Колико тысящь въ снѣ глубокомъ погруженныхъ
Народа бѣднаго, покоится теперь,
И отъ моихъ глазъ сонъ бѣжитъ какъ бы прогнанный,
Не принуждаетъ мысль къ забвенію скорбей.
Въ часы сіи, и сонъ! часы отдохновенья,
Убоги хижины и жесткія одры,
Предпочтены тобой чертогамъ велелѣпнымъ,
Гдѣ нѣгой, прихотьми, музикой ты манимъ
О! Сколь несмысленъ есть, коль рубищи снискуешь,
А завѣсы златы противны столь тебѣ,
И звукъ съ Гармоніей будителя всеобща…..
Одни ли скранія ты любиши смыкать
На колыхаемыхъ вершинахъ мачтъ, на райнахъ,
Подростковъ посреди челяди кораблей?…
Главы ихъ по гребнямъ шумящихъ волнъ въ движеньи;
При вѣтрахъ встрѣчныхъ, какъ порывъ порыва жметъ,
И черплющій корабль закраинами воду
Стремглавъ является готовымъ уже пасть,
Отвсюда вопль, свистъ, трескъ ихъ уши оглушатъ
Едва открывъ глаза срываются, летятъ,
За перву вервь рукамъ, схвативъ, висятъ, попавшу…..
Отъ ужасовъ такихъ самабъ проснулась смерть.
О сонъ! ? Божество! неправедно пристрастно!
Симъ отрокамъ даешъ и въ буряхъ ты покой;
? для царей земныхъ, въ толикомъ благъ избыткѣ,
Прохладна тиха нощь, проходитъ безъ тебя.
Блаженны жители подъ кровлей изъ соломы,
Съ Морфеемъ вы въ нощи, завидна ваша часть;
А Царь, Владыка вашъ, тревожится и стонетъ.
