12-го числа декабря12XII въ пятницу, въ Тихвинскомъ монастырѣ отслушавши литургію и вмѣстѣ съ архимандритомъ за братскою трапезою отобѣдавши, по выѣздѣ изъ монастыря съ часъ пробыли у тихвинскаго господина городничаго Семена Яковлевича Семенихина; по выѣздѣ жь отъ него, въ городскомъ соборѣ отслушали вечерню и храмамъ съ акаѳистомъ и въ путь-шествующій молебенъ; потомъ прямо отъ церкви въ седьмомъ часу по полудни на четырехъ почтовыхъ лошадяхъ поѣхали при морозной съ вѣтромъ погодѣ. Отъѣхавши отъ города Тихвина ровною большою дорогою двѣнадцать верстъ, для ужины остановились въ экономической, бывшей большого Тихвинскаго монастыря деревни, называющейся по текущей въ рѣку Тихвинку рѣчкѣ Мущимушкѣ[1]; и въ ней, въ домѣ крестьянина Карпа Самсонова обогрѣлись и поужинали, за чѣмъ пробыли часа полтора, а изъ нее при той же морозной съ вѣтромъ погодѣ, на тѣхъ же, что̀ изъ города Тихвина лошадяхъ, поѣхали въ половинѣ десятаго часа по полудни. Проѣхавши отъ деревни Мущимушки осьмнадцать, а отъ города Тихвина тридцать верстъ, въ погостѣ и почтовой станціи господина Петра Ивановича Путятина Ильинской перемѣнили лошадей и поѣхали безостановочно. Во ономъ погостѣ двѣ церкви: каменная — Воздвиженію Честнаго и Животворящаго Креста Господня, деревянная — Иліи Пророку. Жительствующіе во ономъ погостѣ и въ деревнѣ Мущимушки крестьяне, по множеству удобной къ хлѣбопашеству земли, хотя и неурожайное, но большое имѣютъ хлѣбопашество. На продажу держатъ разный скотъ, который продаютъ тихвинскимъ, и къ нимъ для закупки его пріѣзжающимъ санктъ-петербургскимъ купцамъ; достаточные жь крестьяне и сами въ Петербургъ каждый годъ большими стадами отгоняютъ. Главный же ихъ денежный доходъ отъ содержанія сей Ильинской почтовой дистанціи и отъ извозу съ купеческимъ товаромъ въ разные города, и всѣ вообще гонятъ на продажу деготь.
Проѣхавши большою дорогою, по большей части ровными, боровыми мѣстами отъ Ильинскаго яму двадцать-двѣ, а всего отъ города Тихвина пятдесятъ-двѣ версты, остановились въ погостѣ и яму господъ Ѳедора Ивановича Апрѣлева и Антона Васильевича Лупандина, Сясьскомъ-Воскресенскомъ. Сей погостъ Сясьскимъ называется по текущей при немъ въ Ладожское озеро рѣки Сясь, Воскресенскимъ же — по настоящему въ ихъ церкви храму. Въ немъ двѣ деревянныхъ церкви: 1) для лѣтней службы холодная — Воскресенію Христову, съ придѣломъ Николаю Чудотворцу; 2) для зимней службы теплая — Введенію во храмъ Пресвятыя Богородицы. Обогрѣвшись же въ домѣ того погоста діакона Ивана Львова и оставивши въ его домѣ экипажъ, повозки и трехъ человѣкъ людей, на двухъ почтовыхъ лошадяхъ, запряженныхъ въ двое крестьянскіе сани-ошивни, изъ онаго погоста въ той же ночи поѣхали для посмотрѣнія въ Троицкій Зеленецкій мужескій монастырь.
Отъ Сясьскаго-Воскресенскаго погоста отъѣхавши большою дорогою четыре, да болотами и мхами тѣсною проселочною восемь, итого двѣнадцать верстъ, пріѣхавши къ Троицкому Зеленецкому монастырю, котораго ворота были еще заперты, остановились въ имѣющейся за монастыремъ для рабочихъ людей деревянной кельѣ.
