Такъ, кузина ваша, Марія выходитъ за мужъ, за молодаго торговца полотнами въ Базелѣ, — сказала Георгу, однажды утромъ, мадамъ Фарагонъ.
Такимъ образомъ, онъ уже послѣ отъѣзда Урманда, получилъ вѣрные свѣдѣнія о предстоящемъ бракѣ. Въ Гронперѣ никому въ голову не приходило писать объ этомъ обстоятельствѣ Георгу. Отецъ, конечно, могъ бы это сдѣлать, ко онъ, кромѣ короткихъ дѣловыхъ записокъ, никому не писалъ и мадамъ Фоссъ нашла болѣе удобнымъ, чтобы ея пасынокъ узналъ о свадьбѣ Маріи черезъ мадамъ Фарагонъ, которую она и извѣстила о томъ письменно.
Между тѣмъ въ Кольмарѣ рѣшено было, что Георгъ, съ первымъ числомъ новаго года, перейдетъ во владѣніе отеля, съ тѣмъ чтобы онъ пожертвовалъ извѣстною суммою для приведенія его въ болѣе блестящее положеніе, а за мадамъ Фарагонъ должно было остаться право, открыть свою резиденцію въ маленькой комнаткѣ нижняго этажа, журить прислугу и передъ чужими сохранять полный авторитетъ. Кромѣ того что ей предоставлялась совершенная свобода дѣйствій ей назначалась еще ежегодная небольшая пенсія. Когда договоръ этотъ былъ заключенъ съ общаго согласія, мадамъ Фарагонъ, не смотря на то, что все устроилось по ея собственному желанію, оно стоило, многихъ счетовъ, слезъ и вздоховъ. — Я увѣрена, приговаривала она, — что скоро умру и не долго буду въ тягость Георгу. — Но вопреки этого предсказанія она выговорила себѣ новое кресло и поправку перины въ ея спальни.
И такъ мадамъ Фарагонъ сообщила Георгу, о бракѣ Маріи.
— Отъ кого вы это узнали? спросилъ онъ ее, стараясь придать своему голосу возможно большое спокойствіе. Хотя извѣстіе это было для него ударомъ кинжала и застигло его совершенно врасплохъ. Но онъ слишкомъ хорошо владѣлъ собой для того, чтобы высказать мадамъ Фарагонъ, какъ глубоко оно его взволновало.
— Это не подлежитъ, никакому сомнѣнію; слуга Штадель привезъ мнѣ нѣсколько строкъ отъ вашей мачнхи.
— Тутъ Георгъ не могъ не задать себѣ вопроса, почему же слуга Штаделя и ему не привезъ нѣсколько строкъ, на что впрочемъ тотчасъ же самъ далъ себѣ отвѣтъ весьма близкій къ истинѣ.
— О да, продолжала мадамъ Фарагонъ, — это совсѣмъ вѣрно. Свадьба назначена на пятнадцатое Октября; воображаю что и вы будете присутствовать на ней. — Она произнесла послѣдніе слова плачевнымъ голосомъ, чтобы выразить свое горе, потому что опять останется одна.
— Нѣтъ, я не поѣду на свадьбу, возразилъ Георгъ. Если они въ самомъ дѣлѣ женятся, то это можетъ случиться и безъ меня.
— Но вы можете положиться на то, что они дѣйствительно женятся. Мадамъ Фарагонъ почувствовала себя оскорбленною, тѣмъ что могли не вѣрить въ извѣстіе, полученное ею изъ такихъ достовѣрныхъ рукъ. Конечно вамъ угодно сомнѣваться въ истинѣ, потому что я вамъ ее сообщаю.
— Я вовсе и не думаю сомнѣваться, а напротивъ убѣжденъ въ полнѣйшей ея правдоподобности. Мнѣ уже заранѣе было знакомо желаніе отца.
— Вовсе и не мудрено, что это ого желаніе. Чтожъ ему было имѣть противъ такого брака! Марія Брокеръ сама не имѣетъ ни одного Франка за душою и не можетъ ожидать, чтобы дядя, имѣя толпу ребятишекъ, могъ дать ей приличное приданое.
— Она однако, во всякомъ случаѣ, получитъ отъ него что нибудь; отецъ заботится о ней, какъ о собственной дочери.
— Тогда онъ будетъ не правъ, у вашего отца впрочемъ голова всегда была полна романическихъ идей. Но какъ-бы тамъ ни было, партія эта, для нея, право, что-то очень великое, увѣряю васъ — даже черезъ чуръ великое — вѣдь она ни больше, не меньше, какъ простая прислужница въ вашемъ отелѣ, въ такомъ-же родѣ, какъ у насъ, Флоссэнъ. Послѣ того не удивительно, что тамъ всѣ такъ стоятъ за этотъ бракъ?
