ВЪ САРАТОВѢ.[1]
Зарожденіе книжной торговли и развитіе ея стоитъ, разумѣется, въ зависимости отъ спроса на книги, отъ большаго или меньшаго интереса къ нимъ, каковой спросъ и интересъ является по мѣрѣ развитія грамотности и школьнаго образованія.
Въ прошломъ столѣтіи число грамотныхъ у насъ было не велико, причемъ грамота служила лишь для религіозныхъ потребностей. И изъ числа духовныхъ лидъ многія были въ то время малограмотны или почти безграмотны. Многіе священники Саратовской губерніи сбивались въ чтеніи символа вѣры и заповѣдей Господнихъ. Въ 1786 году во всей казанской епархіи, въ которой числился тогда Саратовъ, оказалось свыше 380 священно-церковно-служителей, изъ коихъ одни были неисправны въ чтеніи, а другіе и совсѣмъ читать и писать не умѣли, почему предположено было, въ силу указа Св. Синода отъ 15 апрѣля 1784 года, по исключеніи изъ церковнаго причта, отослать ихъ въ свѣтскія команды. Причина такой безграмотности очень понятна: учебныхъ заведеній въ Саратовскомъ краѣ въ то время не было. Правительство силою заставляло учить дѣтей духовныхъ лицъ, для чего приказывало отсылать ихъ въ Казань и Астрахань. Были двѣ попытки въ прошломъ столѣтіи открыть духовное училище въ Саратовѣ въ 1770-хъ и 1780-хъ годахъ, но неудачныя. Первое открытое училище, послѣ пожара зданія его, перевели въ Пензу, а второе, по случаю открытія астраханской духовной семинаріи, перевели въ Астрахань.
Открытое въ 1786 г., по волѣ Императрицы Екатерины II, первое свѣтское учебное заведеніе въ Саратовѣ — главное народное училище не могло въ скоромъ времени повліять на возвышеніе образовательнаго уровня общества. Шло тогда ученье изъ рукъ вонъ плохо. Немногіе избранные научались читать и писать, и этими знаніями выдѣлялись изъ ряда другихъ. Черезъ одну грамотность иные пріобрѣтали себѣ положеніе въ обществѣ. Такъ, извѣстный В. А. Злобинъ благодаря грамотности вышелъ въ купцы и разбогатѣлъ; точно также и М. А. Устиновъ.
Въ 1820—1830-ые гг. открыто было въ Саратовѣ нѣсколько учебн. заведеніи по иниціативѣ правительства, которое повидимому шло на встрѣчу народившейся уже потребности въ обществѣ, главнымъ образомъ въ средѣ чиновниковъ, духовенства и помѣщиковъ, судя но тому, что уже въ началѣ нынѣшняго столѣтія въ Саратовѣ существовало нѣсколько частныхъ пансіоновъ.
Въ средѣ простаго народа грамотность развивалась еще медленнѣе. Образованіе народа, какъ говоритъ Сухомлиновъ, было предоставлено произволу и счастливому случаю.
Въ Саратовѣ обученіе дѣтей въ средѣ мѣщанства и купечества было въ рукахъ раскольниковъ, на что въ 1828 г. обратило вниманіе духовное начальство въ лицѣ благочиннаго саратовскихъ городскихъ церквей Н. Катетова, который доносилъ консисторіи, что „при нѣкоторыхъ дѣтяхъ купеческаго и мѣщанскаго сословія учителями и учительницами состоятъ зараженные расколомъ — эти развратители всего добраго, потрясающіе благо всѣхъ и каждаго въ самомъ его корнѣ“. (Труды Сар. Арх. Ком., томъ III, вып. I, стр. 69). Въ 1832 году въ губернаторство Переверзева при саратовской раскольничьей богадѣльнѣ обнаружена была школа съ 24 дѣтьми, которыхъ обучали начетчики.
Какъ учебныя заведенія открывались по иниціативѣ правительства, такъ и книги распространялись въ то время при содѣйствіи же или но почину правительства. Какова была бѣдность въ книгахъ въ концѣ XVIII вѣка можно видѣть изъ того, что даже въ церквахъ не имѣлось самыхъ необходимыхъ богослужебныхъ книгъ. Изъ предписанія казанской духовной консисторіи отъ 7 марта 1778 года малыковскому (Вольскому) закащику, протопопу Кириллову, видно, что „во многихъ церквахъ казанской епархіи надлежащихъ до полнаго церковнаго круга книгъ, въ томъ числѣ и необходимо нужныхъ, недостаетъ великаго числа, а потому консисторія предписываетъ доставить къ ней описи богослужебныхъ книгъ, съ обозначеніемъ въ нихъ недостающихъ противъ реестра богослужебныхъ книгъ“. На что протопопъ Кирилловъ отвѣчалъ, что „по 23 церквамъ Малыковскаго заказа (нынѣшняго Вольскаго уѣзда) такихъ книгъ недостаетъ 330, въ томъ числѣ не оказалось большихъ напрестольныхъ Евангелій въ 5 церквахъ, малаго Евангелія — въ 2, Апостоловъ — въ 6, Миней мѣсячныхъ — въ 74, Миней праздничныхъ — въ 7, Тріоди цвѣтной — въ 5 и постной — въ 5, Псалтирей слѣдованныхъ и Октоиховъ — въ 9, Требниковь - въ 11 церквахъ“. Въ 1802 году изъ московской типографской конторы присланы были книги уже духовно-нравственнаго содержанія на всю саратовскую епархію на 1853 рубля 30 коп.; въ томъ числѣ въ вольское духовное правленіе для разсылки по церквамъ, находящимся въ вѣденіи этого правленія, на 273 р. 92 коп. На ряду съ толкованіями на псалмы и Евангеліе и другими духовнаго содержанія книгами значатся: лексиконъ трехъ язычный, цѣна 1 р. 57¼ коп.: Филоканія или Добротолюбіе (6 экзем. по 2 р. 25½ коп.); Ифика (24 экз, по 82½ коп.) и пр. (Прог. Сар. Арх. Ком. 6 іюня 1888 г., стр. 155). Въ 1801 году въ сельскихъ церквахъ было можно найти библію, Николино житье, поучительныя слова Платона и пр.
Въ средѣ дворянства и купечества книги и объявленія о нихъ распространялись черезъ посредство присутственныхъ мѣстъ, предводителей дворянства и губернаторовъ. Вольскій предводитель дворянства г. Дубенскій въ 1891 году объявилъ благородному дворянству Вольскаго уѣзда съ подпискою одинъ экземпляръ книги: „О способѣ очищать постное масло разныхъ родовъ,“ но дворянъ желающихъ выписать эту книгу, какъ доносилъ засѣдатель Шенке, въ уѣздѣ не оказалось. Но за книгу: „Фасады городскимъ зданіямъ“, присланную директоромъ департамента исполнительной полиціи д. с. с. Шеромъ для вольной продажи, саратовскій губернаторъ, предписаніемъ отъ 21 марта 1822 года, требуетъ, чтобы аткарская дума доставила ему за эту книгу немедленно 80 руб. и на пересылку 80 коп. изъ городскихъ доходовъ. (Труды Сар. Уч. Арх. Коммисіи, т. II. вып. I, стр. 46). Объявленія о журналахъ и газетахъ и подписка на нихъ тоже шла черезъ присутственныя мѣста. Въ 1778 году при отношеніи губернатора разсылались объявленія объ изданіи въ С.-Петербургѣ нѣкоторымъ обществомъ ежемѣсячнаго изданія подъ названіемъ „Утренній Свѣтъ,“ доходы съ котораго редакція предназначаетъ на устройство школъ для бѣдныхъ и сирыхъ дѣтей. Предписаніе саратовскаго губернатора отъ 11 ноября 1815 г., согласно предложенія министра внутреннихъ дѣлъ, сдѣлать объявленія, не пожелаетъ ли кто выписывать газету „Сѣверная Почта“, побудило въ Вольскомъ уѣздѣ (о другихъ уѣздахъ не извѣстно) подписаться на эту газету только двоихъ (Труды Сар. Уч. Арх. Ком.,т. II, вып. I, стр. 68) На указъ губернскаго правленія отъ 5 декабря 1815 года о томъ, не пожелаетъ ли кто пріобрѣсти печатаемый въ казанскомъ университетѣ на арабскомъ языкѣ Алкаранъ, татары отозвались, что они сами не преминутъ выписать Алкаранъ чрезъ своихъ муллъ прямо отъ фактора казанской типографіи. (Труды Сар. Уч. Арх. Ком, т. II, вып. I, стр. 68.) Разсылалась также книга: „Описаніе способа приготовлять крѣпкій рыбный бульонъ и муку“ (Тамъ же, 127 стр.).
Въ Саратовъ книги привозили торговцы въ весеннюю и осеннюю ярмарки, но въ уѣздныхъ городахъ никакой возможности достать книгъ не было. Въ 1822 году въ Аткарскѣ выдавались права на торговлю разными предметами, въ томъ числѣ и картинами, но о книгахъ не упомянуто. (Труды Сар. Уч. Арх. Ком. 1888 г., стр. 65). Въ 1823 г. аткарская городская управа выписывала „Московскія Вѣдомости,“ за которыя платила 29 руб. съ пересылкою, но на предложеніе саратовскаго губернатора отъ 31 мая 1823 года подписаться на издаваемый съ апрѣля сего года „Журналъ изящныхъ искусствъ“, та-же дума отвѣтила, что въ аткарскомъ обществѣ занимающихся художествомъ никого не имѣется и на полученіе оныхъ никто желанія не изъявилъ.
Въ учебныя заведенія Саратова книги выписывались изъ правительственныхъ учрежденій или отъ коммисіонера учебныхъ заведеній — Глазунова какъ для фундаментальной, такъ и для „продажной“ библіотеки. Продажными библіотеками назывались склады книгъ, выписываемыхъ самими начальниками заведеній для продажи ихъ отъ себя школьникамъ. Для многихъ начальствующихъ лицъ эти библіотеки были прибыльною статьей. Такъ, даже въ сороковыхъ годахъ ректоръ Амальевъ и инспекторъ саратовскаго духовнаго училища Архангельскій продавали ученикамъ книги по цѣнѣ, соотвѣтствующей состоянію родителей ученика: чѣмъ богаче родитель ученика, тѣмъ дороже назначалась цѣна и наоборотъ. Выписка книгъ черезъ директора народныхъ училищъ была не удобна: случалось, что изъ округа или шлютъ книги въ недостаточномъ количествѣ, либо и вовсе не шлютъ, особенно въ учебныя заведенія, находящіяся въ уѣздныхъ городахъ, и тогда ученики оставались безъ учебниковъ, иногда даже цѣлый годъ. Желая поощрить автора и вознаградить его за труды по изданію книги, начальство разсылало иногда для продажи такія книги, которыя никому не были нужны, напр., калмыцкія азбуки и грамматики. Директоръ и смотрителя отсылали подобныя книги къ почетнымъ смотрителямъ, которые опредѣлялись съ цѣлью увеличенія училищнаго фонда, такъ такъ какъ за получаемые ими чины, ордена и форменную одежду они обязаны были вносить извѣстную сумму. Если почетные смотрителя были люди податливые, то они выплачивали за книги всю сумму по ихъ стоимости.
