Илия, אליהו и אליה — величайший израильский пророк из числа тех, пророчества которых не сохранились в письменном виде, основатель того вида профетизма, в котором доминируют духовный и этический идеалы будущих пророков, величайший ревнитель веры в Единого Бога, одаренный почти божественной властью чудотворец. О ранней жизни И. ничего не известно; он появляется на горизонте израильской истории внезапно, как молния, в наиболее трагический момент ее, когда руками Ахаба (см.) и Изебели (см.) наносился решительный удар монотеистической религии израильтян. Религии, которая только недавно утвердилась в народном сознании, пришлось снова подвергнуться испытанию, выдержит ли она напор чувственных культов Астарты и Баала (см.), насильственно введенных в то время в израильскую жизнь. Теперь эта религия нуждалась в могучей личности, проникнутой самоотвержением и твердой верой, которая увлекла бы колеблющихся, укрепила бы слабых, возбудила бы равнодушных и собрала бы вокруг себя армию защитников самобытности народа. Такой личностью и явился Илия. Он жил одной мыслью о Едином Боге, которого хотел навеки утвердить в сердце своего народа и тем положить конец на будущее время какому бы то ни было религиозному синкретизму в израильской жизни. Этой миссии И. посвятил всего себя, ей он беззаветно служил до конца своей кипучей жизни. — Вокруг этой, несомненно, исторической личности накопилось столько легенд, что из них с трудом удается восстановить его истинный, реальный образ. В Библии И. рисуется аскетом и подвижником; в противоположность разряженным наподобие женщин пророкам Баала и Астарты, Илия облекался в плащ, кожаный пояс и носил длинные волосы (II Цар., 1, 8; 2, 8, 14); в противоположность почитателям Баала, предававшимся наслаждениям, он вел назирейский образ жизни, т. е. не пил вина и не стриг волос. Выступив, по-видимому, впервые в Гилеаде, откуда он, очевидно, и был родом (אליהו התשני מתשני גלעד, I Цар., 17, 1), Илия стал проповедовать ту несложную мысль, что Господь, יהוה, один Бог и нет другого. Так как по сю сторону Иордана власть Ахаба и Изебели не имела такой силы, как в Самарии, то здесь и оставалось еще достаточное число верных Единому Богу израильтян; среди них, вероятно, Илия нашел слушателей и учеников, которые затем последовали за ним туда, куда он сам пошел. Вокруг него постепенно образовалась плеяда молодых пророков, Bne Nebiim, всецело посвятивших себя борьбе за веру, и подобно И., ставших, по-видимому, назиреями. Окруженный этими пророками, И. вступил в открытую борьбу с жрецами и пророками Баала. Переходя из города в город, он повсюду увлекал жителей своими бурными речами, направленными к уничтожению омерзительных культов и возвращению к истинному Богу. Слава о нем, как о ревнителе יהוה, распространилась по всему Израильскому царству и достигла Изебели. Она не могла, конечно, мириться с его деятельностью, расстраивавшей все ее планы. Она сначала подняла гонение на его учеников и последователей, которые прониклись его идеалами и провозглашали их столь же открыто, как и он сам, и беспощадно убивала их; Изебель решила убить и И., но он ускользал из рук ее клевретов. В последнем ему особенно помогал один из царедворцев Ахаба — Обадья, человек, глубоко преданный старой религии и даже спасший много пророков от рук разъяренной Изебели (I Цар., 18, 4; 19, 1 и сл.). Но долго скрываться пророк не мог — слишком вопиющи были дела этой царственной четы, слишком громко взывала к отмщению кровь невинно загубленных ею людей. Кроме того, и сама религиозная жизнь страны требовала открытого выступления. И вот Илия появляется пред Ахабом и предсказывает ему страшную засуху в ближайшие годы, следствием которой будет ужасный голод. Это наказание посылает через него Господь за те грехи, которые Ахаб вместе с Изeбeлью насаждает в своем народе. По-видимому, голод только ожесточил сердца Ахаба и Изебели: это видно из того, что Ахаб встретил И. возгласом: «Ты ли это, губитель Израиля?» На это И., оставаясь себе верным, ответил: «Не я губитель Израиля, но ты и дом отца твоего, так как вы пренебрегли заповедями Божиими и пошли за Баалами» (I Цар., 18, 17 и сл.). И чтобы доказать царю, что именно на его стороне