— О, если она любитъ…
— Любитъ-ли? Я думаю, что это не подлежитъ никакому сомнѣнію! Почему-же ей и не любить его? Онъ молодъ и хорошъ, имѣетъ прекрасную торговлю и я готова покляться въ томъ, что у него нѣтъ ни одного су долгу. Кромѣ того, его домъ весьма роскошно отдѣланъ. Конечно она должна его любить и право не понимаю въ чемъ-бы тутъ было затрудненіе!
— Я также, согласился съ нею Георгъ. Я охотно вѣрю, что у женщинъ любовь, по большей части, зависитъ отъ подобныхъ вещей.
Мадамъ Фарагонъ, не понявъ горькую насмѣшку обращенную на весь ея пылъ, продолжала развивать свое мнѣніе объ этой свадьбѣ.
— Не думаю, чтобы кому нибудь пришло въ голову, упрекать Марію Бромаръ, въ томъ что она приняла это предложеніе? Должна-же была она исполнить требованіе родныхъ и не ей вѣдь приходилось увѣрять, будто Урмандъ, слишкомъ знатенъ для нея!
— Вовсе онъ не слишкомъ знатенъ для нея, возразилъ Георгъ, сурово.
— Намъ тутъ нечѣмъ обижаться, Марія Бромаръ вѣдь не приходится вамъ сродни, Георгъ, она не кровная ваша родственница, а много что дальная кузина. Я слышала, что она очень похорошѣла.
— Да — она очень красивая дѣвушка.
— Какъ я ее помню ребенкомъ, она была коротка, широка и толста, и подобныя личности, впослѣдствіи, становятся, обыкновенно, такими-же, какими были дѣтьми. Но господинъ Урмандъ конечно, придерживается тому, что имѣетъ передъ глазами, и она, въ свою очередь, знаетъ что овесъ долженъ быть сжатъ, когда онъ зрѣлъ! Надѣюсь однако, что люди, не будутъ имѣть причины, говорить, будто нашъ отецъ, поймалъ жениха въ «Золотомъ львѣ» и болѣе не выпускаетъ его.
— Мой отецъ не такой человѣкъ, чтобы обращать вниманіе на людской толкъ!
— Можетъ быть, было-бы и не худо, обращать на это вниманіе, возразила мадамъ Фарагонъ, качая головой.
Послѣ этого разговора, Георгъ, повидимо такъ спокойно, занялся своими обыкновенными дѣлами, что никто не могъ замѣтить волновавшихъ его чувствъ. Мадамъ Фарагонъ не имѣла ни малѣйшаго подозрѣнія въ томъ, что свадьба Маріи въ состояніи была огорчить его, а напротивъ воображала будто Георгъ считаетъ этотъ союзъ большою честью для семейства — если только онъ не имѣлъ причины упрекнуть отца въ слишкомъ большой щедрости, относительно приданаго Маріи.
— Хорошо, что вы получили свою небольшую долю, передъ началомъ этой исторіи, сказала она Георгу, когда онъ послѣ ужина, на минуту вошелъ къ пей въ комнату.
— Ни въ какомъ случаѣ, увѣряю васъ, не обдѣлили-бы меня, отвѣтилъ онъ, выходя отъ старухи со-злостью въ сердцѣ.
Во весь день Георгъ вполнѣ владѣлъ собой и считая не достойнымъ мужчинѣ, выказывать хоть малѣйшій признакъ озабоченности или горя, занялся съ твердою волею, своими обычными дѣдами. Онъ старался какъ можно менѣе задумываться, но острая, жгучая боль ни на минуту не оставляла его. Вечеромъ, покончивъ съ дневнымъ трудомъ и выйдя отъ мадамъ Фарагонъ, Георгъ пошелъ бродить по улицамъ, гдѣ далъ полную волю своимъ мыслямъ. Здѣсь, зная что въ темнотѣ никто не могъ обратить вниманія на него, онъ болѣе не удерживалъ всѣхъ мучительныхъ чувствъ, охватывающихъ человѣка страстнаго темперамента, при мысли, что любимая имъ женщина, находится въ объятіяхъ другаго.