13-го числа въ субботу, по утру ходили въ монастырь, и какъ обѣдни въ немъ не было, то отслушавши обѣдницу, храмамъ молебенъ и побывши въ церквахъ, по зву тамошняго казначея іеромонаха Сергія въ его кельяхъ обѣдали. Во ономъ монастырѣ одна каменная двуэтажная церковь; въ верхнемъ этажѣ одинъ храмъ во имя Живоначальной Троицы, въ нижнемъ — апостолу евангелисту Іоанну Богослову; въ ней подъ спудомъ препочиваютъ мощи преподобнаго Мартирія, уроженца новгородскаго. Внутри монастыря кельи и кругомъ ограда ветхія каменныя. Въ немъ въ мой проѣздъ былъ настоятелемъ помянутый казначей Сергій; кромѣ его, іеромонахъ одинъ, чтущихся къ постриженію бѣлыхъ священниковъ — 2, іеродіаконовъ — 2, штатныхъ служителей — 4 человѣка. Они довольствуются казенннымъ штатнымъ жалованьемъ, которое разбираютъ по рукамъ; хлѣбъ же не покупаютъ, а на отмежеванной на продовольствіе монастыря землѣ пашутъ свой и не мало пахатной и сѣнокосной земли отдаютъ крестьяномъ изъ половины и изъ оброку, тако жь изъ своей лѣсной угоды продаютъ строевой лѣсъ. Богомольцевъ въ немъ бываетъ очень мало, да и то только иногда заѣзжаютъ проѣзжающіе изъ Санктъ-Петербурга чрезъ Старую-Ладогу въ Тихвинъ и оттуда обратно, ибо зимняя оная дорога лежитъ мимо сего монастыря. Хотя жь въ немъ и числится по штату архимандритъ Іоасафъ, но онъ живетъ въ Санктъ-Петербургѣ въ Александро-Невскомъ монастырѣ намѣстникомъ; въ сей же монастырь пріѣзжаетъ въ годъ по разу, да и то на самое малое время, а иной годъ и не бываетъ. Въ которомъ же году, кѣмъ именно и чьимъ иждивеніемъ и стараніемъ сей монастырь построенъ, и не было ли въ немъ въ древнія времена чего достойнаго любопытства и примѣчанія, о томъ за краткостію времени и по неимѣнію свѣдѣній, узнать не могли; крестьянъ же во владѣніи его было триста-восемьдесятъ душъ.
Изъ онаго монастыря въ казначея отобѣдавши, на тѣхъ же, что̀ изъ Сяськаго-Воскресенскаго погоста и яму лошадяхъ, поѣхали въ четвертомъ часу по полудни, и по пріѣздѣ опять въ Сяській-Воскресенскій погостъ, въ домѣ показаннаго діакона ночевали.
14-го числа, въ воскресенье, слушали во ономъ Воскресенскомъ погостѣ всенощную и послѣ литургіи во обѣихъ церквахъ храмамъ молебенъ; потомъ съ священникомъ и діакономъ тамошнями отобѣдавши, отъ онаго Воскресенскаго яму до города Новой-Ладоги и чтобъ заѣхать въ Троицкую Саратскую пустынку, наняли съ четырьмя лошадьми двухъ крестьянъ деревни Острова-Воскресенскаго господъ Ѳедора Ивановича Апрѣлева — Нефотія Иванова и Антона Васильевича Лупандина — Спиридона Ѳирсова, цѣною за девять рублей, и пробыли здѣсь въ весь день. Въ семь же часовъ вечера, взявши изъ онаго погоста для отслуженія въ Троицкой Саратской пустынкѣ литургіи священника и діакона, со всѣми къ тому потребностьми, при морозной погодѣ поѣхали проселочною и лѣсистою, съ частыми небольшими горками, дорогою.
