Господствующихъ религіи въ Китаѣ три: конфуціанство, буддизмъ и даосизмъ. Задолго до появленіч Конфуція религія китайцевъ уже представляла стройную систему. Она состояла въ почитаніи Тьянь — Неба, Шань-Ди — перваго государя, и различныхъ духовъ (Шань). Между Тьянь — Небомъ, Ди — государемъ, и Шань-Ди — верховнымъ владыкой нѣтъ никакого различія. Небо, какъ божество, не выказывается какимъ-нибудь чудеснымъ путемъ, не проявляетъ особенной благосклонности къ однимъ или нерасположенія къ другимъ и познается только въ естественномъ ходѣ прароды. Безгласно и просто, ни на минуту не прекращая своей дѣятельности, правитъ Небо вселенной, проявляя свое могущество въ дождѣ, въ сіяніи солнца, въ жарѣ и холодѣ, въ дыханіи вѣтра, въ смѣнахъ временъ года. Между явленіями природы и жизнію человѣка существуетъ связь: государственное устройство совершается согласно законамъ природы.
Съ почитаніемъ неба, Шань-Ди и всеобщаго мірового порядка находится въ связи и почитаніе духовъ: имъ приписывается та же чудодѣйственная сила. Между духами различаютъ небесныхъ, земныхъ и духовъ предковъ. Почитаніе послѣднихъ наиболѣе распространено. По вѣрованію китайцевъ, жизнь не прекращается со смертью. Душа, лишившись своей тѣлесной оболочки, продолжаетъ существовать и оказываетъ таинственное вліяніе на живущихъ. Но, лишенная органовъ движенія, познанія, чувствъ, душа въ посмертномъ состояніи нуждается въ заботахъ постороннихъ. Эти заботы составляютъ кругъ обязанностей остающихся на землѣ: сына, внука, правнука и т. д., каждый изъ которыхъ, ставъ главою семейства, долженъ приносить жертвы всѣмъ восходящимъ членамъ рода, можетъ сноситься съ ними и пользоваться ихъ совѣтами, поддерживая такимъ образомъ непрерывное сообщеніе между самыми отдаленными поколѣніями. Только въ томъ случаѣ, если китаецъ умретъ не на родинѣ и тѣло его не будетъ возвращено китайской почвѣ, духъ его не успокоивается. Лишенный попеченія, голодный будетъ онъ рыскать въ невѣдомыхъ странахъ, пылая местью къ безпечнымъ потомкамъ. Поэтому-то китайцы такъ и заботятся, чтобы трупы ихъ умершихъ соотечественниковъ, хотя бы цѣною большихъ расходовъ, все-таки были возвращены на родину.
Души умершихъ должны имѣть свои мѣста собранія среди живущихъ, и для нихъ китайцы воздвигаютъ настоящіе храмы, устройство которыхъ вообще таково. Ворота и длинныя сѣни ведутъ въ открытый сверху, мощеный плитами дворъ, въ глубинѣ котораго, прямо противъ входа, помѣщается просторный залъ. Въ концѣ зала стоитъ длинный столъ, на которомъ расположены деревянныя таблички съ именами усопшихъ предковъ. Иногда эти таблички укрѣплены прямо на стѣнѣ. По табличкамъ каждый китаецъ можетъ сосчитать всѣхъ своихъ предковъ съ большею легкостью, чѣмъ любой изъ нашихъ представителей знатныхъ родовъ.
Передъ собраніемъ предковъ въ важныя минуты собираются для совѣта члены того или другого семейства и разсаживаются по имѣющимся здѣсь стульямъ и скамьямъ. Многочисленныя яства ставятся передъ предками. Они невидимо вкушаютъ ихъ, вдыхая ароматъ блюдъ, которыя затѣмъ отправляются въ желудокъ смертныхъ. По стѣнамъ зданія написаны изреченія философовъ. Другая характерная особенность постройки — это большія каменныя доски, вдѣланныя въ стѣны, на которыхъ выгравированы безчисленные іероглифы именъ жертвователей на постройку храма.
Таковы въ общихъ чертахъ были религіозныя воззрѣнія китайцевъ до Конфуція и такими же они остались и послѣ него. Конфуцій (551—478 г. до Р. X.) не внесъ въ жизнь своего народа чего-либо новаго, что было бы плодомъ его внутренней и духовной работы. По его собственному признанію, его ученіе создано не имъ самимъ, а вытекаетъ изъ человѣческой природы, велѣніямъ которой слѣдовали древніе китайцы, жившіе за 22 столѣтія до христіанской эры.
