Внѣшность Мильса Гендона представлялась въ достаточной степени живописной, прежде чѣмъ онъ попалъ въ свалку на Лондонскомъ мосту, но она сдѣлалась еще живописнѣе, когда онъ высвободился изъ этой свалки. Въѣзжая на мостъ, онъ располагалъ еще маленькою суммою денегъ, но, благополучно выбравшись оттуда, онъ не нашелъ у себя болѣе ни копѣйки: воры очистили его карманы до послѣдняго гроша.
Все это казалось бы ему не особенно важнымъ, если бы удалось только разыскать пропавшаго безъ вѣсти мальчика. Въ качествѣ военнаго человѣка, Мильсъ не былъ расположенъ вести свои розыски безъ толку, по волѣ случая, и прежде всего занялся составленіемъ плана кампаніи.
«Куда могъ дѣваться мальчикъ и въ какую именно сторону долженъ былъ онъ направить шаги? Естественно, что онъ вернется на прежнее свое логовище, — разсуждалъ самъ съ собою Мильсъ, — видя себя одинокимъ и не зная, куда преклонить голову, такъ долженъ будетъ поступить и человѣкъ и звѣрь какъ въ здравомъ умѣ, такъ и въ состояніи умопомѣшательства. Гдѣ же, спрашивается, надо искать это логовище? Лохмотья, въ которые былъ одѣть мальчикъ, равно какъ и личность грубаго негодяя, который, повидимому, его зналъ и называлъ даже своимъ сыномъ, свидѣтельствовали, что это логовище находится въ какомъ-либо изъ самыхъ нищенскихъ лондонскихъ захолустьевъ. Трудно ли разыскать тамъ мальчика и много ли времени придется затратить на его розыски? Нѣтъ! По всѣмъ вѣроятіямъ, это можно будетъ сдѣлать легко и скоро. Вмѣсто того, чтобы искать мальчика, надо будетъ разыскивать толпу уличной черни. Рано или поздно онъ, безъ сомнѣнія, найдетъ маленькаго своего пріятеля, окруженнаго болѣе или менѣе многочисленною толпою. Вся эта сволочь будетъ потѣшаться и дразнить мальчика, который, по обыкновенію, станетъ объявлять себя королемъ. Мильсъ Гендонъ расправится тогда съ негодяями по-свойски, уведетъ съ собой маленькаго бѣднягу, утѣшитъ и развеселитъ его ласковыми рѣчами. Послѣ того онъ никогда уже не будетъ разлучаться съ своимъ мальчикомъ».
Выработавъ себѣ такую программу дѣйствовать, Мильсъ отправился на розыски. Онъ бродилъ по цѣлымъ часамъ въ грязныхъ глухихъ улицахъ и переулкахъ, направляясь всюду, гдѣ замѣчалъ скопленіе черни. При всемъ томъ, ни въ одной такой толпѣ не находилъ онъ даже и слѣдовъ своего мальчика. Это очень изумляло храбраго воина, но онъ всетаки не падалъ духомъ. Планъ кампаніи казался ему попрежнему безусловно вѣрнымъ. Все сводилось къ маленькой ошибкѣ въ разсчетахъ. Кампанія затягивалась на гораздо болѣе долгій срокъ, чѣмъ онъ ожидалъ первоначально.
Къ разсвѣту выяснилось, что Мильсъ Гендонъ прошелъ много верстъ и осмотрѣлъ много большихъ и малыхъ скопищъ черни. Въ результатѣ всего этого онъ чувствовалъ себя порядкомъ уставшимъ и голоднымъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ его изрядно клонило ко сну. Положимъ, что ему очень хотѣлось завтракать, но онъ не усматривалъ къ этому ни малѣйшей возможности. Ему даже и въ голову не приходило просить подаянія. Заложить боевую шпагу было нельзя, такъ какъ онъ считалъ неприличнымъ для себя разстаться съ нею. Мильсъ Гендонъ могъ бы, пожалуй, обойтись безъ верхняго плаща, но эта часть его одѣянія такъ сильно пострадала въ уличной свалкѣ, что не представляла, очевидно, ни малѣйшей денежной цѣнности.
