Пантагрюэль (Рабле; Энгельгардт)/1901 (ВТ:Ё)/31

Пантагрюэль
автор Франсуа Рабле (1494—1553), пер. Анна Николаевна Энгельгардт (1835—1903)
Оригинал: фр. Pantagruel. — Перевод опубл.: ок. 1532 (ориг.) 1901 (пер.). Источник: Франсуа Рабле. книга II // Гаргантюа и Пантагрюэль = Gargantua et Pantagruel. — СПб.: Типография А. С. Суворина., 1901. — С. 69—70.

[69]
XXXI.
О том, как Пантагрюэль вступил в город Аморотов и как Панург женил короля Анарха и приказал ему продавать в разнос луковичную подливку.
К гл. XXXI.
К гл. XXXI.
К гл. XXXI.

После этой чудесной победы Пантагрюэль послал Карпалима в город Аморотов, возвестить о том, что король Анарх взят в плен и все враги разбиты. Услышав эту весть, все жители города вышли в порядке и с большою пышностью и веселием провели его в город, где повсеместно были зажжены костры, и расставлены столы на улицах, уставленные множеством кушаний. Казалось снова наступил золотой век: так все пировали.

Но Пантагрюэль, когда собрался сенат, сказал:

— Господа, следует ковать железо, пока оно горячо, а потому прежде чем пировать дальше, я хочу завоевать всё королевство Дипсодов. Итак, кто хочет идти со мной, пусть готовится выступить завтра после выпивки, потому я иду в поход. И не то, чтобы мне [70]нужны были лишние люди в подмогу для этого завоевания: тех, что, у меня уже есть, мне довольно. Но я вижу, что город до того переполнен жителями, что им тесно ходить по улицам, поэтому я хочу часть их отвести в качестве колонистов в Дипсодию и отдать им всю страну, которая красива, здорова, плодородна и лучше всех других стран, как это хорошо известно многим из вас, побывавшим там. Пусть всякий, кто готов идти туда, собирается, как я уже сказал.

Этот совет и это совещание разнеслись по городу, и на следующий день, на площади перед дворцом собралась толпа народа, числом не менее одного миллиона восьмисот пятидесяти шести тысяч одиннадцати человек, кроме женщин и детей. Они выступили в Дипсодию в таком порядке, что напоминали сынов израильских, когда те вышли из Египта, чтобы перейти через Чермное море.

Но прежде нежели продолжать рассказ об этом предприятии, я хочу сообщить о том, как Панург поступил со своим пленником, королём Анархом. Он припомнил, что сообщал Эпистемон о том, как обращались в Елисейских полях с земными королями и богачами и как они добывали себе пропитание низкими и грязными ремёслами.

И вот в один прекрасный день, он облёк своего бывшего короля в славную полотняную куртку, с зубцами, как у албанской фески, и в подходящие штаны, но оставил без башмаков.

— Потому что, — говорил он, — они не подходят к костюму.

И дал ему голубую шапку с каплуньим пером. Или нет, ошибаюсь: их, кажется, было два, а также дал ему красивый кушак голубой с зелёным, говоря, что эта ливрея ему идёт, так как он был развращён[1]. В этом виде привёл его к Пантагрюэлю, говоря:

— Знаком ли вам этот мужик?

— Нет, конечно, — отвечал Пантагрюэль.

— Это господин король над тремя печёными яблоками. Я хочу сделать из него порядочного человека. Я хочу приурочить его к ремеслу и сделать разносчиком луковичной подливки. Ну, кричи: «Кому нужно луковичную подливку?»

И бедняга стал кричать.

— Недостаточно громко, — сказал Панург.

И, взяв его за ухо, продолжал:

— Пой погромче, в тоне g, sol, re, ut. У тебя, чёрт возьми, здоровая глотка, и ты никогда не был так счастлив, как теперь, когда ты больше не король.

А Пантагрюэлю всё это доставляло большое удовольствие. Смею сказать, что он был добрейшим из людей. Итак, Анарх стал разносчиком луковичной подливки.

Два дня спустя Панург женил Анарха на старой фонарщице и сам справил свадьбу, на которой подавали великолепную баранью голову, кровяные колбасы с горчицей и потроха с чесноком. Панург послал Пантагрюэлю пять возов этих последних, и Пантагрюэль все их съел и похвалил. Кроме того, Панург позаботился, чтобы за обедом не было недостатка в вине из виноградных выжимок и в наливке рябиновке. Нанят был слепой музыкант, и под звуки его волынки они плясали.

После обеда Панург привёл новобрачных во дворец и представил Пантагрюэлю.

Пантагрюэль отвёл им маленькую дворницкую в глухой улице и дал каменную ступку, чтобы толочь лук. И там они жили себе да поживали, и Анарх стал самым значительным разносчиком луковой подливки во всей Утопии. Но мне говорили, что жена его бьёт без милосердия, но бедный дурак, по глупости, это терпит и не смеет защищаться.


  1. Тут у Рабле непереводимая игра слов pers et vert и pervers.