На Ниагаре (Твен; В. О. Т.)/ДО

На Ніагарѣ
авторъ Маркъ Твэнъ (1835—1910), пер. В. О. Т.

Собраніе сочиненій Марка Твэна (1896—1899)

Оригинал: англ. A Visit to Niagara. — Перевод опубл.: 1869 (оригиналъ), 1896 (переводъ). Источникъ: Собраніе сочиненій Марка Твэна. — СПб.: Типографія бр. Пантелеевыхъ, 1896. — Т. 1.

НА НІАГАРѢ.

Ніагарскій водопадъ представляетъ собою очень пріятное увеселительное мѣстечко; отели великолѣпны, цѣны не особенно безобразны. Во всей окрестности не существуетъ лучшихъ условій для рыбной ловли, — да и гдѣ же они могли бы быть хотя приблизительно такъ хороши? Повсюду въ рѣкахъ имѣются одни мѣста получше, другія похуже, а на Ніагарѣ каждое мѣсто одинаково хорошо, какъ и всякое другое: рыба нигдѣ не ловится, и поэтому можно пройти вдоль по ея берегу 5 миль, не поймавъ ни одной рыбины, но вполнѣ утѣшаясь тѣмъ, что и вблизи ея результатъ былъ бы совершенно тотъ же самый. Выводы, проистекающіе изъ такого порядка вещей, не были еще до сихъ поръ вполнѣ точно выяснены для публики. Лѣтомъ погода прохладная; пути для прогулокъ на сушѣ и по водѣ весьма интересны и ни мало не утомительны. Рѣшившись осмотрѣть самый водопадъ, необходимо сперва проѣхаться около мили вверхъ по рѣкѣ; тутъ же уплачивается небольшая сумма за право посмотрѣть со склона на самую узкую часть рѣки. Впрочемъ, также удобно сдѣлать перевалъ черезъ гору и по желѣзной дорогѣ, въ то время, какъ рѣка, пѣнясь и свирѣпѣя, несется подъ нею. Тутъ можно взобраться на лѣстницу въ 150 фут. вышины и подойти къ самому краю воды. Продѣлавши это, вы непремѣнно съ удивленіемъ спросите себя, зачѣмъ собственно вы это продѣлали? — но тогда уже будетъ поздно.

Здѣсь проводникъ, приводя ваше сердце въ содроганіе, разскажетъ вамъ, какъ у него на глазахъ небольшой пароходъ «Облачная дѣвственница» попалъ въ страшный водоворотъ, какъ сначала у него оторвало одно колесо, потомъ другое, на какомъ именно мѣстѣ полетѣла у него за бортъ дымовая труба, какъ лопнула и разошлась по швамъ его обшивка и какъ онъ, въ концѣ-концевъ, все-таки потерпѣлъ крушеніе, совершивъ, однако, невѣроятную попытку пройти 17 миль въ 6 минутъ или 6 миль въ 17 минутъ, — этого я достовѣрно не помню. Такъ или иначе, но, во всякомъ случаѣ, это было нѣчто необычайное. Стоитъ заплатить деньги уже за одно то, чтобы послушать, какъ проводникъ разсказываетъ различнымъ путешественникамъ 9 разъ подъ-рядъ эту исторію, каждый разъ, начиная ее сначала, не пропуская ни одного слова и не измѣняя ни одного жеста.

Затѣмъ вы переправляетесь черезъ висячій мостъ, минуя одну изъ двухъ ужасныхъ возможностей: или самому слетѣть въ рѣку 200 футъ глубины или испытать, какъ на вашу голову слетитъ желѣзнодорожный поѣздъ. Каждая изъ этихъ возможностей, взятая даже въ отдѣльности, представляется не совсѣмъ пріятной, а обѣ вмѣстѣ онѣ производятъ такое впечатлѣніе, что человѣку становится совсѣмъ не по себѣ.

На Канадскомъ берегу вы проѣзжаете близь самаго обрыва, между длиннымъ рядомъ фотографовъ, которые, дежуря позади своихъ аппаратовъ, готовы немедленно воспроизвести полностью вашу безсловесную особу на первомъ планѣ картины, для которой уменьшенной и незамѣтной перспективой должна служить грандіозная Ніагара; и дѣйствительно находится довольно много людей, имѣющихъ невѣроятную наглость и прирожденное нахальство покровительствовать и даже поощрять этого рода преступленія.

