Глава третья.
Какъ углубленіемъ въ таинство Евхаристіи возгрѣвать въ себѣ любовь къ Богу.
Чтобъ углубленіемъ въ небесное таинство тѣла и крови Христовыхъ возгрѣть въ себѣ большую любовь къ Богу, обратись помысломъ къ созерцанію любви, какую явилъ самому тебѣ Богъ въ семъ таинствѣ. Ибо сей великій Богъ и Вседержитель не удовольствовался тѣмъ, что создалъ тебя по образу и подобію Своему, ни тѣмъ, что когда ты согрѣшивъ и Его оскорбивъ, низпалъ изъ чина своего, послалъ Сына Своего Единороднаго, пожить тридцать и три лѣта на землѣ, чтобы взыскать тебя, и подъявъ страшныя страсти и мучительную смерть крестную, искупить и исхитить тебя изъ рукъ діавола, которому ты поработилъ себя грѣхомъ, и опятъ возставить тебя въ свой чинъ, — но кромѣ того, благоволилъ учреждену быть еще и таинству тѣла и крови въ пищу тебѣ для существеннѣйшаго срастворенія съ естествомъ твоимъ всей силы воплощеннаго домостроительства. Сіе-то послѣднее изъявленіе предѣльной къ тебѣ любви Божіей сдѣлай для себя предметомъ постояннаго созерцанія и углубленія, чтобъ узрѣвая всестороннюю полноту ея и преизобиліе, питать тѣмъ и паче и паче воспламенять и свое къ Богу всецѣлое устремленіе и любовь.
1) Помысли о томъ, когда сталъ любить тебя Богъ, и увидишь, что сему нѣтъ начала. Ибо сколько Самъ Онъ вѣченъ по Божескому естеству Своему, столько же вѣчна и любовь Его къ тебѣ, по коей Онъ прежде всѣхъ вѣковъ положилъ въ совѣтѣ Своемъ даровать тебѣ Сына Своего дивнымъ нѣкіимъ и непостижимымъ образомъ. Узрѣвъ же сіе, восторженною возрадуйся радостію духовною и воззови: „Итакъ еще въ оной безднѣ вѣчности мое ничтожество было попечительно зримо и любимо Богомъ безпредѣльнымъ; еще тогда промышлялъ Онъ о благѣ моемъ и по благоволенію неизглаголанной любви Своей положилъ даровать мнѣ въ пищу Сына Своего Единороднаго. Могу ли я послѣ сего позволить себѣ хоть одинъ моментъ не быть прилѣпленнымъ къ Нему всею мыслію моею, всѣмъ желаніемъ моимъ и всѣмъ сердцемъ моимъ?“
2) Помысли также, что всякія взаимныя любленія тварей между собой, какъ бы онѣ велики ни были, имѣютъ свою мѣру и свой предѣлъ, за который и не могутъ простертись. Одна любовь Божія къ намъ не имѣетъ предѣла. Почему, когда потребовалось особымъ нѣкіимъ образомъ удовлетворить ее, Онъ предалъ на сіе Сына Своего, равнаго Ему по величію и безпредѣльности, яко сущаго единаго и тогоже съ Нимъ естества. Итакъ любовь Его толика, коликъ даръ, и обратно, толикъ даръ Его, колика любовь. И то, и другое столь велико, что большей мѣры великости не можетъ и вообразить никакой тварный умъ. Возмѣрь же ты за сію безмѣрную любовь по крайней мѣрѣ всевозможною для тебя мѣрою любви.
3) Помысли еще, что Богъ подвигся на возлюбленіе насъ не какою-либо необходимостію, но по единой Своей естественной благости, возлюбилъ, независимо ни отъ чего, Самъ отъ Себя, сколько безмѣрно, столь же и непостижимо.
