Ранние годы моей жизни (Фет)/1893 (ДО)/60
| ← Глава LIX | Ранніе годы моей жизни — Глава LX | Глава LXI → |
| Источникъ: Аѳанасій Аѳанасьевичъ Фетъ. Ранніе годы моей жизни. — Москва: Товарищество типографіи А. И. Мамонтова, 1893. — С. 483—487. |
Ожидали въ этомъ году въ Елизаветградѣ смотра наслѣдника цесаревича, и чтобы приготовить насъ ко встрѣчѣ, прибылъ въ Новую Прагу нашъ бывшій начальникъ дивизіи, а теперь свитскій генералъ-лейтенантъ Грюнвальдъ. Съ этимъ вмѣстѣ пошли чуть не ежедневныя батальонныя ученія въ пѣшемъ строю и репетиціи ординарцевъ отъ различныхъ полковъ и эскадроновъ. Можно себѣ представить, какъ бы разразился запальчивый Фитингофъ, если бы адъютантъ къ назначенному часу опоздалъ съ ординарцами. Между тѣмъ ничего не могло быть легче, благодаря флегмѣ нѣкоторыхъ эскадронныхъ командировъ. Распорядиться самому адъютанту въ эскадронѣ помимо командира было бы нарушеніемъ дисциплины, и приходилось посылать узнавать, готовится ли конный ординарецъ къ назначенному въ приказѣ часу. Такъ однажды, послѣ сытнаго обѣда у полковника, вернувшись по страшной жарѣ въ надеждѣ вздремнуть хоть полчаса и отвести душу великолѣпнымъ 10-ти копѣечнымъ арбузомъ, — узнаю, что 4-й эскадронъ и не думалъ сѣдлать ординарцевъ. Съ этимъ вмѣстѣ бѣгу въ небольшую особнякомъ стоящую квартиру женатаго ротмистра Петрова. Входная дверь съ улицы отворена настежъ, и испуганная моимъ быстрымъ бѣгомъ на ступени крыльца курица изъ сѣней прямо бросилась, хлопая крыльями и кудахтая, въ столовую. Отрѣзая курицѣ выходъ, я по тишинѣ, царствовавшей за закрытыми дверями сосѣдней комнаты, заключилъ, что супруги Петровы предаются послѣобѣденному сну. На произведенный курицею шумъ, Никол. Ал. въ красномъ бухарскомъ халатѣ растворилъ изъ спальной двери и воскликнулъ: „что такое?“ Просьбу мою сію же минуту назначить ординарца отъ эскадрона, кончавшуюся восклицаніемъ: „вѣдь начальникъ дивизіи меня съѣстъ“, — я не могъ достаточно громко передать Петрову по причинѣ отчаяннаго крика курицы, испуганной появленіемъ человѣка и въ другихъ дверяхъ комнаты.
— Нехай же онъ сю курицу съистъ, коли винъ такой голодный, хладнокровно отвѣчалъ Петровъ, указывая пальцемъ на кружащуюся птицу.
Получивши распоряженіе Петрова, я лично наблюдалъ за снаряженіемъ ординарца, съ которымъ поспѣлъ на плацъ вовремя.
Передъ самымъ дивизіоннымъ кампаментомъ Фитингофъ, у котораго былъ уже 15-ти лѣтній сынъ, женился на молодой, и красивой остзейской графинѣ. Офицеры дивизіи, начиная съ дивизіонныхъ адъютантовъ, постарались доставить новой начальницѣ возможныя удовольствія. Съ этой цѣлью въ казенномъ саду поставлена была громадная палатка съ деревяннымъ поломъ, затянутымъ сѣрымъ солдатскимъ сукномъ. Палатка была ярко освѣщена, и всѣ садовыя дорожки разубраны цвѣтными бумажными фонарями. Всѣмъ приглашеннымъ дамамъ, начиная съ виновницы торжества, поднесли великолѣпные букеты. Но и на этотъ разъ не обошлось безъ приключенія.
