ли великій тутуированный громъ по воинственнымъ подвигамъ, или сердце его размягчилось въ мечтахъ о темнокожей красавицѣ, этой гордости лѣсовъ? Жаждетъ-ли могущественный Сахемъ испить кровь своихъ враговъ, или же онъ примирился на изготовленіи для блѣднолицыхъ этихъ ридикюлей съ стекляными бусами? Отвѣчай мнѣ, гордый остатокъ прежняго величія, отвѣчай мнѣ, почтенная руина!
Руина отвѣчала:
— Вотъ какъ! Меня, Дениса Хулигана, вы осмѣливаетесь принимать за паршиваго индѣйца! — Ахъ, вы, гнусавый, тонконогій чортовъ сынъ! Клянусь флейщикомъ, насвистывающимъ передъ Моисеемъ, — я васъ съѣмъ!
Я призналъ за лучшее удалиться.
Нѣсколько шаговъ далѣе я наткнулся на цѣломудренную представительницу мѣстныхъ аборигеновъ: она сидѣла на скамейкѣ, разложивъ вокругъ себя изящныя бездѣлушки изъ стекла, раковинъ и т. п. Въ ту минуту она была занята приготовленіемъ одного изъ деревянныхъ вождей племени, который имѣлъ сильное фамильное сходство съ платяной вѣшалкой и которому она зачѣмъ-то пробуравливала дырку въ нижней части живота. Нѣсколько минутъ я колебался, а затѣмъ обратился къ ней съ слѣдующими словами:
— Груститъ-ли душою дѣва лѣсовъ? Чувствуетъ-ли себя заброшеннымъ улыбающійся головастикъ? Скорбитъ-ли дѣва о родномъ «кострѣ мира» и о минувшемъ могуществѣ своихъ предковъ? Или печальная мысль ея блуждаетъ по лѣснымъ трущобамъ, куда удалился на охоту ея отважный возлюбленный? Отчего дочь моя не хочетъ мнѣ отвѣтить? Или она имѣетъ что-нибудь противъ чужого блѣднолицаго человѣка?
Дочь моя отвѣтила:
— Вотъ такъ штука! Какъ же вы смѣете обращаться со мной такимъ образомъ? Со мной, Бидди-Мелоне! Проваливайте скорѣй своей дорогой, а не то быть вамъ, сопливой канальѣ, въ водопадѣ!
Я удалился и отсюда.
— Чортъ бы побралъ этихъ индѣйцевъ, — раздумывалъ я самъ съ собою. — Говорятъ, что они вѣжливы, но, если заключать по ихъ поведенію со мной, то приходится думать, что эта вѣжливость чрезвычайно воинственнаго свойства.
Я сдѣлалъ еще одну попытку братскаго съ ними общенія, — на этотъ разъ уже послѣднюю. Наткнувшись на цѣлую стоянку индѣйцевъ, расположившихся въ тѣни большого дерева и занятыхъ все той же работой изъ стеклянныхъ бусъ, я привѣтствовалъ ихъ слѣдующими дружественными словами:
