Ленора.
[114]
Ленорѣ снился страшный сонъ —
Проснулася въ испугѣ:
«Гдѣ милый? Что съ нимъ? Живъ ли онъ
«И вѣренъ ли подругѣ?»
Пошолъ въ чужую онъ страну
За Фридерикомъ на войну.
Никто объ нёмъ не слышитъ;
А самъ онъ къ ней не пишетъ.
Съ императрицею король
За что-то раздружились —
И кровь лилась, лилась, доколь
Они не помирились.
И оба войска, кончивъ бой,
Съ музыкой, пѣснями, пальбой,
Съ торжественностью ратной
Пустились въ путь обратной.
Идутъ, идутъ — за строемъ строй:
Пылятъ, гремятъ, сверкаютъ.
Родные, ближніе толпой
Встрѣчать ихъ выбѣгаютъ:
Тамъ обнялъ друга нѣжный другъ,
Тамъ сынъ — отца, жену — супругъ.
Всѣмъ радость, а Ленорѣ
Отчаянное горе.
Она обходитъ ратный строй
И друга вызываетъ;
Но вѣсти нѣтъ ей никакой:
Никто объ нёмъ не знаетъ.
Когда же мимо рать прошла —
Она свѣтъ Божій прокляла
И громко зарыдала,
И на землю упала.
Къ Ленорѣ мать бѣжить съ тоской:
«Что такъ тебя волнуетъ?
[115]
«Что сдѣлалось, дитя, съ тобой?»
И дочь свою цалуетъ.
— О, другъ мой, другъ мой, всё прошло!
Мнѣ жизнь не жизнь, а скорбь и зло!
Самъ Богъ врагомъ Ленорѣ…
О, горе мнѣ! о, горе! —
«Прости её, небесный Царь!»
— Родная, помолися. —
«Онъ благъ! Его руки мы тварь:
«Предъ Нимъ душой смирися.»
— О, другъ мой, другь мой, всё какъ сонъ!
Немилостивъ со мною Онъ:
Предъ Нимъ мой крикъ былъ тщетенъ,
И глухъ и безотвѣтенъ.
«Дитя, отъ жалобъ удержись;
«Смири души тревогу;
«Пречистымъ Таинъ причастись,
«Пожертвуй сердцемъ Богу.»
— О, другъ мой, что во мнѣ кипитъ,
Того и Богъ не усмиритъ!
Ни Тайнами, ни жертвой
Не оживится мертвой. —
— Но что, когда онъ самъ забылъ
Любви святое слово,
И прежней клятвѣ измѣнилъ,
И связанъ клятвой новой? —
«И ты, я ты объ немъ забудь!
«Не рви тоской напрасно грудь:
«Не стоитъ слёзъ предатель;
«Ему судья — Создатель.»
— О, другъ мой, друтъ мой, всё прошло!
Пропавшее — пропало!
Жизнь безотрадную на зло
Мнѣ Провидѣнье дало.
Угасни ты, противный свѣтъ!
Погибни жизнь, гдѣ друга нѣтъ!
Самъ Богъ врагомъ Ленорѣ…
О, горе мнѣ! о, горе! —
«Небесный Царь — да ей проститъ
«Твоё долготерпѣнье!
«Она не знаетъ, что творитъ:
«Ея душа въ забвеньѣ.
«Дитя, земную скорбь забудь:
«Ведётъ ко благу Божій путь;
«Смиреннымъ — рай награда;
«Страшись мученій ада.»
— О, другъ мой, что небесный рай,
Что адское мученье?
Съ нимъ вмѣстѣ — всё небесный рай;
Съ нимъ розно — всё мученье.
Угасни ты, противный свѣтъ!
Погибни, жизнь, гдѣ друга нѣтъ!
Съ нимъ розно умерла я
И здѣсь и тамъ для рая. —
Такъ дерзко, полная тоской,
Душа въ ней бунтовала:
Творца на судъ она съ собой
Безумно вызывала,
Терзалась, волосы рвала
До той поры, какъ ночь пришла,
И тёмный сводъ надъ нами
Усыпался звѣздами.
И вотъ — какъ-будто лёгкій скокъ
Коня въ тиши раздался:
Несётся по полю ѣздокъ;
Гремя, къ крыльцу примчался;
Гремя, взбѣжалъ онъ на крыльцо
И двери брякнуло кольцо…
Въ ней жилки задрожали…
Сквозь дверь ей прошептали:
«Скорѣй сойди ко мнѣ, мой свѣтъ!
«Ты ждёшь ли друга, спишь ли?
«Меня забыла ты, иль нѣтъ?
«Смѣёшься ли, грустишь ли?»
— Ахъ! милый! Богъ тебя принёсъ!
А я? — отъ горькихъ, горькихъ слёзъ
И свѣтъ въ очахъ затмился.
Ты какъ здѣсь очутился? —
«Сѣдлаемъ въ полночь мы коней…
«Я ѣду издалёка.
«Не медли, другъ — сойди скорѣй:
«Путь дологъ, мало срока.»
— На что спѣшить, мой милый, намъ?
И вѣтеръ воетъ по кустамъ,
И тьма ночная въ полѣ.
Побудь со мной на волѣ. —
«Что нужды намъ до тьмы ночной!
«Въ кустахъ пусть вѣтеръ воетъ.
«Часы бѣгутъ; конь борзый мой
«Копытомъ землю роетъ:
«Нельзя намъ ждать. Сойди, дружокъ!
«Намъ долгій путь, намъ малый срокъ.
«Не въ пору сонъ и нѣга:
«Сто миль намъ до ночлега.»
— Но какъ же конь твой пролетитъ
Сто миль до утра, милый?