Считавшійся однимъ изъ первыхъ танцоровъ въ дивизіи личный адъютантъ Фитингофа, поручикъ Варпановскій, обладалъ необъяснимымъ несчастіемъ почти на каждомъ балѣ ронять свою даму. Только и слышишь бывало: „Варпановскій уронилъ такую-то“.
И въ этотъ вечеръ онъ не измѣнилъ себѣ и приложилъ о земь виновницу торжества. На этотъ разъ раздражительный Фитингофъ только захихихалъ, когда дѣло обошлось безъ повреждений и сказалъ: „А Варпановскій не можетъ...“
Въ Елизаветградѣ на корпусномъ сборѣ ничего выдающегося не случилось, кромѣ того, что мѣсто барона Сакена занялъ баронъ Офенбергъ, пользовавшійся справедливо или нѣтъ репутаціей надменнаго человѣка.
На одномъ изъ линейныхъ ученій ко мнѣ подскакалъ съ дружескими привѣтствіями личный его адъютантъ, мой однокашникъ по Верро, ротмистръ Перейра.
Не знаю, какъ дѣло состоитъ на теперешней службѣ; но въ мое время нерѣдко появлялись значительныя затрудненія при исполненіи какихъ либо движеній и разсчетовъ, даже предписанныхъ уставомъ. Но главная бѣда частныхъ исполнителей и въ особенности полковыхъ адъютантовъ состояла въ томъ, что записные служаки и знахари задавались, такъ сказать, сочиненіемъ собственныхъ пріемовъ, довольствуясь самыми недостаточными объясненіями по адресу адъютанта, представлявшаго съ своимъ трубаческимъ хоромъ камертонъ какого нибудь церковнаго парада. Это неудобство мнѣ пришлось испытать въ полной мѣрѣ при лагерномъ церковномъ парадѣ въ Елизаветградѣ.
На газонномъ возвышеніи разбита была церковная палатка. Когда батальоны дивизіи расположились вокругъ нея, я, стоя во фронтѣ, не могъ ничего разслышать изъ энергическихъ разъясненій Фитингофомъ командующимъ батальонами ихъ обязанности. Когда же онъ подошелъ ко мнѣ, то изъ его объясненій я понялъ только давно мнѣ извѣстное, что по исполнительной командѣ: маршъ! — за знакомъ палаша слѣдуетъ играть въ тактъ подъ лѣвую ногу. Такъ я и сдѣлалъ; но когда послѣ прохожденія батальоны снова остановились у палатки, Фитингофъ подбѣжалъ ко мнѣ и, глядя въ упоръ мнѣ въ зрачки, слезнымъ голосомъ завопилъ:
„Фетъ, Фетъ, все пропало! все пропало!“
Какъ ни сочувствовалъ я его скорби, но и по сей день не знаю, что у него пропало.
По возвращеніи полка въ Крыловъ обычная наша штабная жизнь потекла своимъ чередомъ.
По желанію полковаго командира, уѣхавшаго на время по дѣламъ въ Кіевъ, я долженъ былъ продолжать, въ качествѣ хозяина, за его столомъ принимать штабныхъ офицеровъ, между которыми главное мѣсто занималъ маіоръ Зелинскій и Вейнбергъ, если только не былъ въ разъѣздахъ по помѣщикамъ.
При свиданія Познанская и другія городскія дамы, выѣзжавшія иногда по вечерамъ кататься на своихъ лошадяхъ, жаловались на невозможность появляться на улицѣ, вслѣдствіе свиста и гиканья юнкера Быкова изъ окна его квартиры. На первыхъ порахъ я попросилъ къ себѣ Быкова и объяснилъ ему, до какой степени его выходки мараютъ нашъ мундуръ. Но жалобы повторились, и при новомъ вызовѣ юнкеръ Быковъ явился ко мнѣ безъ галстука съ растегнутымъ воротникомъ, подъ которымъ виднѣлась грязная рубашка. Тогда уже я объяснилъ ему, что при новомъ появленіи его въ подобными видѣ я посажу его на гауптвахту и продержу до пріѣзда полковника.
