Всѣ таинственныя загадки разрѣшились. Между прочимъ, Гугъ Гендонъ сознался, что при свиданіи съ Мильсомъ въ Гендонскомъ замкѣ Эдиѳь отреклась отъ своего кузена по приказанію мужа. Гугъ подкрѣпилъ это приказаніе совершенно серьезнымъ и внушительнымъ обѣщаніемъ умертвить жену, если она не согласится категорически объявить, что посѣтитель вовсе не Мильсъ Гендонъ. Въ отвѣтъ на это она сказала, что не придаетъ своей жизни ни малѣйшей цѣнности и не намѣрена отрекаться отъ Мильса. Мужъ возразилъ Эдиѳи на это, что, въ виду таковыхъ ея объясненій, предпочитаетъ оставить ее въ живыхъ, но зато убьетъ Мильса. Такую комбинацію она признала нежелательной, а потому дала слово исполнить волю законнаго своего супруга и сдержала это слово.
Жена и братъ Гуга не были расположены давать противъ него показанія на судѣ. Женѣ, впрочемъ, это не разрѣшалось бы существующими законами, если бы даже она имѣла подобное желаніе. Во всякомъ случаѣ Гугъ избѣжалъ судебнаго преслѣдованія, которому долженъ былъ, собственно говоря, подвергнуться за угрозы женѣ и злостное присвоеніе помѣстій и титула, принадлежавшихъ родному брату. Какъ только его выпустили на свободу, онъ немедленно уѣхалъ на материкъ Европы, покинувъ жену въ Англіи. Впрочемъ, онъ вскорѣ умеръ за-границей, и тогда графъ Кентскій, по прошествіи нѣкотораго времени, женился на его вдовѣ. Въ Гендонскомъ селѣ была большая радость и происходили народныя празднества, когда новобрачная чета впервые пріѣхала въ замокъ.
Отецъ Тома Канти пропалъ безъ вѣсти.
Король разыскалъ фермера, заклейменнаго каленымъ желѣзомъ и проданнаго въ неволю. Этотъ бѣдняга навсегда разстался съ бродяжничествомъ и провелъ остатокъ своей жизни въ довольствѣ.
Эдуардъ VI повелѣлъ освободить престарѣлаго юриста изъ тюрьмы и сложить съ него денежные штрафы. Онъ обезпечилъ также дочерей обѣихъ баптистокъ, сожженныхъ въ его присутствіи на кострѣ, и строго наказалъ полицейскаго констебля, который позволилъ себѣ безъ суда отодрать Мильса Гендона плетьми.
Ему удалось избавить отъ висѣлицы мальчика, который поймалъ улетѣвшаго сокола, и полуумную женщину, укравшую на фабрикѣ аршинъ сукна, но королевское помилованіе пришло слишкомъ поздно, чтобы спасти человѣка, осужденнаго за то, что убилъ лань въ казенномъ лѣсу.
Король изъявилъ свое благоволеніе судьѣ, сжалившимся надъ мальчикомъ, обвинявшемся въ кражѣ поросенка. Впослѣдствіи его величество имѣлъ удовольствіе убѣдиться, что этотъ судья сдѣлался выдающимся юристомъ, который пользовался общимъ почетомъ и уваженіемъ.
Король Эдуардъ VI очень любилъ разсказывать про свои приключенія съ той минуты, какъ часовой оттолкнулъ его отъ дворцовыхъ воротъ и до кануна коронованія, когда несчастному мальчику въ лохмотьяхъ удалось уже въ полночь замѣшаться въ толпу рабочихъ, спѣшившихъ кончить свое дѣло и проникнуть въ аббатство. Король забрался тамъ въ гробницу Эдуарда-Исповѣдника и проспалъ въ ней такъ долго, что чуть не опоздалъ пробудиться къ моменту коронованія. Онъ утверждалъ, что часто вспоминаетъ эти событія, такъ какъ вынесенные изъ нихъ драгоцѣнные уроки укрѣпляютъ его въ намѣреніи извлечь изъ нихъ пользу для своего народа. Онъ рѣшился, поэтому, въ продолженіе всего времени, пока Господь сохраняетъ его жизнь, освѣжать у себя въ памяти грустныя событія, которыя ему приходилось переживать самому. Такимъ образомъ онъ постоянно наполнялъ источники состраданія въ своемъ сердцѣ и не давалъ имъ изсякнуть.
