Былъ въ стары годы замокъ. Высоко на просторѣ
Стоялъ онъ, отражаясь далёко въ синемъ морѣ;
Вокругъ вѣнцомъ роскошнымъ раскинулись сады,
Въ нихъ радужно сверкали ключи живой воды.
5 Тамъ жилъ старикъ надменный, окрестныхъ странъ властитель,
Гроза своихъ сосѣдей и подданныхъ губитель,
Въ нёмъ ужасъ — каждый помыслъ, и ярость — каждый взоръ,
Терзанье — каждый возгласъ, кровь — каждый приговоръ.
Разъ къ замку шли два скальда. Одинъ былъ старецъ мудрый, 10 Другой — его питомецъ, цвѣтущій, златокудрый;
Съ завѣтной лирой ѣхалъ на лошади старикъ,
Съ нимъ весело шолъ рядовъ товарищъ-ученикъ.
Стоятъ въ высокой залѣ два благородныхъ друга.
На тронѣ тамъ баронъ и юная супруга;
Онъ — зарево пожара, духъ пытки и войны, 20 Она — сіянье мира, привѣтный свѣтъ луны.
И вотъ старикъ ударилъ по вдохновенной лирѣ:
Несутся диво-звуки, несутся шире, шире;
Имъ стройно вторитъ пѣснью товарищъ молодой,
И чудно струны лиры слилися съ пѣснью той.
25 Поютъ они про счастье времёнъ, уплывшихъ въ вѣчность,
Про вѣрность и свободу, любовь и человѣчность,
Поютъ про всё святое, что возвышаетъ умъ,
Въ чёмъ кроется источникъ высокихъ чувствъ и думъ.
Придворный кругъ имъ внемлетъ въ благоговѣньи строгомъ, 30 Склоняется надменность и дерзость передъ Богомъ,
Трепещетъ баронесса и, волю давъ слезамъ,
Бросаетъ въ умиленьи цвѣтокъ съ груди пѣвцамъ.
«Народъ мой и супругу вы обольстить хотѣли!»
Старикъ-баронъ воскликнулъ, и съ дикой дрожью въ тѣлѣ
Но у воротъ высокихъ, сдержавъ коня и въ руки
Взявъ лиру, гдѣ таились такіе диво-звуки,
О мраморъ колоннады старикъ её разбилъ
И воздухъ изступлённымъ проклятьемъ оглушилъ:
45 «Будь проклятъ гордый замокъ! Въ твоихъ стѣнахъ надменныхъ
Пусть смолкнутъ звуки лиры и пѣсень вдохновенныхъ —
И только вопли, стоны пускай терзаютъ слухъ,
Пока тебя не сломитъ кровавой мести духъ!
«Будь проклятъ садъ роскошный съ душистыми цвѣтами, 50 И пѣньемъ птицъ волшебныхъ и свѣжими ключами!
Стань дикою пустыней, изсохни, пропади,
Какъ этотъ трупъ, лежащій на старческой груди!»
Старикъ воззвалъ — и небо услышало моленье:
Лежитъ надменный замокъ во прахѣ, въ запустѣньи; 55 Одна колонна только о прошломъ говоритъ,
И та ужъ, покачнувшись, паденіемъ грозитъ.
А тамъ, гдѣ красовались сады въ сіяньи мая,
Раскинулась пустыня песчаная, нѣмая;
Тирана злое имя забыто: до конца 60 Исполнилось ужасное проклятіе пѣвца.