Главное вниманіе Конфуція было обращено на обрядовую сторову религіи, области же сверхъестественнаго онъ избѣгалъ касаться. На вопросы о томъ, какъ слѣдуетъ поклоняться духамъ и что такое смерть, онъ отвѣчалъ уклончиво: „Когда не умѣемъ служить людямъ, то гдѣ ужъ умѣть служить духамъ. Духамъ надлежитъ приносить жертвы, какъ еслибъ они присутствовали здѣсь. Если еще не знаемъ жизни, то какъ познать смерть“. Вообще умъ Конфуція, какъ умъ истаго китайца, всецѣло привязаннаго къ непосредственно видимому и осязаемому, былъ чуждъ всего таинственнаго, всего, что выходитъ за предѣлы дѣйствительности, и въ то же время насквозь проникнутъ сознаніемъ важности нравственныхъ обязанностей человѣка. Сообразно съ этимъ и ученіе Конфуція носитъ характеръ житейской мудрости. Самымъ важнымъ въ глазахъ его является правильность отношеній между государемъ и подданными, родителями и дѣтьми, мужемъ и женой и т. д. при чемъ основой нравственности считается отсутствіе увлеченій, соблюденіе середины во всѣхъ поступкахъ и, какъ слѣдствіе этого, спокойствіе и невозмутимость. Человѣкъ не долженъ имѣть ни чрезмѣрной злобы, ни чрезмѣрной любви, не долженъ слишкомъ предаваться печали или радоваться, — однимъ словомъ, въ немъ должно быть полнѣйшее отсутствіе крайностей и увлеченій. Въ своихъ отношеніяхъ къ людямъ нужно обѣгать причинять то другимъ, чего себѣ не желаешь, чтобы иначе не нарушить спокойное и широкое теченіе общественной жизни. Справедливость и честность, послушаніе и почтительность къ старшимъ, кротость, терпѣніе и наконецъ вѣжливость — вотъ важнѣйшія добродѣтели.
Чтобъ укоренить свое ученіе въ умѣ народа, Конфуцій строго требовалъ исполненія обрядовъ (числомъ до 300) и церемоній (до 3000). Церемоніи являются сдерживающимъ началомъ: благодаря имъ человѣкъ знаетъ, какъ ему надо поступать въ извѣстное время и при извѣстныхъ обстоятельствахъ и съумѣетъ вести себя прилично и съ достоинствомъ, избѣгая разнаго рода столкновеній, ссоръ и брани.
Путемъ, ведущимъ въ достиженію перечисленныхъ добродѣтелей, Конфуцій и его ученики считаютъ ученіе и самосовершенствованіе. Особенное значеніе имѣетъ изученіе исторіи и жизни святыхъ людей древности. Лица, призванныя управлять государствомъ, необходимо должны обладать познаніями, чтобы вести народъ къ счастію.
Ученіе Конфуція, будучи создано въ духѣ народа, вошло въ его кровь и плоть, и всякая попытка замѣнить отжившую старину новыми и лучшими учрежденіями всегда отвергалось съ презрѣніемъ китайцами, такъ какъ „князь мудрости (Конфуцій) все преподалъ, все сказалъ, все постигъ“. Въ сущности всѣ китайцы, безъ различія вѣроисповѣданій — конфуціанцы по своимъ воззрѣніямъ, но въ частности его послѣдователями являются ученые и администраторы, болѣе или менѣе равнодушные къ религіознымъ вопросамъ, но для которыхъ познаніе классический книгъ признается необходимымъ и даже обязательнымъ. Дѣло въ томъ, что для занятія государственныхъ должностей необходимо подвергнуться особому экзамену. Экзамены на первую степень производятся въ 60-ти окружныхъ городахъ, экзамены на степень магистра въ 19 областныхъ городахъ, а на степень доктора — исключительно въ Пекинѣ. Какъ велико стремленіе къ высшему образованію, можно видѣть изъ слѣдующаго факта: въ 1897 году въ окружномъ городѣ Нанкинѣ на степень кандидата экзаменовалось 14 тысячъ, а служебныхъ вакансій было только 150. Когда возвращается изъ Пекина въ свой родной городъ „докторъ“, то весь городъ устраиваетъ ему торжественную встрѣчу. Выдержать экзаменъ на степень доктора — это дѣйствительно подвигъ, на который способенъ только упорный, трудолюбивый китаецъ. Экзаменующихся на эту степень запираютъ на трое сутокъ въ крохотную квадратную клѣтушку, имѣющую не болѣе четырехъ шаговъ, въ которой кромѣ стола и письменныхъ принадлежностей ничего нѣтъ. Ни лечь, ни пройтись невозможно, единственный отдыхъ — положить голову на тотъ же столъ среди туши, кистей и бумаги. Немудренно, что каждый разъ, благодаря такому измору, среди экзаменующихся бываетъ нѣсколько смертныхъ случаевъ. Тѣмъ не менѣе познанія китайской науки не подготовляютъ чиновника къ правильному выполненію взятыхъ имъ на себя служебныхъ обязанностей, такъ какъ все китайское образованіе сводится къ изученію китайскихъ классиковъ, прежде всего Конфуція и его учениковъ, жившихъ за двѣ тысячи дѣтъ до нашего времени; сотни томовъ, почти наизусть, должны знать будущіе чиновники и въ своихъ сочиненіяхъ на заданныя темы они обязательно должны приводить въ подлинникѣ изреченія древнихъ мудрецовъ. Воспитывая свои убѣжденія на образцахъ давно отжившихъ, считая эти образцы совершенными, китайскіе ученые являются по своимъ взглядамъ выходцами съ того свѣта, не понимающими современной жизни. Такая система воспитанія и образованія опутала мысль китайцевъ паутиной отжившаго и создала тѣ пагубныя условія для народа, когда въ тяжкія для него времена у него не оказывается способныхъ и подготовленныхъ людей.
