О, милая дѣва, къ чему намъ, къ чему говорить?
Зачѣмъ, при желаніи чувствомъ съ тобой подѣлиться,
Не въ силахъ я прямо душой въ твою душу пролиться?
Зачѣмъ это чувство я долженъ на звуки дробить?
Пока они въ слухъ твой и въ сердце твоё проникаютъ,
На воздухѣ вянутъ, въ устахъ у меня застываютъ.
Люблю! Ахъ, люблю! — Я взываю сто разъ день и ночь,
А ты же смѣёшься и гнѣвна бываешь порою.
Зачѣмъ я не въ силахъ горячей любви превозмочь
Иль выразить, высказать, въ пѣсни излить предъ тобою?
Но, какъ въ летаргіи, не вижу возможности я
Подняться изъ гроба и признакъ подать бытія.
Давно утрудилъ я уста безполезнымъ стараньемъ:
Теперь я съ твоими устами хочу их спаять
И лишь объясниться съ тобою сердецъ трепетаньемъ
Да лишь въ поцѣлуяхъ и вздохахъ любовь выражать.
И такъ говорилъ бы съ тобою часы, дни и годы
До смерти природы и послѣ кончины природы.