Въ полдень Мильсъ все еще бродилъ по городу, замѣшавшись на этотъ разъ въ толпу, которая шла слѣдомъ за королевской процессіей. Онъ разсчитывалъ, что это торжество должно привлекать съ неудержимою силой сумасшедшаго его мальчика. Такимъ образомъ Мильсъ шелъ слѣдомъ за процессіей по всему Лондону и, наконецъ, добрался до Вестминстерскаго дворца и аббатства. По временамъ онъ сворачивалъ съ дороги, всматриваясь въ массы народа, стоявшія по сторонамъ, но всѣ его поиски оставались тщетными. Это привело подъ конецъ сэра Мильса въ такое недоумѣніе, что онъ погрузился въ мысли и соображенія о томъ, какъ бы ему исправить и пополнить свой планъ кампаніи. При этомъ онъ продолжалъ идти, куда глаза глядятъ и, очнувшись отъ своихъ размышленій, нашелъ, что оставилъ далеко позади себя городъ и что день клонится къ вечеру. Осмотрѣвшись, онъ нашелъ себя неподалеку отъ Темзы въ пригородномъ участкѣ, изобиловавшемъ дачами богатыхъ вельможъ, гдѣ его костюмъ, наврядъ ли могъ служить хорошею рекомендаціею для своего владѣльца.
Погода стояла сравнительно теплая, а потому сэръ Мильсъ разлегся на землѣ возлѣ забора, защищавшаго его отъ вѣтра. Храбрый воинъ чувствовалъ необходимость отдохнуть и обдумать свое положеніе, но только-что успѣлъ улечься, какъ его начало клонить ко сну. Когда отдаленный гулъ пушечныхъ выстрѣловъ донесся до его ушей, онъ сказалъ себѣ самому:
«Ну, вотъ, коронація уже состоялась», и тотчасъ же уснулъ. Передъ тѣмъ онъ не спалъ и даже не отдыхалъ въ теченіе болѣе тридцати часовъ. Не мудрено, что на этотъ разъ онъ постарался вознаградить себя за это упущеніе и проснулся лишь на слѣдующій день утромъ, когда солнце стояло уже высоко на небѣ. Пробудившись, онъ всталъ, словно разбитый параличемъ, обезсиленный и голодный, вымылся въ рѣкѣ, заморилъ червячка приблизительно двумя штофами воды и поплелся къ Вестминстерскому дворцу, ворча на себя за то, что безъ толку потерялъ такъ много драгоцѣннаго времени. Голодъ помогъ ему придумать новый планъ дѣйствій. Онъ рѣшился добиться свиданія съ сэромъ Гемфри Марлоу и занять у того старичка немного денегъ, а тамъ… Въ качествѣ человѣка практическаго Мильсъ воздержался отъ дальнѣйшей разработки этого проекта, соображая, что прежде всего надо добиться осуществленія первой его стадіи.
Часамъ къ одиннадцати онъ добрался до дворца. По одному съ нимъ пути шли цѣлыя толпы великолѣпно разодѣтыхъ знатныхъ лицъ, но, при всемъ томъ, собственная его особа въ достаточной степени бросалась въ глаза. Это слѣдовало, безъ сомнѣнія, приписать необычайной живописности его костюма. Мильсъ тщательно изучалъ лица своихъ спутниковъ, надѣясь увидѣть на какомъ-либо изъ нихъ достаточно состраданія для того, чтобъ можно было поручить его владѣльцу наведеніе справки о томъ: нельзя ли будетъ повидаться съ сэромъ Гемфри Марлоу? Гендонъ какъ нельзя лучше понималъ, что о попыткѣ пробраться самому во дворецъ не могло быть въ данномъ случаѣ и рѣчи.
