125.
Для чего послужили бы мнѣ, если бъ я удостоился чести носить балдахины[1], эти внѣшніе знаки, прикрывающіе внѣшнія же достоинства? Зачѣмъ класть для будущаго такія широкія основы, что, глядя на нихъ, можно подумать, будто оно продлится цѣлую вѣчность, тогда какъ оно иной разъ оказывается короче, чѣмъ могли бы его сдѣлать разоренье и смерть? — Развѣ я не видѣлъ, какъ искатели милостей, поклонники внѣшней формы, теряли все, истощась въ расходахъ выше своихъ средствъ[2]. Жалкіе люди, полагающіе, будто счастье состоитъ въ самолюбивомъ наслажденіи самими собой, — они промѣниваютъ здоровую пищу на сложныя лакомства. — Нѣтъ! позволь мнѣ служить исключительно твоему сердцу. Прими это приношеніе, каково оно есть — бѣдное, но свободное, не раздѣленное ни съ кѣмъ, чуждое притворства, и вознагради меня взаимнымъ обмѣномъ, отдавая мнѣ зато себя. — Прочь подкупленный доносчикъ[3]! Чистая душа менѣе всего стоитъ въ зависимости отъ тебя именно въ то время, когда ты ее наиболѣе обвиняешь.
- ↑ Намекъ на обязанность высшихъ придворныхъ носить надъ головой короля балдахинъ при дворцовыхъ выходахъ (объясненіе Деліуса). Вообще содержаніе этого сонета нѣсколько темно и можетъ быть истолковано въ деталяхъ на различные лады. Фраза о балдахинѣ можетъ быть истолкована тѣмъ, что авторъ отказывается отъ внѣшнихъ почестей, желая служить (какъ это сказано далѣе) лишь тому, кого онъ любитъ.
- ↑ Въ подлинникѣ: «by paying to mucli reut», т.-е. платя слишкомъ много аренды.
- ↑ Въ подлинникѣ: «suborn’d in formes». Изъ текста нельзя сдѣлать рѣшительно никакого яснаго вывода, къ кому относятся два послѣдніе загадочные стиха. Нѣкоторые комментаторы полагаютъ, будто авторъ обращается ко времени, желая сказать, что оно не будетъ имѣть никакого вліянія на его истинную любовь.