѣмъ тѣмъ, что свойственно достопочтенно, толико много унижаюся, что не могу отважиться знаменованїе онаго въ моемъ Словарѣ твердо положить. И такъ въ фигуральном разумѣ значить достопочтенно не иное что, какъ черно, а достопочтенной мужъ знаменуетъ человѣка въ черномъ платьи. Я основываю сїе изъясненїе на опытѣ. Ибо между сими мужами въ черномъ платьи, суть многїя, въ которыхъ ни малѣйшїя достопочтенности не сыщешъ, кромѣ чернаго платья. Я бы могъ назвать ихъ по имянамъ, однако ето излишно, ибо я заподлинно вѣдаю, что они при чтенїи сея статьи сами себя наименуютъ, и сами своѝ имена въ задорѣ откроютъ ревностїю. Сїя ревность на ихъ языкѣ есть ревность по ихъ званїю, а на нашемъ языкѣ называется она злобою. И такъ пускай читатели моѝ разсмотрятъ только тѣхъ черныхъ мужей, которыя вносятъ издателя сего словаря въ списокъ еретиковъ, и тогда могутъ они быть увѣрены, что то они а не кто другїя, тѣ достопочтенныя мужи въ Фигуральномъ разумѣ, о которыхъ я думаю, и которыхъ бы конечно почли простолюдинами, ежелибы они не ходили въ черномъ платьи. Так когда я сїе изъясненїе сло́ва достопочтенно предполагаю, то имъ буду я случай имѣть мой Нѣмецкой природной языкъ гораздо обогатить. Человѣкъ въ черномъ платьи, которой бѣднымъ изъ христїанской любви въ долгъ даетъ деньги за восемь, или по самой вышней цѣнѣ за двенатцать процентовъ, который убогую вдову для содержанїя малолѣтныхъ ея дѣтей, отъ сожалѣнїя на закладъ, которой вдвое сто́итъ, нѣсколькими рублями ссужаетъ, съ благопристойнымъ уговоромъ, чтобъ по прошествїи года закладъ выкупить, или она просрочкою ево лишится, отъ сего времени впредь называться будетъ достопочтеннымъ лихоимцемъ; ибо, когда бы онъ ходилъ не въ черномъ платьи, тобъ онъ былъ не достопочтеннымъ, но простымъ лихоимцемъ, и по законамъ нашего отечества должно бы его наказать было. Казалось бы, что достопочтенныхъ щегольковъ въ Нѣмецкой землѣ не сыщешъ; однако я знаю одного, котораго конечно за Маркиза принять можно; такъ естественно умѣетъ онъ играть роль щеголя въ своемъ черномъ кафтанѣ. Со всѣмъ новое доказательство, что можно балагурить, вертопрашить, и дѣлать изъ себя смѣхъ, не имѣя ни палки, ни табакерки, ни маншетъ!
Достопочтенный хмель, со всѣмъ есть новое слово, однако очень старая вещь, и я хочу объ закладъ биться, что часто не можно разпознать, который изъ двухъ хмельныхъ староста, и который пасторъ, ежели бы его достопочтенность не въ черномъ платьѣ ходилъ. Дать себѣ достопочтенной видъ, называется у такихъ людей, надуть великой подбородокъ, и шѣю держать коломъ. А почтенный чинъ носить, называется, имѣть званїе, погрѣшности публично проклинать, которыя дома самъ дѣлаю, и которыхъ другїя порицать не должны, естьли не хотять въ такую вдаться опасность, что имъ путь и къ щастїю и къ небеси загороженъ будетъ.