Фундаментальныя библіотеки учебныхъ заведеній мало пополнялись книгами, и весь остатокъ отъ этого, а равно и отъ другихъ назначеній, поступалъ въ экономическія суммы, которыхъ въ дореформенное время при учебныхъ заведеніямъ скоплялось очень много и которыя въ царствованіе Императора Александра II, со введеніемъ единства кассы, отобраны отъ учебныхъ заведеній. Начальство поставляло даже въ заслугу директорамъ и смотрителямъ учебныхъ заведеній, если у нихъ накоплялось много экономическихъ суммъ, которыя рѣдко, впрочемъ, на что-либо употреблялись и были только большимъ соблазномъ для начальствующихъ лицъ (см о Гинѣ, директорѣ сарат. гимназіи, стр. 73 „Саратовской Лѣтописи“).
Въ низшихъ слояхъ общества какъ ученье распространялось украдкой, безъ оффиціальныхъ школъ, такъ украдкой распространялись и книги, конечно, раскольничьи. Грамотность главнымъ образомъ развилась въ той части народа, которая была привержена къ расколу. Старопечатныя книги покупали пли въ Москвѣ или на ярмаркахъ, которыхъ тогда много бывало въ Россіи. Но несравненно больше шло такихъ книгъ изъ-заграницы, гдѣ раскольники имѣли свои типографіи. Хотя раскольничьи книги и конфисковались вездѣ по распоряженію правительства, но очень много книгъ привозилось изъ-за границы контрабандою.
Кромѣ торговцевъ занимавшихся продажею единовѣрческихъ книгъ, въ Саратовѣ издавна были, и до сихъ норъ существуютъ, особые торговцы книгами для раскольниковъ и вообще для лицъ придерживающихся старой вѣры. Обыкновенно эти торговцы или книжники, какъ ихъ прежде называли, имѣютъ книги при какой-нибудь другой торговлѣ: при иконной, галантерейной, или желѣзной, и торгуютъ до сихъ поръ тайно; на полкахъ своей лавки ихъ не держатъ, нѣкоторые не имѣютъ ихъ и въ лавкахъ, а держатъ только у себя дома. Многіе изъ этихъ торговцевъ имѣли и имѣютъ и иконы стариннаго письма. По виду они узнаютъ своего единовѣрца; только ему покажутъ свой книжный запасъ, вступятъ съ нимъ въ разговоръ и продадутъ ему книги; другому-же лицу не ихъ вѣры они не только не покажутъ своего товара, но прямо откажутъ, или скажутъ, что они въ настоящее время не торгуютъ этимъ товаромъ. Съ раскольниками подобные торговцы умѣютъ разговориться и услужить имъ, напр. пишутъ имъ красивыя „поминанія“; требованія раскольниковъ они прекрасно изучили и, предлагая имъ ту или другую книгу или иконы, объясняютъ важность и значеніе ихъ.
Когда въ Саратовѣ у такихъ торговцевъ появились новыя книги, изданныя во вновь открытой типографіи старопечатныхъ книгъ въ Москвѣ, раскольники отнеслись къ нимъ съ пренебреженіемъ, какъ къ книгамъ новымъ, поддѣлкамъ, отпечатаннымъ не безъ участія никоніанъ, даже не хотѣли покупать и требовали отъ торговцевъ книгъ древнихъ, і о с и ф о в с к и х ъ. Цѣнныя раскольничьи книги можно было, между прочимъ, найти въ селѣ Болтуновкѣ, Хвалынскаго уѣзда — гнѣздѣ раскола.
Въ часовнѣ Волкова и въ другихъ саратовскихъ часовняхъ, а также въ Иргизскихъ монастыряхъ были такія книги, которыя покупались по цѣнѣ: 400, 500 и 800 рублей. Эти только книги признавались вполнѣ священными, ихъ только и желали имѣть послѣдователи старой вѣры. Торговцы, однако, впослѣдствіи съумѣли перехитрить покупателей: они научились новыя книги поддѣлывать подъ старинныя. Превращеніе новой книги въ старую практикуется чуть-ли не до сихъ поръ. Процедура эта не сложна. Вырывается первый листъ или страница или двѣ, обыкновенно тѣ, на которыхъ обозначено время и мѣсто печатанія книги, чтобы не уличили въ поддѣлкѣ; книга промасливается и даже коптится, такъ что принимаетъ видъ старой, даже древней книги.
Въ захолустьяхъ Саратовской губерніи подобные торговцы еще другимъ способомъ эксплоатировали невѣжество покупателей. Они увѣряли, что не только люди преслѣдуются „никоніанами“, но даже и книги, которыя наказываются смолянымъ кнутомъ. Въ этихъ видахъ торговцы били осмоленнымъ кнутомъ по переплету книги, отчего на немъ оставались слѣды, которые и приписывались ударамъ плетью, совершеннымъ надъ книгою начальствомъ. Такія книги выдавались за „казненныя“ книги, и въ глазахъ раскольниковъ имѣли большую цѣнность, такъ что они платили за такія книги бѣшеныя деньги. Но теперь казненными книгами ужъ нельзя провести раскольниковъ; точно также нельзя провести ихъ и поддѣлкою подъ старинныя книги. Они теперь покупаютъ и новыя единовѣрческія книги. Чтобы судить о томъ, какое количество книгъ имѣли старообрядцы, мы приведемъ слѣдующіе факты. Въ 1853 году, 24 марта, въ ночь праздника Благовѣщенія, чины хвалынской полиціи съ понятыми, сдѣлавъ обыскъ въ Хвалынскѣ, въ домѣ купеческой дѣвицы Анны Козьминой Михайловой, у которой была молельня, увезли съ собой кромѣ иконъ и прочей утвари, требующейся при богослуженіи, 54 древнихъ книги. Подобныя конфискаціи древнихъ книгъ въ Хвалынскѣ происходили въ 1854 г., въ 1857 г. (2 раза), 1858, 1865 (2 раза) и въ 1866 г. Книги, иконы и другія вещи увозили въ саратовскую духовную консисторію какъ-бы на разсмотрѣніе.
Къ 30-мъ годамъ настоящаго столѣтія, вмѣстѣ съ увеличеніемъ учебныхъ заведеній и наплывомъ чиновниковъ, увеличилось не только число грамотныхъ, но даже образованныхъ людей, для которыхъ понадобились уже книги, и тогда въ Саратовѣ появилась торговля книгами.
Книжные магазины и библіотеки, наравнѣ со школами, сѣютъ знаніе и образованіе. Иниціаторы этихъ учрежденіи, въ особенности отдаленнаго отъ насъ времени, заслуживаютъ нашего вниманія. А самая исторія развитія книжной торговли представляетъ большой интересъ, какъ характеристика роста умственныхъ потребностей общества.
Первый, кто открылъ книжную торговлю въ Саратовѣ, былъ одинъ изъ Владимірскихъ крестьянъ. Извѣстные своею предпріимчивостью и традиціонной иконной и галантерейной торговлею, Владимірскіе крестьяне странствовали по всѣмъ губерніямъ Россіи, и тамъ, гдѣ имъ было удобно, устраивались и на болѣе или менѣе продолжительное или постоянное жительство. Ихъ много поселилось въ городахъ Саратовской губерніи въ качествѣ торговыхъ людей. Такъ, изъ приходо-расходной книги аткарской городской думы за 1794 годъ видно, что изъ 28 человѣкъ, платившихъ думѣ за право торговли, 21 человѣкъ были крѣпостные крестьяне Владимірской губерніи. Сколько владимірцевъ основалось въ самомъ Саратовѣ — неизвѣстно, такъ какъ архивъ саратовской городской думы, какъ и архивы другихъ мѣстныхъ учрежденіи, еще не разобраны. Но извѣстно, что наиболѣе старинные здѣшніе торговцы - люди не здѣшніе; изъ нихъ поселившіеся въ Саратовѣ въ началѣ нынѣшняго столѣтія: Солонинъ, Юровъ, Вакуровъ, Медвѣдевъ — были происхожденіемъ Владимірскіе крѣпостные крестьяне.
Д. М. Вакуровъ, откупившись на волю отъ своего помѣщика И. М. Бутурлина, въ 1826 году приписался къ саратовскому купечеству. Попавъ въ число гласныхъ саратовской городской думы, Д. М. Вакуровъ на трехлѣтіе 1834—1837 гг. былъ избранъ ратманомъ. Вслѣдствіе умѣлаго веденія торговыхъ дѣлъ, ему вскорѣ удалось стать въ ряды состоятельныхъ купцовъ Саратова. Предпріимчивость была въ его натурѣ. Онъ не останавливался на чемъ-нибудь одномъ, а не разъ мѣнялъ родъ торговли, или соединялъ одно дѣло съ другимъ, смотря но тому, что въ данный моментъ обѣщало большія выгоды. Начавъ торговлю съ ничтожными средствами, онъ добился того, что составилъ капиталъ. Сохранился отзывъ объ немъ полковника И. А. Шахматова: „Если“, говоритъ Шахматовъ, „есть изъ купеческаго сословія личность, достойная уваженія, то это только Дмитрій Максимовичъ Вакуровъ“. По уму и по отличавшей его правдивости, онъ занималъ видное мѣсто въ обществѣ. За нимъ были и симпатіи низшаго класса общества саратовскихъ мѣщанъ и мелкихъ торговцевъ, интересы которыхъ онъ отстаивалъ всегда. Этими симпатіями и объясняется, что въ 1843 году Д. М. Вакуровъ былъ избранъ въ городскіе головы, въ каковой должности прослужилъ два трехлѣтія[2]. Въ тѣ времена эта должность не оплачивалась и для не особенно богатаго человѣка была обременительна, требуя издержекъ по представительству и отнимая много времени, по сложности обязанностей, лежавшихъ на городскомъ головѣ въ то время. Д. М. Вакуровъ, принявъ должность, вскорѣ заявилъ отказъ отъ нея, объяснивши, что онъ „долженъ будетъ раззориться“. Тогда дума ассигновала ему 2500 р. асс. въ годъ на расходы, которые онъ и принялъ подъ условіемъ отчетности въ нихъ, и остался городскимъ головою. Когда же дума предложила ему при производившемся тогда отводѣ мѣстъ для лавокъ на верхнемъ базарѣ взять себѣ безплатно любое мѣсто, Д. М. Вакуровъ отклонилъ предложеніе съ словами: „я не хочу и не могу наживаться нечестнымъ путемъ; доходъ съ лавокъ будетъ клеймомъ на мнѣ“. Второе трехлѣтіе службы Д. М. Вакурова совпало съ началомъ дѣятельности въ Саратовѣ губернатора, бывшаго атамана казачьихъ войскъ, М. Л. Кожевникова, замѣстившаго собою А. М. Фадѣева. Новый губернаторъ былъ благороднѣйшая личность, но имѣлъ извѣстную общероссійскую слабость и слишкомъ довѣрчиво относился къ своимъ подчиненнымъ. Взяточничество процвѣтало повсюду, полиція была ненавистна народу. Д. М. Вакуровъ, какъ городской голова, не ладилъ съ нею. Считая нужнымъ присутствовать на пожарахъ, онъ велѣлъ давать себѣ знать о нихъ днемъ и ночью: точно также заставлялъ онъ и мѣщанъ являться на пожаръ для тушенія...