Бог, И., как рассказывает летописец, предложил собрать на гору Кармел всех жрецов Баала и Астарты, чтобы там, пред лицом народа, доказать их бессилие и обнаружить их обманы, которыми они пытались захватить власть над народом. Это ему вполне удается — и в результате разъяренный народ умерщвляет всех лжежрецов. — Это событие еще сильнее разожгло ненависть Изeбeли к старой религии и носителям ее — пророкам; но, с другой стороны, оно же еще больше должно было укрепить самого Илию в сознании, что душа народа вовсе не испорчена, что возврат к истинному Богу для него возможен. Вынужденный опять скрываться от грозившей ему смертью Изебели, он удалился в Иудею, а оттуда в пустыню и дошел до священной горы Синая. Там в момент смертельный тоски, когда муки и преследования извне достигли, казалось, наибольшей силы и напряжения, ему представилось видение. Пророк услышал голос Бога и почувствовал Его присутствие, но Он не был в вихре, который промчался пред пророком, с невероятной силой разрушая горы и расщепляя скалы, Он не был ни в громе, ни в огне; и только тихий нежный голос Его приобщил пророка к Нему и снял с его души всю смертельную тоску. После этого И. получил от Господа повеление помазать на Арамейское царство Хазаеля, на Израильское царство, вместо многогрешного Ахаба, Иегу (см.), а во пророки помазать, вместо себя, Элишу (см.). — Еще только один и притом последний раз И. является на арене израильской истории. Это было тогда, когда жестокость и безбожность Изебели с особенной силой проявились в деле Набота, когда оказалось, что не только религия, но также и правосудие исчезло в Израильском царстве. Гнев и протест против произвола огненным пламенем охватили душу пророка; он явился к царю и, бросив ему в лицо свой упрек: «Ты убил (Набота), а теперь хочешь быть его наследником!» — бесстрашно нарисовал ему близкую и страшную картину смерти его и Изeбели. Он дал ему понять, что на грабеже и на насилии Ахаб напрасно пытается воздвигнуть твердыню своего благополучия, что невинно пролитая кровь отзовется на нем и на его потомстве, что псы будут лакать его кровь там, где еще недавно была пролита кровь Набота, и наконец, указал ему на исходную причину всего этого, на забвение истинного Бога. По-видимому, огонь, пылавший в это время в душе пророка, передался и грешному царю, ибо летописец сообщает, что Ахаб «разодрал свои одежды, оделся во вретище, постился, лежал во вретище и ходил печально» (I Цар., 21, 17 и сл. до конца). Это был последний акт исторического характера, в котором принимал участие И. По-видимому, уже после смерти Ахаба И. имел столкновение с его сыном Ахазией на чисто религиозной почве, но этот эпизод окружен таким туманом преданий, что восстановить истинный его смысл ныне невозможно. Но и здесь И. изображается великим ревнителем Бога, которого Ахазия желает променять на Баал-Зебуба (см.), бога Экронского. С этого времени И. окончательно сходит со сцены. Каков был конец его, неизвестно, но народ, который не мог примириться с мыслью, чтобы этот пламенный дух умер смертью обыкновенного человека, создал легенду о том, что И. на огненной колеснице был взят на небо. Грец, однако, полагает, что И. исчез за Иорданом, откуда явился. Позднейшие поколения не могли себе представить иначе, как в виде ряда чудес, неутомимую деятельность И., направленную на борьбу с идолопоклонством за чистоту и простоту нравов. Жизнь И. казалась им непостижимой и загадочной, и они, поэтому, видели в ней результат непрерывного вмешательства сверхъестественной силы. Во время его скитальчества и бегства от гнева Изебели вороны кормили его, по преданию, хлебом и мясом (I Цар., 17, 3—6); силой своего слова Илия мог сделать так, чтобы горсть муки и небольшой кувшин масла прокормили в течение долгого времени его самого, вдову, у которой он скрывался от преследований, ее сына и всех ее домочадцев (ibid., 9—16); в пустыне во время сна его снабжали пищей ангелы, а на пути к Синаю он, подобно Моисею, сорок дней и сорок ночей оставался без пищи (I Цар., 19, 6—9). Наконец, он совершил величайшее чудо — возвратил к жизни умершего ребенка, которому вдохнул новую душу (I Цар., 17, 17 и сл.). Несомненно, одним из величайших чудес жизни