4) Что съ нашей стороны не могло быть предпослано сему возлюбленію никакое достохвальное дѣло, достойное воздаянія, чтобъ безпредѣльный Богъ за то презѣльностію любви воздалъ нашей всесторонней бѣднотѣ, — что Онъ возлюбилъ насъ потому, что такъ восхотѣлъ, по единому благоволенію Своему, и не только возлюбилъ, но и даровалъ Себя намъ, недостойнѣйшимъ тварямъ Своимъ.
5) Что любовь сія, если воззришь на чистоту ея, не смѣшана, какъ большею частію тварная любовь, съ чаяніемъ какого-либо добра отъ насъ впереди. Ибо Богъ не имѣетъ нужды въ какомъ-либо добрѣ со стороны, яко Самъ въ Себѣ вседовольный и всеблаженный. Почему если благоволилъ излить на насъ неизреченную благость и любовь, то излилъ не ради блага Себѣ отъ насъ, а для блага собственно нашего.
Помышляя о всемъ семъ, можешь ли ты не взывать въ себѣ: „о, какъ дивно сіе! Всевышній Богъ приложилъ сердце Свое ко мнѣ, малѣйшему творенію Своему! Что же хощешь Ты отъ меня, Царю славы? Чего чаешь отъ меня, который не что иное есть, какъ пыль и прахъ? Вижу добрѣ, Боже мой, при свѣтѣ безмѣрной любви Твоей, что у Тебя одно при семъ желаніе, наиболѣе показывающее свѣтлость Твоей ко мнѣ любви, именно, что Ты благоволишь даяти мнѣ всего Себя въ пищу и питіе не для другаго чего, какъ для того, чтобъ проложить всего меня въ Себя, не потому чтобъ имѣлъ Ты нужду во мнѣ, но потому что я крайнюю имѣю нужду въ Тебѣ; ибо такимъ образомъ Ты бываешь живущимъ во мнѣ, а я въ Тебѣ; и чрезъ любительное единеніе сіе дѣлаюсь я какъ Самъ Ты, — и скажу такъ почеловѣчески: чрезъ соединеніе моего земнаго сердца съ Твоимъ сердцемъ небеснымъ содѣвается во мнѣ единое нѣкое божественное сердце.“
Отъ такихъ помышленій не можешь ты не преисполниться изумленія и радости, видя себя такъ высоко цѣнимымъ отъ Бога и такъ много Ему любезнымъ, и уразумѣвая, что Онъ безмѣрною любовію Своею къ тебѣ ничего другаго не ищетъ и не желаетъ отъ тебя, какъ привлечь любовь твою къ Себѣ и тебя Собою облаженствовать, отторгши тебя отъ всякаго пристрастія къ тварямъ и къ самому себѣ, чтобъ ты такимъ образомъ возмогъ всего себя принести Ему, Богу твоему, какъ всесожженіе, и чтобъ отнынѣ во все послѣдующее время жизни твоей единая любовь къ Нему и усердное желаніе благоугождать Ему обладали и умомъ твоимъ, и твоею волею, и памятію, и всѣми чувствами твоими. Всякое благодѣяніе любви Божіей къ тебѣ можетъ отразиться такимъ воздѣйствіемъ на душу твою, наипаче же естественно сему быть при разумномъ воззрѣніи на многоблагодатное таинство божественной Евхаристіи, на которое взирая умомъ, отверзи и сердце свое къ нему, и излей слѣдующія благоговѣйныя молитвы и любительныя воздыханія:
