Послѣ этой чудесной побѣды Пантагрюэль послалъ Карпалима въ городъ Аморотовъ, возвѣстить о томъ, что король Анархъ взятъ въ плѣнъ и всѣ враги разбиты. Услышавъ эту вѣсть, всѣ жители города вышли въ порядкѣ и съ большою пышностью и веселіемъ провели его въ городъ, гдѣ повсемѣстно были зажжены костры, и разставлены столы на улицахъ, уставленные множествомъ кушаній. Казалось снова наступилъ золотой вѣкъ: такъ всѣ пировали.
Но Пантагрюэль, когда собрался сенатъ, сказалъ:
— Господа, слѣдуетъ ковать желѣзо, пока оно горячо, а потому прежде чѣмъ пировать дальше, я хочу завоевать все королевство Дипсодовъ. Итакъ, кто хочетъ идти со мной, пусть готовится выступить завтра послѣ выпивки, потому я иду въ походъ. И не то, чтобы мнѣ нужны были лишніе люди въ подмогу для этого завоеванія: тѣхъ, что, у меня уже есть, мнѣ довольно. Но я вижу, что городъ до того переполненъ жителями, что имъ тѣсно ходить по улицамъ, поэтому я хочу часть ихъ отвести въ качествѣ колонистовъ въ Дипсодію и отдать имъ всю страну, которая красива, здорова, плодородна и лучше всѣхъ другихъ странъ, какъ это хорошо извѣстно многимъ изъ васъ, побывавшимъ тамъ. Пусть всякій, кто готовъ идти туда, собирается, какъ я уже сказалъ.
Этотъ совѣтъ и это совѣщаніе разнеслись по городу, и на слѣдующій день, на площади передъ дворцомъ собралась толпа народа, числомъ не менѣе одного милліона восьмисотъ пятидесяти шести тысячъ одиннадцати человѣкъ, кромѣ женщинъ и дѣтей. Они выступили въ Дипсодію въ такомъ порядкѣ, что напоминали сыновъ израильскихъ, когда тѣ вышли изъ Египта, чтобы перейти черезъ Чермное море.
Но прежде нежели продолжать разсказъ объ этомъ предпріятіи, я хочу сообщить о томъ, какъ Панургъ поступилъ со своимъ плѣнникомъ, королемъ Анархомъ. Онъ припомнилъ, что сообщалъ Эпистемонъ о томъ, какъ обращались въ Елисейскихъ поляхъ съ земными королями и богачами и какъ они добывали себѣ пропитаніе низкими и грязными ремеслами.
И вотъ въ одинъ прекрасный день, онъ облекъ своего бывшаго короля въ славную полотняную куртку, съ зубцами, какъ у албанской фески, и въ подходящіе штаны, но оставилъ безъ башмаковъ.
— Потому что, — говорилъ онъ, — они не подходятъ къ костюму.
И далъ ему голубую шапку съ каплуньимъ перомъ. Или нѣтъ, ошибаюсь: ихъ, кажется, было два, а также далъ ему красивый кушакъ голубой съ зеленымъ, говоря, что эта ливрея ему идетъ, такъ какъ онъ былъ развращенъ[1]. Въ этомъ видѣ привелъ его къ Пантагрюэлю, говоря:
— Знакомъ ли вамъ этотъ мужикъ?
— Нѣтъ, конечно, — отвѣчалъ Пантагрюэль.
— Это господинъ король надъ тремя печеными яблоками. Я хочу сдѣлать изъ него порядочнаго человѣка. Я хочу пріурочить его къ ремеслу и сдѣлать разносчикомъ луковичной подливки. Ну, кричи: «Кому нужно луковичную подливку?»
И бѣдняга сталъ кричать.
— Недостаточно громко, — сказалъ Панургъ.
И, взявъ его за ухо, продолжалъ:
— Пой погромче, въ тонѣ g, sol, re, ut. У тебя, чортъ возьми, здоровая глотка, и ты никогда не былъ такъ счастливъ, какъ теперь, когда ты больше не король.
А Пантагрюэлю все это доставляло большое удовольствіе. Смѣю сказать, что онъ былъ добрѣйшимъ изъ людей. Итакъ, Анархъ сталъ разносчикомъ луковичной подливки.
Два дня спустя Панургъ женилъ Анарха на старой фонарщицѣ и самъ справилъ свадьбу, на которой подавали великолѣпную баранью голову, кровяныя колбасы съ горчицей и потроха съ чеснокомъ. Панургъ послалъ Пантагрюэлю пять возовъ этихъ послѣднихъ, и Пантагрюэль всѣ ихъ съѣлъ и похвалилъ. Кромѣ того, Панургъ позаботился, чтобы за обѣдомъ не было недостатка въ винѣ изъ виноградныхъ выжимокъ и въ наливкѣ рябиновкѣ. Нанятъ былъ слѣпой музыкантъ, и подъ звуки его волынки они плясали.
Послѣ обѣда Панургъ привелъ новобрачныхъ во дворецъ и представилъ Пантагрюэлю.
Пантагрюэль отвелъ имъ маленькую дворницкую въ глухой улицѣ и далъ каменную ступку, чтобы толочь лукъ. И тамъ они жили себѣ да поживали, и Анархъ сталъ самымъ значительнымъ разносчикомъ луковой подливки во всей Утопіи. Но мнѣ говорили, что жена его бьетъ безъ милосердія, но бѣдный дуракъ, по глупости, это терпитъ и не смѣетъ защищаться.
- ↑ Тутъ у Раблэ непереводимая игра словъ pers et vert и pervers.