РОКУ 1648.
Взявши ведомость от комисара козацкого пано́ве гетма́нове, так коронный Миколай Потоцкий, яко теж и полний Калиновский, же юже купа немалая войска зобралося на Запорожжи, до Хмелницкого приставши, зараз со всеми войсками коронными притягли на Украину до города Черкас и там, отправу́ючи свята великие Воскресения Христова, усе войско козацкое с полковниками их скупили и казали оным присягти, же не мають зрадити полковников своих и до Хмелницкого приставати. Итак зараз по Воскресении Христовом гетма́нове коронные высылают войска немалые водою Днепром у чолнах, посадивши посполу с козаками и пехоту немецкую. А землею полем посылает гетман Потоцкий сына своего Стефана с комисаром козацким, з которыми войска коронного тысячей шесть, а козацкого с тыми, що у чолнах пошли еще при комисару, тысячей шесть, приказавши оным, жебы ишли просто на Запорожже до Сечи зловити Хмелницкого албо осадити его з войском. И сами гетма́нство з войсками коронными за ними в тропи помалу ишли с тяжарами войсковыми и пехотами. Хмелницкий, узявши ведомость о наступлению войск коронных, не ожидаючи приходу их, але переправившися з войсками татарскими немалыми, напротив пойшол войск коронных и, испоткавшися в полях у урочища Жёлтой Воды, там осадил каштелянича Стефана Потоцкого и комисара козацкого з войсками их. А войска, которые ишли Днепром водою чолнами, минувши городы, не доходя порогов, старшину, зостаючую при них, и пехоту немецкую, в чолнах будучую, выкололи и покидали в Днепр и послали своих посланцо́в до Хмелницкого. По которых прислал Хмелницкий з Ордою, и Орда, на свои кони оных побравши, привезла на Жовтые Воды, где посполу того войска коронного достали. Войска зась козацкие, зостаючие при тих войсках коронных, видячи, же юж и тое войско, которое водою ишло, зостает при Хмельницком и Орде, и тие усе с войска коронного пристали до Хмелницкого и до Орды и на то ж войско начали бити, где през килка дний без престанку тая война трива́ла, и войско, осаженное будучи в степах, не могучи вытривати, рушило табором оттоля ку Княжим байракам оборонною рукою, уступаючи назад к городам. Але в том отходе не пощастилося им, бо, не допустивши оных до тих Княжих байраков, почала Орда с козаками табор их розривати, а в тие Княжие байра́ки запровадивши войско козацкое пехоту, покопали ровы, до которых пришовши та́бур войска полского, змешалися и там усе тое войско разбито, в неволю по́брано татарскую и каштелянича Стефана Потоцкого посполу с комисаром взято, который в молодых летех на Запорожже живот свой окончил, бо Хмельницкий оного, не даючи Орде, на Запорожже до Сечи отослал, и там от ран помер. А иншие панята в неволю пошли татарскую. Гетманове зась коронные и полний с потугами своими на Чигирин ишли в тропы за тим войском, хотячи оных посилкова́ти; але, по розгромлению войска полского у Княжих байра́ков, некоторые, с того погро́му поутека́вши, дали знати, же юже некого посилковати, бо войско до остатку знесено, отвернули Гетманове Миколай Потоцкий, каштелян краковский, коронный, и Калиновский, гетман по́лний, з войсками назад к городам, не идучи на Чигирин, але просто шляхом на поворотмя к Корсунове месту ишли. За которыми Хмелницкий з Ордами немалыми ишол, наступаючи на них. Где Гетманове, переправивши реку Рось у Корсуню и насдпусто́шивши ме́ста, поминовали Корсунь. Которых зараз настигнувши Хмелницкий за Корсуном, учинил потре́бу; где Гетманове оборонною рукою уступовали, беручися в поля́. А припало оным ити промежу лесами в миле от Корсуна, где Хмелницкий казав запровадити пехоту козаков корсунских в тие лески; которые шлях перекопали и там позаседали, не допущаючи переходу та́бурове лядскому. А Хмелницкий, с тылу и около з войсками и Ордами наступивши, оное войско розгромил з допущения Божеского. Где Гетманов обоих, великого коронного и по́лного, в неволю взято и всё войско выгубленно, же мало хто з того погрому увойшол. Где Орда неошацо́ванную здо́быч узяла, так в ко́нях и ришту́нках, яко найболше в неволниках знатных панов и панят и