Въ двѣнадцати отъ Сясьскаго-Воскресенскаго погоста верстахъ погостъ Кусицкій; въ немъ двѣ деревянныхъ церкви, одна — Преображенію Господню, другая — Николаю Чудотворцу. При немъ Тихвинскій уѣздъ кончился, а начался Новоладожскій. Отъѣхавши отъ Воскресенскаго погоста двадцать верстъ, въ двѣнадцать часовъ по полуночи для ужины остановились въ деревни господина Ивана Дмитріевича Гулбицкаго, Кусицкій-Островъ. Жители сей деревни упражняются въ хлѣбопашествѣ, ибо на унавоженной землѣ отъ посѣяннаго четверика ржи у нихъ родится отъ шести до восьми четвериковъ, овса отъ семи до десяти четвериковъ, жита до пяти четвериковъ; пшеницы жь, льняного и конопляннаго сѣмя по неурожаю пашутъ весьма мало; однакожь во весь годъ довольствуются своимъ, а не покупнымъ хлѣбомъ; малая жь изъ нихъ часть къ своей запашкѣ прикупаютъ мѣсяца на два, да и то уже по какому-нибудь неудачному въ пахотѣ случаю, за неудобреніемъ порядочно земли, за уранненіемъ или за опозданіемъ посѣва; но въ какую бъ то ни было урожайную пору никто изъ нихъ хлѣба не продаетъ, а довольствуются только сами между собою оборотно. Денежный же ихъ доходъ состоитъ отъ изрядного скотоводства, отъ продажи тихвинскимъ и ладожскимъ купцамъ дегтю, золы, строевого сосноваго и еловаго лѣса, въ торговые дни тесу, досокъ и дровъ; зимою ѣздятъ въ извозъ, лѣтомъ же ни куда отъ домовъ своихъ не отлучаются, а упражняются въ хлѣбопашествѣ и, по довольному скотоводству, въ сѣнокосѣ.
Изъ оной деревни, въ домѣ крестьянина Ларіона Ипатова отужинавши, поѣхали въ исходѣ второго часа по полуночи. Отъ деревни Кусицкій-Островъ отъѣхавши двѣнадцать верстъ, въ пять часовъ по полуночи остановились въ деревнѣ господина Никиты Никитича Лизунова Босынги.
15-го числа въ понедѣльникъ, въ домѣ оной деревни крестьянина Романа Филиппова, за тѣсною и лѣсистою къ Троицкой Саратской пустынкѣ дорогою, оставивъ съ экипажемъ при двухъ своихъ человѣкахъ кибитки, сами съ помянутыми Сясьскаго-Воскресенскаго погоста священникомъ и діакономъ, въ трехъ запряженныхъ по одной лошади крестьянскихъ саняхъ-ошивняхъ, поѣхали въ ту пустынку (до которой отъ деревни Босынги почитаютъ восемь верстъ) за часъ до разсвѣту, а въ нее пріѣхали въ девять часовъ по полуночи. Во оной пустынкѣ двѣ старыхъ деревянныхъ церкви, одна — Живоначальной Троицѣ, другая — преподобнымъ Зосиму и Савватію Соловецкимъ. Оная Троицкая Саратская пустынка Троицкою называется по настоящему въ церквѣ храму и явленному образу, а Саратскою — по текущей при ней изъ болота того названія рѣчкѣ Сараткѣ. Стоитъ на небольшомъ острову, въ лѣсистомъ и въ лѣтнее время за топкостію непроходимомъ болотѣ, которое въ окружности до сорока верстъ; онымъ болотомъ къ той пустынкѣ трудный, однимъ только пѣшимъ проходъ съ двухъ сторонъ.
Въ ней по причинѣ явленнаго Живоначальной Троицы маленькаго образа, былъ мужескій, также называвшійся, на своемъ содержаніи монастырекъ, который при положеніи монастырей въ классы и штаты изпраздненъ; а для отправленія въ церквахъ божественной службы, съ того времени, на своемъ же, безъ прихожанъ, содержаніи, опредѣляемы были бѣлые священники съ дьячками и пономарями, и никого, кромѣ ихъ, не живало. Въ мою же въ ней бытность, по открывшемуся у жившаго предъ тѣмъ временемъ въ ней одного безъ дьячка и пономаря священника съ женою, пристанодержательству разбойнической шайки и бѣглыхъ (къ чему только оная пустынка и способна), ни кого, кромѣ отъ тихвинскихъ духовнаго правленія и нижняго земскаго суда для сбереженія церквей, священниковыхъ пожитковъ и корму скота, опредѣленныхъ изъ другихъ погостовъ двухъ дьячковъ и трехъ десятскихъ, не было.