„О, Брашно пренебесное! Когда же настанетъ для меня часъ пожретися Тебѣ всецѣло, не другимъ какимъ огнемъ, а огнемъ любви Твоей? Когда, о, несозданная Любовь, о Хлѣбе жизни! когда стану я жить Тобою единымъ, для Тебя единаго, и въ Тебѣ единомъ? Когда, о, Жизнь моя, жизнь красная, жизнь сладостная и вѣчная, Манна небесная — когда, отвратившись отъ всякаго другаго брашна земнаго, стану я вожделѣвать Тебя единаго и питаться Тобою единымъ? Когда будетъ сіе, о, сладость моя всенасытительная, о, благо мое верховное! О, Господи мой, превожделѣнный и всеблагодатный! исторгни сіе бѣдное сердце мое изъ узъ всякаго пристрастія и всякой наклонности недоброй, укрась его святыми добродѣтелями Твоими и исполни такимъ благонастроеніемъ, чтобъ мнѣ со всею искренностію все дѣлать только для того одного, чтобъ благоугодить Тебѣ! Тогда достигну я наконецъ того, что отверзши Тебѣ сердце мое, уже не недостойное Тебя, призову Тебя и любовію понужду Тебя внити въ него; Ты же, Господи мой, вошедши внутрь, станешь, не встрѣчая сопротивленія, совершать тамъ всѣ воздѣйствія, какія обычно совершаешь въ душахъ преданныхъ Тебѣ.“
Въ такихъ любительныхъ помышленіяхъ и чувствахъ можешь ты проводить вечеръ и утро, приготовляясь къ св. причастію. Потомъ, когда совсѣмъ приближится священный часъ причастія, со смиреніемъ и сердечною теплотой поживѣе вообрази, кто Тотъ, Кого имѣешь ты пріять въ себя, и кто ты, имѣющій пріять Его.
Тотъ есть Сынъ Божій, въ непостижимое облеченный величіе, предъ Коимъ трепещутъ небеса и всѣ силы, — есть Святый святыхъ, свѣтлѣйшій солнца, недомыслимая чистота, въ сравненіи съ коей нечиста всякая чистота тварная, Который изъ любви къ тебѣ пріявъ зракъ раба, восхотѣлъ быть презрѣннымъ, поруганнымъ и распятымъ злобою міра беззаконнаго, пребывая въ тоже время Богомъ, въ десницѣ Коего жизнь и смерть всего міра. Кто же ты? Ты — ничто, по своему растлѣнію, лукавству и злобѣ сдѣлавшійся ничтожнѣе ничего, хуже всякой ничтожнѣйшей и нечистѣйшей твари, посмѣшище преисподнихъ демоновъ, который вмѣсто воздаянія благодаренія щедрому Богу за столькія и толикія благодѣянія, увлекаясь своими фантазіями и похотями, презрѣлъ столь великаго Благодѣтеля своего и Владыку, и попралъ безцѣнную кровь Его, за тебя пролитую, а Онъ при всемъ томъ, по непрестающей и неизмѣнной любви Своей къ тебѣ, призываетъ тебя къ божественной трапезѣ Своей, иной же разъ и понуждаетъ приступить къ ней страшными угрозами, напоминая тебѣ ко всѣмъ изреченное слово Свое: аще не снѣсте плоти Сына Человѣческаго, ни піете крови Его, живота не имате въ себѣ (Іоан. 6, 53), — и какъ не затворяетъ предъ тобою двери милосердія Своего, такъ не отвращаетъ отъ тебя лица Своего, хотя ты, по грѣхамъ своимъ, и прокаженъ, и разслабленъ, и слѣпъ, и бѣсенъ, и порабощенъ всякимъ страстямъ и непотребностямъ.
Вотъ только чего требуетъ Онъ отъ тебя: 1) чтобъ ты возболѣлъ сердцемъ своимъ объ оскорбленіи Его; 2) чтобъ ты паче всего ненавидѣлъ грѣхъ, — всякій, и большой, и малый; 3) чтобъ ты всецѣло всего себя предалъ Ему и со всѣмъ расположеніемъ и любовію сердечною одно имѣлъ попеченіе — всегда и во всемъ, во всякомъ дѣлѣ быть въ волѣ Его и въ полной покорности Ему единому; 4) чтобъ ты имѣлъ крѣпкую въ Него вѣру и твердо уповалъ, что Онъ помилуетъ тебя, очиститъ тебя отъ всѣхъ грѣховъ твоихъ и охранитъ отъ всѣхъ враговъ твоихъ, видимыхъ и невидимыхъ.