Илии было то, что он создал целую школу, которой предназначено было в течение долгого времени поддержать в народе священный огонь истинной веры. Это была школа истинных пророков, которые почти отрешались от всего мирского, которые жертвовали жизнью ради своих идей в надежде видеть израильский народ духовно могучим и стоящим над всеми другими народами. Пророки из его школы, или ученики Илии, должны были отказаться от всякой связи с окружающим миром и даже с родителями, должны были стать аскетами и подвижниками, если хотели искренне служить Богу и вещать греховному человечеству от Его имени. Вся жизнь самого И. и тех пророков, которые прониклись его идеалами, была актом великого самопожертвования; она как бы говорила, что только чистые сердцем могут спасти народ от грозящей ему нравственной гибели. Не напрасно христианские богословы сравнивали И. с Христом, считая обоих носителями одних и тех же идеалов. — Ср.: Graetz, Gesch. d. Juden, т. II; Wellhausen, Israelit. und jüd. Geschichte, 6 изд.; Stade, Gesch. d. Volkes Israel, I; Kittel, Gesch d. Hebräer, II. Г. Кр.1.
Илия в агадической литературе. — И., «да будет он упомянут к добру» (Иер. Шекал., III, в конце), или, как он вообще называется у евреев, «И. пророк» (אליהו הנניא), прославлен в еврейской легенде более всякого другого библейского лица. Агада, которая сделала пророка героем своих преданий, не содержит, как при описании других лиц, только описание его земной жизни и ее своеобразную разработку по своему обыкновению, а создает новую легенду, которая, начинаясь с его смерти или «исчезновения», кончается мессианскою судьбою всего человечества. С тех пор как пророк Малеахи сказал про пророка И., что Бог пошлет его «пред великим и страшным днем» (Мал., 3, 23), с личностью И. в сознании евреев связаны все чаяния и надежды на светлое будущее. Как у большей части героев еврейской легенды, и у И. библейский рассказ служит фундаментом для позднейших наслоений. И. предвестник Мессии, И. ревнитель Бога, И. утешитель скорбящих — вот три главных черты пророка, выдвинутые агадой в стремлении соединить библейские описания с созданием легенды. Так как, согласно Библии, И. вел жизнь отшельника, то агада не упустила случая своеобразно дополнить созданный Библией образ. На первом месте она старалась точнее определить происхождение И., так как библейское выражение «И., из жителей Гилеада» (Цар., 17, 1), слишком неопределенно. В агаде представлены три различных мнения о происхождении И.: 1) он принадлежал к колену Гада (Ber. r., LXXI); 2) он был вениаминит из Иерусалима и тождествен с Илией, цитируемым в I Хрон., 8, 27; 3) он был священником. Последнего мнения придерживаются также некоторые Отцы церкви (Aphraates, Homiliae, editio Wright, 314; Epiphanius, Haereses, LV, 3, passim), и оно общепринято в позднейшее время; пророк даже отождествляется со священником Пинхасом (Pirke r. El., XLVII; Targ. Jer. к Числ., 25, 12; Origenes, ed. Migne, ХIV, 225). Достойно упоминания еще одно мнение, которое, хотя встречается лишь в позднейшей каббалистической литературе (Jalkut Reubeni, Bereschit, editio Amsterdam), однако, по всей вероятности, древнего происхождения (ср. Epiphanius, l. c.), а именно, что Илия был ангел во образе человека и поэтому не имел ни предков, ни потомства (см. Мелхиседек). — О первой встрече И. с Ахабом агада рассказывает следующее: Бог предложил пророку навестить Хиеля и выразить ему соболезнование по поводу смерти сына, которого он потерял оттого, что восстановил город Иерихон. И. отказался пойти, потому что пустые слова его всегда только гневают и раздражают. Лишь после того как Господь обещал ему, что Он исполнит все то, что пророк скажет в своем справедливом гневе, Илия согласился пойти к Хиелю. Там он встретил друга Хиеля, царя Ахаба, и, упрекнув его в дурном поведении, между прочим сказал, что Господь Бог исполняет все проклятия праведников; так и Хиель лишился своего сына потому, что Иошуа проклял тех, которые задумают отстроить Иерихон. Царь Ахаб возразил: «Неужели Иошуа выше своего учителя Моисея?» — а ведь Моисей угрожал всем идолопоклонникам бездождием и голодом, и теперь он — Ахаб — воздвиг массу идолов и находится в благополучии. 
