137.
Любовь, слѣпой шутъ! Что сдѣлала ты съ моими глазами, заставя ихъ смотрѣть, но не видѣть, что должно видѣть? Вѣдь они имѣютъ понятіе о красотѣ, видятъ, гдѣ можно ее найти, и между тѣмъ принимаютъ дурное за хорошее! — Если глаза мои, ослѣпленные пристрастьемъ, забросили якорь въ заливѣ, изборожденномъ всевозможными судами, то зачѣмъ, любовь, выковала ты изъ ложной фантазіи этотъ якорь, къ которому неразрывно привязанъ здравый смыслъ моего сердца? — Почему сердце мое принимаетъ за частное владѣніе участокъ, который, какъ ему извѣстно, составляетъ публичное достояніе всего міра? Почему глаза мои, видя, что это такъ, отрицаютъ очевидность ради того, чтобъ облечь маской добра лицо, которое въ дѣйствительности порочно? — Какъ видно, глаза мои и сердце сбились съ истинной дороги и предались лжи, заразясь ею[1].
- ↑ Оборотъ послѣднихъ двухъ стиховъ невозможенъ не только для буквальнаго перевода, но странно звучитъ даже въ подлинникѣ:
In things right true my heart and eyes have erred
And to this false plague are they now transferred,т.-е. въ вещахъ, правильно вѣрныхъ, мое сердце и глаза заблудились и предались теперь этой фальшивой эаразѣ.