Какъ разъ въ это мгновенье знакомый уже намъ мальчикъ для порки, пройдя мимо Гендона, обернулся кругомъ и началъ пристально всматриваться въ его фигуру, говоря себѣ самому:
«Будь я осломъ (какимъ, вѣроятно, я оставался до сихъ поръ), если это не тотъ самый бродяга, о которомъ такъ безпокоился его величество. Онъ до послѣднихъ своихъ, отрепьевъ подходитъ къ сдѣланному мнѣ описанію. Если бы Господь Богъ создалъ двухъ такихъ молодцовъ, то сдѣлалъ бы подрывъ собственнымъ своимъ чудесамъ, совершая таковыя безъ надобности. Хорошо было бы найти благовидный предлогъ, чтобъ заговорить съ этимъ оборванцемъ!»
Мильсъ Гендонъ вывелъ его изъ затруднительнаго положенія. Обернувшись, какъ это вообще свойственно сдѣлать человѣку которому кто-нибудь пристально глядитъ въ затылокъ, и замѣтивъ, что мальчикъ имъ не на шутку интересуется, онъ подошелъ и сказалъ:
— Вы сейчасъ только вышли изъ дворца. Быть можетъ, вы принадлежите къ штату придворныхъ?
— Точно такъ, сударь!
— Не знаете ли вы сэра Гемфри Марлоу?
Мальчикъ вздрогнулъ отъ удивленія и сказалъ самъ себѣ:
«Господи, онъ говоритъ о моемъ покойномъ отцѣ!» а затѣмъ отвѣтилъ вслухъ:
— Знаю, и даже очень коротко съ нимъ знакомъ, сударь!
— Очень радъ этому. Что, онъ теперь тамъ?
— Точно такъ, сударь! — отвѣчалъ мальчикъ, добавивъ про себя: «Да, тамъ, въ могилѣ».
— Не будете ли вы такъ добры сообщить ему, что я здѣсь и хотѣлъ бы сказать ему словечко на ушко.
— Охотно сдѣлаю это для васъ, милостивѣйшій государь!
— Въ такомъ случаѣ скажите, что Мильсъ Гендонъ, сынъ сэра Ричарда, ждетъ его здѣсь у дверей. Вы очень меня обяжете, любезный мой мальчикъ!
«Король титуловалъ его иначе, чуть ли не графомъ! — разсуждалъ самъ съ собою мальчикъ. — Впрочемъ, это безразлично. Я увѣренъ, что мой Мильсъ доводится близнецомъ королевскому и можетъ дать его величеству самыя обстоятельныя свѣдѣнія объ его оборванцѣ-графѣ». Онъ сказалъ поэтому своему Мильсу:
— Потрудитесь на минутку сюда зайти, милостивый государь, и обождать, пока я вернусь.
Гендонъ тотчасъ же удалился въ указанное ему мѣсто. Это была устроенная въ дворцовой стѣнѣ ниша съ каменною скамьею, служившая будкой для часовыхъ въ дурную погоду. Онъ только-что успѣлъ тамъ усѣсться, какъ мимо будки прошелъ взводъ дворцовой стражи, вооруженной бердышами, подъ командою офицера. Замѣтивъ человѣка, сидѣвшаго въ будкѣ, офицеръ остановилъ свой взводъ и приказалъ Гендону выйти. Онъ повиновался и былъ немедленно же арестованъ, какъ подозрительная личность, позволившая себѣ забраться въ королевскій дворецъ. Дѣло принимало неблагопріятный оборотъ. Бѣдняга Мильсъ хотѣлъ было объясниться, но офицеръ грубо велѣлъ ему замолчать и приказалъ солдатамъ, обезоруживъ арестанта, тщательно его обыскать.
— Дай Богъ, чтобы имъ удалось найти у меня что-нибудь цѣнное, — сказалъ бѣдняга Мильсъ. — Я, кажется, и самъ искалъ очень тщательно, но мнѣ это не удалось. Между тѣмъ интересъ, побуждавшій меня къ поискамъ, былъ, смѣю увѣрить, гораздо могущественнѣе.
Въ карманахъ арестанта нашли только тщательно сложенный документъ. Офицеръ поспѣшно его развернулъ, и Гендонъ улыбнулся, узнавъ «каракули», нацарапанныя маленькимъ, пропавшимъ безъ вѣсти его маленькимъ пріятелемъ, въ тотъ самый злополучный день, когда они оба посѣтили Гендонскій замокъ. Лицо офицера побагровѣло отъ гнѣва, когда онъ прочелъ вслухъ англійскій текстъ этого документа. Лицо Мильса, напротивъ того, покрылось смертною блѣдностью.