Сего довольно будетъ о достопочтенныхъ мужахъ въ фигуральномъ разумѣ, или о такихъ мужахъ, которыхъ бы ради наглаго поведенїя въ обществѣ терпѣть не могли, ежели бы они не носили на себѣ чернаго платья. И такъ сколь мало сїи примѣчанїя въ тѣхъ попадаютъ, которыя ради ихъ добродѣтельнаго и полезнаго поведенїя великую честь и имя достопочтеннаго мужа въ свойственномъ знаменованїи заслуживаютъ, сїе всѣ разумныя поймуть, а не поймутъ только тѣ люди, которыя бы смѣшны и презрительны вдругъ стали, ежели бы у нихъ отнять черное платье и чинъ, въ которой они вкрались. Еще одно реченїе впало мнѣ въ умъ. Достопочтеннаго искать чина, значитъ, въ нѣкоторыхъ приходахъ столько: жениться на комнатной помѣщиковой дѣвкѣ.
В древнїя времена сїе слово не очень часто употребляемо было, и отъ того произходило, что наши невѣжливыя предки, простоумныя нѣмцы поставляли клятву за нѣчто весьма важное: а нынѣ оное лучше разсмотрѣли. И чемъ чаще сїе слово какъ въ судѣ так и въ общей жизни употребляется, тѣмъ менѣе оно имѣетъ важности. Клятва есть у людей, которыя поумняе разсуждаютъ, нежели подлой народъ, обыкновенно ни что иное, какъ нѣкоторая церемонїя, когда прямо стои́шъ, пальцы къ верьху подъимешъ, шляпу подъ пазухой держишъ, и что нибудь обѣщаешъ, или утверждаешъ, которое не долѣе содержится, покамѣсть опять шляпу надѣнешъ. Одним словомъ, клятва есть комплиментъ Богу, а что такое комплиментъ, о томъ смотри слово комплиментъ.
Нѣчто подъ клятвою обѣщать, значитъ, во многихъ мѣстахъ, здѣлать ложъ вѣроятною. Фанъ Гекенъ въ своей книгѣ, Всегда готовомъ Юристѣ, называетъ клятву Herbam Betonicam, и увѣряетъ, что кого нибудь ко клятвѣ привести, есть ни что иное какь свою̀ тяжбу отъ дурости проиграть челобитчику; и предписанною клятвою очиститься, значитъ выиграть тяжбу: ибо къ очисткѣ клятвы ничего больше не требуется, кромѣ здоровыхъ трехъ пальцовъ и безсовѣстнаго человѣка. Пальцы почти у всѣхъ людей есть, a совѣсть весьма не у многихъ, а хотя бы кто предразсужденїями молодости и предупрежденъ былъ, и сїе называемое совѣстью имѣлъ, однако не было бы нигдѣ недостатка въ такихъ стряпчихъ, которыя бы его чему нибудь лучшему научить могли, и за хорошую цѣну из заблужденїя вывели.
Покарай меня Бог, или чертъ меня разорвѝ! есть у матрозовѣ и солдатъ щегольская шутка, а въ Померанїи зналъ я одного молодаго Офицера, которой так же клялся, однако никогда не менѣе, какъ по крайней мѣрѣ тысячами чертей, ради того, что онь изъ древняго дворянства.
Клятву свою нарушить не много значитъ, и сїе нарѣчїе есть въ великомъ употребленїи. На каѳедрѣ еще иногда о нарушенїи клятвы слышно, но отъ того и происходитъ, что то такъ скоро забывается, как и сама проповѣдь. В самомь дѣлѣ не значить сїе ничего болѣе, какъ нарушить брак, и для того в разныхъ мѣстахъ, а особливо въ большихъ городахъ прелюбодѣй и клятвопреступникъ почитается такимъ человѣкомъ, которой жить умѣетъ. Сїе знаменованїе начинаеть ужѐ быть и в деревняхъ извѣстно, потому, что наши Нѣмцы день отъ дня разумнѣе становятся, и в краткомъ времени мы въ томъ со Французами почти сравняемся.
Принадлежитъ къ словамъ ничего незнаменующимъ. Кому нибудь здѣлать комплиментъ, есть безпристрастное движенїе одной части тѣ́ла, или наклонение спины и движенїе одной ногѝ: и обыкновенно ни разумъ ни воля въ томъ никакова уча́стїя не имѣютъ.