Городской голова въ дореформенное время былъ не только хозяиномъ города, но и судьею. Городскіе жители низшаго класса постоянно приходили къ нему для разбирательства своихъ дѣлъ. Вакуровъ ссорящихся между собою мирилъ, виновныхъ наказывалъ; пьяницъ и лѣнивыхъ посылалъ на общественныя работы; вообще строгъ былъ къ жителямъ. Но правыхъ защищалъ, особенно передъ администраціей. Саратовскій почтмейстеръ Вукотичъ, содержавшій обыкновенно отъ себя всѣ почтовыя станціи Саратовской губерніи, или дававшій содержаніе ихъ своимъ родственникамъ, держалъ очень плохихъ лошадей, которыя въ ненастную погоду еле тащились, такъ что почта всегда опаздывала, что возбуждало неудовольствіе и жалобы. Оправдываясь, Вукотичъ сваливалъ всю вину на дурное состояніе дорогъ, особенно на городской землѣ. Тогда губернаторъ потребовалъ, чтобы Вакуровъ выслалъ на второй день Пасхи по одному изъ каждыхъ 10 человѣкъ мѣщанъ для исправленія дороги, что должно было вызвать если не волненіе, то большой ропотъ; но Вакуровъ сталъ увѣрять губернатора, что неисправность прихода почты происходила не отъ дурнаго состоянія дорогъ, а совсѣмъ отъ другихъ причинъ, и, чтобы убѣдить его въ этомъ, просилъ губернатора командировать для осмотра съ нимъ дорогъ чиновника, который донесъ бы губернатору о дѣйствительномъ ихъ состояніи. Увѣреніе Вакурова оказалось справедливымъ, и потому мѣщанамъ на Пасху не пришлось работать. Къ Д. М. Вакурову и администраторы, и люди общества относились не такъ, какъ къ обыкновенному купцу. Онъ выдѣлялся и по уму и по платью.
Этотъ-то человѣкъ и положилъ начало правильной книжной торговли въ Саратовѣ.
Въ осеннюю ярмарку въ Саратовъ посылали книжный товаръ двѣ фирмы. Какъ любознательный человѣкъ, Д. М. Вакуровъ покупалъ на ярмаркѣ книги и свелъ знакомство съ книжными фирмами. Такъ какъ отвозить обратно нераспроданныя книги было очень дорого, то купцы стали оставлять книги въ лавкѣ г. Вакурова. Въ то время въ Саратовѣ существовали уже: гимназія, уѣздное училище съ приготовительнымъ классомъ, два приходскихъ, духовное училище и только-что открылась духовная семинарія: кромѣ того, во многихъ домахъ было нѣчто въ родѣ пансіоновъ: та или другая семья приглашала для своихъ дѣтей одного или двухъ учителей за плату, и, чтобъ дешевле обходилось, принимала на учебное время для обученія совмѣстно съ своими дѣтьми чужихъ изъ знакомыхъ домовъ. Потребность въ книгахъ учебныхъ такимъ образомъ была.
Ознакомившись съ размѣрами спроса, Д. М. Вакуровъ открылъ у себя въ лавкѣ книжную торговлю, устроивъ ее въ отдѣльномъ помѣщеніи, сначала въ гостиномъ дворѣ, а потомъ въ своемъ домѣ противъ стараго собора. Въ одной комнатѣ былъ галантерейный товаръ, а другая вся была занята книгами. Д. М. Вакуровъ ѣздилъ самъ въ Москву для покупки книгъ: кромѣ того нѣсколько издателей присылали ему книги на коммиссію. Разсказываютъ, что въ годъ кончины Пушкина, въ окнѣ вакуровскаго магазина была выставлена гравюра, изображавшая смерть великаго поэта. Книжный магазинъ вскорѣ же сдѣлался мѣстомъ сбора интеллигентныхъ лицъ Саратова. Ихъ привлекали сюда не только книги, но и самъ хозяинъ магазина, остроумныя рѣчи котораго всѣ любили послушать. Здѣсь часто бывалъ, между прочимъ, графъ Потоцкій, удивлявшій саратовцевъ своимъ колоссальнымъ богатствомъ; сюда заходили офицеры стоявшаго тогда въ Саратовѣ гусарскаго полка. Остроты, шутки и разсказы гостей и любезнаго хозяина продолжались иногда далеко за полночь.
О покупателяхъ книгъ того времени извѣстно, что одни цѣнили книгу по обложкѣ, выбирали того или другаго цвѣта; другимъ приходилось объяснять, что то или другое сочиненіе заключается въ нѣсколькихъ томахъ, а каждый томъ самъ по себѣ не составляетъ ничего цѣльнаго. Какого рода книги, кромѣ учебныхъ, были у Вакурова, этого мы не знаемъ. А. Ф. Леопольдовъ, нашъ саратовскій лѣтописецъ, въ своей книгѣ „Статист. описаніе Сарат. губ.“, ч. I, стр. 56, сдѣлалъ отзывъ о магазинѣ Вакурова, что магазинъ наполненъ почти книжнымъ соромъ. Обидѣвшись этимъ отзывомъ, Д. М. Вакуровъ, ожидая въ магазинъ А. Ф. Леопольдова, разбросалъ по полу и по прилавку собственныя изданія Леопольдова. Тотъ, видя разбросанныя въ безпорядкѣ книжки, спросилъ: „Что это у васъ разбросано"? — „Разный соръ“, послѣдовалъ отвѣтъ. Разсмотрѣвъ разбросанныя книги, А. Ф. Леопольдовъ сконфузился и ушелъ.
Въ сороковыхъ годахъ Вакуровъ прекратилъ книжную торговлю. Онъ отослалъ обратно столичнымъ издателямъ данныя ими на коммиссію книги, а оставшіяся въ магазинѣ сынъ его, Вас. Дм. Вакуровъ, передалъ въ саратовскую городскую библіотеку.
По прекращеніи Вакуровской книжной торговли, Саратовъ нѣкоторое время не имѣлъ книжнаго магазина. Только въ осеннюю ярмарку, по прежнему, привозили книги московскіе и иные торговцы.
Въ 1845 году прикащикъ одной московской книжной фирмы, уроженецъ Серпухова, мѣщанинъ Алексѣй Николаевичъ Костяковъ, разъѣзжавшій по многимъ ярмаркамъ, остался въ Саратовѣ и открылъ здѣсь постоянную книжную торговлю. Онъ поселился на Московской улицѣ около Б. Сергіевской, въ домѣ Кирѣева, черезъ домъ отъ гостиницы „С.-Петербургской“, бывшей постояннымъ мѣстомъ сбора мѣстнаго купечества. Въ книжной лавкѣ Костикова продавались лубочныя книжки и картинки и нѣсколько изданій Ферапонтова духовнаго содержанія; за плату онъ давалъ книги на домъ для прочтенія, но книгъ въ общемъ было мало. Костяковъ выписывалъ „Сѣверную Пчелу“. Вычитываемыя изъ газеты новости онъ разсказывалъ иногда купцамъ, собравшимся на улицѣ около гостиницы. Познакомился онъ тутъ съ купцомъ Хр. Ив. Образцовымъ, вскорѣ женился на его племянницѣ и пріобрѣлъ, благодаря этой женитьбѣ, средства для расширенія своей торговли. Онъ перешелъ внизъ того дома Образцова, который нынѣ занимаетъ губернаторъ. Тогда этотъ домъ былъ съ колоннами. Обстановка у Костикова появилась прекрасная: мягкая мебель, тропическія растенія, двѣ комнаты были заняты книгами, а другія игрушками и масками.
Маски расходились тогда въ большомъ количествѣ. На святкахъ и рождественскихъ мясоѣдахъ веселились до упаду. Ряженые, въ маскахъ, заходили даже въ незнакомые дома, гдѣ танцовали и угощались. Игрушки того времени были не то, что нынѣ: о педагогическомъ значеніи ихъ тогда не имѣли понятія. Игрушками были: изображенія, напр., Наполеона въ шутовскомъ видѣ и т. п. На лубочныхъ картинкахъ тоже изображался Наполеонъ или французы съ надписями, вродѣ слѣдующихъ: „Что, мусью, промахнулся! Вотъ тебѣ разъ, другой бабушка дастъ“! и проч.
Въ пожаръ 1855 г. сгорѣлъ домъ Образцова. Костяковъ тогда пріобрѣлъ домъ Коха (нынѣ Дыбова) и продолжалъ въ немъ свою торговлю. Онъ распространялъ книги въ публикѣ своеобразнымъ способомъ. Одѣтый во фракѣ, въ бѣломъ галстухѣ и бѣлыхъ перчаткахъ, онъ ѣздилъ по домамъ и предлагалъ пріобрѣсти тѣ или другія сочиненія При этомъ онъ обращался ко всѣмъ съ слѣдующей фразой: „Считая васъ за высокопросвѣщеннаго человѣка, интересующагося книжною новостью, я счелъ долгомъ доставить вамъ эту новую книгу“. Въ прежнее время, какъ извѣстно, до изданія книги объявлялась подписка на нее, и имена подписавшихся печатались потомъ въ книгѣ. Если на книгѣ значились такіе подписчики, Костяковъ въ обращеніи своемъ къ покупателю, добавлялъ: „На эту книгу изволили подписаться, если вы соблаговолите прочесть, его сіятельство графъ …, ихъ превосходительство, дѣйствительный статскій совѣтникъ... Такое заманиваніе имѣло воздѣйствіе.
Будучи человѣкомъ съ капиталомъ, ни въ чемъ не нуждавшимся, А. Н. Костяковъ, однако, велъ жизнь не трезвую, и кончилъ тѣмъ, что на Страстной недѣлѣ 1859 года, 6 апрѣля, перерѣзалъ себѣ горло тупымъ столовымъ ножомъ.