Каждый день вы можете видѣть въ рукахъ этихъ фотографовъ статныя изображенія папы, мамы, съ многочисленными ребятишками или пару вашихъ родственниковъ — земляковъ, изъ которыхъ одни молчаливо улыбаются, другіе въ задумчивыхъ и скучающихъ позахъ развалились въ своихъ экипажахъ, при чемъ всѣ они, ничто же сумняшеся, размѣстились впереди урѣзаннаго и уменьшеннаго изображенія того величественнаго существа, для котораго радуга служитъ подножіемъ, котораго голосъ подобенъ грому и могучее чело котораго закутано тучами. Давно уже этотъ владыка царствовалъ здѣсь, — еще со временъ мертвой забытой древности, задолго до того, когда эта наемная карета съ сидящими въ ней маленькими существами появилась здѣсь какъ бы въ видѣ заплаты на крохотной прорѣхѣ необозримаго пространства вселенной, и будетъ этотъ владыка царствовать здѣсь вѣка, милліоны вѣковъ, долго-долго послѣ того, какъ всѣ эти людишки давно уже отойдутъ къ праотцамъ и, подточенные червями, обратятся въ забытый всѣми прахъ. Конечно, существеннаго ущерба не наносится Ніагарѣ тѣмъ, что, оставляя ее въ перспективѣ картины, эти крохотныя существа стараются помѣститься впереди ея, еще рельефнѣе подчеркивая этимъ собственное сравнительно съ нею ничтожество, но, несомнѣнно, требуется достаточная доза сверхчеловѣческаго самомнѣнія, чтобы позволить себѣ сдѣлать нѣчто подобное.

Налюбовавшись цѣнящейся подковообразною массой воды и при томъ настолько долго, что вы можете считать свой долгъ туриста исполненнымъ, вы, возвратившись черезъ новый висячій мостъ въ Америку, слѣдуете берегомъ вверхъ по теченію до того мѣста, гдѣ показывается «ущелье вѣтровъ».

Здѣсь, по примѣру проводника, мнѣ пришлось перемѣнить свое платье на непромокаемую куртку и такіе же сапоги, — костюмъ довольно живописный, но не совсѣмъ удобный. Вслѣдъ за проводникомъ мы стали спускаться по винтовой лѣстницѣ, закручивавшейся все больше и больше, пока, наконецъ, ей это не надоѣло и она вдругъ не прекратилась, прежде чѣмъ мы успѣли испытать какое-либо удовольствіе отъ всего этого путешествія. Мы находились теперь весьма глубоко подъ склономъ, но все еще сравнительно высоко надъ поверхностью воды. Тутъ мы начали пробираться по узкимъ мосткамъ шириною въ одну доску, съ тонкими деревянными перильцами, за которыя я уцѣпился обѣими руками, не потому, конечно, чтобы очень трусилъ, а просто потому, что мнѣ такъ хотѣлось. Спускъ становился все круче, мостки все уже, пѣна американскаго водопада начала окачивать насъ все учащающимися брызгами такъ, что вскорѣ мы уже ничего не могли видѣть и продолжали спускаться только ощупью. Со стороны водопада заревѣлъ, бѣшеный вѣтеръ, имѣвшій, казалось, непреклонное намѣреніе смести насъ съ мостковъ и перебросить черезъ скалистые выступы въ самую глубь рѣки. Я попробовалъ объяснить проводнику, что былъ бы не прочь дойти домой, — но было уже поздно. Почти непосредственно надъ нами страшная стѣна воды низвергалась внизъ съ такимъ ужасающимъ шумомъ, который дѣлалъ тщетной всякую попытку разслышать человѣческое слово. Въ слѣдующую минуту этотъ потокъ скрылъ за собою проводника, а за нимъ послѣдовалъ и я, оглушенный громомъ, безпомощно гонимый вѣтромъ и бичуемый со всѣхъ сторонъ порывистыми брызгами воды. Кругомъ царилъ полный мракъ. До тѣхъ поръ мнѣ ни разу въ жизни не приходилось слышать такого страшнаго шума, стона и рева вѣтра и водныхъ массъ, вступавшихъ въ борьбу другъ съ другомъ. Я невольно нагнулъ голову, — и весь Атлантическій океанъ, казалось, низвергся мнѣ на спину. Было очень похоже на то, что весь земной шаръ пришелъ къ рѣшенію немедленно расползтись по всѣмъ швамъ. Потоки стремились съ такой яростью, что я совершенно растерялся. Когда я поднялъ голову и открылъ ротъ, то мнѣ почудилось, что большая часть Ніагарскаго водопада немедленно устремилась прямо въ мое горло. Откройся теперь во мнѣ гдѣ-нибудь течь, — и я погибъ. И въ этотъ же самый моментъ я замѣтилъ, что мостки кончились и что встать ногами на твердую почву можно не иначе, какъ предварительно вскарабкавшись на гладкій крутой выступъ скалы. Никогда въ жизни я еще не испытывалъ такого непріятнаго ощущенія. Однако, мы кое-какъ выбрались оттуда и снова очутились въ свѣту; здѣсь еще разъ можно было полюбоваться низвергающейся массой ревущей, бушующей и пѣнящейся воды. Оцѣнивъ всю громадность этой массы и весь ужасъ ея паденія, я еще разъ пожалѣлъ самого себя, пробиравшагося тамъ — за нею.

