БОГОСЛУЖЕНИЕ. В силу тесной, почти неразрывной, связи между духом и телом человек не может не выражать своих мыслей и чувствований такими или иными внешними действиями. Как тело действует на душу, сообщая ей посредством органов и чувств известные впечатления, так точно и дух производит в теле движения. Подобный закон простирается на всё содержание нашей душевной жизни: на мысли и чувства эстетические, нравственные и религиозные. Религиозная область не составляет исключения из общего правила внешнего обнаружения душевных волнений и настроений. Как живой человеческий процесс, она никогда не перестанет проявляться в видимых, чувственных законах и действиях. Неизбежность внешнего обнаружения религиозного чувства вызывается его интенсивностью, напряженностью, превосходящею напряженность всех других чувствований. В силу этого на нем скорее и лучше, чем на каких-либо прочих душевных движениях, должен проявляться основной закон человеческой природы. Не меньшая гарантия внешнего выражения религиозного чувства заключается также в его постоянстве. Как такое, оно настоятельнее других, быстро сменяющихся, чувствований требует приложения к себе коренного психического закона — обнаруживаться в каком-либо постоянном телесном акте, в какой-либо внешней форме. Совокупность всех этих внешних форм и действий, отражающих содержание веры и религиозное настроение души, и образует то, что называется богослужением, культом. С этой стороны оно является неизбежною принадлежностью религии: в нем она проявляется и выражается подобно тому, как душа обнаруживает свою жизнь через тело. Являясь естественным обнаружением религии, богосл. обусловливает ее существование, бытие. Без него, без этой внешней оболочки религия замерла бы в человеке, никогда бы не могла развиться в нормальный сложный и живой процесс. Как язык не только средство для сообщения мыслей, но в нем именно образуется и создается мысль, им собственно она реализуется, так точно и богосл., культ, не есть исключительно средство, способ неизбежного внешнего воплощения религиозных моментов психической жизни, но через него и только в нем находит свое сознательное, конкретное, полное бытие живая религия. Без внешнего выражения в какой бы то ни было форме субъективная религия даже не сознавалась бы человеком, как таковая, и не существовала бы для него в качестве ясного реального бытия. И так как религия везде и всегда сознавалась, как стремление человека к единению и общению с Богом, то и бог. — ее внешняя сторона — является обнаружением данной потребности. Подобная черта свойственна богослуж. всех времен и народов. Как и теперь, культ древних религий имел своею целью примирить божество с человечеством, дать человеку возможность и средства приблизиться к Богу, получить Его милость. В этих целях грешный человек возносил Богу молитвы и закалывал жертвы. В молитвах вместе с просьбою о земном благополучии соединялось и искреннее искание через Богообщение помощи для себя в совершении добра и удалении от зла. Такова, напр., молитва древнего арийца: «по недостатку силы, о сильный и светлый Бог, я согрешил; помилуй, всемогущий‚ помилуй! Если мы — люди нарушаем закон, хотя бы и не намеренно, помилуй, всемогущий, помилуй!» Что человечество выражало в молитве, так сказать, идеально, в духовно-словесной форме, почти то же самое воплощало оно в жертве конкретным, осязательным способом. По существу, по основному своему содержанию молитва и жертва одинаковы. Потому-то молитва и жертва всегда неразлучны одна с другою: где есть одна, там обязательно есть и зачаток, зародыш другой. Самым лучшим выражением такого именно смысла дохристианской жертвы являются слова кн. Левит: «душа тела в крови; и я назначил ее (кровь) вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, потому что кровь души очищает» (17, 11). Но то, к чему стремилось древнее человечество, осуществилось только в христианстве, его богосл. Оно является не только стремлением человека к единению и общению с Богом, но и действительным общением с Ним. Через известные священные действия христиане выражают веру в Бога и в то же время под видимыми знаками получают от Него невидимую благодать. В силу этого христианское богосл. является наглядным выражением того живого союза, который существует между верующими и начальником и совершителем веры — И. Христом. Указанною чертою определяется характер и содержание христианского богосл. Сообщение людям божественной благодати и милости явилось результатом искупительных заслуг И. Христа. И потому спасение человечества через Христа и во Христе сделалось главным предметом и содержанием христианского бог. Личность Искупителя, история Его жизни и вместе спасения людей проникает все его обряды и действия. При этом церковь не ограничивается воспоминанием одних страданий Спасителя мира, а соединяет с ним воспоминание о всей Его жизни. Она переносится в своем богосл. даже в ветхий завет и восходит к первоначальному откровению. Ее службы обнимают всю область божественного откровения, от сотворения мира и грехопадения до явления Искупителя и от рождества Христова до последних моментов Его земной жизни, до славного воскресения и вознесения на небо. Все эти воспоминания расположены церковью по службам дня, седмицы и года, а последние сосредоточены около величайшего таинства, таинства евхаристии.