Книжная торговля покойнаго перешла къ брату его Н. И. Костякову съ большимъ запасомъ устарѣвшихъ не распроданныхъ книгъ Н. Н. Костяковъ былъ моложе брата на 10 лѣтъ. Мальчикомъ онъ состоялъ у брата въ прикащикахъ магазина; но когда подросъ отправленъ былъ имъ въ Москву, въ книжную торговлю Ферапонтова, гдѣ обучился московскимъ пріемамъ торговли, въ основѣ которыхъ лежитъ извѣстное положеніе: „не обманешь — не продашь“. По смерти А. Н. Костякова, вдова вызвала его брата изъ Москвы. До 1861 года онъ торговалъ въ магазинѣ брата, какъ довѣренный его вдовы; но въ этомъ году съумѣлъ устроить такъ, что магазинъ перешелъ отъ наслѣдниковъ въ собственность Н. Н., а черезъ нѣсколько лѣтъ и домъ его брата. Магазинъ, бывшій А. Н. Костякова, получилъ новое названіе: „Магазинъ книгъ, обоевъ и багетъ“. До пріобрѣтенія въ собственность дома брата, Н. Н. Костяковъ торговалъ сначала въ домѣ Губина, противъ дома Парусинова, потомъ въ домѣ Орлова (нынѣ Иншакова), въ домѣ Парусинова, противъ Штафа: по временамъ Н. Н. имѣлъ въ Саратовѣ два магазина. О своей книжной торговлѣ Н. Н. публиковалъ какъ о продолженіи фирмы брата: „фирма существуетъ съ 1845 г.“ Онъ имѣлъ знакомство съ московскими книжными магазинами, дѣло свое повелъ по образцу своихъ бывшихъ хозяевъ - Костякова-брата и Ферапонтова. Питомецъ московскаго книжнаго рынка, Н. Н. Костяковъ до внутренняго содержанія книги не доходилъ. Онъ не любилъ даже читать и не любилъ, чтобы при немъ читали. Мальчиковъ служившихъ у него онъ преслѣдовалъ за чтеніе. Въ магазинѣ его былъ самый разнообразный выборъ книгъ, по всѣмъ отраслямъ знанія. Старался онъ только о томъ, чтобы покупать подешевле и продавать поскорѣе, чтобы оборотъ дѣлать. Понятно, какого больше достоинства были у него книги. Кромѣ Москвы, гдѣ Н. Н. Костяковъ по преимуществу запасался книжнымъ товаромъ, онъ ѣздилъ и въ Петербургъ, но тамъ облюбовалъ въ особенности Апраксинъ дворъ, гдѣ въ то время торговало много букинистовъ; это была книжная „дешевка“: тутъ продавались нерѣдко уворованныя изъ книжныхъ магазиновъ и типографій книги; нешедшія съ рукъ книги самими издателями отдавались сюда за безцѣнокъ. При своемъ умѣньи торговаться Н. Н. Костяковъ за дешево скупалъ здѣсь массу книгъ, въ числѣ которыхъ попадались и очень цѣнныя изданія. Не вникая въ содержаніе книгъ, имѣя въ виду только возможную легкость сбыта, Н. Н. Костяковъ цѣнилъ, главнымъ образомъ, эффектное заглавіе, объемъ книги, обложку. У него всегда можно было найти въ магазинѣ книги въ родѣ слѣдующихъ: „Нѣтъ болѣе сѣдины“, „Новый способъ выучиться Французскому языку въ шесть мѣсяцевъ“, „О безплодіи мужчинъ я женщинъ и о средствахъ къ излѣченію оныхъ“, „Побѣда надъ смертью“ (3 р. 50 к.), „Самоучитель строительнаго искусства“, „Стрѣлокъ безъ промаха съ приложеніемъ статьи о рыболовствѣ“ (1 р. 25 к.), „Приготовленіе кушаній безъ кухарки“, „Настольная книга холостымъ съ общепонятными рисунками, врача Бархмана“ и проч. Въ магазинѣ Н. Н. Костикова общая цифра книгъ доходила до 8 тысячъ. Онъ имѣлъ сношенія съ книжными фирмами Звонарева, Глазунова, Базунова, Овсянникова, Якшурскаго, Салаева, Ферапонтова, Манухина, Леухина, Прѣснова. На вывѣскахъ его магазина были намалеваны портреты русскихъ классическихъ писателей — Гоголя, Пушкина, Некрасова. Лица ихъ были какъ-то искажены до невозможности, какъ будто они на самомъ дѣлѣ чувствовали все безобразіе ихъ положенія. На наружныхъ дверяхъ магазина висѣли четыре шкафчика со стеклами, подъ которыми находились книги. Понималъ Костяковъ пользу публикаціи въ газетахъ и публиковалъ о разныхъ книгахъ, приноравливаясь къ сезону. Такъ, великимъ постомъ онъ перечислялъ книги духовнаго содержанія, лѣтомъ печаталъ о романахъ Понсонъ-дю-Террайля, Поль-де-Кока, Ксавье-де-Монтецена, Габоріо и др. Осенью и въ началѣ зимы появлялись публикаціи о научныхъ книгахъ, въ родѣ, напр., слѣдующихъ: „Источникъ образованія или пантеонъ наукъ“ (4 р. 50 к ), „Полный сводъ законовъ для купечества" (4 р.). Пріобрѣтая за безцѣнокъ старые журналы, онъ печаталъ въ декабрѣ 1874 года о возможности пріобрѣсти у него журналы „Бесѣда“ или „Дѣло“ за 1873 г. въ 12-ти огромныхъ томахъ цѣною вмѣсто 16 р. 50 к., за 8 р., „Сынъ Отечества“ съ 1847 г. по 1852 г., „Разсвѣтъ“, журналъ для взрослыхъ дѣвицъ, за 1859 г. и 1800 г. „Сіяніе" 1872 г за половинную цѣну. Передъ Рождествомъ Н. Н. Костяковъ непремѣнно назначалъ „распродажу“ дѣтскихъ книгъ На святки онъ угощалъ публику массою книгъ гадательныхъ, фокусныхъ, разгадчиковъ сновъ, увеселительныхъ пѣсенниковъ.
Вообще Н. Н. Костяковъ былъ поставщикомъ непритязательнаго на духовную пищу мѣстнаго купечества, мѣщанства и вообще средняго класса населенія.
Разъ онъ публиковалъ о книгѣ нѣкоего Суходѣева: „Легкій способъ для дѣвицъ найти себѣ супруга по собственному выбору“. Польстившись на заманчивое заглавіе, многіе пріобрѣли эту книгу, а одна дама изъ уѣзднаго города Саратовской губерніи, выславъ за эту книгу въ магазинъ деньги, въ письмѣ своемъ убѣдительно просила сообщить, нѣтъ ли книги: „Легкій способъ для вдовъ найти себѣ супруга по собственному выбору“. Надъ такимъ простодушіемъ даже самъ Н. Костяковъ не могъ не потѣшаться.
Продѣлывалъ онъ, между прочимъ, и такія вещи. Изданія Манухина и Леухина, печатавшіяся на сѣрой бумагѣ, разгонистымъ шрифтомъ и продававшіяся по слишкомъ высокой цѣнѣ, не смотря на заманчивость заглавій, стали рѣже покупаться тѣми, кто съ ними ознакомился. Покупатели спросятъ ту или другую заманчивую книгу, посмотрятъ на ея сѣрую бумагу, увидятъ несообразную цѣну, да и положатъ назадъ. Тогда Костяковъ придумалъ отвѣчать покупателю, на вопросъ о новомъ Манухинскомъ и Леухинскомъ изданіи: „Недавно только выписали, ждемъ съ часу на часъ, ужъ многіе подписались на нее, вамъ можемъ оставить одинъ экземпляръ, если вы сейчасъ уплатите деньги“... Деньги уплачивались, покупатель приглашался зайти на другой день или на третій, а между тѣмъ книга снималась съ полки, завертывалась въ бумагу и потомъ ее вручали покупателю — безъ разговоровъ... Иной, однако, тутъ-же въ магазинѣ развертывалъ книгу и, осмотрѣвъ ее, просилъ принять обратно и деньги возвратить, но въ этомъ категорически отказывалось; разъ купленная книга уже не принималась... Костяковъ ставилъ себѣ въ заслугу не умѣнье продать большее количество экземпляровъ той или другой книги, а умѣнье получить на 5—10 экземплярахъ столько пользы, сколько иной получалъ только на 50 экземплярахъ. Чтобы не входить въ объясненія съ покупателями относительно настоящей цѣны книги, онъ иногда смѣнялъ обертки, если цѣна была проставлена на задней сторонѣ книги; а чаще всего заклеивалъ напечатанную цѣну своимъ ярлыкомъ, или стиралъ цѣну, если она значилась на корешкѣ. Когда требуемой книги, какъ онъ зналъ, не было въ другихъ саратовскихъ магазинахъ, открывшихся впослѣдствіи, тогда цѣна книги увеличивалась. Такіе случаи часто бывали съ учебными книгами, и бѣдные гимназисты и другіе школьники, обѣгавъ всѣ книжныя лавки, вынуждены были переплачивать Костякову, чтобъ пріобрѣсти нужный учебникъ.
Петербургскіе и московскіе букинисты, покупая за ничтожную цѣну новыя книги, присылали по нѣскольку экземпляровъ и Костякову. Послѣдній, по своему обыкновенію, налагалъ на эти книги хорошую цѣну и потому не распродавалъ и половины присланнаго ему количества экземпляровъ. Если книга пошла въ столицѣ хорошо, букинисты выписывали отъ Костякова и оставшіеся у него экземпляры. Студенты, пріѣзжавшіе изъ Петербурга, покупали у Костякова, по чьему-либо порученію, уже распроданныя въ столицахъ книги. Такъ, „Исторія кабаковъ“ Прыжова, оказавшаяся въ Петербургѣ библіографическою рѣдкостью, у Костякова нашлась въ 5 экземплярахъ, которые и пріобрѣтены студентами; точно также находилась у него въ нѣсколькихъ экземплярахъ „Русская библіотека“ Стасюлевича, быстро разошедшаяся въ столицахъ. Объяснялось это обстоятельство не только тѣмъ, что Костяковъ удорожалъ нормальную стоимость книгъ, но также и тѣмъ, что лица интеллигентныя избѣгали имѣть дѣло съ Костяковымъ и выписывали интересовавшія ихъ книги непосредственно изъ столичныхъ магазиновъ.
Костяковъ ѣздилъ съ своимъ товаромъ и по ярмаркамъ самъ и посылалъ прикащика—въ Баланду, Беково, Рудню, Вольскъ, Царицынъ и даже въ Пензу. Онъ намѣревался было въ 1870 году открыть другую книжную торговлю — въ Астрахани, но вышло замедленіе въ распоряженіи начальства, и Костяковъ, истративъ въ эту поѣздку до 500 рублей, уѣхалъ изъ непривѣтливой полуазіатской столицы, не распаковавъ даже ни одного тюка, хотя для него уже былъ отдѣланъ магазинъ.
Когда появились въ продажѣ фотографическія карточки писателей, Костяковъ закупилъ ихъ въ большомъ количествѣ и продавалъ по 30 и 40 копѣекъ за штуку.
Костяковъ, однако, былъ честенъ съ товарищами-торговцами. Ему можно было вѣрить даже на слово. Онъ аккуратно расплачивался съ издателями и авторами, отдававшими ему книги на коммиссію. Но нужныя для его магазина книги онъ чаще всего покупалъ на наличныя деньги, находя это для себя болѣе выгоднымъ: больше процентовъ уступки. Въ частной жизни Костяковъ былъ большой хлѣбосолъ, отличался необыкновеннымъ радушіемъ и гостепріимствомъ; ко многимъ онъ проявлялъ доброту самымъ искреннимъ образомъ.