Краснокожій былъ для меня въ душѣ всегда другомъ и любимцемъ. Я зачитывался посвященными ему разсказами, преданіями и романами, восхищаясь его прирожденнымъ остроуміемъ, его любовью къ дикой свободѣ лѣсовъ, его непреклоннымъ благороднымъ характеромъ, его возвышенной, образной рѣчью, его рыцарской страстью къ темнокожей дѣвушкѣ, его живописнымъ костюмомъ и вооруженіемъ, — въ особенности этимъ послѣднимъ. Поэтому я глубоко былъ взволнованъ, замѣтивъ въ расположенныхъ близь Ніагары лавкахъ искусно унизанныя индѣйскими бусами бездѣлушки и такія фигурки, которыя должны были изображать человѣческія существа съ стрѣлами и серьгами, продѣтыми во веѣхъ дыркахъ ихъ тѣла и съ ногами, и своей формой очень напоминали наши паштеты. Я понялъ, что теперь-то, наконецъ, мнѣ предстоитъ увидѣть лицомъ къ лицу настоящаго индѣйца.

Продавщица въ одной изъ такихъ лавокъ объяснила мнѣ, что многочисленныя рѣдкости, которыми она торгуетъ, дѣйствительно сработаны индійцами, значительное число которыхъ живетъ близь самаго Ніагарскаго водопада; всѣ они, по словамъ ея, очень смирные и любезные люди, разговаривать съ которыми отнюдь не представляетъ какой-либо опасности. И дѣйствительно, приблизившись къ мостику, перекинутому на Лунный островокъ, я наткнулся на этого благороднаго сына лѣсовъ: сидя подъ деревомъ, онъ старательно придѣлывалъ къ ридикюлю стекляныя бусы. На немъ была широкополая шляпа и деревянные башмаки, а во рту онъ держалъ коротенькую черную трубку. Увы, подъ вліяніемъ нашей изнѣженной цивилизаціи измѣняется даже художественность костюма, которая такъ идетъ къ индѣйцу, обитающему вдали отъ насъ, въ своихъ родныхъ становищахъ.

Я обратился къ этому Моткалу съ слѣдующей приблизительно рѣчью:

— Счастливъ-ли Ваву-Вакъ-Вакъ-Вакъ-а-Ваксъ? вздыхаетъ-ли великій тутуированный громъ по воинственнымъ подвигамъ, или сердце его размягчилось въ мечтахъ о темнокожей красавицѣ, этой гордости лѣсовъ? Жаждетъ-ли могущественный Сахемъ испить кровь своихъ враговъ, или же онъ примирился на изготовленіи для блѣднолицыхъ этихъ ридикюлей съ стекляными бусами? Отвѣчай мнѣ, гордый остатокъ прежняго величія, отвѣчай мнѣ, почтенная руина!

Руина отвѣчала:

— Вотъ какъ! Меня, Дениса Хулигана, вы осмѣливаетесь принимать за паршиваго индѣйца! — Ахъ, вы, гнусавый, тонконогій чортовъ сынъ! Клянусь флейщикомъ, насвистывающимъ передъ Моисеемъ, — я васъ съѣмъ!

Я призналъ за лучшее удалиться.

