Посвящаю мое видѣніе безсмертной памяти провидца нашихъ дней, Словацкаго[1].
Tu król, co jękiem harf zwyciężyć mniema
I głośniej grać … niż mrący ludzie jęcząSłowacki.
1. БАЮ.
Я только зналъ, въ тѣ дни, въ тѣ дни единственные, Когда былъ юнъ, я зналъ лишь звоны струнъ,
Лишь орлій крикъ, огни, и сны таинственные, Поцѣловать, и вбросить въ девять лунъ. 5 Найдя цвѣтокъ, сорвать его съ медлительностью, Чтобъ взять слегка съ цвѣтка цвѣточный сокъ,
И вдругъ уйти, плѣнивши ослѣпительностью, Чтобъ жилъ въ другомъ намекъ, всегда намекъ.
И въ чемъ была та сила-чаровательница, 10 Что мнѣ дала такой извѣдать путь?
Не знаю, нѣтъ. Привѣтъ тебѣ, ласкательница, Ты пѣла мнѣ: Заставь ихъ всѣхъ уснуть.
Баюкалъ я своими колыбельностями, Качалъ мечту, качели хороши. 15 Изъ грёзы—жизнь, съ обрывками и съ цѣльностями, „Баю“ любви, къ душѣ „баю“ души.
… Это было, это было, и не будетъ вновь,
Потому что только Сила говоритъ: „Мой часъ готовь!“ Потому что даже дѣти—дѣтства лишены,
И въ войну играютъ въ дѣтской, слыша рѣзкій свистъ Войны. 5 Все, что было затаенно, выявилось вдругъ,
Гнойность злобъ, обидъ, и гнета, расширяющійся кругъ. Тамъ, во-внѣ, готовятъ пушки, шепчется лиддитъ[2],
Здѣсь, подъ тѣнью перекладинъ пляшетъ пляску динамитъ. Обезумѣвшіе братья—злѣйшіе враги. 10 Револьверъ, кинжалъ, и петля. Мсти за месть. И грабь. И жги. О, безумны тѣ, что шутятъ силою Огня.
Бойтесь жизни больше казни, разъ убійство шутка дня. Подождите! Бой неравенъ. Пресѣките нить.
Лучше быть сто разъ убитымъ, чѣмъ хоть разъ одинъ убить. 15 Подождите! Претерпите пытку до конца.
Я клянусь вамъ: будетъ праздникъ Озареннаго Лица. Но въ то время какъ я спорю съ вихрями временъ,
Отъ разстрѣловъ и пожаровъ сталъ весь красный небосклонъ. И въ то время какъ на нивѣ въ макахъ вся межа, 20 Мальчикъ мой принесъ изъ дѣтской два блестящіе ножа.
3. ПѢСНЯ ОРЛИНАЯ.
Я долго медлилъ и внималъ
Напѣвамъ вышняго орла.
Луна была какъ бы опалъ,
Ликъ Солнца былъ воздушно-алъ, 5 Какъ будто кровью истекалъ,
И кровь ужь блѣдною была.
То не былъ день. Ни день, ни ночь.
Я былъ на бархатномъ лугу.
О, пой, орелъ! Пророчь, пророчь! 10 Пропой: Все было такъ точь въ точь,
Въ вѣка умчавшіеся прочь,
На Сумерійскомъ берегу.
Смотри, орелъ, мы тоже здѣсь 20 Воздвигли тридцать этажей.
Мы Шаръ Земной сковали весь,
У вышнихъ тучъ мы сбили спѣсь,
Надъ Шаромъ шаръ пустили днесь,
Превыше свиста всѣхъ стрижей.
25 Смотри, достигнемъ и тебя,
Орелъ пѣвучій и сѣдой.
Воздушный флотъ идетъ, губя
Тѣхъ, кто въ лелѣяньи себя
Слабѣе насъ. Гляди: дробя, 30 Мы взрывъ бросаемъ золотой.
Кто смѣлъ возстать на наше Мы,
И наше обмежить Хочу?
Внизу тамъ были воинствъ тьмы,
Но мы прошли быстрѣй Чумы, 35 Изъ нашей облачной сумы
Имъ выславъ пламя—саранчу.
Надъ Шаромъ—шаръ. Весь Шаръ земной
Единой Волѣ подчиненъ.
Еще немного, и съ Луной 40 Мы многоцвѣтной пеленой
Сплетемся въ шаръ одинъ, двойной,
И дальше, въ Звѣздный Небосклонъ!
Такъ пѣлъ я, клекоту внемля,
Что раздавался съ высоты. 45 Вдругъ, словно якорь съ корабля,
Орелъ упалъ. И вольно, для
Полетъ, паритъ—и гдѣ Земля!
Я съ нимъ.—Ну, что-же, видишь ты?
Я видѣлъ. Чѣмъ я дальше плылъ, 50 Тѣмъ больше таялъ кругъ Земли,
Земля была среди свѣтилъ
Какъ бы кадило межь кадилъ,
Межь точекъ точка, свѣтъ могилъ,
Земныя Чары всѣ ушли.
55 Но, удаляясь отъ Земли,
Я не приблизился къ Лунѣ,
И Звѣзды Неба шли и шли,
Звѣзда къ звѣздѣ, стада вдали,
Въ снѣжисто-блещущей пыли, 60 Въ недосягаемомъ Огнѣ.
И вдругъ я вскрикнулъ въ звѣздной мглѣ,
И вдругъ упалъ орелъ сѣдой.
Я былъ въ воздушномъ кораблѣ,—
Лежу разбитый на Землѣ. 65 Орлиный духъ познавъ въ Орлѣ,
Кому-жь скажу я: „Пѣсню спой!“
К. Д. Бальмонтъ. Полное собраніе стиховъ. Томъ десятый. — М.: Изд. Скорпіонъ, 1909