Мы пристали въ томъ новомъ поповомъ домѣ къ тѣмъ же дьячкамъ и десятскимъ. Какъ же отъ церквей ключовъ у нихъ не было, а имѣлись у священника Пашенскаго погоста, до коего отъ той пустынкѣ почитаютъ тридцать верстъ, то за ними послали одного изъ дьячковъ, а сами во ожиданіи его, пообѣдавши, отдыхали; въ вечеру передъ ужиной уже поздно ключи привезли, и мы отужинавши ночевали, будучи въ не малой въ такомъ пустомъ мѣстѣ опасности.
16-го, во вторникъ, отслушали по утру въ Троицкой церквѣ всенощную и во обыкновенное время водное освященіе, литургію, молебенъ, и въ другой церкви храму молебенъ. Потомъ, отобѣдавши, въ два часа по полудни изъ сей Троицкой Саратской пустынкѣ при тепловатой погодѣ поѣхали.
[Сія пустынка достопамятна тѣмъ, что доказываетъ, сколь небрежительно пекутся начальники объ ввѣренныхъ имъ частяхъ; ибо въ маломъ семъ мѣстечкѣ бѣдный попъ, отъ того что никогда туда никто не заѣзжалъ, доведенъ, можетъ быть, бѣдностію до кнута. На сію мысль попалъ я вотъ какъ: Глухая сія точка Россіи, облегается со всѣхъ сторонъ на сорокъ верстъ дремучими лѣсами и непроходимыми болотами; рѣдкія ея, малочисленныя и бѣдныя сосѣдствы отлежатъ не ближе какъ въ десяти верстахъ со всѣхъ сторонъ. Итакъ, ясно видно, сколь глухое сіе мѣсто способно для воровской пристани; и можно съ вѣроятностію сказать, что пустынка сія съ самаго ея начала держалась работами бѣглыхъ и повинныхъ строгости законовъ.
[Пріѣхавъ мы туда, нашли бѣднѣйшія церкви, ясно сказующія, что въ нихъ по году и больше не бываетъ службы. Ветхое прежнее монастырское строеніе безъ оконъ, безъ дверей и почти безъ кровлей, имѣли видъ опальняго селенія; а удаленное строеніе попово, построенное окнами къ болоту, а не къ церкви, доказывало, какъ худо онъ былъ расположенъ къ ея пользѣ. Работный и рогатый скотъ шатался тощь и унылъ по улицамъ и задворкамъ безъ корму, безъ поила и безъ присмотру. По упраздненіи монастырей по новому штату, остался сей забвенный край безъ жильцовъ и попечителей: онъ приписанъ сталъ къ ближнему погосту. Безграмотный кутейникъ, изъ оныхъ боясь попасться въ солдаты, бывъ безмѣстнымъ и знавъ, что изрядная разведена тутъ пашня и сѣнокосъ, выходилъ себѣ указъ дьячковскій и поселился въ ней. Но чтобъ развестись хлѣбомъ и строеніемъ, надобны были работники, а на то деньги, а для денегъ богомольцы, а для богомольцевъ служба; но для службы не было попа, въ богомольцахъ охоты, а въ немъ грамоты, то онъ рѣшился безъ дальнихъ хлопотъ принимать къ себѣ безпашпортныхъ прохожихъ, которымъ, чтобъ не скучить, то позволилъ имъ для общей пользы запастись и по доброй молодицѣ. Дѣло было и пошло своей чередой, да раздумье взяло, не спросили бъ отвѣта. И для того съ общаго приговору рѣшился онъ пропустить слухъ, будто къ нему приходили воры и его мучали, пытали и вѣниками жгли. Послѣ сего, кажется, ему бы должно было проситься прочь отъ сего мѣста, но онъ, побывъ только шесть лѣтъ дьячкомъ, поѣхалъ въ Петербургъ и удостоился сана священника и во ономъ пробылъ четыре года. Славный злодѣй атаманъ Рѣпка и Гуляевъ, его есаулъ, порядочно было зажили подъ его прикрытіемъ, и частешенько въ окрестностяхъ пощупывали помѣщиковъ, богатыхъ крестьянъ и проѣзжихъ посадскихъ, отчего дороги съ Ладоги на Свирь и къ Тихвину стали было почти непроходимыми. Я, проѣзжая въ Соловки, самъ не безъ основанія этихъ бродягъ опасался. Но скоро теплое ихъ гнѣздышко дошло до слуху обоихъ начальниковъ губерній: исправникамъ наслались строгія повелѣнія, команды воинскія усились, сотскимъ и жителямъ погрозили, и пагубная сія сволочь, перехватанная частію въ самой пристани, отослалася ко сужденію судовъ. Попа, у котораго нашли воровскіе пожитки спрятанные даже подъ престоломъ, отослали куда слѣдуетъ. А въ обратный уже мой проѣздъ изъ Архангельска ожидали уже по погостамъ кругъ Тихвина его къ наказанію.
