Узрѣвъ же сіе, восторженною возрадуйся радостію духовною и воззови: „Итакъ еще въ оной безднѣ вѣчности мое ничтожество было попечительно зримо и любимо Богомъ безпредѣльнымъ; еще тогда промышлялъ Онъ о благѣ моемъ и по благоволенію неизглаголанной любви Своей положилъ даровать мнѣ въ пищу Сына Своего Единороднаго. Могу ли я послѣ сего позволить себѣ хоть одинъ моментъ не быть прилѣпленнымъ къ Нему всею мыслію моею, всѣмъ желаніемъ моимъ и всѣмъ сердцемъ моимъ?“
2) Помысли также, что всякія взаимныя любленія тварей между собой, какъ бы онѣ велики ни были, имѣютъ свою мѣру и свой предѣлъ, за который и не могутъ простертись. Одна любовь Божія къ намъ не имѣетъ предѣла. Почему, когда потребовалось особымъ нѣкіимъ образомъ удовлетворить ее, Онъ предалъ на сіе Сына Своего, равнаго Ему по величію и безпредѣльности, яко сущаго единаго и тогоже съ Нимъ естества. Итакъ любовь Его толика, коликъ даръ, и обратно, толикъ даръ Его, колика любовь. И то, и другое столь велико, что большей мѣры великости не можетъ и вообразить никакой тварный умъ. Возмѣрь же ты за сію безмѣрную любовь по крайней мѣрѣ всевозможною для тебя мѣрою любви.
3) Помысли еще, что Богъ подвигся на возлюбленіе насъ не какою-либо необходимостію, но по единой Своей естественной благости, возлюбилъ, независимо ни отъ чего, Самъ отъ Себя, сколько безмѣрно, столь же и непостижимо.
4) Что съ нашей стороны не могло быть предпослано сему возлюбленію никакое достохвальное дѣло, достойное воздаянія, чтобъ безпредѣльный Богъ за то презѣльностію любви воздалъ нашей всесторонней бѣднотѣ, — что Онъ возлюбилъ насъ потому, что такъ восхотѣлъ, по