посполи́того войска. А козаки знову збогатилися з обозу полского так великих панов, же сребро малою ценою продавали. Которая-то потреба, албо война, под Корсуном была на том тижню по святой Троице. Была тая поголоска на всей Украи́не, албо хвалка, от шляхты, же по знесению тоей своеволе с Хмелницким, меди пано́ве Украи́ну плюндрова́ти и болшую часть оса́жовати людми Немецкими и Полскими. Также и у вери руской помешка великая была от унеят и ксендзиов, бо юже нетилко Унея у Литве, на Волы́не, але и на Украи́не, почала го́ру брати. В Чернегове архимандритове один по другом зоставали; по инших городах церкви православные запеча́товали. До чого помощниками оным шляхта, уря́д и ксионзы были, бо уже на Украи́не, що город, то костел был. А в Киеве теж утиск немалый церквам Божиим старожитним чинили, так воевода Киевский Тишке́вич, на тот час будучий, яко теж Езуиты, Доменеканы, Бернадыны и иные законы наездами правами митрополиту утиску́ючу и науки школ забороняючи, згола староруску православную християнскую веру собе прекладаючи нерозную от поган, бо ле́пшое пошанова́ння абы жидищеве спроскому было, анеже найлепшому християни́нове Руси́нове. А найго́ршое насмеви́ско и ути́ски терпел народ Руский (от тых?) которыи з руской веры приняли римскую веру. И так народ посполи́тый на Украи́не, послышавши о знесе́нню войск коронных и гетма́нов, за́раз почали́ ся ку́пити в полки, не толко тие, которые козаками бывали, але́ кто и негды козацства не знал. Що видячи пано́ве держа́вце украи́нские, нетолко пано́ве старосто́ве, зостаю́чие по городах, але́ и сам князь Вишневецкий, который усе Заднепря мел в своем подда́нстве, имеючи при себе килкана́дцять тысяч люду военного грошово́го, опро́ч драгунеей и выбра́нцов, которых с подданных своих начинил был по всех городах неизлечо́ную речь, му́сел утека́ти и уступова́ти з Украи́ны з городов своих з княгинею и з сыном своим Михайлом, который напотом королем полским зостал был. От боку зась Хмелницкого, гетмана войска Запорожского (который юж по знесеню войск коронных ца́ле гетманство принявши за упрошением усёго войска козацкого, бо до того часу гетманом не звался, аж покуля́ обоих гетманов коронных знаки войсковые, то есть булавы и бунчуки, у свои руки узял, всё войско оного гетманом настановило и на тот уряд упросило), зараз от року оного козацство по розных городах разийшо́вшися, полко́вникове сотников собе понастановлявши и гдеко́лвек знайшлася шляхта, слуги замковые, жиды и уряды меские, усе забивали не щадячи́ а не жон и детей их, мае́тности грабова́ли костели палили, отва́лювали, ксионзов забивали, дворы зась и за́мки шляхетские и дворы жидовские пусто́шили, не зоставляючи жадного целого. Редкий в той криве́ на тот час рук своих не умочил и того грабления тих добр не чинил. И на тот час туга великая людям всякого стану значным была и наругания от посполитых людей, а найболше от гултяйства, то есть от брова́рников, ви́нников, могилников, бу́дников, на́ймитов, пастухов, же лю́бо який человек значный и нехотел привязоватися до того козацкого войска, тилко му́сел задля позбытя того насмеви́ска и нестерпимых бед в побоях, на поях и кормах незвычайных, и тии мусели у войско приставати до того козацства. Где по городах, по за́мках шляхту доставано, гдеко́лвек позачиня́лись были, то есть в Нежине, Чернегове, Стародубове, Го́млю. Всё тое подостававши, вы́стинали, бо пе́ршей устрашившися шляхта, жидов повыдавали з мае́тностями, а напотом и самих подоставали и вы́стинали. И многие на тот час з жидов, боячи́ся смерти, христианскую веру приняли; але́ зась знову час углядевши, до Полщи поутекавши, жидами позоставали, аж редко который додержал веры християнской. И так на Украи́не жа́дного жи́да не зостало, а жо́ны шляхетские зостали жо́нами козацкими. Также и на потомтой стороне Днепра, аж по самий Днестр, тое ж ся стало спустоше́ння за́мком, костелом и двором шляхе́тским, жидовским урядом ме́ским и шляхте, ксионзо́м. Усюда тое вы́трачено, а найболше жидов пропало в Немерове и в Тулчине незличоная личба́.
