рельефнѣе подчеркивая этимъ собственное сравнительно съ нею ничтожество, но, несомнѣнно, требуется достаточная доза сверхчеловѣческаго самомнѣнія, чтобы позволить себѣ сдѣлать нѣчто подобное.
Налюбовавшись цѣнящейся подковообразною массой воды и при томъ настолько долго, что вы можете считать свой долгъ туриста исполненнымъ, вы, возвратившись черезъ новый висячій мостъ въ Америку, слѣдуете берегомъ вверхъ по теченію до того мѣста, гдѣ показывается «ущелье вѣтровъ».
Здѣсь, по примѣру проводника, мнѣ пришлось перемѣнить свое платье на непромокаемую куртку и такіе же сапоги, — костюмъ довольно живописный, но не совсѣмъ удобный. Вслѣдъ за проводникомъ мы стали спускаться по винтовой лѣстницѣ, закручивавшейся все больше и больше, пока, наконецъ, ей это не надоѣло и она вдругъ не прекратилась, прежде чѣмъ мы успѣли испытать какое-либо удовольствіе отъ всего этого путешествія. Мы находились теперь весьма глубоко подъ склономъ, но все еще сравнительно высоко надъ поверхностью воды. Тутъ мы начали пробираться по узкимъ мосткамъ шириною въ одну доску, съ тонкими деревянными перильцами, за которыя я уцѣпился обѣими руками, не потому, конечно, чтобы очень трусилъ, а просто потому, что мнѣ такъ хотѣлось. Спускъ становился все круче, мостки все уже, пѣна американскаго водопада начала окачивать насъ все учащающимися брызгами такъ, что вскорѣ мы уже ничего не могли видѣть и продолжали спускаться только ощупью. Со стороны водопада заревѣлъ, бѣшеный вѣтеръ, имѣвшій, казалось, непреклонное намѣреніе смести насъ съ мостковъ и перебросить черезъ скалистые выступы въ самую глубь рѣки. Я попробовалъ объяснить проводнику, что былъ бы не прочь дойти домой, — но было уже поздно. Почти непосредственно надъ нами страшная стѣна воды низвергалась внизъ съ такимъ ужасающимъ шумомъ, который дѣлалъ тщетной всякую попытку разслышать человѣческое слово. Въ слѣдующую минуту этотъ потокъ скрылъ за собою проводника, а за нимъ послѣдовалъ и я, оглушенный громомъ, безпомощно гонимый вѣтромъ и бичуемый со всѣхъ сторонъ порывистыми брызгами воды. Кругомъ царилъ полный мракъ. До тѣхъ поръ мнѣ ни разу въ жизни не приходилось слышать такого страшнаго шума, стона и рева вѣтра и водныхъ массъ, вступавшихъ въ борьбу другъ съ другомъ. Я невольно нагнулъ голову, — и весь Атлантическій океанъ, казалось, низвергся мнѣ на спину. Было очень похоже на то, что весь земной шаръ пришелъ къ рѣшенію немедленно расползтись по всѣмъ швамъ. Потоки стремились съ такой яростью, что я совершенно растерялся. Когда я поднялъ голову и открылъ