Не упускалъ Костяковъ случая наживаться и на предметахъ, не имѣющихъ ничего общаго съ книгами. Такъ, онъ первый познакомилъ саратовскую публику съ керосиновыми лампами, закупивъ въ 1866 году большую партію ихъ; онъ распродалъ ихъ съ большою выгодою, тогда какъ другіе саратовскіе торговцы только еще прослышали о нихъ и собирались ихъ купить. Точно также онъ съ выгодою сбылъ кіевское варенье, купленное имъ по случаю.
Годовой оборотъ Н. Н. Костякова простирался до 12 тысячъ руб. Въ послѣдніе годы своей жизни Н. Н. Костяковъ сталъ необыкновенно раздражительнымъ, впалъ въ меланхолію; съ покупателями сталъ обращаться дерзко и грубо, хотя потомъ извинялся. Только крайность заставляла иныхъ, знавшихъ его, идти къ нему. Магазинъ сталъ пустовать. Заходили только лица незнавшія Костикова. Многимъ покупателямъ онъ и книгъ не хотѣлъ показывать. Подъ конецъ онъ помѣшался на томъ, что у него украли 10 тысячъ рублей. Его отвезли въ Москву, въ лѣчебницу „Утоли моя печали “, гдѣ онъ и умеръ въ буйномъ помѣшательствѣ.
По смерти Н. Н. Костякова, вдова его еще торговала немного лѣтъ самостоятельно, но въ 1885 году продала всѣ книги, 16 возовъ, за 1200 рублей Т. Е. Чернову, который большую часть этихъ книгъ долженъ былъ перепродать на пуды старьевщикамъ по 3½ рубля за пудъ.
Коммисiонеромъ казенныхъ изданій и свода законовъ былъ въ Саратовѣ, въ концѣ 60-хъ годовъ и въ началѣ 70-хъ И. М. Поповъ, по уличному „баньщикъ“, имѣвшій свои бани: теперь онѣ представляютъ собою развалины. За продажу казенныхъ изданій онъ пріобрѣлъ почетное гражданство и имѣлъ медаль. Торговалъ онъ книгами въ домѣ Бѣляева, на углу Царицынской и Никольской улицъ, гдѣ нынѣ домъ Кузнецова.
Складъ церковныхъ и богослужебныхъ книгъ съ 40-хъ годовъ былъ при духовной консисторіи, имъ завѣдывалъ протодіаконъ Иванъ Ивличъ Троицкій, начавшій свою службу съ открытіемъ епископской каѳедры въ Саратовѣ въ 1828 году. Это былъ замѣчательно здоровый человѣкъ, прототипъ Лѣсковскаго діакона Ахиллы („Соборяне“ — романъ), обладавшій сильнымъ, но вздорнымъ голосомъ. Въ народѣ его звали коротко „Ивличемъ“. Умеръ онъ въ Саратовѣ въ 1857 году.
Въ 1868 году открытъ былъ складъ богослужебныхъ книгъ православнымъ братствомъ св. Креста, при свѣчной лавкѣ, что у церкви св. Петра и Павла.
Въ 1857 или 1858 г., въ домѣ Загрекова, что нынѣ Кузнецова, на углу Никольской и Нѣмецкой улицъ, нѣкто Мих. Мих. Браунъ, бывшій сельскій писарь, совмѣстно съ нѣмцемъ Горшомъ, открылъ торговлю книгами русскими и иностранными. Браунъ открылъ эту торговлю, не имѣя своихъ средствъ. Изъ русскихъ книгъ у Брауна были преимущественно учебники. Впрочемъ, въ извѣстной книгѣ „Волга отъ Твери до Астрахани“ (нынѣ библіографическая рѣдкость) магазинъ Брауна хорошо рекомендованъ, по сравненію съ магазиномъ Костякова. „У Брауна, говорится въ книгѣ, можно получить и чрезъ него выписать книги на всѣхъ языкахъ. Чрезъ него же можно имѣть сношеніе съ колонистами Саратовской губерніи“. Въ выпискѣ русскихъ учебныхъ книгъ Браунъ пользовался совѣтами учителей, особенно учителя исторіи въ гимназіи Мих. Алекс. Лакомте.
Въ 1860 году, будучи въ Петербургѣ. М. А. Лакомте встрѣтился съ однимъ своимъ товарищемъ по главному педагогическому институту, состоявшимъ пайщикомъ товарищества „Общественная Польза“. Товарищъ предложилъ ему, съ выгодой для него и съ пользой для саратовскаго общества, открыть въ Саратовѣ складъ книгъ изданія „Общественной Пользы“, причемъ познакомилъ М. А. съ другими пайщиками — Лермонтовымъ и Богушевичемъ, редакторомъ „Указателя по дѣламъ печати“. Лакомте согласился. Ему прислали въ Саратовъ нѣсколько тюковъ книгъ. Лакомте вступилъ тогда въ соглашеніе съ Брауномъ, поручивъ ему продажу книгъ товарищества, а самъ наблюдалъ за продажей. Но — увы! — изданія „Общественной Пользы“ не пошли въ Саратовѣ. Книги пролежали въ магазинѣ два года, причемъ продана самая незначительная часть. Пришлось отправить тюки съ книгами обратно въ С.-Петербургъ.
У Брауна была и библіотека иностранныхъ книгъ, но какъ магазинъ, такъ и библіотека шли плохо[3]. У Брауна не доставало той опытности и того знанія въ книжномъ дѣлѣ, которыми обладалъ Н. Н. Костяковъ, хотя и Браунъ прибѣгалъ къ нѣкоторымъ пріемамъ для завлеченія публики. Такъ, онъ устраивалъ въ своемъ магазинѣ безпроигрышную лоттерею на картинки, которыя безъ того не шли съ рукъ. Каждому зашедшему въ магазинъ предлагалось вынуть билетъ, стоившій отъ 20 до 50 копѣекъ.
Когда издатель „Справочнаго Листка г. Саратова“ А. М. Флоровъ вынужденъ былъ продавать свою газету, а вмѣстѣ съ тѣмъ и свою типографію, то Браунъ пріобрѣлъ послѣднюю въ свою собственность. Онъ помѣстилъ ее на дворѣ дома Загрекова, во флигелѣ, гдѣ впослѣдствіи была гостинница. По передачѣ книжной торговли Тиблену, Браунъ перешелъ съ типографіей въ домъ Григоровича, деревянный, гдѣ теперь помѣщается буфетъ Очкинскаго сада. Имѣя типографію съ русскимъ и нѣмецкимъ шрифтомъ Браунъ издалъ въ Саратовѣ нѣсколько книгъ на русскомъ и нѣмецкомъ языкахъ. Но этому предпріимчивому человѣку плохо все удавалось и плохо кончилось. Онъ впалъ въ долги.
Компаніонъ Горшъ, по отдѣленіи отъ Брауна, составилъ компанію съ Бартомъ. Въ 60-хъ годахъ, при своемъ музыкальномъ и инструментальномъ магазинѣ, они открыли сначала на Московской улицѣ, недалеко отъ губернаторскаго дома, а потомъ въ домѣ Лютеранской церкви на Никольской, торговлю иностранными книгами, а также библіотеку для чтенія. Въ 1883 году фирма Горшъ. и Бартъ, обанкротились и весь товаръ былъ проданъ съ аукціона.
Тибленъ Левъ Львовичъ, которому передалъ Браунъ свою торговлю, имѣлъ еще менѣе удачи въ сбытѣ въ Саратовѣ книгъ серьезнаго содержанія. Торговлю свою Л. Л. Тибленъ первоначально открылъ на Нѣмецкой улицѣ въ домѣ Корнѣева (нынѣ Шульцъ)[4]. Только послѣ принятія отъ Брауна его книжнаго товара, Тибленъ перешелъ торговать въ домъ Загрекова. Не привыкшая къ серьезному чтенію, саратовская публика совсѣмъ не покупала у него изданій Н. А. Тиблена, въ родѣ: „Исторіи“ Маколея, „Исторіи цивилизаціи“, Бокля и проч. А этими книгами былъ по преимуществу наполненъ магазинъ Л. Л. Тиблена. Публика того времени читала или ради развлеченія, или для удовлетворенія религіозныхъ потребностей.
Такъ, въ 1863 г. въ Саратовъ пріѣзжалъ съ мощами іером. Пантелеймоновскаго мон. на Аѳонѣ — Мелетій и привезъ съ собою тюки книгъ и картинъ, относящихся до Аѳона. Мелетій привлекъ къ себѣ симпатіи всего саратовскаго общества. Книги разныхъ цѣнностей раскупались у него и у его агентовъ въ огромномъ количествѣ: „Вышній покровъ надъ Аѳономъ“, „Житія аѳонскихъ святыхъ“, „Афонскіе патерики“, „Письма святогорда“ (безъ стихотвореніи) и проч. Лица, торговавшія этими книгами въ Саратовѣ и въ Покровской слободѣ, что противъ Саратова, говорили, что „товаръ ихъ здѣсь идетъ ходко, ходчѣе, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ и лучше всякаго другаго товара“. Говорили, что одинъ торговецъ баландинскій, торгуя одними этими книгами въ Покровской слободѣ, имѣлъ годоваго оборота тысячъ на восемь.
Впрочемъ, есть основаніе думать, что на книжную торговлю Л. Тибленъ и не разсчитывалъ серьезно... Предоставивъ дѣла по магазину прикащику, человѣку съ среднимъ образованіемъ, Л. Тибленъ самъ велъ свѣтскую жизнь, вращался въ лучшемъ обществѣ и имѣлъ репутацію человѣка образованнаго и благороднаго. Вскорѣ онъ принялъ мѣсто редактора „Справочнаго Листка г. Саратова“, пріобрѣтеннаго М. А. Поповымъ отъ Флорова. Затѣмъ Л. Тибленъ женился здѣсь на дочери богатаго купца П. И. Кокуева и прекратилъ книжную торговлю. А вскорѣ скрылся и совсѣмъ съ саратовскаго горизонта, предварительно разошедшись съ женою...
За прекращеніемъ имъ книжной торговли, послѣдняя поддерживалась нѣкоторое время въ Саратовѣ однимъ только Костяковымъ, о чемъ даже пѣлось въ куплетахъ съ театральныхъ подмостокъ.
Въ семидесятыхъ годахъ была еще книжная торговля Мосоловой, которая помѣщалась по Гимназическому переулку въ домѣ Архангельскаго, противъ мужской гимназіи. Здѣсь, кромѣ учебныхъ пособіи, продавались карандаши, тетради и проч. Магазинъ Мосоловой существовалъ около пяти лѣтъ; при немъ была открыта библіотека.
Новыя вѣянія не коснулись совсѣмъ книжнаго магазина Костякова. Онъ велъ дѣла по прежнему. Недовольство этимъ магазиномъ сказывалось въ обществѣ сильное. У многихъ интеллигентныхъ лицъ зародилось тогда желаніе взяться за книжную торговлю, поставить ее на новыхъ началахъ.