Орда зась, збогатившися ясы́ром зна́чным того войска коронного, и гетма́нов обоих взявши, зоставивши часть малую Орды, в Крым повернули, отпрова́жуючи гетма́нов Потоцкого и Калино́вского и незличо́ную речь панов зна́чных, на том погро́ме узятых. А Хмелницкий, скупивши войско, тягнул з Украи́ны к полским городам, где притягши под Пилявце, не доходячи Константинова Великого, там спотка́лися с войском коронным, над которыми юж гетмановали ксионже Острожский Доменек и пан Сеню́та спра́вцами тих войск были, которых незличо́ная лечба́ была. Так теж и козацкого войска при гетману Хмелницкому болей сто тысяч было, которых войско коронное барзо спирало, же троха́ не в обложе́ню зоставали козаки. В чом ничо́го не во́нпил Хмелницкий, бо послал по Орду. И так, скоро Орда притягнула великою поту́гою, за́раз того часу войско коронное собою стривожили, и так Орда с козаками тое войско розгромили, же мусели утекати в Константинову Великому, оставивши тяжа́ры военные, тилко з скарбными возами; але постарому и тое в руки козакам и Татарам досталося, бо, наганяючи шляхом, оных рубали, а которые и до Константинова прийшли, там мост под самим местом обламали и так переправу утративши, му́сели там погибати; а и хто и в Константинов увойшол, и тие не одержалися в Константинове, але усе розно у Полщу пойшло розгромленное войско, а многие з панов и шляхты в неволю пойшли, а инных пости́нано много, бо Орда не брала в полону, задля того жебы́ не обтяжа́тися, але усе́ стина́ли. Итак Хмелницкий з войсками своими и Татарми, или с ордами великими, просто к Лвову потягли, пустошили усе́ городы и под Лвов подступивши, пустошил, тилко самый город Лвов окуп за себе дал Орде и Хмелницкому. Итак оттоля Хмелницкий зо всеми поту́гами потягнул под Замо́стя, а там стоячи, Орда с козаками по самую Вислу пусто́шили; также на Волыни городы значные повыймали: Острог великий, Засла́вя, Лу́цко, Владимер, Ко́брин, аж по Бре́стя Литовское: и хто может зрахова́ти так неошацо́ванную шко́ду в людех, що Орды позабера́ли, а мае́тности козаки позаберали? бо в тот час не было милосердия межи народом людским. Нетилько жидов губили и шляхту, але и посполитым людем, в тих краях живучим, тая ж беда была. Многие в неволю татарскую пойшли, а найба́рзей ремесники молодые, которые головы себе голили пополску, чуприну пускаючи на верх головы. Але пре́дся Русь християне в тих поветах в городах позоставали и, ежели якого Поляка межи собою закрыли, то тот жив. Косте́ле зась рымские пусто́шили, склепы с трупами откопували, мертвых тела з гробов выкидали и обдирали и в том одеянию ходили. Где тое спустоше́нна того лета трива́ло, аж почавши от Петрова поста до Филипова посту, там под Замо́стям зоставал Хмелницкий, бо Господь Бог за грехи навидел землю такою тяжкою войною и отнял у оной господаря, то есть короля щасли́вого Владислава, который на початку тоей нещасной войны помер, выехавши з Ви́лня у Меречу. И там не могли пано́ве сенаторове по тому запобегти зго́дою, але що порвалися войною, на себе