Нѣсколько шаговъ далѣе я наткнулся на цѣломудренную представительницу мѣстныхъ аборигеновъ: она сидѣла на скамейкѣ, разложивъ вокругъ себя изящныя бездѣлушки изъ стекла, раковинъ и т. п. Въ ту минуту она была занята приготовленіемъ одного изъ деревянныхъ вождей племени, который имѣлъ сильное фамильное сходство съ платяной вѣшалкой и которому она зачѣмъ-то пробуравливала дырку въ нижней части живота. Нѣсколько минутъ я колебался, а затѣмъ обратился къ ней съ слѣдующими словами:

— Груститъ-ли душою дѣва лѣсовъ? Чувствуетъ-ли себя заброшеннымъ улыбающійся головастикъ? Скорбитъ-ли дѣва о родномъ «кострѣ мира» и о минувшемъ могуществѣ своихъ предковъ? Или печальная мысль ея блуждаетъ по лѣснымъ трущобамъ, куда удалился на охоту ея отважный возлюбленный? Отчего дочь моя не хочетъ мнѣ отвѣтить? Или она имѣетъ что-нибудь противъ чужого блѣднолицаго человѣка?

Дочь моя отвѣтила:

— Вотъ такъ штука! Какъ же вы смѣете обращаться со мной такимъ образомъ? Со мной, Бидди-Мелоне! Проваливайте скорѣй своей дорогой, а не то быть вамъ, сопливой канальѣ, въ водопадѣ!

Я удалился и отсюда.

— Чортъ бы побралъ этихъ индѣйцевъ, — раздумывалъ я самъ съ собою. — Говорятъ, что они вѣжливы, но, если заключать по ихъ поведенію со мной, то приходится думать, что эта вѣжливость чрезвычайно воинственнаго свойства.

Я сдѣлалъ еще одну попытку братскаго съ ними общенія, — на этотъ разъ уже послѣднюю. Наткнувшись на цѣлую стоянку индѣйцевъ, расположившихся въ тѣни большого дерева и занятыхъ все той же работой изъ стеклянныхъ бусъ, я привѣтствовалъ ихъ слѣдующими дружественными словами:  

«О, благородные краснолицые мужи! Гордые, могущественные Садемы, предводители, Сквавы и Обермукіи — о, Муки! Блѣднолицый, отъ странъ заходящаго солнца привѣтствуетъ васъ! Ты, благоухающій хорекъ, ты, глотатель горъ, ты, шипящій громовой ударъ, ты боевой пѣтухъ съ стекляннымъ глазомъ, — блѣднолицый съ той стороны великихъ водъ привѣтствуетъ васъ всѣхъ! Война и чума, разстроивъ ваши ряды, привели къ гибели ваше, когда-то гордое племя! Игра въ покеръ и въ банкъ, также, какъ суетные расходы на мыло, — все, чего не знали ваши славные предки, — опустошили ваши карманы! Грабя при нападеніяхъ чужое имущество, вы сами себѣ причинили тѣмъ рядъ непріятностей. Не умѣя правильно объяснить себѣ собственные поступки, прямо вытекавшіе изъ вашего невѣжества, вы потеряли доброе имя въ глазахъ бездушнаго поработителя. Стремленіе къ водкѣ, съ цѣлью, напившись до-пьяна, спать счастливымъ и перекокошить томагавкомъ членовъ своей семьи, безповоротно умалило на вѣчныя времена художественную прелесть вашего костюма! И вотъ теперь, въ блескѣ 19 столѣтія, васъ третируютъ какъ чернь Нью-Іоркскихъ предмѣстій. Стыдитесь! Вспомните своихъ предковъ! Вспомните объ ихъ великихъ геройскихъ подвигахъ! Вспомните Уикогса и «Красную куртку», и Ванбель-дуделоду! Воодушевитесь ихъ великими примѣрами и соберитесь подъ мое знамя, — вы, гордые дикари, вы, прославленные разбойники!..»

— Къ черту! Бей его подлеца! — Сжечь его! — Повѣсить! — Утопить!

И всѣ разомъ бросились на меня. Предъ глазами замелькали дубины, камни, кулаки, корзины съ бусами, — одинъ моментъ — и все это, казалось, слилось вмѣстѣ, хотя и чувствовались въ отдѣльности на различныхъ частяхъ моей особы. Въ слѣдующій моментъ я уже былъ въ рукахъ разъяренной толпы. Они сорвали съ меня одежду, сломали мнѣ руку и ногу, наградили меня ударомъ въ голову, обратившемъ часть моего черепа въ нѣчто такое, что могло бы быть употребляемо въ качествѣ кофейнаго блюдечка, а, въ концѣ концовъ, завершили свое постыдное поведеніе тѣмъ, что, глумленія ради, дабы я промокъ до костей, бросили меня въ Ніагару.