Въ 1870 году присяжный повѣренный В. Ѳ. Лятошинскій, въ компаніи съ инженеръ-техникомъ Поповымъ, открылъ магазинъ подъ названіемъ: „Приволжская книжная торговля“ — въ домѣ Юренева, на Московской улицѣ. Это было своего рода событіе. Ни Лятошинскій, ни Поповъ (скоро впрочемъ устранившійся отъ компаніи) исключительно меркантильныхъ интересовъ не преслѣдовали, а исполнены были желанія содѣйствовать умственному и нравственному образованію общества и матеріальному его благосостоянію. Не имѣя возможности, по своимъ служебнымъ дѣламъ, лично завѣдывать магазиномъ, они держали для управленія имъ образованныхъ молодыхъ людей, которые, разумѣется, получали отъ собственниковъ магазина соотвѣтствующія указанія. Между прочими магазиномъ завѣдывали: А. И. Муратовъ, А. И. Видиновъ, И. И. Дорогутинъ, племянникъ Черенина, извѣстнаго московскаго книготорговца, г-жа Жмакина и Т. Е. Черновъ.
Магазинъ, обставленный хорошо, имѣвшій всѣ новости литературы, пользовался симпатіями публики. Извѣстный Немировичъ-Данченко, въ своихъ путевыхъ письмахъ, о магазинѣ Лятошинскаго замѣтилъ, что всѣ книжные магазины, куда онъ не заглядывалъ, а такихъ онъ осмотрѣлъ массу, „переполнены изданіями Земскаго и др.; между тѣмъ какъ въ Саратовѣ существуетъ магазинъ Лятошинскаго, въ которомъ найдете вы всѣ новости
Года черезъ два г. Лятошинскій передалъ было книжную торговлю своимъ родственникамъ Делекторскимъ, но затѣмъ опять взялся вести это дѣло. Удовлетворяя потребностямъ публики, магазинъ торговалъ учебными пособіями и Фребелевскими играми, которымъ придавалось тогда большое значеніе въ воспитаніи дѣтей, такъ что онѣ были приняты не только при школьномъ, но и при домашнемъ обученіи игры эти продавались и въ другихъ саратовскихъ книжныхъ магазинахъ, кромѣ Костякова Мосоловой, Сперанскаго. При магазинѣ Лятошинскаго производилась также продажа бумаги и канцелярскихъ принадлежностей. Въ февралѣ 1875 года появились собственныя изданія г. Лятошинскаго: „Наборный Азбуковникъ“, „пособіе при обученіи грамотѣ, ц. 3 руб. 50 коп.“ Объ этомъ изданіи публиковалось такъ: „Составляя для дѣтей игру, онъ способствуетъ весьма скорому запоминанію буквъ и, безъ всякаго напряженія памяти, наглядно выучиваться читать“. Другое, изданіе было: „Строитель“. Образовательная игра по теоріи Фребеля (съ 6-ю рисунками, составленными инженеромъ Ламинскимъ), ц. 1 р. 30 к.
Запросъ на юридическія книги въ 70-хъ годахъ былъ очень великъ. Кто только не преобразился въ то время въ адвоката и ходатая по дѣламъ? Чиновники, купцы, солдаты, лакеи, ремесленники, кто только умѣлъ читать и писать. На дверяхъ и воротахъ многихъ домовъ красовались прибитыя дощечки: „Адвокатъ“. Для этихъ-то господъ магазинъ Лятошинскаго выписывалъ цѣлые тюки юридическихъ книгъ и не успѣвалъ удовлетворятъ всѣмъ требованіямъ. Сбытъ этихъ книгъ превосходилъ всякія ожиданія. Нельзя было никогда опредѣлить, сколько потребуется экземпляровъ той или другой юридической книги. Надо имѣть въ виду, что книги этого рода выписывалъ также и Костяковъ. Такой спросъ на юридическую литературу въ то время царилъ и въ другихъ городахъ. Вотъ почему Леухинъ и Манухинъ (московскіе книгопродавцы-издатели) заваливали книжный рынокъ изданіями въ родѣ слѣдующихъ, расчитанныхъ прямо на неучей: „Опытный юристъ“, „Самозащита для купцовъ и мѣщанъ въ судебныхъ учрежденіяхъ“, „Самоучитель неопытныхъ юристовъ“ и проч.
Нельзя не помянуть особо о бывшемъ въ Саратовѣ адвокатѣ Ф—вѣ („Яшкѣ“), который не задолго до введенія новыхъ судовъ въ губерніи, былъ простымъ подрядчикомъ и возилъ бревна для построй¬ ки для окружнаго суда на Московской улицѣ дома, что нынѣ принадле¬ житъ Агафонову. У этого Ф—ва. щедро покупавшаго юридическія и всякія другія книги, образовалась библіотека, которой завидовали и образованные люди.
Остается разсказать исторію еще одной книжной торговли, начало которой положено въ 1870 году отставнымъ штабсъ-капитаномъ Сперанскимъ. Раненый на войнѣ въ голову, причемъ пуля осталась у него невынутою, Сперанскій вышелъ въ отставку съ пенсіей и пристроился къ открывшемуся въ 60-хъ годахъ въ Петербургѣ „Обществу распространенія священнаго писанія“ въ качествѣ книгоноши. Въ этомъ званіи съ безплатнымъ билетомъ онъ путешествовалъ по Россіи, распространяя Евангеліе; бывалъ во многихъ городахъ, ѣздилъ по Волгѣ на суднѣ, посѣщалъ попутныя села и деревни. Потомъ основался въ Саратовѣ. Торговлю книгами онъ открылъ на Армянской улицѣ въ домѣ Смирнова, съ семьей котораго состоялъ въ нѣкоторомъ родствѣ. Въ книжной торговлѣ Сперанскаго первенствовали книги духовнаго содержанія, но кромѣ того у него были и изданія „московской Педагогической библіотеки“ (нынѣ „Сотрудникъ школъ“), а именно учебныя пособія: ариѳметическіе ящики, счеты, Фребелевскія игры, изданія „Общества распространенія полезныхъ книгъ“, нѣкоторыя изданія „Общественной Пользы“ и „Коммиссіи народныхъ чтеній“. Онъ первый, такимъ образомъ, сталъ торговать изданіями, предназначенными для народныхъ школъ. Торговля у Сперанскаго продолжалась до 1874 года, когда по причинамъ, отъ него независящимъ, онъ прекратилъ торговлю и продалъ всѣ книги отставному чиновнику Знаменскому.
Знаменскій торговалъ около зданія 1-й полиц. части, а впослѣдствіи перешелъ въ домъ Никольскаго. Но торговля книгами у него совершенно не шла. Тогда онъ придумалъ давать книги для чтенія и открылъ библіотеку. Въ 1875 году Знаменскій умеръ, а черезъ два года вдова его продала книги нотаріусу Шлейеру, начавшему торговлю на Нѣмецкой улицѣ, гдѣ теперь контора „Саратовскаго Дневника“. Шлейеръ въ 1882 году перепродалъ свой магазинъ купцу Петру Андреевичу Хворову.
П. А. Хворовъ при книжной торговлѣ открылъ библіотеку и кабинетъ для чтенія, который обставилъ прекрасно. Для этого кабинета выписано было много журналовъ и газетъ, но не смотря на скромную плату — 5 к. въ день — публика почти не заглядывала въ нее. Предпріятіе дало полный убытокъ. Чрезъ годъ Хворовъ прикрылъ библіотеку, а въ 1885 году и совсѣмъ покончилъ книжную торговлю.
По увѣренію саратовскихъ торговцевъ, нигдѣ по всей Волгѣ торговля лубочными изданіями такъ не развита, какъ въ Саратовѣ. Въ прежнее время лубочными изданіями самостоятельно никто не торговалъ, а большею частью при какой-нибудь другой торговлѣ. Торговцы книжнымъ товаромъ съ любовію вспоминаютъ то блаженное прошлое время, когда на этотъ товаръ можно было получать очень большой процентъ; при этомъ они указываютъ на торговавшаго книжками лѣтъ тридцать пять тому назадъ на Московской улицѣ — при москательной и галантерейной торговлѣ — Тюрина, отъ котораго торговля перешла къ Губину, потомъ къ Серебрякову, отъ послѣдняго къ Смирнову, а затѣмъ къ Костякову.
Н. Н. Костяковъ, покупая самъ мелкія изданія отъ 2 р. 25 к. до 2 р. 50 к., продавалъ мелкимъ торговцамъ по 3 р. 50 к., по 4 р. за сотню, а въ розницу еще дороже. Когда издатели Никольскаго рынка выпустили брошюру въ листъ о Комиссаровѣ Костромскомъ съ его портретомъ, Костяковъ, которому эта брошюра стоила около 8 к., продавалъ ее по 30 коп. и, не смотря на то, изданіе, интересовавшее всѣхъ, быстро у него разошлось.
Губинъ, по увѣренію старожиловъ, торговалъ еще лучше; онъ продавалъ по семи рублей за сотню, самъ платя 2 р. 25 к. — 2 р. 50 к. Опаснымъ конкуррентомъ для всѣхъ торговцевъ выступилъ Михаилъ Петровичъ Юровъ, симпатичный старикъ, торговавшій въ корпусѣ на Сергіевской улицѣ у Никольской церкви: онъ очень понизилъ цѣны на лубочныя изданія для мелкихъ торговцевъ, такъ что заставилъ Н. Н. Костякова прекратить торговлю мелкими изданіями.
Большіе проценты, получаемые торговцами лубочнымъ товаромъ, соблазнили многихъ взяться за эту торговлю; вслѣдствіе большой конкурренцiи, цѣна на этотъ товаръ понизилась. Оптовою торговлею лубочными изданіями въ настоящее время занимаются исключительно двое: Марія Павловна Сковыркова на „пѣшкѣ“ верхняго базара и Дмитріи Яковлевичъ Степановъ. Марья Павловна[5] торгуетъ лубочнымъ товаромъ около 14 лѣтъ по смерти своего мужа, торговавшаго около семи лѣтъ. Д. Я. Степановъ имѣетъ лавку на Московской улицѣ, гдѣ красуется его вывѣска съ слѣдующей надписью: „Книжная и картинная торговля московскихъ издателей Манухина и Шарапова Д. Я. Степанова“. Онъ началъ торговать съ 1871 года на „толкунѣ“ стараго базара, а также въ разныхъ частяхъ города; сначала имѣлъ товару немного, такъ что лѣтомъ возилъ его на телѣжкѣ, а зимою на маленькихъ санкахъ. Нѣкоторое время онъ имѣлъ на „пѣшкѣ“ книжную лавку, а съ 1883 года открылъ большую оптовую торговлю подъ вышеозначенной вывѣской. Сковыркова и Степановъ каждогодно въ концѣ іюля ѣздятъ для закупки своего товара на Нижегородскую ярмарку, куда выѣзжаютъ четыре московскія книжныя фирмы: Сытинъ, Лукина (бывшая Шарапова), Морозовъ и только три года сталъ вывозить свой товаръ Прѣсновъ. Хотя здѣшніе торговцы имѣютъ дѣло съ нѣсколькими фирмами, но предпочитаютъ покупать товаръ у Сытина[6].