[116]
Ты слышишь? — колоколъ гудить:
Одиннадцать пробило. —
«Но мѣсяцъ всталъ: онъ свѣтитъ намъ;
«Гладка дорога мертвецамъ:
«Мы скачемъ, не боимся;
«До свѣта мы домчимся.»
— Но гдѣ же, гдѣ твой уголокъ?
Гдѣ нашъ пріютъ укромный? —
«Далёко онъ… пять-шесть досокъ…
«Прохладный, тихій, тёмный.»
— Есть мѣсто мнѣ? — "Обоимъ намъ…
«Поѣдемъ — всё готово тамъ:
«Ждутъ гости въ нашей кельѣ.
«Пора на новоселье!»
Она подумала, сошла
И на кона вспрыгнула,
И друга нѣжно обняла,
И вся къ нему прильнула.
Помчались --конь бѣжитъ, летитъ,
Подъ нимъ земля шумитъ, дрожитъ,
Съ дороги вихри вьются,
Отъ камней искры льются.
И мимо ихъ холмы, кусты,
Поля, лѣса летѣли;
Подъ конскимъ топотомъ мосты
Тряслися и гремѣли.
«Не страшно ль?» — Мѣсяцъ свѣтитъ намъ! —
«Гладка дорога мертвецамъ!
«Да что же такъ дрожишь ты?»
— Зачѣмъ о нихъ твердишь ты?
— Но кто тамъ стонетъ? Что за звонъ?
Что ворона взбудило? —
«По мёртвомъ звонъ; надгробный стонъ;
«Голосятъ надъ могилой.»
И видѣнъ ходъ: идутъ, поютъ,
На дрогахъ тяжкій гробъ везутъ —
И голосъ погребальной,
Какъ вой совы печальной…
«Заройте гробъ въ полночный часъ:
«Слезамъ теперь не мѣсто.
«За мной: къ себѣ на свадьбу васъ
«Зову съ моей невѣстой!
«За мной, пѣвцы! за мной, пасторъ!
«Пропой намъ многолѣтье, хоръ!
«Намъ дай на обрученье,
«Пасторъ, благословенье!»
И звонъ утихъ, и гробъ пропалъ;
Столпился хоръ проворно
И по дорогѣ побѣжалъ
За ними тѣнью чорной.
И далѣ, далѣ конь летитъ,
Подъ нимъ земля шумитъ, дрожитъ,
Съ дороги вихри вьются,
Отъ камней искры льются.
И сзади, спереди, съ боковъ
Окрестность вся летѣла:
Поля, холмы, ряды кустовъ,
Заборы, домы, села.
«Не страшно ль?» — Мѣсяцъ свѣтитъ намъ. —
«Гладка дорога мертвецамъ!
«Да что же такъ дрожишь ты?»
— О мёртвыхъ всё твердишь ты! —
Вотъ у дороги, надъ столбомъ,
Гдѣ висѣльникъ чернѣетъ,
Воздушныхъ рой, свіясь кольцомъ,
Кружится, пляшетѣ, вѣетъ.
«Ко мнѣ, за мной вы, плясуны!
«Вы всѣ на пиръ приглашены!
«Скачу, лечу жениться…
«Ко мнѣ — повеселиться!»
И лётомъ, лётомъ лёгкій рой
Пустился вслѣдъ за ними,
Шумя, какъ вѣтеръ полевой
Межь листьями сухими.
И далѣ, далѣ конь летитъ,
Подъ нимъ земля шумитъ, дрожитъ,
Съ дороги вихри вьются,
Отъ камней искры льются.
Вдали, вблизи, со всѣхъ сторонъ,
Всё мимо ихъ бѣжало —
И всё какъ тѣнь, и всё какъ сонъ
Мгновенно пропадало.
«Не страшно ль?» — Мѣсяцъ свѣтятъ намъ. —
«Гладка дорога мертвецамъ!
«Да что же такъ дрожишь ты?»
— Зачѣмъ о нихъ твердишь ты? —
«Мой конь, мой конь, песокъ бѣжить;
«Я чую, ночь свѣжѣе;
«Мой конь, мой конь, пѣтухъ кричитъ:
«Мой конь, несись быстрѣе!
«Оконченъ путь; исполненъ срокъ;
«Нашъ близко, близко уголокъ;
«Въ минуту мы у мѣста…
«Пріѣхали, невѣста!»
Къ воротамъ конь во весь опоръ
Примчавшись, сталъ и топнулъ;
[117]
Ѣздокъ бичёмъ стегнулъ затворъ —
Затворъ со стукомъ лопнулъ:
Они кладбще видятъ тамъ.
Конь быстро мчится по гробамъ;
Лучи луны сіяютъ,
Кругомъ кресты мелькаютъ.
И что жь, Ленора, что потомъ?
О, страхъ! Въ одно мгновенье
Куслкъ одежды за кускомъ
Слетѣлъ съ него, какъ тлѣнье —
И нѣтъ ужь кожи на костяхъ;
Безглавый черепъ на плечахъ;
Нѣтъ каски, нѣтъ колета:
Она — въ рукахъ скелета.
Конь прянулъ; пламя изъ ноздрей
Волною побѣжало —
И вдругъ всё пылью передъ ней
Разшиблось и пропало.
И вой, и стонъ на вышинѣ,
И крикъ въ подземной глубинѣ…
Лежить Ленора въ страхѣ
Полмертвая на прахѣ…
И въ блескѣ мѣсячныхъ лучей,
Рука съ рукой, летаетъ,
Віясь надъ ней, толпа тѣней
И такъ ей припѣваегь:
«Терпи, терпи, хоть ноетъ грудь!
Творцу въ бѣдахъ покорна будь!
Твой трупъ сойди въ могилу,
А душу — Богъ помилуй!»
В. Жуковскій.
|
|
См. также одноимённые страницы.