Вознесение пророка Илии (из раскрашенной кетубы начала 19 в.). И. тотчас же сказал: «Клянусь живым Богом Израиля, что не будет ни росы, ни дождя и т. д.» (I Цар., 17, 1). Бог исполнил эту угрозу, и вскоре наступил голод вследствие бездождия (Санг., 113а; Иер. Санг., X). — Господь велел воронам (orebim) доставлять пророку все необходимое во время голода. Некоторые, впрочем полагают, что слово «orebim» (вороны) означает жителей Ореба (Ber. r., XXXIII, 6; Хул., 5а; такого же мнение Иероним в своем комментарии к Исаии, 15, 7). Вороны приносили И. пищу из дома праведника Иегошафата (Танхум, изд. Бубера, IV, 165). Однако Бог, милостивый даже по отношению к грешникам, пытался склонить И. освободить его от данного Им обещания, дабы Он мог послать на землю дождь. Сначала Бог высушил тот ручей, из которого пророк черпал воду, чтобы он сам почувствовал муки бездождия, но это не помогло. Тогда Бог послал смерть сыну вдовы, в доме которой жил пророк, надеясь этим сломить неумолимую строгость пророка. Когда Илия просил Бога воскресить этого ребенка, Господь ответил ему, что это может совершиться лишь посредством оживляющей «небесной росы», и для того, чтобы Он мог послать небесную росу, необходимо, чтобы пророк освободил Его от данного обещания (Иеруш. Таанит, I, 63г; Сангедрин, 113а). тогда Илия, убедившись, что следует уступить, избрал другое средство, чтобы доказать Ахабу всемогущество Бога. Он условился с царем принести одновременно две жертвы — одну Богу, другую Баалу, и убедиться, кто из них сильнее. Пара быков, предназначенная для жертвоприношения, были близнецами, выросшими вместе. Когда И. привел своего быка к месту жертвоприношения, 450 священников Баала тщетно пытались склонить другого быка двинуться с места. Животное получило дар слова и пожаловалось на то, что его близнец удостоился чести быть принесенным на алтарь Божий, он же будет принесен Баалу. Только после того как пророк уверил быка, что и его жертва послужит на славу Божию, священники Баала оказались в силах положить его на алтарь (Tanch., ed. Buber, IV, 165). Они начали тогда кричать: «Баал, Баал!» — но не получили ответа. Бог установил во всем мире такую тишину, будто он совершенно необитаем, дабы жрецы Баала, услышав какой-либо звук, не могли сказать, что это голос Баала (Schem. r., XXIX, конец). Эти усилия потребовали много времени, и И. нашел нужным остановить Солнце; он сказал: «При Иошуе ты остановилось ради Израиля, теперь сделай это ради славы Божией» (Agadath Bereschit, LXXVI). Под вечер И. позвал своего ученика Элишу и налил ему воды на руку. Тогда свершилось чудо: вода начала течь из пальцев Элиши, как из фонтана, так что окопы вокруг алтаря наполнялись ею (Tanna debe Elijah и r., XVII). Пророк молил Бога, чтобы Он ниспослал огонь на алтарь, дабы народ мог увериться в действительности этого чуда и не считал его колдовством. В молитве своей пророк говорил о своей миссии в качестве предвестника Мессии и просил Бога исполнить его желание, дабы к нему питали доверие и в будущем (Midr. Schir ha-Schirim, ed. Grünhut, 25a; Agadat Bereschit, LXXVI).