„У Сытина товаръ чистый и легкій“, говорятъ торговцы. У книжекъ, изданныхъ Сытинымъ, и бумага, и картинки, и сорочка лучше и чище, чѣмъ у другихъ издателей лубочныхъ. Особенно торговцы гордятся Сытинымъ потому, что за свое производство онъ получилъ медаль на Парижской выставкѣ, гдѣ сочли, что за ту ничтожную цѣну, по какой онъ продаетъ, нельзя такъ хорошо работать книжки и дешево продавать ихъ. Дѣйствительно, до Сытина листовки[7] продавались по 2¼ рубля сотня, а Сытинъ продаетъ по 90 к.. точно также и картинки Сытина и дешевы и хороши. Вотъ почему теперь торговцы избѣгаютъ другихъ изданій. У Морозова, по словамъ торговцевъ, книжки, а особенно картинки, „грязныя“: ихъ теперь саратовскіе торговцы не пріобрѣтаютъ, офени же и даромъ не берутъ.
Не лишне замѣтить, что наши торговцы не имѣютъ сношеній съ Леухинымъ и Земскимъ, которые обыкновенно при всѣхъ столичныхъ газетахъ разсылаютъ свои объявленія, расхваливая въ нихъ безъ мѣры каждую ничтожную книжку, изданную ими. Товаръ Леухина и Земскаго, по словамъ торговцевъ, — „магазинный“, т. е. его держатъ магазины: торговцамъ онъ „не съ руки“, а главное онъ „процентный“. Леухинъ и Земскій партіонно дѣлаютъ скидку 30%, еще скидываютъ съ общаго итога извѣстную сумму, смотря по суммѣ выписки, и затѣмъ еще отбрасываютъ копѣйки „даже рубли“ „для удовольствія и изъ уваженія къ покупателямъ“, но торговцы считаютъ подобную уступку недостаточною; у нихъ есть книги, на которыхъ цѣна два рубля, а они могутъ продать ихъ за 70 и даже за 50 к. Торговцы привыкли покупать книги сотнями, десятками; они такъ и спрашиваютъ, по чемъ сотня, десятокъ, пятокъ; о скидкѣ процентами они не имѣли понятія до послѣдняго времени. Теперь, когда повсюду существуютъ народныя школы, торговцы въ виду запроса принуждены имѣть учебники и потому поневолѣ познакомились съ процентной скидкой. Если торговцы и пріобрѣтаютъ и имѣютъ изданія Земскаго и Леухина, то не отъ нихъ самихъ, а отъ Сытина и другихъ. Когда Леухинъ и Манухинъ и другіе нуждаются въ деньгахъ, или желаютъ поскорѣе сбыть свой товаръ, то они продаютъ фирмамъ, выѣзжающимъ на нижегородскую ярмарку, свои изданія за безцѣнокъ, иногда же къ этимъ фирмамъ попадаютъ Леухинскія и Манухинскія изданія путемъ обмѣна. Вотъ почему въ Саратовѣ можно пріобрѣсти у торговцевъ лубочными изданіями книжку, изданную Земскимъ и Леухинымъ вмѣсто 2 рублей только за 75 коп.; если же выписать ее отъ самихъ издателей, или пріобрѣсти въ Москвѣ у нихъ въ магазинахъ, то книжка обойдется въ два руб., и притомъ много шансовъ за. то, чтобы получить по почтѣ книжку грязную, т. е. изданную на. самой плохой бумагѣ. Книгу „Возстановитель здоровья“, о которой Земскій публиковалъ, что по ней можно излѣчить такія болѣзни, которыя не берутся лѣчить самые лучшіе доктора, Степановъ съ удовольствіемъ продастъ вмѣсто 2 р. 50 к. за 60 к. или 70 к., такую же цѣну можно заплатить за книгу Манухина: „1000 рецептовъ“, которой назначена цѣна 2 рубля. Кромѣ книгъ и картинъ, торговцы покупаютъ еще на Нижегородской ярмаркѣ отрывные и обыкновенные календари.
Въ Саратовѣ складъ календарей Гатцука съ самаго перваго 1865 г. его до восьмидесятыхъ годовъ былъ у доктора Нерода. Въ настоящее время календарь Гатцука имѣетъ очень малый сбытъ, вслѣдствіе большой конкурренцiи со стороны Сытина, который лѣтъ восемь назадъ сталъ издавать календари разныхъ цѣнъ и не только съ рисунками въ самомъ календарѣ, но даже и съ преміей. Главныя причины, почему торговцы пріобрѣтаютъ календари Сытина — дешевизна ихъ: на календари Гатцука уступка 30% съ руб., а оптовые продаютъ мелкимъ торговцамъ съ уступкою 15% или 20%, тогда какъ календарь Сытина съ преміею, стоящій 20 коп., пріобрѣтается мелкими торговцами у оптовыхъ по 13 коп., т.-е. съ уступкою 30½% на рубль.
У Марьи Павловны и Степанова покупаютъ торговцы большихъ селъ Саратовской и Самарской губерній: Векова, Балакова, Золотого и проч. и уѣздныхъ городовъ: Новоузенска, Вольска, Хвалынска и др. Покупаютъ у нихъ и офени изъ Владимірской губерніи. Обыкновенно офени лѣтомъ занимаются хлѣбопашествомъ, а зимою пріѣзжаютъ между прочимъ въ Саратовскую губернію съ галантерейнымъ и книжнымъ товаромъ. Своего привознаго товара имъ никогда не достаетъ, и они черезъ мѣсяцъ или черезъ два пріѣзжаютъ для пріобрѣтенія товара въ Саратовъ. Поэтому ихъ называютъ мѣсячными покупателями; есть еще недѣльные, которые обыкновенно торгуютъ по окрестнымъ мѣстамъ Саратова и еженедѣльно пріѣзжаютъ въ Саратовъ за книжнымъ товаромъ. Но самый многочисленный классъ покупателей у Степанова и Сковырковой — мелкіе разносчики, торгующіе въ самомъ Саратовѣ; ихъ много бываетъ зимою. Ремесленники, остающіеся зимою безъ работы: штукатуры, маляры, каменьщики; уличные мальчишки, пропойцы, каждый по своимъ средствамъ, пріобрѣтаютъ разныхъ книжекъ на сумму отъ 5 коп. и дороже, а въ календарное время — календарей, и ходятъ съ предложеніемъ по постоялымъ дворамъ, базарамъ, по люднымъ улицамъ и т. и. Одинъ поваръ, въ продолженіе 15 лѣтъ продаетъ лѣтомъ мороженое, а зимой—лубочныя книжки и картинки. Самая выгодная торговля для разносчиковъ въ номерахъ для пріѣзжающихъ и въ гостинницахъ: но входъ туда для продажи разрѣшается только нѣкоторымъ и то или съ разрѣшенія хозяина или за плату.
Въ прежнее время лубочная торговля шла очень бойко. Въ одинъ годъ у Степанова разошлось до 50 тысячъ картинъ. Но сочиненій Пушкина, изданныхъ Сытинымъ, Степановъ продалъ до 200 экземпляровъ, тогда какъ въ саратовскихъ магазинахъ ихъ разошлось до 4 тысячъ; кромѣ того многіе выписали сами отъ Суворина.
Дѣла у торговцевъ лубочнымъ товаромъ въ послѣдніе четыре года очень не завидны. Причина этого та, что конкурренція заставила ихъ пользоваться самымъ незначительнымъ процентомъ; кромѣ того на торговлю имѣютъ большое вліяніе неурожаи послѣднихъ лѣтъ. Въ прежніе годы офени съ двумя работниками пріобрѣтали рублей на 70 книгъ и картинъ и, спустя мѣсяцъ, пріѣзжали опять покупать. Теперь не то: многіе изъ нихъ вовсе не пріѣзжали въ Саратовскую губернію для торговли; если-же и являются теперь въ Саратовъ, то покупаютъ рублей на 15—20, и мѣсяца два—три не показываются въ Саратовъ для покупки.
Торговля старыми книгами находится до послѣдняго времени въ рукахъ трехъ торговцевъ: Баландинскаго, Суворова и Корсунцева; только недавно число букинистовъ увеличилось. Прежде они имѣли лубочныя книжки и картинки, которыя выписывали сами; но Степановъ пониженіемъ процентовъ заставилъ ихъ прекратить торговлю, и теперь, если они и пріобрѣтаютъ лубочныя книжки, то отъ Степанова и отъ Маріи Павловны. Букинисты покупаютъ старыя книги или у себя въ лавкахъ или изъявляютъ желаніе сами придти на домъ. Хорошими поставщиками для всѣхъ букинистовъ считаются скупщики старыхъ вещей и книгъ, между которыми выдается передъ прочими Иванъ Павловичъ Смирновъ, человѣкъ бывалый и опытный въ покупкѣ старыхъ книгъ. Онъ знаетъ, гдѣ аукціонъ или продажа книгъ и почти всегда приходитъ туда первымъ. Онъ даже самъ ходитъ по домамъ съ предложеніемъ или купить, или продать что-нибудь. Не имѣя лавки, онъ сбываетъ все купленное другимъ. Онъ купилъ вмѣстѣ съ товарищами библіотеки: Вогау, Троицкаго, Хворова и др. Библіотека Вогау пріобрѣтена Смирновымъ за 150 рублей, а имъ по частямъ продана разнымъ лицамъ, въ томъ числѣ и букинисту Корсунцеву.
Большимъ подспорьемъ для нѣкоторыхъ букинистовъ служитъ то, что они, зная переплетное мастерство, которое въ Саратовѣ въ послѣднее время значительно упало, вслѣдствіе большой конкурренціи, въ свободное время могутъ переплетать имѣющіяся у нихъ книги и тѣмъ увеличивать свои заработки.
Букинисты издавна извлекали выгоды еще тѣмъ, что давали любителямъ чтенія на домъ книги для прочтенія. Г. Е. Благосвѣтловъ, редакторъ и издатель „Русскаго Слова“ и „Дѣла“, будучи ученикомъ саратовской семинаріи, пріобрѣлъ много свѣдѣній изъ книгъ, которыя онъ бралъ за деньги у саратовскихъ старьевщиковъ, торговавшихъ вмѣстѣ съ разнымъ хламомъ и книгами. Но въ послѣднее время, когда букинисты нѣсколько разъ поплатились штрафомъ, по опредѣленію мироваго судьи, подобная спекуляція оставлена ими.
