XXIV. КОЛДУНЫ и КОЛДУНЬИ
Эти демоноподобники стоят значительно дальше от чистых бесов и — гораздо ближе к людям, с которыми ведут даже и житейские сношения. Кроме того они ходят в церковь, исполняют требы и окружают себя предметами христианского почитания. Хотя всё это делается, для отвода людских глаз и хотя колдуны и колдуньи достаточно закрепощены в бесовство, властелины и распорядители их деятельности, настоящие черти, не полагаются на них так, как на ведьмаков и ведьм, опасаются двоедушие их и сравнительно больше доверяют только тем особям, у которых появились типичные особенности бесовства — зачатки рогов, хвоста, клыков, фосфорическое свечение глаз, исчезновение мясистых частей. Но и при сем условии колдуны и колдуньи лишены возможности лично и попроизволу чинить бесовские дела, для чего каждый раз обязаны обращаться к содействию настоящих бесов, указывать причины и цель предстоящих деяний, причем случается, что бес принужден бывает служить, помимо воли, положительным надобностям человека. Так, колдун или колдунья лечит травами, заговорами, производит чары, коими поправляет падающее благосостояние стороннего человека, помогает привораживать любимое лицо, указывает воснособляющие средства при охоте, на промыслах и проч. Разумеется, всё это делают настоящие бесы за цену проданной им души колдуна или колдуньи.
Особенностью сношений бесов с сими демоноподобниками приходится считать то, что они не появляются в своем чистом виде, а лишь в виде миниатюрных человечков, вследствие чего колдуны и колдуньи не имеют о бесах тех сведении, какие, напр., даются ведьмакам и ведьмам. Они узнают своих сотрудников в подлинном виде только при конце постыдной жизни и за пределами смерти. Но колдунам не суждено узнавать и друг друга, по крайней мере, при первых встречах, — что слишком непохоже на ведьмаков и ведьм, обыкновенно узнающих один другого при первом взгляде. Последствием сего бывают частные столкновения колдунов и колдуний, пока враждебными действиями не определятся личности врагов; руководители же бесы одинаково служат тому и другому и остановятся разве тогда, когда целям бесовства приносится ущерб. В общем понимании людей, как и самих колдунов, это значит, что «нашла коса на камень», или что слабейший сдался сильнейшему. Причинить существенный убыток, а тем более — извести друг друга колдуны не могут: кончина их приходит естественным путем, если только колдун или колдунья не подверглись насильственной смерти, или не покончили самоубийством. Естественная кончина их заслуживает внимания.
Когда колдун или колдунья дожили до предельного земного бытия, ослабели умственно и телесно и не могут дольше вести бесовских дел, бесы перестают давать свою обычную помощь и остаются при них только на страже души их и ради выполнения существенного условия колдовства — передать последнее кому-либо из близких к колдуну лиц. Чем скорее сделано ото, тем скорее наступить и кончина колдуна, хотя предсмертные муки их и в сем случае бывают выше обыкновенных людских. Но передать колдовство нелегко, тЬм более, что, видя зазорную жизнь близкого лица и зная источник её, даже родные дети уклоняются от родительского предложения.
Лишение бесовской помощи, физические терзания бесов, при неустанном помине о передаче колдовства, и угрызения совести за злодеяния целой жизни уже сразу ставят болезнь колдуна невыразимо тяжкою. Но, по мере того, как длится болезнь, растет и тягость мук: больной мечется, старается уйти от страшных образов, неестественно стонет и ревет, просит доканать его; для утоления, напр. нестерпимой жажды хватает и несет в рот горящую лучину, тогда-как при очевидном холоде молит о подаче льда, воды из проруби. Что же касается предсмертных, по большей части, диких речей колдуна, то они полны проклятий, грубой брани и цинизма.