Несмотря на чудеса, совершенные И., огромная масса еврейского народа осталась неверующей, как и прежде. Они отвергли знамение Завета, и пророку пришлось тогда выступить обвинителем Израиля перед Богом (Pirke r. El., XXIX). И. был призван предстать перед Богом в той самой пещере, где Господь однажды явился Моисею и где открылся ему, как благий и милосердый; из этого И. понял, что ему надо взывать к Господней милости, а не выступить обвинителем Израиля. Он, тем не менее, остался непреклонным в своем рвении и суровости, и тогда Бог приказал ему назначить себе преемника (Tanna debe Elijahu Zutta, VIII). Через три года после видения на Синае Илия «исчез» (Seder Olam rab., XVII). Относительно места, куда перешел И., существуют различные мнения у евреев и христиан; еврейское, более древнее, мнение таково, что Илия поселился среди жителей неба, где записывает людские деяния (Кид., 70а; ср. Derek Erez r., I), занятие, которое апокалиптическая литература обычно приписывает Эноху. Только в половине второго века, когда идея о возможности вознесения на небо стала догматом у христианских теологов, высказывается, что И. никогда не возносился на небо (Сукк., 5а; ср. Ратнер, к Seder Olam r., XVII). В позднейшей литературе преобладает мнение, что местопребыванием И. служит рай (ср. Pirke r. El., XVI), но так как в данном случае о самостоятельном существовании рая нет речи, то можно считать эти убеждения тожественными. — Одна из обязанностей И. — стоять на месте скрещения дорог, ведущих в рай, сопровождать туда праведников и извлекать души грешников из геенны в начале субботы и возвращать их обратно в ад на исходе ее, а после того как души понесли должное наказание за грехи свои, переносить их в рай навсегда (Pirke rab. Eliez., l. с.). — В мистической литературе И. представляется ангелом, земная жизнь которого должна быть понимаема лишь как одно из проявлений его существования; он отожествляется с Сандальфоном. В каббалистической литературе сообщается также о споре, происшедшем однажды между И. и ангелом смерти, который заявил свои права на все человечество и стремился предупредить Илию при вступлении его в небесное пространство (Zоhar, Ruth, в начале, Варшава, 1885, 76а). — Вознесение И. на небо или в надмировое пространство не оторвало его, однако, от земли; напротив того, главная деятельность И. тогда только и началась. Из библейских времен сообщается письмо Илии к Иегораму, написанное семь лет после исчезновения пророка (Seder Olam rabba, XVII; ср., однако, Иосиф Флавий, Древности, IX, 5, §2), и о его заступничестве за евреев, после того как Гаман намеревался их всех уничтожить. Однако преимущественно в побиблейское время Илия чаще всего принимает участие в земных событиях, агада его называет даже «птицей небесной» (Пс., 8, 9), потому что он, подобно птице, облетает весь мир и появляется там, где необходимо внезапное божественное вмешательство (Midr. Tehil., ad loc.; ср. также Бер., 3б; Targ. к Koheleth, X, 20). Появление И. среди людей так часто, что даже животные предчувствуют это; возня собак считается признаком приближения И. (Баба К., 60б). Илия пророк является людям в различных видах, иногда во сне, иногда наяву, и часто таким образом, что праведники знают, кто перед ними. Однажды он явился во сне римскому чиновнику и убедил его не расточать богатства, которое ему досталось в наследство (Beresch. rab., LXXXIII). Некто прибыл в чужой город поздно накануне субботы и не знал, кому отдать на хранение деньги, которые были при нем (так как запрещается носить деньги в субботу). Он зашел в синагогу и увидел там человека, который молился с «тефилин» (филактерии) на голове. Он отдал свои деньги на хранение этому набожному человеку, но когда по истечении субботы потребовал свои деньги обратно, увидел, что имеет дело с ханжою и обманщиком. Несчастный от горя заснул; во сне ему явился И. и посоветовал потребовать свои деньги у жены этого обманщика. Проснувшись, несчастный последовал совету И. и таким образом не только получил свои деньги обратно, но и изобличил ханжу (Pesik. r., XXII; ср. Иер. Бер., II). Илия любил принимать образ араба (ערבי), точнее, образ кочующего араба пустыни (טייעא). В этом виде он явился одному праведному, но бедному человеку и спросил его, когда он желает наступления шести лет богатства и роскоши, которые ему предопределены, теперь или в конце своей жизни. Праведник, приняв Илию за колдуна, не ответил ему. Но когда И. явился ему в третий раз, он посоветовался с женою, что делать. Последняя предложила сказать арабу, чтобы эти шесть лет сейчас же наступили. Их желание вскоре исполнилось — дети их нашли большой клад. Праведник сделал немало добра своим богатством, пожертвовав много денег на благотворительность. По истечении шести лет араб вернулся и сообщил праведнику и жене его, что наступил конец их благополучию. На это жена праведника сказала: «Если ты можешь найти человека, который с большей пользою израсходует то, что ты ему дашь, то прими от нас деньги и отдай тому человеку». Бог, которому было известно, как хорошо и мудро праведник использовал свое богатство, оставил ему его состояние до конца жизни (Midr. Ruth, Zuta, изд. Бубера, в конце).