— Еще новый претендентъ на престолъ! — вскричалъ офицеръ. — Они плодятся теперь словно кролики! Схватите этого негодяя, ребята, да смотрите, чтобы онъ отъ васъ не улепетнулъ! Тѣмъ временемъ, я отнесу этотъ драгоцѣнный документъ во дворецъ и отошлю его королю!
Онъ поспѣшно ушелъ, оставивъ арестанта въ рукахъ стражей, державшихъ его за шиворотъ.
— Теперь мои невзгоды, по крайней мѣрѣ, кончились, такъ какъ изъ-за этой бумаженки меня, безъ сомнѣнія, заставятъ болтаться на концѣ веревки, — проворчалъ сквозь зубы Гендонъ. — Что станетъ тогда съ моимъ бѣднымъ мальчикомъ? Одному Богу это извѣстно!
Нѣсколько времени спустя онъ увидѣлъ, что офицеръ съ величайшей поспѣшностью возвращается назадъ. Тогда, собравъ все мужество, сэръ Мильсъ рѣшился встрѣтить свою участь съ бодростью, подобающей храброму воину. Офицеръ приказалъ стражамъ освободить арестанта и возвратить ему шпагу, а затѣмъ, почтительно поклонясь Мильсу, сказалъ:
— Соблаговолите, сударь, слѣдовать за мною!
Гендонъ пошелъ за офицеромъ, разсуждая самъ съ собою: «Съ какимъ удовольствіемъ удушилъ бы я этого мерзавца за лицемѣрную его вѣжливость! Теперь, къ сожалѣнію, мнѣ предстоитъ немедленно самому путешествіе на тотъ свѣтъ. При такихъ обстоятельствахъ не слѣдуетъ увеличивать и безъ того уже крупный багажъ своихъ грѣховъ».
Слѣдуя за офицеромъ, онъ прошелъ черезъ дворъ, гдѣ тѣснились экипажи и лакеи, къ парадному крыльцу. Тамъ офицеръ съ другимъ поклономъ, передалъ Гендона въ руки великолѣпно одѣтаго дежурнаго камеръ-юнкера, который принялъ его съ знаками глубокаго уваженія и провелъ черезъ парадныя сѣни, по обѣ стороны которыхъ стояли цѣлые ряды придворныхъ лакеевъ въ великолѣпныхъ ливреяхъ. Они почтительно кланялись посѣтителю, но чуть не умирали отъ безмолвнаго смѣха, начинавшаго ихъ душить, какъ только это воронье пугало проходило мимо нихъ. Поднявшись по широкой лѣстницѣ, на площадкѣ которой стояла группа придворныхъ, камеръ-юнкеръ ввелъ Мильса въ обширную залу, расчистилъ для него дорогу среди собравшихся тамъ представителей высшей англійской аристократіи, отвѣсилъ ему поклонъ, напомнилъ объ умѣстности снять шляпу и оставилъ его посреди комнаты въ качествѣ мишени для недоумѣвающихъ взоровъ, негодующихъ гримасъ и насмѣшливыхъ улыбокъ. Мильсъ Гендонъ чувствовалъ себя совершенно сбитымъ съ толку. Шагахъ всего лишь въ пяти отъ него сидѣлъ на тронѣ подъ параднымъ балдахиномъ молодой король, нѣсколько отъ него отвернувшись и, склонивъ голову, говорилъ съ какой-то райской птицей въ человѣческомъ образѣ, — вѣроятно, съ какимъ-нибудь герцогомъ. Гендонъ рѣшилъ въ умѣ своемъ, что весьма непріятно быть приговореннымъ къ смертной казни въ полномъ расцвѣтѣ жизненныхъ силъ и что незачѣмъ было бы отягчать эту непріятность, выставляя такого несчастливца на позорище всей знати. Ему очень хотѣлось, чтобы король поторопился съ нимъ покончить, такъ какъ нѣкоторые изъ стоявшихъ по близости разряженныхъ въ пухъ и прахъ аристократовъ высмѣивали его слишкомъ уже обиднымъ образомъ. Въ это мгновеніе король слегка поднялъ голову и Гендонъ явственно разсмотрѣвъ его лицо, чуть не обмеръ отъ изумленія. Словно въ какомъ-то оцѣпѣненіи онъ глядѣлъ на хорошенькое дѣтское личико и воскликнулъ вполголоса: «Вотъ такъ штука. Здѣсь на престолѣ мой король царства тѣней и призраковъ!»