Дамы болѣе не жаловались. Зато маіоръ Зелинскій, съ которымъ мнѣ пришлось обѣдать одному, вполголоса разсказалъ мнѣ слѣдующее:
„Вышелъ я сегодня рано утромъ изъ квартиры и вернувшись, по обычаю, спросилъ своего деньщика, который служить мнѣ 12 лѣтъ, кто безъ меня былъ у насъ.
— Никого, ваше бл—діе, отвѣчалъ деньщикъ, — приходилъ только юнкеръ Быковъ, посидѣлъ немного въ вашей комнатѣ да и ушелъ.
„Занадобилось мнѣ послать деньщика къ Чибисову за сахаромъ. Раскрываю кошелекъ, въ которомъ было 15 рублей бумажками. Что за чудо! денегъ то нѣтъ.
— Ты не бралъ денегъ? спрашиваю деньщика.
— Помилуйте, ваше бл—діе смѣю ли я безъ вашего приказанія!“
Разрѣшеніе этого казуса я оставилъ до пріѣзда полковаго командира, который, не желая зла Быкову и грязной исторіи въ полку, приказалъ написать въ министерство рапортъ о просьбѣ юнкера Быкова касательно перевода его въ пѣхоту по неимѣнію средствъ служить въ кавалеріи.
Такъ какъ иногда приходилось подавать рапортички о состоянии коннаго строя во время нахожденія полковаго командира въ томъ же строю, гдѣ подписывать ему бумаги было невозможно, то я разъ навсегда имѣлъ разрѣшеніе полковаго командира въ случаѣ надобности подписываться за него: баронъ Бюлеръ.
За пять лѣтъ моего адъютантства я дотого набилъ руку этой подписью, что и понынѣ въ состояніи былъ бы расписаться за бывшаго своего полковаго командира. Но когда съ разрѣшенія моего за полковника и за меня подписывался мой старшій писарь Бѣликовъ, тогда Бюлеръ восклицалъ: „это писалъ я, но когда, хоть убейте не помню“.
Бѣликовъ, мастерски подписывавшійся подъ всякіе почерки, зналъ не только всѣ уставы и помнилъ циркуляры, но былъ даже весьма свѣдущъ въ гражданскихъ законахъ. Талантами своими Бѣликовъ немало гордился и подъ пьяную руку повторялъ въ канцеляріи, что по справедливости ему бы давно слѣдовало быть военнымъ министромъ.
Доходили до меня слухи, что въ свободное отъ занятій время Бѣликовъ часто навѣщаетъ юнкера Быкова. Но на эти слухи я не обращалъ ни малѣйшаго вниманія.
Мѣсяца черезъ полтора вскрываю въ канцеляріи конвертъ изъ министерства, съ запросомъ, по какому случаю полкъ ходатайствуетъ о переходѣ юнкера Быкова въ пѣхоту, тогда какъ собственноручнымъ письмомъ, присемъ прилагаемымъ, престарѣлый отецъ его удостовѣряетъ, что не только представилъ надлежащій реверсъ, насчетъ возможности содержать сына въ кавалеріи, но и въ настоящее время не встрѣчаетъ къ тому затрудненія. Въ ту же минуту я понялъ всю продѣлку. Бѣликовъ, согласившись за деньги выручить Быкова изъ бѣды, поддѣлалъ руку старика Быкова и послалъ письмо въ Петербургъ. Такой продѣлки я скрыть отъ полковаго командира не могъ. Бѣликовъ былъ примѣрно наказанъ, а Быкова старика мы побудили исправить всю эту кутерьму угрозой отдать сына подъ судъ.
Черезъ 1½ мѣсяца пришло назначеніе Быкова въ пѣхотный полкъ.