Пророк Илия возвещает пришествие Мессии (из раскрашенного махзора из Франкфурта-на-Майне).
И. является для праведников во многих случаях ангелом-хранителем, для которого нет недоступного места и нет ничего невозможного, если речь идет о том, чтобы помочь в несчастье и спасти от беды. Так, Нахум из Гимзо однажды был послан с дипломатической миссией в Рим и вез ценные подарки римскому императору. По дороге его ограбили, но И. возместил ему утраченное и таким образом сохранил Нахуму богатство и славу (Санг., 109а). Он спас танная р. Меира от преследования чиновников. Во время адриановских гонений он спас и другого танная, р. Элеазара бен-Перат, от римского правительства, которое уже собиралось приговорить его к смертной казни. Илия отстранил обвинителя, удалив его чудом на расстояние 400 миль (Абода Зара, 17б). Он выступил в качестве свидетеля в пользу аморая Шила, которого обвинили в судопроизводстве по уголовным делам согласно еврейскому закону (Бер., 58а), и являлся утешителем к р. Акибе, когда тот находился в нужде (Нед., 50а). В качестве врача он лечил р. Шими бен-Аши (Шабб., 109б) и р. Иуду I, сильные и непрерывные боли которого тотчас прекратились, лишь только И. возложил на него руку. Это лечение, в то же время, имело последствием примирение Рабби с р. Хией, так как Илия предстал пред Рабби в образе р. Хии и тем побудил его почувствовать с этих пор к р. Хии большое уважение (Иер. Кил., IX, 32б). И. был ежедневным гостем в Академии Рабби; в одном случае он даже открыл большую небесную тайну, за что и был затем строго наказан на небе (Баба М., 85б). Илия, впрочем, выступал не только утешителем в горе и миротворцем, но и действовал в качестве учителя: он обучал танная р. Элеазара бен-Симон в продолжение тринадцати лет (Pesikta, изд. Бубера, X, 92; см. Акиба в агадической литературе).
