Проклятие певца (Уланд; Вейнберг)/НП 1877 (ДО)

Проклятіе пѣвца
авторъ Людвигъ Уландъ (1787—1862), пер. П. И. Вейнбергъ (18—190)
Оригинал: нем. Des Sängers Fluch («Es stand in alten Zeiten ein Schloß, so hoch und hehr…»). — Изъ сборника «Нѣмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ». Источникъ: Нѣмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ / Подъ редакціей Н. В. Гербеля — СПб: Въ типографіи В. Безобразова и К°, 1877. — С. 419—420 (РГБ).

Проклятіе пѣвца.


[419]

Былъ въ стары годы замокъ. Высоко на просторѣ
Стоялъ онъ, отражаясь далёко въ синемъ морѣ;
Вокругъ вѣнцомъ роскошнымъ раскинулись сады,
Въ нихъ радужно сверкали ключи живой воды.

Тамъ жилъ старикъ надменный, окрестныхъ странъ властитель,
Гроза своихъ сосѣдей и подданныхъ губитель,
Въ нёмъ ужасъ — каждый помыслъ, и ярость — каждый взоръ,
Терзанье — каждый возгласъ, кровь — каждый приговоръ.

Разъ къ замку шли два скальда. Одинъ былъ старецъ мудрый,
10 Другой — его питомецъ, цвѣтущій, златокудрый;
Съ завѣтной лирой ѣхалъ на лошади старикъ,
Съ нимъ весело шолъ рядовъ товарищъ-ученикъ.

Старикъ сказалъ: "Припомни всѣхъ нашихъ пѣсень звуки,
Изъ сердца вылей въ слово всѣ радости и муки;
15 Готовься — пусть твой голосъ торжественно звучитъ:
Жестокій духъ барона смягчить намъ предстоитъ.

Стоятъ въ высокой залѣ два благородныхъ друга.
На тронѣ тамъ баронъ и юная супруга;
Онъ — зарево пожара, духъ пытки и войны,
20 Она — сіянье мира, привѣтный свѣтъ луны.

И вотъ старикъ ударилъ по вдохновенной лирѣ:
Несутся диво-звуки, несутся шире, шире;
Имъ стройно вторитъ пѣснью товарищъ молодой,
И чудно струны лиры слилися съ пѣснью той.

25 Поютъ они про счастье времёнъ, уплывшихъ въ вѣчность,
Про вѣрность и свободу, любовь и человѣчность,
Поютъ про всё святое, что возвышаетъ умъ,
Въ чёмъ кроется источникъ высокихъ чувствъ и думъ.

Придворный кругъ имъ внемлетъ въ благоговѣньи строгомъ,
30 Склоняется надменность и дерзость передъ Богомъ,
Трепещетъ баронесса и, волю давъ слезамъ,
Бросаетъ въ умиленьи цвѣтокъ съ груди пѣвцамъ.

«Народъ мой и супругу вы обольстить хотѣли!»
Старикъ-баронъ воскликнулъ, и съ дикой дрожью въ тѣлѣ

[420]

35 Въ грудь скальда молодого метнулъ своимъ копьёмъ —
Изъ сердца, вмѣсто пѣсень, кровь брызнула ключомъ.

Бѣжитъ толпа подъ гнётомъ зловѣщаго испуга…
Пѣвецъ угасъ въ объятьяхъ наставника и друга;
Старикъ плащомъ широкимъ окуталъ мертвеца
40 И съ ношей драгоцѣнной поѣхалъ изъ дворца.

Но у воротъ высокихъ, сдержавъ коня и въ руки
Взявъ лиру, гдѣ таились такіе диво-звуки,
О мраморъ колоннады старикъ её разбилъ
И воздухъ изступлённымъ проклятьемъ оглушилъ:

45 «Будь проклятъ гордый замокъ! Въ твоихъ стѣнахъ надменныхъ
Пусть смолкнутъ звуки лиры и пѣсень вдохновенныхъ —
И только вопли, стоны пускай терзаютъ слухъ,
Пока тебя не сломитъ кровавой мести духъ!

«Будь проклятъ садъ роскошный съ душистыми цвѣтами,
50 И пѣньемъ птицъ волшебныхъ и свѣжими ключами!
Стань дикою пустыней, изсохни, пропади,
Какъ этотъ трупъ, лежащій на старческой груди!»

Старикъ воззвалъ — и небо услышало моленье:
Лежитъ надменный замокъ во прахѣ, въ запустѣньи;
55 Одна колонна только о прошломъ говоритъ,
И та ужъ, покачнувшись, паденіемъ грозитъ.

А тамъ, гдѣ красовались сады въ сіяньи мая,
Раскинулась пустыня песчаная, нѣмая;
Тирана злое имя забыто: до конца
60 Исполнилось ужасное проклятіе пѣвца.


П. Вейнбергъ.