понесли. Аж видячи так великий упадок своей шляхты, панов значных и войска подданных утраты, в тот час почали старатися о королю себе и обобрали на королевство полское Яна Кизимера, рожо́ного брата зе́йшлого короля Владислава. Где зоставши королем, обослал гетма́на Хмелницкого писмом, напоминаючи, жебы панства не пусто́шил. Що гетма́н Хмелницкий, на писмо королевское, вернулся на зиму на Украи́ну до Чигирина и там жону собе понял куму Чаплинскую, маючую мужа живого; а Орды в Крым пойшли з добычу.
Того ж року, по розказанню гетма́на Хмелницкого, полк Нежинский ходил доставати Кодака́ и, идучи по Днепру, чинили великие кры́вды людем. Где люде, розумеючи оных за войско литовское и якобы то они идут на оборону Кодака́, а не доставати, и несподеванне напавши, некоторые сотне погромили в Ра́шевце за Комышным. Але зась ску́пившись тот полк у Максимовце над Днепром, тое войско розбили, же мало который з их увойшол, и переправивши Днепр, потягнули под Кодак, который держачи в осаду, перез килка недель оным докучали, аж му́селися здати. Итак усех жолнеров с Кодаку́ спровадили в целости до Чигирина, и там Чигиринце оных пожаловали, а коменданта узяли за сторогу, которого напотом Хмелницкий в Полщу отпустив.
Того ж року саранча барзо великая на усей Украи́не была и ба́рзо шко́ды великие починила, збо́же позъедала и травы, же не было где сена косыти; а зема барзо великая была и не было чим ста́тку кормити. Тая саранча заземовала на Украи́не, с которой знову икры́ на весну другая уродилася, итак великую дорожне́ту учинила.
О Рождестве Христовом присылает король его милость послов своих великих, то есть князя Четвертинского и пана воеводу киевского Адама Киселя́ с и́ншими з панов благочестивых, в поселство до гетма́на Хмелницкого и усего войска Запорожского, задля которых приходу зложил раду гетман Хмельницкий в Переясловлю и там по Рождестве Христовом приехал со всеми полковниками и сотниками. И там в Переясловлю в той раде отдавали пано́ве посло́ве королевские при поселстве привилей на волности и булаву, бунчук, корогов, бубны, знаки войсковые от короля его милости, хотячи упокоити тую войну. Там же и послове от короля венгерского на той же раде были: так зараз по усех землях слава козацкая и Хмелницкого пойшла, же монархи разные отзывалися с приязню и подарки присылали, бо послове его царского величества з Москвы, от господарей волоских, мултянского з великими подарками почали приходити, що до болшего заятреня и пыхи гетмана Хмелницкого побужали, и за для того слушной згоды з монархою полским, як с паном своим не чинил, по принявши послов, великих короля его милости... [1] учинити и тоей войны понехати, тилко жебы при стародавних волностях своих козацких зоставали, але тут зараз высылает своих послов в Крым, вытягаючи самого хана со всеми ордами в нашу землю. В чём хан рад и учинил на оного жада́ння со всеми ордами Крымскими, Белгородскими, Нагайскими, Черкаскими незличо́ными силами вытягнул на весне до Хмелницкого на спустоше́ння християнства.