Подкрѣпившись такою неизреченною любовію къ тебѣ Божіею, приступи ко святому причастію со страхомъ святымъ и любительнымъ, говоря: „недостоинъ я, Господи мой, пріяти Тебя; ибо столько и столько разъ прогнѣвлялъ Тебя грѣхами моими, а не оплакалъ еще всѣхъ такихъ нечестивыхъ дѣлъ моихъ. Недостоинъ я, Господи мой, пріяти Тебя; ибо не очистилъ еще себя отъ расположеній и пристрастій къ тому, что не благоугодно Тебѣ. Недостоинъ я, Господи мой, пріяти Тебя, ибо не предался еще со всею искренностію въ любовь къ Тебѣ, въ волю Твою и въ покорность Тебѣ. О Боже мой, всесильный и безмѣрно благій! Самъ Ты, по всещедрому человѣколюбію Своему, удостой меня пріяти Тебя, съ вѣрою притекающаго къ Тебѣ.“
Послѣ же того, какъ сподобишься св. причастія, заключись въ сокровенностяхъ сердца своего, и забывъ все тварное, простри къ Богу такую или подобную сей, бесѣду: „Всевышній Царю неба и земли! Кто внити Тебя сотворилъ въ недостойное сердце мое, когда я и окаяненъ, и бѣденъ, и слѣпъ, и нагъ? Никто конечно, какъ безмѣрная любовь Твоя ко мнѣ. О, любовь несозданная! О, любовь сладчайшая! Чего же хощешь Ты отъ меня, въ конецъ обнищавшаго? Ничего, какъ проразумѣваю и вижу, кромѣ любви моей къ Тебѣ; ничего кромѣ того, чтобъ на жертвенникѣ сердца моего не горѣлъ никакой другой огонь, кромѣ огня любви моей къ Тебѣ, который бы попалялъ всякую другую любовь и всякое другое желаніе, кромѣ желанія всего меня принести Тебѣ въ жертву всесожженія и въ воню благоуханія. Ничего другаго никогда не желалъ Ты и не искалъ отъ меня, и теперь не ищешь и не желаешь. — Вонми же, Господи, нынѣ и обѣтамъ сердца моего! Се сочетаваю съ желаніемъ Твоимъ мое желаніе; и какъ Ты всего Себя далъ мнѣ, и я всего себя предаю Тебѣ, да буду весь въ Тебѣ. Вѣдаю, Господи, что сему нельзя быть, если не будетъ во мнѣ полнаго самоотверженія, если останется во мнѣ какой-либо слѣдъ самолюбія, если будетъ укрываться во мнѣ сочувствіе и расположеніе къ какой-либо волѣ своей, или мыслямъ своимъ, или къ самоугодливымъ обычаямъ моимъ; почему хочу и порываюсь отнынѣ противиться себѣ во всемъ, что неугоднаго Тебѣ возжелаетъ душа моя, и нудить себя на все, что благоугодно Тебѣ, хотя бы все во мнѣ и во внѣ меня возставало противъ того. Самъ я не силенъ успѣть въ этомъ; но какъ отнынѣ Ты со мною, то дерзновенно уповаю, что Ты Самъ будешь совершать во мнѣ все достодолжное. Порываюсь и ищу, да будетъ сердце мое едино съ Твоимъ сердцемъ; и уповаю, что сіе будетъ мнѣ благодатію Твоею. Порываюсь и ищу ничего не видѣть и не слышать, ни о чемъ не помышлять и ничему не сочувствовать, кромѣ того, къ чему поведетъ и на что указывать будетъ воля Твоя, заповѣдями Твоими опредѣленная, и уповаю, что сіе будетъ мнѣ дѣйствомъ силы Твоей во мнѣ. Порываюсь и ищу не отходить вниманіемъ отъ сердца, въ коемъ Ты, и тамъ непрестанно взирая къ Тебѣ, согрѣваться лучами свѣта, отъ Тебя исходящаго; и уповаю, что сіе будетъ мнѣ прикосновеніями и объятіями дланей Твоихъ. Порываюсь и ищу, да отнынѣ Ты единъ будешь мнѣ свѣтъ, сила и радованіе; и уповаю, что сіе будетъ мнѣ спасительными Твоими воздѣйствіями на внутреннее мое. О семъ и молюсь и непрестанно молиться буду. О, премилосердый Господи! буди мнѣ сіе, буди.
