то съ кровожаднымъ своимъ повѣреннымъ насылаете имъ разорительныя ваши повелѣнія: тутъ-то и взыскиваютъ съ нихъ наистрожайше положенныя подати, тутъ-то и родятся ваши пагубныя ревизіи, тутъ-то и усилятся предписанія о строеніи по плану. Общее сіе бѣдствіе городу, и безъ того уже ярмонкою городничимъ.... а вы на это время нашлете еще другихъ; тутъ, всякій безграмотный подлецъ, сыскавши подлостьми покровъ вашъ, набѣгаетъ то землемѣромъ, то архитекторомъ и обираетъ, ничего не сдѣлавъ, остатки погорѣлыхъ жителей. Я не порицаю, чтобъ не было хорошо строить города по плану: оно вводитъ просвѣщеніе, расширяетъ торги, прославляетъ вѣкъ и дѣлаетъ честь государю; но не должно ль вамъ на то разбирать время, приличность, достатокъ жителей, словомъ, обстоятельствы? Ежели есть когда случай, когда бъ я позволилъ сатрапамъ нашимъ обременять государя своими просьбами, то только въ сихъ общественныхъ напастяхъ. Государь есть средоточіе всеобщія казны, слѣдовательно, во всеобщей сей гибели долженъ быть онъ и строитель, и помощникъ и утѣшитель. Въ настоящемъ правленіи сіи бѣдственные случаи многажды случались; спроси же у васъ, многіе ль изъ васъ приступали съ просьбами къ царскому престолу о вспоможеніи симъ несчастнымъ, хотя вы и знаете вѣрно, сколько благодѣтельная душа нами управляющая, отъ сихъ просьбъ никогда не отрекается. Тверь выгорѣла, — спросите, кто ее построилъ? Казань отъ злодѣя разорилась, — чьею же рукою покрылися развалины ея пышными зданіями? Мѣсто погорѣлыхъ петербургскихъ буяновъ украшаетъ великолѣпное зданіе пеньковыхъ анбаровъ. Но что̀ я говорю? Откажетъ ли она страждущимъ, когда на частыя и особенныя ваши прихотливыя прошенія, изливяются ея благодѣянія?
Но я отсталъ отъ моей матеріи, возвратимся къ попу; мнѣ слышится: онъ стонетъ.
[Еслибъ не было несчастныхъ, вѣрно бъ не было и злыхъ. Доколѣ вы, викарные владыки народовъ, нераченіемъ, незнаніемъ и корыстолюбіемъ своими ввергать станете родъ смертныхъ въ несчастьи и напасти? Доколь священные законы благоустройства государственнаго прорицать станутъ единственно своевольство вла-
то с кровожадным своим поверенным насылаете им разорительные ваши повеления: тут-то и взыскивают с них наистрожайше положенные подати, тут-то и родятся ваши пагубные ревизии, тут-то и усилятся предписания о строении по плану. Общее сие бедствие городу, и без того уже ярмонкою городничим.... а вы на это время нашлёте ещё других; тут всякий безграмотный подлец, сыскавши подлостьми покров ваш, набегает то землемером, то архитектором и обирает, ничего не сделав, остатки погорелых жителей. Я не порицаю, чтоб не было хорошо строить города по плану: оно вводит просвещение, расширяет торги, прославляет век и делает честь государю; но не должно ль вам на то разбирать время, приличность, достаток жителей, словом, обстоятельствы? Ежели есть когда случай, когда б я позволил сатрапам нашим обременять государя своими просьбами, то только в сих общественных напастях. Государь есть средоточие всеобщие казны, следовательно, во всеобщей сей гибели должен быть он и строитель, и помощник и утешитель. В настоящем правлении сии бедственные случаи многажды случались; спроси же у вас, многие ль из вас приступали с просьбами к царскому престолу о вспоможении сим несчастным, хотя вы и знаете верно, сколько благодетельная душа нами управляющая, от сих просьб никогда не отрекается. Тверь выгорела, — спросите, кто её построил? Казань от злодея разорилась, — чьею же рукою покрылися развалины её пышными зданиями? Место погорелых петербургских буянов украшает великолепное здание пеньковых анбаров. Но что я говорю? Откажет ли она страждущим, когда на частые и особенные ваши прихотливые прошения, изливяются её благодеяния?
Но я отстал от моей материи, возвратимся к попу; мне слышится: он стонет.
[Если б не было несчастных, верно б не было и злых. Доколе вы, викарные владыки народов, нерачением, незнанием и корыстолюбием своими ввергать станете род смертных в несчастье и напасти? Доколь священные законы благоустройства государственного прорицать станут единственно своевольство вла-