Продолжая съ изумленіемъ глядѣть на короля, онъ пробормоталъ еще нѣсколько отрывистыхъ фразъ, а потомъ сталъ осматриваться кругомъ, — вглядываться въ пышное убранство тронной залы и въ роскошные костюмы собравшихся тамъ герцоговъ, графовъ и бароновъ: «Сплю я или нѣтъ? — спрашивалъ онъ самого себя, — Кажется, вѣдь, что я бодрствую? Да, все это не мечта, а настоящая дѣйствительность». Онъ снова принялся пристально глядѣть на короля и принялся разсуждать: «А всетаки это смахиваетъ на грезы!.. Впрочемъ, можетъ быть, онъ и впрямь англійскій государь, а не сумасшедшій покинутый всѣми мальчикъ, за котораго я его принималъ. Какъ разрѣшить эту загадку?»
Внезапная мысль мелькнула у него въ умѣ: онъ подошелъ, какъ ни въ чемъ не бывало къ стѣнѣ, взялъ себѣ стулъ, принесъ на указанное ему мѣсто, поставилъ тамъ и преспокойно усѣлся.
Тотчасъ же раздался ропотъ негодованія; его грубо схватили за плечо и чей-то голосъ воскликнулъ:
— Изволь сейчасъ же встать, неблаговоспитанный клоунъ. Какъ смѣешь ты сидѣть въ присутствіи короля!
Шумъ этотъ привлекъ на себя вниманіе его величества. Король протянулъ руку и воскликнулъ:
— Оставьте его въ покоѣ! Онъ въ своемъ правѣ.
Всѣ съ изумленіемъ отшатнулись назадъ. Король продолжалъ:
— Да будетъ извѣстно и вѣдомо вамъ всѣмъ, лэди, лорды и джентльмэны, что это мой вѣрный и возлюбленный вассалъ Мильсъ Гендонъ, который, храбро защищая своего государя мечемъ, спасъ мою особу отъ тѣлеснаго вреда и даже, можетъ быть, смерти. За то онъ возведенъ словеснымъ королевскимъ указомъ въ баронское званіе. Знайте также, что за еще болѣе важную услугу, а именно: за спасеніе своего государя отъ позорнаго наказанія плетьми, которое сэръ Мильсъ принялъ взамѣнъ на себя, онъ возводится въ англійскіе пэры съ титуломъ графа Кентскаго и пожалованіемъ надлежащихъ помѣстій и денежныхъ суммъ для поддержанія новаго его достоинства. Привилегія, которою онъ только-что воспользовался, пожалована ему королевскимъ указомъ. Мы предписали уже, что старшему въ его родѣ даруется на вѣчныя времена право сидѣть въ присутствіи англійскихъ королей. Право это останется не нарушеннымъ, пока будетъ стоять англійскій престолъ. Никто да не дерзаетъ препятствовать возлюбленному моему графу пользоваться законнымъ его правомъ!