Въ теченіе всего краткаго царствованія Эдуарда VI, Мильсъ Гендонъ и Томъ Канти были его любимцами. Послѣ кончины короля они искренно о немъ горевали. Графъ Кентскій обладалъ въ достаточной степени здравымъ смысломъ для того, чтобы не злоупотреблять дарованной ему привилегіей. Кромѣ упомянутаго уже нами случая, онъ воспользовался ею во всю свою жизнь лишь дважды, а именно при вступленіи на престолъ королевъ сперва Маріи, а потомъ Елизаветы. Одинъ изъ его потомковъ воспользовался этимъ правомъ при вступленіи на престолъ короля Іакова I. Затѣмъ прошло около четверти вѣка, прежде чѣмъ Кентскій домъ имѣлъ случай примѣнить свою привилегію, и воспоминаніе о ней утратилось въ придворныхъ сферахъ настолько, что, когда графъ Кентскій, явившись на аудіенцію къ королю Карлу, сѣлъ въ присутствіи этого монарха, дабы оградить такимъ путемъ особыя права и преимущества своего дома, поступокъ его вызвалъ въ первую минуту настоящее смятеніе. Вскорѣ, однако, все объяснилось, и кентская привилегія была подтверждена его величествомъ. Послѣдній изъ графовъ Кентскихъ палъ, сражаясь за короля съ войсками парламента. Съ нимъ вмѣстѣ пресѣклась и эта своеобразная привилегія.
Томъ Канти дожилъ до глубокой старости и сталъ красивымъ сѣдовласымъ пожилымъ джентльмэномъ съ серьезнымъ, но добродушнымъ выраженіемъ лица. Онъ пользовался до конца жизни общимъ уваженіемъ и почетомъ. Своеобразный, бросавшійся въ глаза, его костюмъ напоминалъ всѣмъ и каждому, что джентльмэнъ этотъ временно заступалъ мѣсто короля. Куда бы ни показывался Томъ въ своемъ костюмѣ, народъ всюду разступался передъ нимъ. При этомъ каждый шепталъ другому на ухо:
— Сними шляпу, это королевскій питомецъ!
Томъ отвѣчалъ на поклоны добродушной улыбкой, которую всѣ очень цѣнили, такъ какъ считали его лицомъ, вполнѣ заслуживающимъ уваженія.
Правда, что король Эдуардъ VI прожилъ недолго, но и за эти немногіе годы онъ сдѣлалъ много хорошаго. Не разъ, когда кто-нибудь изъ высшихъ государственныхъ сановниковъ, или же великихъ вассаловъ королевства, возставалъ противъ чрезмѣрнаго его милосердія и утверждалъ, будто суровый законъ, на отмѣнѣ котораго настаивалъ король, въ достатчной степени мягокъ для простонародья и не причиняетъ такихъ неудобствъ и страданій, на которыя стоило бы обращать вниманіе, молодой король съ грустнымъ краснорѣчіемъ устремлялъ на него сострадательный взглядъ большихъ выразительныхъ своихъ глазъ и возражалъ:
— Развѣ ты знакомъ съ страданіями и притѣсненіями? Я и мой народъ знаемъ ихъ по опыту, ты же говоришь о томъ, чего самъ не извѣдалъ!
Царствованіе Эдуарда VI было для тогдашнихъ суровыхъ временъ необычайно кроткимъ и милосердымъ, а потому, прощаясь теперь съ этимъ королемъ, постараемся сохранить добрую о немъ память.