Съ внѣшней стороны религія Конфуція выражается въ жертвоприношеніяхъ и другихъ обрядахъ. Жертвы приносятъ небу, землѣ, умершимъ предкамъ императора, богамъ урожая, Конфуцію и другимъ мудрецамъ, геніямъ — покровителямъ ремеселъ и занятій, многимъ гражданамъ, оказавшимъ услуги государству, духамъ предковъ и т. д.
Императоръ исполняетъ необходимыя церемоніи чествованія духовъ въ сопровожденіи двора и чиновъ палаты церемоній, причемъ самъ трижды преклоняетъ колѣна и дѣлаетъ 9 низкихъ поклоновъ, а остальныя обрядности выполняются сопровождающими его лицами. Императрица въ сопровожденіи двора приноситъ жертвы богинѣ шелководства, Юнзефѣ. Наиболѣе торжественныя церемоніи производятся дворомъ въ день зимняго солнцестоянія.
Въ конфуціанской религіи, въ противоположность буддизму и даосизму, нѣтъ ни священства, ни монашества. Служеніе духамъ исполняютъ оффиціальныя административныя лица, а праху предковъ и домашнимъ богамъ приносятъ жертвы главы семействъ. По оффиціальнымъ китайскимъ свѣдѣніямъ, въ странѣ числится болѣе 1.500 храмовъ, посвященныхъ Конфуцію при экзаменаціонныхъ дворахъ, на которые расходуется ежегодно до 70.000 свиней, кроликовъ, овецъ и другихъ животныхъ для жертвоприношеній и до 30.000 кусковъ шелковой матеріи. Все это, разумѣется, поступаетъ въ доходъ прислугѣ, принимающей дѣятельное участіе въ чествованіи духовъ.
Второе мѣсто послѣ конфуціанства въ Китаѣ занимаетъ буддизмъ, насчитывающій изъ всѣхъ религій наибольшее количество послѣдователей среди обитателей Небесной имперіи, причемъ эти послѣдніе принадлежатъ къ нишамъ классамъ населенія.
Буддизмъ, занесенный въ Китай в первые въ 61 г. послѣ Р. X., подвергся здѣсь большому измѣненію.
Онъ включилъ въ свою церковь весь сонмъ китайскихъ божествъ и распался на рядъ сектъ совершенно своеобразнаго характера. Добрыя дѣла и праведная жизнь отошли на второй планъ, уступивъ свое мѣсто обрядности; ученіе о раѣ и адѣ загробной жизни играетъ здѣсь выдающуюся роль.
Буддизмъ имѣетъ въ Китаѣ множество мужскихъ и женскихъ монастырей. Въ буддійскомъ храмѣ можно найти массу идоловъ, начиная отъ идоловъ — хранителей храма и до трехъ изображеній Будды, настоящаго, прошедшаго и будущаго, и изображенія богини милосердія, увѣшанной всевозможными приношеніями. Буддійскіе священники, или бонзы не пользуются у народа большимъ почетомъ. Немаловажный доходъ имъ доставляетъ продажа предсказаній, различнаго рода принадлежностей для покойниковъ и особенныхъ пропусковъ для загробнаго путешествія, которые массами покупаются легковѣрными Китайскими женщинами.
Третья религія въ Китаѣ — это даосизмъ, въ основѣ коей положено возвышенное ученіе философа Лао-цзы, непонятное для массы китайскаго заселенія. Въ современномъ своемъ состояніи даосизмъ частью смѣшался съ буддизмомъ, частью выродился въ суевѣріе. Изъ среды таоисткихъ монаховъ выходятъ астрологи, чревовѣщатели, чародѣи, заклинатели духовъ, торговцы различными чудодѣйственными лѣкарствами и т. д.
Три религіи Китая: конфуціанизмъ, таоизмъ (даосизмъ) и буддизмъ не ваходятся во враждебномъ отношеніи другъ къ другу, но мирно уживаются рядомъ. Каждый изъ 400 милліоновъ обитателей Небесной имперій, если онъ, какъ жрецъ или монахъ, не стоитъ въ болѣе близкомъ отношеніи къ одной изъ этихъ религій, безразлично посѣщаетъ ихъ храмы для поклоненія тому божеству, въ которомъ встрѣчается необходимость въ данную минуту, пользуется конфуціанскими обрядами для чествованія праха предковъ и изучаетъ конфуціанскія книги для сдачи государственнаго экзамена, представляющаго единственный путь къ занятію мѣста чиновника.