Раскрывая в своем богосл. всю совокупность идей нашего спасения, христианская церковь выражает их или через слово, чтение молитвы, песнопения, или через известные символические действия, придающие богослужению характер образности. В своем начале эти внешние богослужебные формы восходят к первым векам христианства, завещаны И. Христом, Его апостолами и примыкают к формам ветхозаветного богосл. Так, первенствующие христиане заимствовали от ветхозаветной церкви время молитв каждого дня, псалмы и некоторые праздники. В последующий период установление богослужебных форм было делом предстоятелей церкви и вызывалось самым характером христианства. Как религия новая, чисто-духовная и совершенная, оно не могло вмещаться в формы ветхозаветного обряда, а должно было создать и действительно создало свои собственные. Первоначально более или менее однообразные во всей церкви, они с течением времени получили свой особый вид на востоке и западе. Отличительная черта восточной церкви заключается в данном отношении в том‚ что при всем богатстве форм и великолепии внешности бог. она сумела соблюсти равновесие между формой и содержанием, найти границу между бездушным формализмом и рассудочным дидактизмом, с одной стороны, и беспредельною игрою воображения и неопределенною чувствительностью, с другой. Ее богослужебные формы просты и безыскусственны, но в то же время и величественны, — соответствуют простоте и величию воплощаемой в них религиозной идеи. Истинно-прекрасная форма органически сливается со своим религиозным моральным содержанием и всегда точно и верно живописует его возвышенные идеи. В силу этого неразрывного единства художественной формы и религиозно-нравственного содержания, внешняя сторона православного бог., преисполненная художественного элемента, действуя на эстетическое чувство, одновременно действует и на его религиозно-нравственное состояние. Соответствие внешних форм бог. его содержанию приводит далее к тому, что все они проникнуты духом строгой церковности, не представляют и тени чего-нибудь мирского и светского, тем более пустого или нечистого, легкомысленного и ласкающего лишь зрение и слух. Символические действия православного бог. понятны, не носят следов туманности и неясности, а взятые вместе с другими внешними формами отличаются поучительностью и назидательностью, создают не искусственно приподнятое настроение, а глубокое, спокойное, захватывающее всё существо человека, чувство. В противоположность этому бог. западной церкви рассчитано на внешний, бьющий в глаза, эффект. В целях привлечения в храм как можно больше народа латинское духовенство перенесло в церковь всё то, что составляет принадлежность публичных зрелищ: театральные декорации, светское пение, такую же музыку и не менее светскую живопись и скульптуру. Так, почти неизвестные храмам восточной церкви статуи представляют обычное явление в католических костелах. Некоторые из них, как, напр., статуи Божией Матери, убираются к выдающимся праздникам в изящные дамские наряды, сшитые по последней моде. Для этой цели в некоторых местностях, напр.‚ в Испании существуют целые женские общины. Чрезмерное развитие внешности заслонило в западной церкви содержание богосл. и даже исказило самую идею, облекая ее в несоответствующие формы. В силу этого оно не столько поучает и назидает человека, сколько поражает его зрение и слух. Другая особенность богосл. западной церкви заключается в разъединении народа и клира. Она вызывается совершением богосл. на латинском языке, мало или даже совсем непонятном для слушателей. Благодаря этому присутствующие в храме остаются как бы посторонними зрителями, не принимающими прямого и живого участия в тех службах, которые священники совершают не столько для себя, сколько для народа. Молитвословия и жертвоприношения пастыря и паствы утрачивают характер единомыслия и единогласия.
Еще более особенностей представляет бог. протестантов. Строго говоря, сообразно с своим учением они не должны иметь его. Их церковь есть духовное невидимое общество, живой и свободный союз душ верующих. Народ Христов составляет духовное царство, и потому Христианская церковь, замечает Лютер, не должна иметь никакого вида; в ней не должно быть храмов и пышной службы. И тем не менее в противоречие с самим собою Лютер допустил внешние обряды, допустил не потому, что они требуются сущностью христианства, а ради простой, необразованной толпы, для которой непонятны высокие идеи Искупителя, и для которой поэтому бог. может иметь громадное воспитательное значение. «Истинно-образованные христиане, говорит он, обойдутся и без внешних обрядов: у них может быть проповедь без проповеднической кафедры, они могут совершать евхаристию без алтаря, крестить без купели. Но ради детей и простого народа можно допустить определенные уставы и обычаи, так, чтобы для них были известны время, место и часы собраний». Допустив бог., Лютер сделал его центром проповедь слова Божия, так как в каждой его букве действует дух Божий, сообщающий человеку оправдывающую благодать. Такое значение имеет она у протестантов и до настоящего времени. Другая особенность лютеранского бог. заключается в неопределенности и неустойчивости форм, вызванных применением принципа свободы. Почти каждая местная протестантская церковь имеет свои особые молитвы, церковные песни и свои особенности в обрядах. Литургия в сущности везде одна, везде выдерживает свой тип и строится на одних началах, но везде также имеет и свои оттенки в разнообразной и совершенно произвольной постановке частей. Равным образом при совершении крещения одна церковь допускает заклинание, другая отвергает; в одном месте облекают в белую одежду, в другом нет и т. п. С этой стороны вся история протестантского богослужения представляет не иное что, как непрерывное колебание, постоянную изменчивость форм, то уклоняющихся от установленного Лютером порядка, то опять к нему возвращающихся.