И такъ комплиментъ за комплиментъ, есть учтивое увѣренїе взаимно от другова, что и онъ такъ же спину нагнуть можетъ, ни о чемъ притомъ не думая. Изъ нагибки спины можно разсуждать, коль знатны тѣ, которыя другъ съ другомъ встрѣчаются: и сїе есть почти единственная польза отъ комплиментовъ происходящая. Человѣкъ безъ денегъ, как бы онъ разуменъ и искусенъ ни былъ, не можеть довольно низко нагнуться, потому, что онъ самый послѣднїй человѣкъ изъ всѣхъ своихъ согражданъ. А богатый человѣкъ, который только для того отъ Бога созданъ, чтобъ онъ по тѣхъ поръ ѣлъ и пилъ, покамѣстъ умретъ, имѣетъ право нѣсколько губами пошевелить только, когда съ нимъ бѣдной человѣкъ встрѣтится. Вчера видѣлъ я одного стараго почтеннаго гражданина, который въ молодости своей защищалъ отечество: старѣяся, своимъ ремесломъ честно питался, Государю своему около со́рока лѣтъ налоги и подати исправно платилъ, къ общей пользѣ шестерыхъ дѣтей изрядно воспиталъ, и отъ всѣхъ своихъ сосѣдей имѣлъ имя честнаго человѣка. Онъ здѣлалъ нѣкоторому молодому и богатому Ратсгеру хотя старинной, однако очень низкой комплиментъ. Молодой Ратсгер, чудь чудь нагнулъ свою̀ твердопочтенную шею, а шляпу снять поручилъ трудъ своему служителю. Изъ сего видно содержанїе комплиментовъ богатаго, человѣку бѣдному очень ясно, а я при семъ случаѣ изъ того примѣтилъ нѣчто, чего въ Нѣмецкомъ Словарѣ не можно обстоятельно вывесть. Сего кажется довольно о комплиментахъ въ разсужденїи Механическаго тѣлодвиженїя. Объявленїя комплиментов обыкновенно суть таковы, когда говорим: Я прошу отдать ему отъ меня поклонъ: и отдайте ему и отъ меня поклонъ. А что сїе точно значитъ, того въ Нѣмецкомъ языкѣ изъяснить ни какъ не возможно, потому что и на Францусскомъ языкѣ въ самомъ подлинникѣ сїе слово никакой силы и никакова знаменованїя не имѣетъ.
Безъ комплиментовъ, государь мой, я васъ покорно прошу, безъ всякихъ комплиментов, на что они между друзьями. Ежели бы я оное по прямому нарѣчїю языка перевелъ, то бы оно почти такъ вышло: Я бы васъ за самаго на свѣтѣ безумнова почелъ человѣка, ежели бы вы думали, что мы и въ правду такїя друзья, что ужѐ въ томъ нѣтъ нужды, что бы вы столько комплиментовъ дѣлали.
Покорный слуга, покорнѣйшїй слуга, всепокорнѣйшїй слуга, я пребываю вашего благородїя послушнѣйше преданнѣйшимъ и прочая! Я остаюсь со всякимъ принадлежащимъ высокопочитаниемъ и проч. Я во всю мою̀ жизнь не премину быть вашъ и проч. Ето все комплименты, и между людьми, которыя по прямой модѣ нынѣшняго свѣта вѣжливы и обходительны значатъ: НИЧЕВО. Когда такїя люди сїи изъясненїя въ письмахъ своихъ употребляютъ, то они при семъ столько жъ мало думаютъ, как и мой портной при словах: Laus Deo: или купецъ, которой намѣренъ на разсчетной недѣли здѣлаться банкеротомъ, и при началѣ ярмонки подъ своими векселями подписываетъ, я заплачу̀, и въ томъ даю порукою Бога!