Прежде букинисты не имѣли никакого понятія о книгахъ, которыя сами пріобрѣтали и продавали за безцѣнокъ: нѣкоторые изъ нихъ не умѣли даже и читать. Любитель и цѣнитель всякаго рода старины А. И. Соколовъ, бывшій директоръ саратовской гимназіи, собралъ не мало цѣнныхъ книгъ, какъ на русскомъ, такъ и на другихъ языкахъ, у саратовскихъ букинистовъ почти за безцѣнокъ. Но теперь они стали настолько опытны, что знаютъ цѣну старымъ книгамъ и распроданнымъ изданіямъ и продаютъ ихъ очень дорого. „Спутникъ механика“ Фелькнера до 1890 года, когда онъ вышелъ новымъ изданіемъ, продавался въ Саратовѣ отъ 10 до 25 рублей. „Исторію Цивилизаціи“ Бокля вмѣсто номинальной цѣны 3 руб. 50 коп. Корсунцевъ продалъ за семь рублей. Переводные романы почти не имѣютъ никакой цѣны въ глазахъ букинистовъ: большой переводный романъ въ хорошемъ переплетѣ дороже 15—20 коп. не цѣнится, или: точно также „Нива“ въ переплетѣ покупается ими не дороже 50 или 40 копѣекъ. Скупщики по воскресеньямъ и по праздничнымъ днямъ вывозятъ не распроданныя вещи и книги на толкуны, гдѣ раскладываютъ ихъ или на землѣ, или на столикахъ. Вятскій Михаилъ, Красильниковъ и другіе только такимъ образомъ распродаютъ оставшіяся у нихъ книги. Вывозятъ на базаръ для продажи свои книги также Суворовъ и Корсунцевъ, особенно такія, которыя они не надѣются сбыть у себя въ лавкѣ.
Букинисты и торговцы лубочными книгами и картинками по понедѣльникамъ ѣздятъ въ Покровскую слободу, гдѣ въ этотъ день, по случаю базара, бываетъ большое стеченіе народа. Лѣтомъ они переѣзжаютъ на перевозномъ пароходѣ, а зимою по нѣскольку человѣкъ ѣздятъ на одномъ ломовомъ извощикѣ, который дожидается ихъ въ извѣстномъ мѣстѣ и которому они платятъ по 5 коп. съ человѣка. Букинисты берутъ туда съ собой и учебники для покровскихъ школъ, немного мелкихъ лубочныхъ книгъ и картинъ, словомъ столько, сколько могутъ донести съ собой до извощика.
Въ 1875 году Лятошинскій, снявъ книжную торговлю при саратовскомъ вокзалѣ желѣзной дороги, открылъ розничную продажу газетъ и иллюстрированныхъ изданій. Онъ выписалъ 15 экз. „Голоса“, 10 экз. „Биржевыхъ Вѣдомостей“, 10 экз. „Московскихъ Вѣдомостей“; экземпляра по четыре юмористическихъ и иллюстрированныхъ изданій и проч. Но ни на вокзалѣ желѣзной дороги, ни на пароходныхъ конторкахъ газеты и журналы не раскупались; бывали нерѣдко такіе дни, когда ни одного номера газеты не продавалось. Такимъ образомъ первая попытка организаціи розничной продажи газетъ въ Саратовѣ была совершенно неудачна, и Лятошинскіи прекратилъ ее.
Въ 1878 году розничную продажу газетъ и журналовъ открылъ В. И. Майновъ, владѣлецъ библіотеки для чтенія. Съ 26 апрѣля онъ публиковалъ, что при библіотекѣ открывается разносная и розничная продажа столичныхъ газетъ, иллюстрированныхъ и сатирическихъ изданій и современныхъ брошюръ. Кольпортеры будутъ получать газеты для разноски въ 5 часовъ утра.
Такъ какъ на квартирѣ Майнова, находившейся вдали отъ центра города, газетъ никто не покупалъ, а кольпортеры, постоянно мѣнявшіеся, оказались недобросовѣстными, то Майновъ сталъ сдавать газеты для продажи въ редакцію „Саратовскаго Дневника“. Затѣмъ В. И. открылъ отдѣльную продажу газетъ въ лавочкѣ на Нѣмецкой улицѣ, поручивъ торговлю отставному военному, и, когда Майновъ уѣхалъ изъ Саратова, то этотъ служащій Майнова нѣсколько лѣтъ торговалъ газетами въ Саратовѣ.
Въ 1881 году недолго велъ розничную продажу газетъ въ конторѣ редакціи и на пароходныхъ пристаняхъ г. Юреневъ, издатель и редакторъ „Волги“.
Вели и другія лица розничную продажу газетъ въ Саратовѣ: Оленева, снявшая въ вокзалѣ желѣзной дороги книжную торговлю, и Вощелловичъ, имѣвшій въ Саратовѣ приготовительное заведеніе для мальчиковъ, и провизоръ Фридрихсъ.
Лѣтъ 6—7 тому назадъ купецъ Г. В. Очкинъ получилъ монопольное право выстроить и эксплоатировать кіоски и столбы для расклейки объявленій; въ кіоскахъ, черезъ наемныхъ людей, онъ началъ вести розничную и разносную продажу газетъ и иллюстрированныхъ изданій. Эта торговля привилась въ двухъ кіоскахъ; на углу Нѣмецкой и Никольской и на углу Нѣмецкой и Александровской. На прочихъ улицахъ продажи совершенно не было, почему и устроенныя тамъ кіоски сняты. Но и Очкинъ, подобно предыдущимъ предпринимателямъ, не имѣлъ рѣшительно никакой выгоды отъ этого дѣла, тѣмъ болѣе, что не могъ найти людей добросовѣстныхъ: и онъ сдалъ два кіоска на Нѣмецкой улицѣ по 8 р. въ мѣсяцъ двумъ своимъ прежнимъ служащимъ, Панину и Григорьеву, которые теперь и ведутъ ровничную продажу газетъ отъ себя.
Вообще говоря, торговля газетами и журналами въ Саратовѣ не велика; газетъ и журналовъ газетчики выписываютъ отъ 2-хъ до 6-ти экземпляровъ; число экз. въ этихъ предѣлахъ смотря по мѣсяцамъ, то увеличивается, то уменьшается. Газетчики знаютъ, въ какой мѣсяцъ больше пріѣзжихъ въ Саратовѣ и въ какой меньше. Въ лѣтнее время число газетчиковъ значительно увеличивается. На пароходныхъ пристаняхъ бойко идетъ торговля газетами, но еще лучше торгуютъ въ номерахъ для пріѣзжающихъ и въ гостинницахъ, куда входъ однако разрѣшенъ не всѣмъ.
Въ настоящее время ведутъ розничную продажу газетъ въ Саратовѣ 6 чел., изъ коихъ двое имѣютъ только мѣстныя газеты.
Для чтенія народа имѣются въ Саратовѣ пока лишь уличныя библіотеки.
Начало ихъ устройства въ Россіи относится къ 1881 году. Устройство ихъ взяла подъ Свое покровительство Государыня Императрица Марія Ѳедоровна. Иниціаторомъ дѣла явился г. Митрополовъ. Въ Саратовѣ первоначально уличная библіотека была устроена свящ. Л. Владыкинымъ у богадѣльни Тита Чудотворца. По желанію Преосвященнаго Павла, такія библіотеки устроены были еще у оградъ церквей гв. Петра и Павла и другихъ. Съ пріѣздомъ въ Саратовъ г. Митрополова въ 1888 году, побывавшаго передъ тѣмъ въ Царицынѣ, Преосвящ. Павелъ вмѣстѣ съ нимъ обсуждалъ вопросъ о лучшемъ устройствѣ уличныхъ библіотекъ, при чемъ Митрополовъ выработалъ здѣсь особый типъ уличной библіотеки, болѣе удобный, чѣмъ прежній: текстъ наклеиваютъ на обѣ стороны картона и покрываютъ лакомъ, картонъ вставляется въ тонкую жестяную оправу и затѣмъ сколько угодно такихъ картоновъ продѣвается на проволоку; получается огромный выигрышъ, такъ какъ продѣтые на проволоку картоны читателемъ свободно поворачиваются и прочитываются одинъ за другимъ по порядку; проволока поддерживается въ нѣкоторомъ разстояніи отъ забора на большихъ гвоздяхъ; начало проволоки заключено въ большой жестяной шкафикъ, прибитый къ забору, какъ почтовый; въ этотъ ящикъ картоны легко по проволокѣ убираются на ночь и запираются.
Такихъ уличныхъ библіотекъ въ Саратовѣ устроено было 13, на что израсходовано 1000 рублей. Кажется наиболѣе полная библіотека находится у ограды архіерейскаго дома. Здѣсь, между прочимъ, въ рамкахъ подъ стекломъ постоянно выставлены фотографическія изображенія троеперстнаго сложенія руки для убѣжденія саратовскихъ раскольниковъ. На стѣнахъ архіерейскаго дома выставлены всѣ типы уличныхъ библіотекъ съ тою цѣлью, чтобы священники выбрали изъ нихъ тѣ, которыя они найдутъ лучшими.
Кромѣ Саратова, такія библіотеки существуютъ въ Вольскѣ и Хвалынскѣ. По свѣдѣніямъ А. А. Бахтіарова, „Исторія книги на Руси“, въ этихъ трехъ городахъ выставлено 928 картоновъ съ 7468-ю страницами текста.
Ф. Духовниковъ и Н. Хованскій.
Примечания править
- ↑ Для настоящей статьи мы пользуемся немногими печатными свѣдѣніями, находящимися въ „Трудахъ Саратовской Ученой Архивной Комиссіи“, а больше всего устными разсказами старожиловъ.
- ↑ 27 сентября 1891 г, при случаѣ чествованія В. Д. Вакурова въ день 25 лѣтняго юбилея служенія его дѣлу народнаго образованія, саратовскій городской голова А. Н. Епифановъ почтилъ вообще фамилію Вакуровыхъ, сказавъ, между прочимъ, что Дм. Макс. Вакуровъ быть крѣпкій стоялецъ за общественные интересы, въ чемъ легко убѣдиться по документамъ, хранящимся въ архивѣ думы.
- ↑ Въ „Указателѣ библіотекъ въ Россіи“, Григорія Геннади указана статья А. Т. (вѣроятно Тихменева): „О библіотекахъ Брауна и Вальницкаго и вообще о книжномъ дѣлѣ въ Саратовѣ“, помѣщенная въ „Книжномъ Вѣстникѣ“ 1860 года № 15 и 1861 года № 5; но мы не могли отыскать въ Саратовѣ этого журнала.
- ↑ Въ этомъ домѣ когда-то жила извѣстная старожиламъ поставщица наемщиковъ рекрутъ.
- ↑ Сковыркова извѣстна подъ именемъ Марьи Павловны.
- ↑ Сытинъ мальчикомъ поступилъ въ услуженіе въ книжную торговлю Шарапова и дослужившись у него до старшаго прикащика и довѣреннаго, завелъ, продолжая у него службу, свою типографію, гдѣ печатались изданія Шарапова и др. Покупатели Шарапова почти никогда не видѣли владѣльца фирмы, но за то всегда съ уваженіемъ относились къ его довѣренному за ласковое и привѣтливое обращеніе съ ними, такъ что когда Сытинъ открылъ свое книжное дѣло, онъ имѣлъ у себя почти всѣхъ покупателей Шарапова. Услужливость и любезность Сытина простирается до того, что многіе провинціальные торговцы, покупающіе у него товаръ на большія суммы, живутъ во время Нижегородской ярмаркѣ въ его помѣщеніи и имѣютъ отъ него и столь. Точно также онъ привлекаетъ къ себѣ торговцевъ своими чистыми и дешевыми изданіями, такъ что безъ изданій Сытина немыслимо теперь вести книжное дѣло.
- ↑ Книжки въ листокъ.