Двѣ особы, которыя, вслѣдствіе задержки въ пути, прибыли только лишь утромъ изъ провинціи и находились въ пріемной залѣ въ теченіе всего лишь какихъ-нибудь пяти минутъ, поперемѣнно глядѣли то на короля, то на оборванца, напоминавшаго собою воронье пугало. Обѣ онѣ, очевидно, были поражены такимъ изумленіемъ, что не въ состояніи были вѣрить собственнымъ своимъ глазамъ. Это были сэръ Гугъ и лэди Эдиѳь. Новопожалованный графъ не замѣчалъ ихъ присутствія. Продолжая глядѣть на монарха съ такимъ видомъ, какъ если бы грезилъ наяву, онъ бормоталъ вполголоса: «Господи, что это со мною творится! Вѣдь это мой маленькій нищенка! Вѣдь это мой умопомѣшанный мальчикъ! А я еще хотѣлъ познакомить его съ настоящею роскошью, показавъ ему свой замокъ съ семьюдесятью комнатами и двадцатью семью лакеями! Это мальчикъ, про котораго я думалъ, что онъ всю жизнь одѣвался только въ лохмотья, питался объѣдками и закусывалъ побоями! Его именно я собирался усыновить, чтобы выростить изъ него порядочнаго человѣка! Какъ было бы хорошо, если бы нашелся тутъ мѣшокъ, куда я могъ бы спрятать отъ стыда свою голову».
Внезапно, однако, къ новопожалованному графу вернулось сознаніе. Онъ преклонилъ колѣни, положилъ свои руки въ руки короля, присягнулъ ему въ вѣрности, какъ своему сюзерену за пожалованные помѣстья и титулы. Затѣмъ онъ всталъ и почтительно отошелъ въ сторону, при чемъ всетаки остался мишенью для всѣхъ взоровъ, многіе изъ которыхъ поглядывали на него теперь съ завистью.
Король, замѣтивъ сэра Гуга, сердито сверкнулъ очами и объявилъ гнѣвнымъ голосомъ:
— Отнимите отъ этого грабителя незаконно присвоенные имъ себѣ титулы и помѣстья и заприте его подъ замокъ. Пусть онъ сидитъ тамъ до тѣхъ поръ, пока онъ мнѣ не понадобится.
Бывшаго сэра Гуга немедленно увели на дворцовую гауптвахту.
Но вотъ въ противоположномъ концѣ пріемной залы обнаружилось волненіе. Пэры королевства разступились и Томъ Канти, предшествуемый церемоніймейстеромъ въ своеобразномъ, но богатомъ костюмѣ, прошелъ между почтительно кланявшимися ему рядами англійской знати. Онъ сталъ на колѣни передъ королемъ, а его величество сказалъ:
— Я ознакомился со всѣмъ происходившимъ за, послѣднія нѣсколько недѣль и доволенъ тобою. Ты управлялъ королевствомъ съ истинно царственной добротой и милосердіемъ. Надѣюсь, ты уже разыскалъ свою мать и сестеръ? Во всякомъ случаѣ мы о нихъ позаботимся, но твой отецъ будетъ повѣшенъ, если его присудитъ къ тому законъ. Знайте, всѣ здѣсь присутствующіе, что съ этого дня воспитанники пріюта Христа Спасителя, содержащіеся на королевскій счетъ, будутъ пользоваться пищею не только для своей плоти, но также для ума и сердца. Мальчикъ этотъ будетъ жить въ означенномъ пріютѣ и пожизненно состоять старшимъ изъ достопочтенныхъ его директоровъ. Онъ исполнялъ въ теченіе нѣкотораго времени обязанности короля, а потому заслуживаетъ, чтобы ему оказывали большій, чѣмъ обыкновенно, почетъ. Обратите вниманіе на парадный костюмъ, долженствующій служить отличительнымъ знакомъ его достоинства. Такого костюма никто, кромѣ него, носить не въ правѣ. Всюду, гдѣ онъ будетъ являться въ своемъ костюмѣ, надлежитъ помнить, что онъ одно время заступалъ мѣсто короля, а потому всѣ должны оказывать ему подобающій почетъ и уваженіе. Онъ состоитъ подъ покровительствомъ англійской королевской короны, будетъ пользоваться ея поддержкой и впредь носить почетный титулъ Королевскаго Питомца.
Обрадованный Томъ Канти всталъ, поцѣловалъ руку его величества и удалился съ такою же торжественностью, предшествуемый опять церемоніймейстеромъ. Онъ, не теряя времени, поспѣшилъ къ своей матери, чтобы разсказать ей, Аннѣ и Лизѣ все, что съ нимъ случилось, и доставить имъ такимъ образомъ возможность раздѣлить его радость!