[Несчастному сему скажите, начальники, что̀ за причина его бѣдствія? Можетъ быть, онъ и не одинъ подобный ему въ Россіи. Духовные начальники! Когда бъ заведены были порядочныя у васъ школы, былъ ли бы этотъ человѣкъ принужденъ искать убѣжища въ сихъ страшныхъ жилищахъ волковъ и медвѣдей? Когда бъ вы, разсматривая прилежнѣе его невѣжество, не допустили эдакъ близко къ Безкровной Жертвѣ, то не сталъ бы Престолъ Всевышняго хранилищемъ окровавленныя добычи; учитель нравовъ и истолкователь Евангелія не томился бы жалостно подъ тяжкими ударами публичной казни, въ соблазнъ и поношеніе всѣхъ служителей церкви. Объясня вину верховныхъ пастырей церкви, обращаюсь къ вамъ, беззаконные самовольцы, врученной власти вамъ нашими монархами. Скажите мнѣ, раскормленные питомцы роскошью и праздностью, какъ можете вы пышными знаками почестей украшаться монарховъ вашихъ, ихъ обременять неумолкающими и усильными требованіями то чиновъ, то знаковъ, то денегъ, то вотчинъ, когда подъ игомъ вашего нераченія загнанная истина молчитъ, невинность стонетъ, всѣ степени страждутъ, никто не находитъ своего права, а вы, величаясь, напрасно просыпаете ненадобный вѣкъ въ вредномъ вашемъ для всѣхъ изобиліи. Понимаете ль вы, безпечные тунеядцы, на что̀ вамъ сказано, что губернаторы не суть судьи, что для того, чтобъ вы въ одномъ губернскомъ городѣ не принуждены были быть безотлучны, а оставивъ бы правосудія теченіе на судей, присматривая строго за ними по вѣдомостямъ, ѣздили бы безпрестанно по вѣдомствамъ своей губерніи, исправляли бы пороки, стремленіе въ злу отвращая, направляли бы склонности къ общественной пользѣ и, находя сокровенные дары щедрыя природы, приводя ихъ въ просвѣщеніе, изливали бы трудолюбіе, изобиліе и блаженство народамъ, вамъ врученнымъ. Вы же, вмѣсто вспоможенія удрученнымъ, насылаете только указъ за указомъ ко взысканію, не справясь, каковы обстоятельства, каковы годы и каковъ ихъ жребій. Жестокіе, когда у васъ сгораютъ цѣлыя селенія, и даже цѣлые города, то кто видалъ васъ, чтобъ вы поспѣшно къ бѣдственному сему приключенію прискакали и въ видѣ отца утѣшительнаго старались бы извѣдать самыхъ разоренныхъ, и если имъ не вовсе загладить ихъ убытокъ, то по крайности облегчить ихъ жребій ласковымъ привѣтствіемъ? А вы тутъ то съ кровожаднымъ своимъ повѣреннымъ насылаете имъ разорительныя ваши повелѣнія: тутъ-то и взыскиваютъ съ нихъ наистрожайше положенныя подати, тутъ-то и родятся ваши пагубныя ревизіи, тутъ-то и усилятся предписанія о строеніи по плану. Общее сіе бѣдствіе городу, и безъ того уже ярмонкою городничимъ.... а вы на это время нашлете еще другихъ; тутъ, всякій безграмотный подлецъ, сыскавши подлостьми покровъ вашъ, набѣгаетъ то землемѣромъ, то архитекторомъ и обираетъ, ничего не сдѣлавъ, остатки погорѣлыхъ жителей. Я не порицаю, чтобъ не было хорошо строить города по плану: оно вводитъ просвѣщеніе, расширяетъ торги, прославляетъ вѣкъ и дѣлаетъ честь государю; но не должно ль вамъ на то разбирать время, приличность, достатокъ жителей, словомъ, обстоятельствы? Ежели есть когда случай, когда бъ я позволилъ сатрапамъ нашимъ обременять государя своими просьбами, то только въ сихъ общественныхъ напастяхъ. Государь есть средоточіе всеобщія казны, слѣдовательно, во всеобщей сей гибели долженъ быть онъ и строитель, и помощникъ и утѣшитель. Въ настоящемъ правленіи сіи бѣдственные случаи многажды случались; спроси же у васъ, многіе ль изъ васъ приступали съ просьбами къ царскому престолу о вспоможеніи симъ несчастнымъ, хотя вы и знаете вѣрно, сколько благодѣтельная душа нами управляющая, отъ сихъ просьбъ никогда не отрекается. Тверь выгорѣла, — спросите, кто ее построилъ? Казань отъ злодѣя разорилась, — чьею же рукою покрылися развалины ея пышными зданіями? Мѣсто погорѣлыхъ петербургскихъ буяновъ украшаетъ великолѣпное зданіе пеньковыхъ анбаровъ. Но что̀ я говорю? Откажетъ ли она страждущимъ, когда на частыя и особенныя ваши прихотливыя прошенія, изливяются ея благодѣянія?
Но я отсталъ отъ моей матеріи, возвратимся къ попу; мнѣ слышится: онъ стонетъ.
[Еслибъ не было несчастныхъ, вѣрно бъ не было и злыхъ. Доколѣ вы, викарные владыки народовъ, нераченіемъ, незнаніемъ и корыстолюбіемъ своими ввергать станете родъ смертныхъ въ несчастьи и напасти? Доколь священные законы благоустройства государственнаго прорицать станутъ единственно своевольство владычествующих, бѣдство подчиненныхъ и казни страждущихъ подъ игомъ вашимъ? Почто не доискиваетесь вы до источника разнообразныхъ пороковъ, бѣдствій и злодѣйствъ? Отрите мракъ очей вашихъ, войдите подробно въ хижины поселянъ всѣхъ степеней: вы найдете ихъ источникъ, болѣзнь, лѣкарство, блаженство ихъ и ваше. Смотрите: повсюду бѣдность, праздность, скука; повсюду малая прибыль, а величайшій трудъ. Сколько жь долженъ человѣкъ скорѣе наклониться къ злу, нежели къ добру? Самый и климатъ зоветъ народъ нашъ къ праздности; а праздность, извѣстно, мать пороковъ. Въ чужихъ краяхъ даетъ крестьянину щедрая природа девять мѣсяцевъ на работы, а три — на отдыхновеніе; у насъ же четыре мѣсяца на работы, а восемь на обременительную праздность. Тамъ же, по многолюдству поселянъ, пахарь долженъ пропитать пять душъ, а у насъ приходится вѣрно больше осьми, то-есть, жену, стараго, малаго, дворянъ, служащихъ, духовныхъ, солдатъ, штатскихъ, купцовъ, посадскихъ, рукодѣльцевъ, — весь сѣверный край по строгости климата не пашущій, — и отправляете хлѣба въ чужіе края! Вотъ отъ чего нашъ крестьянинъ, видится, и есть изнуренъ! Онъ четыре мѣсяца денно и нощно обливается потомъ неусыпно, а восемь печется на печи. Чтобъ отвесть отъ зимняго недѣлія, почто не заведете вы фабрикъ по всѣмъ глухимъ краямъ? Экономія губернской казны и самопроизвольное подаяніе откупщиковъ и подрядчиковъ довольную уже на то вамъ дастъ сумму. А ежели вы еще да пресѣчете на время сребролюбивую вашу склонность и покажете искреннюю наклонность къ общественному благу и выиграете