Под небом Пруссии (Гейне; Минаев)

Под небом Пруссии
автор Генрих Гейне (1797—1856), пер. Д. Д. Минаев (1835—1889)
Оригинал: нем. «Das alte Geschlecht der Heucheley…» (Deutschland. Ein Wintermärchen, XXVII). — Из сборника «Новые стихотворения». Источник: Д. Д. Минаев. На перепутьи. — СПб.: Издание книгопродавца-типографа Б. Н. Плотникова, 1871. — С. 252—255..

Под небом Пруссии


(Из Гейне)


С каждым днём, слава Богу, редеет вокруг
Поколения старого племя;
Лицемерных и дряхлых льстецов с каждым днём
Реже видим мы в новое время.

Поколенье другое растёт в цвете сил,
Жизнь испортить его не успела,
И для этих-то новых, свободных людей
Петь могу я свободно и смело.

Эта чуткая юность умеет ценить
10 Честность мысли и гордость поэта;
Вдохновенья лучи греют юности кровь,
Словно волны весеннего света.

Словно солнце, полно моё сердце любви,
Как огонь целомудренно-чисто;
15 Сами грации лиру настроили мне,
Чтоб звучала она серебристо.

Эту лиру из древности мне завещал
Прометея поэт вдохновенный:[1]
Извлекал он могучие звуки из струн
20 К удивлению целой вселенной.

Подражать его «Птицам» я пробовал сам,
Их любя до последней страницы;
Изо всех его драм, нет сомнения в том,
Драма самая лучшая — «Птицы».

25 Хороши и «Лягушки», однако. Теперь
Их в Берлинском театре играют:
В переводе немецком, они, говорят,
В наши дни короля забавляют.

Королю эта пьеса пришлась по душе, —
30 Значит — вкус его тонко-античен.
К крику прусских лягушек наш прежний король
Почему-то был больше привычен.

Королю эта пьеса пришлась по душе,
Но, однако, должны мы сознаться:
35 Если б автор был жив, то ему бы навряд
Можно в Пруссии было являться.

Очень плохо пришлось бы живому певцу
И бедняжка покончил бы скверно:
Вкруг поэта мы все увидали бы хор
40 Из немецких жандармов наверно;

Чернь ругалась бы, право на брань получив,
Наглость жалких рабов обнаружа,
А полиция стала бы зорко следить
Каждый шаг благородного мужа.

45 Я желаю добра королю… О, король!
Моего ты послушай совета:
Воздавай похвалы ты умершим певцам,
Но щади и живого поэта.

Нет, живущих певцов берегись оскорблять,
50 Их оружья нет в мире опасней;
Их карающий гнев — всех Юпитера стрел,
Всех громо́в и всех молний ужасней.

Оскорбляй ты отживших и новых богов,
Потрясай весь Олимп без смущенья,
55 Лишь в поэта, король, никогда, никогда
Не решайся бросать оскорбленья!..

Боги могут, конечно, карать за грехи,
Пламя ада ужасно, конечно,
Где за грешные подвиги в вечном огне
60 Будут многих поджаривать вечно, —

Но молитвы блаженных и праведных душ
Могут грешннкам дать искуплепье;
Подаяньем, упорным и долгим постом
Достигают иные прощенья.

65 А когда дряхлый мир доживёт до конца
И на небе звук трубный раздастся,
Очень многим придется избегнуть суда
И от тяжких грехов оправдаться.

Ад другой есть, однако, на самой земле,
70 И нет силы на свете, нет власти,
Чтобы вырвать могла человека она
Из его огнедышащей пасти.

Ты о Дантовом «Аде», быть может, слыхал,
Знаешь грозные эти терцеты,
75 И когда тебя ими поэт заклеймит,
Не отыщешь спасенья нигде ты.

Пред тобою раскроется огненный круг,
Где неведомо слово — пощада…
Берегись же, чтоб мы не повергли тебя
80 В бездну нового, мрачного ада.




Примечания

  1. Эту лиру из древности мне завещал // Прометея поэт вдохновенный — Гейне имеет ввиду Аристофана (прим. редактора).