Приблизительно на высотѣ 80—100 футъ я зацѣпился жалкимъ остаткомъ моей задатки за одиноко торчавшій выступъ скалы, рискуя захлебнуться, прежде чѣмъ успѣю отцѣпиться. Но въ концѣ-концовъ мнѣ все-таки удалось свалиться оттуда и вслѣдъ за симъ я очутился въ водѣ у самыхъ истоковъ водопада, рябыя и шумящія массы котораго низвергались на нѣсколько дюймовъ выше моей головы, и, покрытыя бѣлой пѣной, катились далѣе. Разумѣется, я попалъ въ водоворотъ. 44 раза кружился я вмѣстѣ съ нимъ, догоняя плывшую впереди меня щепку; каждое такое круговое путешествіе равнялось около полу-мили, и на каждомъ изъ этихъ туровъ, я старался ухватиться за одинъ и тотъ же кустъ, свѣсившійся съ берега, но, проплывая 44 раза мимо него, каждый разъ ошибался на ширину человѣческаго волоса. Наконецъ, на берегу показался какой-то человѣкъ. Онъ усѣлся подлѣ самаго куста, сунулъ въ ротъ трубку и сталъ зажигать спичку, заслонивъ ее ладонью отъ вѣтра и слѣдя однимъ глазомъ за мной, а другимъ — за спичкой. Но вѣтеръ задулъ ее. Когда я въ слѣдующій разъ проплывалъ мимо него, онъ обратился ко мнѣ съ вопросомъ:

— Послушайте, нѣтъ-ли у васъ спички?

— Да, есть въ другомъ жилетномъ карманѣ. Умоляю васъ, помогитѣ мнѣ!

— Ни за какія ковришки!

— Извините пожалуйста, — заговорилъ я, проплывая мимо него въ слѣдующій разъ, — не осудите невѣжливое любопытство утопающаго и не откажите разъяснить мнѣ ваше странное поведеніе?

— Съ удовольствіемъ. Я спеціалистъ по излавливанію мертвыхъ тѣлъ. Впрочемъ, ради меня вы можете и не торопиться. Я могу и подождать; жаль только, что вотъ нѣть у меня спички.

— Перемѣнимтесь мѣстами, — предложилъ я, — я достану вамъ спичку.

Но онъ отклонилъ мое предложеніе, и этотъ недостатокъ довѣрія съ его стороны породилъ между нами нѣкоторую непріязнь. Я тогда же рѣшилъ избѣгать его и, въ случаѣ какого-либо со мной несчастія, подогнать катастрофу такъ, чтобы сдѣлаться кліентомъ такого же спеціалиста на американскомъ берегу водопада. Но тугъ явился мѣстный полицейскій, который арестовалъ меня за то, что я, призывая на помощь, нарушилъ этимъ общественную тишину и порядокъ.

Судья присудилъ меня къ денежному штрафу; но этого я выполнить никакъ не могъ: деньги мои остались въ брюкахъ, а брюки мои остались у индѣйцевъ.

Такимъ образомъ мнѣ удалось избѣгнуть смерти. Въ настоящее время я нахожусь въ очень критическомъ положеніи. Но и это все-таки хорошо, что я нахожусь хоть въ какомъ-нибудь положеніи, безразлично, критическомъ или не критическомъ. Я весь изломанъ и разбитъ, но насколько именно, не могу сказать, такъ какъ докторъ не успѣлъ еще составитъ полный инвентарь всѣхъ моихъ поврежденій. Сегодня вечеромъ онъ надѣется объявитъ мой подробный бюллетень, а пока полагаетъ, что только 16 изъ моихъ поврежденій угрожаютъ мнѣ опасностью жизни, а на остальныя — я могу не обращать вниманія.

Когда я впервые пришелъ въ сознаніе, я сказалъ ему:

— Докторъ! Однако, это ужасно дикое племя индѣйцевъ, занимающихся изготовленіемъ разныхъ бездѣлушекъ изъ стеклянныхъ бусъ, которыя продаются на Ніагарскомъ водопадѣ! Скажите мнѣ, что это за племя, — откуда эти дикари?

— Изъ Лимерика въ Ирландіи, сынъ мой!