Попекись затѣмъ день отъ дня все болѣе и болѣе преизбыточествовать вѣрою въ силу сего пресвятаго таинства Евхаристіи, и не переставай изумляться сему дивному таинству, помышляя, какъ Богъ подъ видомъ хлѣба и вина являетъ тебѣ Себя и существенно бываетъ въ тебѣ, чтобы содѣвать тебя наиболѣе святымъ, преподобнымъ и блаженнымъ. Ибо блаженны тѣ, которые не видятъ, но вѣруютъ, по слову Спасителя: блажени не видѣвшіи и вѣровавше (Іоан. 20, 29). И не желай, чтобы въ сей жизни Богъ являлъ Себя тебѣ подъ другимъ какимъ видомъ, кромѣ сего таинства. Старайся возгрѣвать въ себѣ теплое желаніе сего таинства, и каждодневно преуспѣвай и въ ревностной готовности творить одну волю Божію и въ духовной мудрости ее дѣлать царицей и правительницей всѣхъ твоихъ дѣлъ и духовныхъ, и душевныхъ, и тѣлесныхъ. Всякій разъ, какъ причащаешься, причащаясь сей жертвы безкровной, и себя самого приноси въ жертву Богу, т.-е. изъявляй полную готовность, по любви къ Господу, за насъ пожершемуся, терпѣть всякую напасть, всякую скорбь и всякую напраслину, какія могутъ встрѣтиться въ теченіе жизни твоей.
Св. Василій Великій полнѣе изображаетъ долгъ, налагаемый св. причастіемъ на причащающихся, со словъ св. Павла, что причащающіеся тѣла и крови Господа смерть Господню возвѣщаютъ (1 Кор. 11, 26). Смерть же была подъята Господомъ за всѣхъ людей, — и за причащающихся, — чего ради? Да живущіи не ктому себѣ живутъ, но умершему за нихъ и воскресшему (2 Кор. 5, 15). Слѣдовательно причащающіеся съ вѣрою, любовію, и готовностію до положенія живота быть вѣрными заповѣдямъ Божіимъ и всякой, явно Имъ изъявленной волѣ, берутъ на себя долгъ уже не жить болѣе себѣ, ни міру и грѣху, но пріемлемому ими во св. причастіи Господу Богу, за нихъ умершему и воскресшему (въ словѣ: οτι δει τον αναγεννηθεντα δια του βαπτισματος τρεφεσθαι και τα εξης).
Наконецъ, пріявъ въ св. причастіи Господа, за тебя пожершагося, и общникомъ бывъ силы сей жертвы, во имя ея вознеси къ небесному Отцу, послѣ благодаренія и славословія, молитвы и моленія о твоихъ нуждахъ, духовныхъ, душевныхъ и тѣлесныхъ, затѣмъ о св. Церкви Божіей, о домашнихъ твоихъ, о благодѣтеляхъ и о душахъ въ вѣрѣ почившихъ.
Будучи сочетана съ жертвой, коею Сынъ Божій исходатайствовалъ намъ отъ Бога Отца всякую милость, молитва сія и услышана будетъ и не оставлена будетъ безъ плода.