По чувству человечности, окружающие стараются оказать возможную помощь умирающему: помещают его на средине избяного пола, а на грудь кладут веревку, протягиваемую на двор чрез отворенную дверь, чтобы душе удобно было выйти из тела; открывают дымовые отдушины, просверливают в стенах и потолке дырья, чтобы туда прошла несомая чертями душа колдуна, если только двери и окна назнаменованы меловыми крестами; ввиду же того, что душа колдуна рогата, и ей трудно выходить из тела, на печь привешивают хомут со шлеями, чтобы черти могли запрячься и общими усилиями извлечь «рогатую душу». Разумеется, последнее причиняет умирающему столь сильные муки, что для передачи повести о них на человеческом языке нет и слов. По извлечении души из тела, бесы скопом входят внутрь его, чтобы осквернить недавнее обиталище своей жертвы, иногда же — для того, чтобы подхватить тело и унести его на бесовский пир. Последнее, впрочем, не удается, потому что окружающие посыпают тело освященным маком, или солью. Тогда бесовский скоп стайно носится над домом умершего ввиде ворон, и стайно же улетает вдаль, унося душу колдуна, после чего следует буря и ненастье в продолжение нескольких дней сряду. Люди стараются предупредить стихийные нестроения; в могилу погребаемого колдуна они кладут нарочито приготовленный крест, вытесанный из молодого (в рост человека) дерева, йод гроб колдуна.
Если колдуну, или колдунье приходится кончать свою жизнь так жестоко, зато предшествующая их жизнь может почесться красною, завидливою, — что, кроме озлобления на людей и мести им, всегда манит ип. колдовству. Без колдуна не обходится выдающееся семейное праздненство, где ему предоставляется почетное место и уход, к нему обращаются за советами и помощью при людских и скотских болезнях, просят разрушить чары и заклинания, причиненные ненавистником, просят помощи для наказания врага. За все труды колдун получает безотговорное вознаграждение — деньгами, хлебом, скотом, одеждою, скопляет весьма часто значительное состояние.
Сила колдовства велика. Так, лишь словом заклинания колдун может навести заочную кару не на отдельное только лицо, а на семью, целую деревню, погубить доброе предприятие; още сильнее действие заклинания над питейными и съестными предметами, лишь бы они были потреблены жертвою; с лекарственными же снадобьями колдуна не справиться и медицинской науке. Колдуны обыкновенно не выдают тайн своего лечения, и, если не передали близкому лицу колдовства, уносят эти тайны в могилу. Однако, наблюдая исподтишка, люди узнали, какие камни и земли варят колдуны, чье сердце и другие внутренности добывают они для порошков, из каких трав и кореньев они делают настой для внутреннего и наружного употребления, тем, наконец, поят и кормят себя, когда хотят призвать черта для содействия. Между прочим, колдуны натираются мазью из состава следующих предметов, кстати — весьма наркотических: а) аконит или борец, б) черемица (белладопа), в) белена, г) красавица, д) багуп, е) ведьмина трава и другие. Когда они хотят околдовать стороннее лицо, то дают эту мазь и ему: человек начинает быстро перемещаться на разных предметах — на палке, на бревне, на кочерге или ухвате, летает по воздуху, танцует, веселится в обществе молодежи, и тут же принимает участие, или созерцает возмутительные бесовские деяния, коими пародируются религиозные, и вообще все деяния земножителей. Придя в обычное положение, такой человек испытывает органическое изнеможение и упреки совести за виденное и учиненное им во время зачарования, и это состояние изменяется чрез долгие сроки, после очищения обетными подвигами. Отдельные лица, однако, на всю жизнь остаются то с органическими, то с душевными ограничениями: получают трясучесть тела, сведение рук, ног, кривизну лица, глухоту, или теряют память, приобретают рассеянность и проч. Во всяком случае замечено, что побывавший в переворотах по собственной воле, но под воздействием колдуна, или колдуньи, станет избегать вторичного превращения; подневольный же переворотень не выдерживает вторичного превращения.