Когда въ первый разъ, до него дошелъ слухъ объ обрученіи Маріи, тогда онъ исполненный сомнѣній, немедленно рѣшился отправиться въ Гронперъ. Если слухъ этотъ не былъ справедливъ, то она однимъ еловомъ могла оживить его надежды, въ противномъ-же случаѣ не смѣла отпираться и тогда онъ, какимъ нибудь жесткимъ словомъ, хотѣлъ уязвить ее сердце, если оно еще хоть немного было доступно ему; но никогда однако, не должна была она узнать что разбила всѣ его надежды. При этомъ рѣшеніи, вызванномъ въ Георгѣ, мужскою гордостью, онъ былъ на столько близорукъ, что не могъ сообразить, какъ много отъ него самого зависѣло возстановленіе ихъ прежней любовной связи и что во всякомъ случаѣ ему слѣдовало сдѣлать первый шагъ. Отчего-же не высказалъ онъ своего желанія услышать отъ нея откровенное признаніе, причемъ такъ легко было-бы ему выразить ей всю свою привязанность? Но вмѣсто того Георгъ сдѣлалъ неловкость спросить Марію только объ ея обрученіи съ Урмандомъ не показывая при этомъ даже малѣйшаго признака своего неудовольствія! Онъ не сообразилъ, что судя по его поведенію, не должно-ли было и въ ея сердце вспыхнуть, горькая злоба противъ него самого! Не самъ-ли онъ принудилъ ее къ мысли, что для него ея союзъ, съ кѣмъ-бы то ни было, должна казаться равнодушною, такъ какъ онъ и не думалъ просить ея руки. Иди можетъ быть онъ ждалъ, чтобы Марія поклялась ему, прожить весь свой вѣкъ одинокою, потому что онъ покинулъ ее?
— Когда мои родные, находятъ удобнымъ располагать мною, то я тутъ ни при чемъ сказала она ему и вмѣсто того, чтобы изъ этихъ слонъ вывести надлежащее заключеніе, онъ ушелъ, предоставляя ей полную свободу, считать его прежніе клятвы одною ребяческою игрою въ любовь.
Теперь бродя, по темнымъ улицамъ, истина по немногу открывалась передъ глазами Георга. Онъ однако все еще не хотѣлъ извинить Марію, такъ какъ она поклялась ему въ вѣрности, а онъ, какъ воображалъ, не давалъ ей право усомниться въ его постоянствѣ. Все болѣе обдумывая свое поведеніе, во время отсутствія, онъ не могъ не сознаться въ томъ, что самъ много виноватъ въ своемъ горѣ. Еслибъ онъ дѣйствительно горячо любилъ, то не торопился-бы такъ исполнить волю отца и не тотчасъ-бы уѣхалъ; но такъ какъ уже случилось, что онъ уѣхалъ, то почему-же, не возобновилъ онъ своихъ сношеній съ Маріею и не напомнилъ ей о своей постоянной любви, а предпочелъ упорное, упрямое молчаніе. Такимъ образомъ, поневолѣ въ пей должны были зародиться сомнѣнія, тѣмъ болѣе что и при свиданіи онъ не показывалъ ей и слѣда прежняго ласковаго расположенія. Сообразивъ все это, Георгомъ овладѣло мучительное раскаяніе и тяжко упрекалъ онъ себя, что не боролся за свое сокровище, пока свадьба еще не была дѣломъ рѣшеніямъ. Онъ старался успокоить себя мыслью, что еслибъ Марія, любила его истинно, то никогда никто не осмѣлился-бы приступиться къ ней съ подобнымъ предложеніемъ, по ничто не въ состояніи было унять его страданій объ утратѣ дѣвушки, обладаніе которою, онъ такъ страстно желалъ! Но можетъ бытъ время еще не ушло и ему удастся наверстать потерянное!
Кромѣ любви его подстрекало чувство мести. Теперь авторитетъ отца для него ничего не значитъ и отбросивъ въ сторону всѣ разсчеты и соображенія, онъ жаждалъ только наказать Марію за ея предполагаемое вѣроломство и намѣренъ былъ отправиться въ Гронперъ, съ тѣмъ, чтобы своимъ внезапнымъ появленіемъ, поразить Марію, какъ молніею: въ немъ живы были еще всѣ увѣренія въ любви и онъ хотѣлъ попробовать не удастся-ли ему пробудить въ пей заснувшія воспоминанія.
Вернувшись домой и встрѣтясь еще на минуту съ мадамъ Фарагонъ, Георгъ сказалъ ей:
— Послѣ завтра я собираюсь въ Гронперъ.
— Въ Гронперъ — послѣ завтра — къ чему?
— Къ чему? я самъ это еще хорошо не знаю. Но мнѣ хочется еще разъ увидѣться съ Маріею, передъ ея свадьбою.
И какъ онъ рѣшилъ такъ и сдѣлалъ.