довѣренность, то васъ засыплютъ деньгами дворяне, купцы и всѣ степени. Какъ можно подумать, что губерніи, которыя снабжаютъ всю Европу льномъ и пенькою, не имѣютъ еще общественныхъ конторъ, которыя бъ могли укрощать разорительную хищность сребролюбивыхъ иноземцевъ! Какъ можно думать, говорю я, чтобъ мы столько платили за свои матеріалы, а за ихъ переработку, выдумку и руку мастера? Увы, надменные ушельцы въ кабинеты ваши! Почто вы просыпаете въ нихъ жизнь, толикими способами снабденную къ славѣ отечества, къ пользѣ государя и къ блаженству народному, чтобъ послѣ быть или недостойно повышенному, или безчестно въ другое мѣсто переименованному, или опуститься въ глубину вѣчности тѣломъ и душой, не оставивъ ни малѣйшаго знака о имени вашемъ потомству! Почто не обработываете сокровищъ, сокрытыхъ въ нѣдрахъ земныхъ; у насъ ихъ такъ много, а мы платимъ Агличанамъ за ихъ милліоны, Нирыберцамъ[2] за иглы даже тысячи; что платимъ и Голландцамъ за сельдей, а сами имѣвши стерлядей, бѣлую рыбицу, осетровъ, бѣлугу, семгу и прочія сокровища водъ. Астрахань и Крымъ не могутъ ли насъ снабдить виномъ, шелкомъ и шерстью? Уралъ и обширныя губерніи любезнаго нашего отечества могутъ ли когда изчерпнуться въ рудныхъ своихъ жилахъ? Твердый, проницательный и созидательный разумъ Россіянъ требуетъ только ободренія, чтобъ затьмить въ наукахъ, художествахъ и въ рукодѣліяхъ всѣ народы европейскіе. О, если бы въ помянутой сей пустынѣ были у васъ заведены фабрики и заводы разныхъ родовъ, напримѣръ, мельницы пильныя и хлѣбныя, кожевенные, стеклянные и глиняные заводы, то были бъ, можетъ быть, сіи вородержатели и разбойники самые благочестивые, полезные и талантами удивительные люди! Ахъ, если мое суемудріе когда-нибудь дойдетъ до слуховъ вашихъ, то не браните моея дерзости! Чувствительность моя не терпитъ сихъ упущеній, и кровь сихъ несчастныхъ преступниковъ брызнула даже до моего сердца].
По пріѣздѣ жь въ деревню Босынгу, въ домѣ же крестьянина Романа Филиппова напившись чаю, поѣхали въ половинѣ седьмого часа по полудни.
Въ четырехъ верстахъ отъ деревни Босынги, въ деревнѣ Петра Ильича Вагина Короповой остановившись, поужинали и въ половинѣ девятаго часа по полудни изъ нее поѣхали. Отъ деревни Короповой отъѣхавши тридцать-двѣ версты, въ деревнѣ и погостѣ Сясьскомъ-Успенскомъ остановились въ три часа по полудни. Въ проѣздъ нашъ чрезъ оный погостъ въ Соловки въ немъ мы не останавливались, а теперь въ немъ остановись, въ домѣ государственнаго крестьянина Алексѣя Потафьева обогрѣлись и для любопытства были во обѣихъ церквахъ и по надписямъ въ церкви Алексѣя Человѣка Божія узнали, что она построена въ 716 году царевичемъ Алексѣемъ Петровичемъ во имя его патрона, и какъ оная Сясьская, такъ и прочія по близости сего погоста деревни были, въ его владѣніи; здѣсь же имѣлся его деревянный и дворецъ. Въ Успенской и Алексѣевской церквахъ отслушавши храмамъ молебенъ, при морозной съ холоднымъ вѣтромъ погодѣ поѣхали.
