Въ результатѣ всего этого онъ чувствовалъ себя порядкомъ уставшимъ и голоднымъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ его изрядно клонило ко сну. Положимъ, что ему очень хотѣлось завтракать, но онъ не усматривалъ къ этому ни малѣйшей возможности. Ему даже и въ голову не приходило просить подаянія. Заложить боевую шпагу было нельзя, такъ какъ онъ считалъ неприличнымъ для себя разстаться съ нею. Мильсъ Гендонъ могъ бы, пожалуй, обойтись безъ верхняго плаща, но эта часть его одѣянія такъ сильно пострадала въ уличной свалкѣ, что не представляла, очевидно, ни малѣйшей денежной цѣнности.
Въ полдень Мильсъ все еще бродилъ по городу, замѣшавшись на этотъ разъ въ толпу, которая шла слѣдомъ за королевской процессіей. Онъ разсчитывалъ, что это торжество должно привлекать съ неудержимою силой сумасшедшаго его мальчика. Такимъ образомъ Мильсъ шелъ слѣдомъ за процессіей по всему Лондону и, наконецъ, добрался до Вестминстерскаго дворца и аббатства. По временамъ онъ сворачивалъ съ дороги, всматриваясь въ массы народа, стоявшія по сторонамъ, но всѣ его поиски оставались тщетными. Это привело подъ конецъ сэра Мильса въ такое недоумѣніе, что онъ погрузился въ мысли и соображенія о томъ, какъ бы ему исправить и пополнить свой планъ кампаніи. При этомъ онъ продолжалъ идти, куда глаза глядятъ и, очнувшись отъ своихъ размышленій, нашелъ, что оставилъ далеко позади себя городъ и что день клонится къ вечеру. Осмотрѣвшись, онъ нашелъ себя неподалеку отъ Темзы въ пригородномъ участкѣ, изобиловавшемъ дачами богатыхъ вельможъ, гдѣ его костюмъ, наврядъ ли могъ служить хорошею рекомендаціею для своего владѣльца.
Погода стояла сравнительно теплая, а потому сэръ Мильсъ разлегся на землѣ возлѣ забора, защищавшаго его отъ вѣтра. Храбрый воинъ чувствовалъ необходимость отдохнуть и обдумать свое положеніе, но только-что успѣлъ улечься, какъ его начало клонить ко сну. Когда отдаленный гулъ пушечныхъ выстрѣловъ донесся до его ушей, онъ сказалъ себѣ самому:
«Ну, вотъ, коронація уже состоялась», и тотчасъ же уснулъ. Передъ тѣмъ онъ не спалъ и даже не отдыхалъ въ теченіе болѣе тридцати часовъ. Не мудрено, что на этотъ разъ онъ постарался вознаградить себя за это упущеніе и проснулся лишь на слѣдующій день утромъ, когда солнце стояло уже высоко на небѣ. Пробудившись, онъ всталъ, словно разбитый параличемъ, обезсиленный и голодный, вымылся въ рѣкѣ, заморилъ червячка приблизительно двумя штофами воды и поплелся къ Вестминстерскому дворцу, ворча на себя за то, что безъ толку потерялъ такъ много драгоцѣннаго времени. Голодъ помогъ ему придумать новый планъ дѣйствій. Онъ рѣшился добиться свиданія съ сэромъ Гемфри Мар-
