Органъ нашихъ польскихъ товарищей «Впередъ» получилъ слѣдующее сообщеніе изъ Петербурга о послѣднихъ минутахъ жизни нашего незабвеннаго товарища, И. П. Каляева[1]: «23 (10) мая въ 12 час. въ камеру Петропавловской крѣпости явился прокуроръ и заявилъ Каляеву, что въ 2 часа назначена его казнь. Ни одинъ мускулъ не дрогнулъ на лицѣ осужденнаго. Прокуроръ подалъ ему для подписи прошеніе о помилованіи на имя Николая II. Каляевъ рѣшительно отказался отъ этого и попросилъ, чтобы ему дали чаю и пищи. Прокуроръ вышелъ, но 8 разъ вновь входилъ и умолялъ Каляева подписать прошеніе на «высочайшее имя». Каляевъ каждый разъ въ категорической формѣ отказывался.
«Пришедшаго къ нему духовника онъ попросилъ уйти, заявивъ, что у него своя религія, внутренняя, что совѣсть его спокойна, что онъ убѣжденъ, что не сдѣлалъ ничего дурного.
«Изъ камеры Каляевъ вышелъ такъ спокойно, съ такой увѣренностью, будто шелъ на прогулку. Такого желѣзнаго спокойствія еще не видали власти крѣпости, въ которой, однако, погибло уже не мало жертвъ.
«Такъ умеръ юный герой русской революціи».
Корреспондентъ «Освобожденія» сообщаетъ: «Когда министръ юстиціи Манухинъ доложилъ Николаю, что сенатъ отвергъ кассацію и смертный приговоръ, такимъ образомъ, вступилъ въ законную силу, царь, ничего не отвѣчая, отошелъ къ окну и забарабанилъ пальцами по стеклу. Отвѣта на сообщеніе Манухина такъ и не послѣдовало».
Русскій народъ не забудетъ «кровавому царю» Николаю II этой жестокой сцены.
О послѣднихъ минутахъ Ивана Платоновича Каляева корреспондентъ «Daily Telegraph» отъ 24 (11) мая сообщаетъ:
«Когда, вчерашняго дня на разсвѣтѣ, онъ былъ выведенъ на казнь, онъ сказалъ близь стоящему полицейскому офицеру: «Скажите моимъ товарищамъ, что я умираю радостно и буду вѣчно съ ними». Это вполнѣ соотвѣтствуетъ общему его настроенію съ самаго момента его ареста...
«Онъ взялъ клятву отъ своей матери, что она не станетъ просить о его помилованіи. Когда же, на одномъ изъ свиданій, мать сообщила ему слухи о томъ, будто его помилуютъ, онъ тотчасъ же написалъ министру юстиціи: «Какъ революціонеръ, вѣрный завѣтамъ Партіи Народной Воли, я считаю долгомъ моей политической совѣсти отказаться отъ помилованія».
«Каляевъ оставался спокойнымъ до послѣдней минуты; но попросилъ, чтобы поторопились съ казнью. Спрошенный, не желаетъ ли онъ видѣть священника, Каляевъ отвѣтилъ, что готовъ принять его, какъ частное лицо. При его смерти присутствовали одни оффиціальныя лица.
«Его описываютъ, какъ человѣка сдержаннаго и мягкаго, очень любящаго дѣтей, охотно пишущаго стихи, непоколебимаго въ своихъ убѣжденіяхъ, словомъ, человѣка, для котораго это убійство было дѣломъ совѣсти. Во многихъ отношеніяхъ онъ походилъ на Балмашева».
Выслушавъ свой смертный приговоръ, Иванъ Платоновичъ Каляевъ бросилъ гордый вызовъ судьямъ: «Имѣйте мужество привести этотъ приговоръ такъ же открыто въ исполненіе, какъ открыто и всенародно привелъ я приговоръ партіи!»
Царское правительство отвѣтило на это казнью — нѣтъ, не казнью, а потаеннымъ убійствомъ Каляева въ три часа ночи 10 мая. Мало того, оно десять дней скрывало отъ всей Россіи свое злое дѣло! Погибшій герой, мститель за попранныя права трудового русскаго народа, не могъ желать себѣ большаго удовлетворенія. Своими трусливыми дѣйствіями правительство признало себя подлымъ убійцей, скрывающимся въ покровѣ ночной темноты, боящимся сознаться въ совершенномъ имъ злодѣяніи...
Еще нѣсколько ударовъ мощной руки борцовъ, подобныхъ Каляеву, буревѣстниковъ начавшейся революціи, еще нѣсколько этихъ сигналовъ къ возстанію трудового народа, и подъ его напоромъ свора палачей нашей родины уйдетъ въ темное прошлое исторіи, полное страданій, униженій и безчестія...
Слава тебѣ, свѣтлый, счастливый товарищъ!
Примѣчанія.
- ↑ Цитируемъ по нѣмецкому «Впередъ».