17-го числа, въ среду, отъ деревни Сясьской отъѣхавши десять, а отъ Тихвина сто-двадцать-шесть верстъ, въ одиннадцать часовъ по полудни, по пріѣздѣ въ городъ Новую Ладогу, и остановились квартерою въ домѣ ладожскаго мѣщанина Михаилы Егорова Адамова, гдѣ въ соборѣ вечеру слушали всенощную.
18-го числа, въ четвертокъ, отслушавши въ соборѣ всенощную и взявши у новоладогскаго городничаго секундъ-маіора Никиты Савельевича Петунина заимообразно денегъ тридцать-пять рублей [которыя для доставленія ему съ полученіемъ отъ меня въ тѣхъ деньгахъ данной ему росписки, отдалъ нарочно отъ него присланному штатной команды сержанту въ Санктъ-Петербургѣ 1792 года марта десятаго дня]; потомъ отобѣдавши, на четырехъ же почтовыхъ лошадяхъ изъ города Новой Ладоги поѣхали при небольшомъ морозѣ въ половинѣ четвертаго часа по полудни.
Отъ города Новой Ладоги отъѣхавши тридцать-шесть верстъ, для перемѣны лошадей остановились въ яму и деревнѣ Лямли, гдѣ въ домѣ крестьянина Ларіона Евстифеева отужинавши, въ девять часовъ по полудни поѣхали. Въ двадцати-пяти верстахъ отъ Лямлинскаго яму, въ приписанной къ Ладожскому каналу деревни Шормихи перемѣнили лошадей. Отъ оной деревни и яму до города Шлюшина ѣхали около Ладожскаго канала. Отъѣхавши же отъ Шорминскаго яму двадцать-восемь, а отъ города Новой Ладоги девяносто-девять верстъ, пріѣхавши въ городъ Шлюшенбургъ передъ заутреней, пристали въ томъ же трактирѣ, въ которомъ ѣдучи изъ Санктъ-Петербурга въ Соловки водою, были приставши.
19-го числа, въ пятницу, слушали въ соборѣ литургію и вечеру всенощную.
20-го числа, въ субботу, въ крѣпости слушали литургію и храму молебенъ; потомъ были у тамошняго коменданта Дмитрія Александровича Колюбакина; а оттоль пріѣхавши, въ трактирѣ обѣдали и въ три часа по полудни на четырехъ же почтовыхъ лошадяхъ, при морозной погодѣ, поѣхали въ городъ Санктъ-Петербургъ. Отъѣхавши отъ города Шлюшина девятнадцать верстъ, остановились въ мызѣ Устьѣ господина Якова Ѳедоровича Дубенскаго, гдѣ напились чаю и отужинали, за чѣмъ и пробыли часа три. Одну жь кибитку съ тремя человѣками мимо сей господина Дубенскаго мызы отправили въ казенную мызу или почтовую станцію Пеллы, въ коей они насъ и дожидались, а мы изъ мызы г. Дубенскаго до оной казенной станціи и мызы, за уѣздомъ почтовыхъ, ѣхали на его, Дубенскаго, лошадяхъ восемь верстъ. Въ мызѣ жь Пеллѣ, за разгономъ лошадей пробыли съ часъ. Въ девятнадцати верстахъ отъ Пеллы въ мызѣ и почтовой станціи князя Вяземскаго перемѣнили лошадей и поѣхали безостановочно.
21-го числа декабря, въ воскресенье, проѣхавши отъ Вяземскаго мызы и почтовой станціи четырнадцать, отъ города Шлюшина шестдесятъ, а всего отъ города Тотьмы сухимъ путемъ девять-сотъ-девяносто-пять, да водяною комуникаціею три-тысячи-семьдесятъ-четыре, итого четыре-тысячи-шестдесятъ-девять верстъ, по пріѣздѣ въ Санктъ-Петербургъ во время начала всенощной, для отслушанія оной остановились въ Невскомъ монастырѣ, повозки жь отправили въ домъ придворнаго подкондитера Григорья Иванова, гдѣ при выѣздѣ имѣли квартеру, куда послѣ всенощной и сами возвратились.