В древности существовало известное число избранников, с которыми И. имел общение, как бы с равными ему, будучи, в то же время, известен им, как пророк. В талмудической и мидрашитской литературе приводятся следующие рассказы: Р. Элиезер бен-Гирканос был приведен Илиею в Иерусалим, чтобы учиться у рабби Иоханана бен-Заккаи (Pirke r. El., I). По поводу известного спора между этим ученым и его товарищами И. сообщил р. Натану, каково мнение об этом споре на небе (Б. Меция, 59б). Этот же р. Натан получил от И. весьма разумные диетические наставления (Гиттин, 70а). Особенным любимцем И., по всей вероятности, был р. Негораи, которому И. истолковал несколько мест Библии и даже сообщил, как он объясняет разные непонятные явления природы (Иер. Берахот, IX, 13b; Ruth r., IV). Другой ученый, по имени Иосе, был настолько близок с И., что не побоялся открыто заявить о том, что И. отличается большою раздражительностью (Санг., 113а). И. однажды сказал р. Иегуде, брату праведника Салла: «Не предавайся гневу и не будешь грешить; не пей и избегнешь греха» (Бер., 29б); кроме этого дружеского совета, И. сделал ему ряд важных сообщений (Иома, 19б; Санг., 97б). Рабба бен-Шила (Хаг., 15б), Рабба бен-Абагу (Б. М., 114б), р. Абиатар (Гит., 6б), р. Кагана (Кид., 40а), Бар Ге-Ге (Хаг., 9б) также указываются среди тех праведников, которые были лично знакомы с И. Помимо них, существовали и другие лица, имена которых неизвестны, находившиеся в дружеских сношениях с И. (Б. Б., 7б; Иер. Тер., I, 40г; ср. Кет., 61а). Характерны отношения Илии к вавилонскому амораю р. Анану, которому он читал лекции, составляющие содержание Мидраша «Tanna debe Elijahu», где И. говорит о себе в первом лице (Кет., 106а). Никто из праведников не мог похвастать такой тесной дружбой с И., как р. Иошуа бен-Леви, желания которого И. был всегда готов исполнить, хотя иногда выказывал чрезвычайную строгость по отношению к нему (Иер. Тер., VIII, 46б; Иер. Шебиит, IX, 39а; Мак., 11a). Илия предоставил р. Иошуе возможность повидать Мессию (Санг., 98а) и показал ему драгоценные камни, которые, по словам пророка (Исаия, 64, 11, 12), в будущем заменят солнечный свет для освещения Иерусалима (Pesikta, XVIII, 136а). Но гораздо более драгоценны, чем эти камни, были уроки, полученные р. Иошуею бен-Леви от И. преимущественно в области теодицеи, которую И. пытался объяснить ему посредством ряда живых иллюстраций. Р. Иошуа однажды попросил И. взять его с собою, когда последний совершит путешествие вокруг света. Пророк поставил ему условием, чтобы Иошуа не задавал ему никаких вопросов по поводу его действий, хотя они могут ему показаться странными; в случае нарушения этого условия р. Иошуа рискует быть оставленным Илиею. Оба отправились в путь. Первую остановку они сделали у жилища бедняка, который обладал лишь одною коровою. Хозяева дома, муж и жена, приняли странников весьма радушно, отвели им место для ночлега в одном из лучших помещений дома, накормили и напоили их. Под утро, прежде чем продолжать свой путь, р. Иошуа услышал, как пророк молил Бога, чтобы Он убил корову этого бедняка; еще до оставления гостями этого гостеприимного дома корова бедняка издохла. Р. Иошуа не мог удержаться и с волнением воскликнул: «Это в награду бедному человеку за оказанное нам гостеприимство?» Пророк напомнил ему о его обещании перед отправлением их в путь, и они продолжали путешествие свое молча. К вечеру они прибыли в дом богатого человека, который на них не обратил внимания, и они провели всю ночь без еды и питья. Наутро, когда они должны были оставить этот негостеприимный дом, р. Иошуа услышал, как пророк просил Господа Бога восстановить разрушившуюся стену в одном из домов богача. Тотчас стена была восстановлена. Это еще более усилило душевное волнение р. Иошуи, но, вспомнив об условии, поставленном ему И., он хранил молчание. На следующий вечер путники остановились близ синагоги, украшенной серебром и золотом, но богатые прихожане не позаботились о чужестранцах, а накормили их лишь хлебом и водою. Оставляя это место, И. просил Бога сделать их всех «главами» (т. е. начальниками). Р. Иошуа был близок к нарушению своего слова, но, пересилив себя, продолжал свой путь молча. В следующем городе им был оказан горожанами великолепный прием; путникам отвели самые лучшие помещения, накормили и напоили их наилучшим образом. Однако тем сильнее было удивление р. Иошуи, когда он услышал, что И., покидая это место, просил Бога дать им только одного «главу» (представителя). Р. Иошуа не был в силах больше удержаться и просил И. объяснить ему все его странные действия, хотя он прекрасно знал, что этим он лишится общества Илии. Последний удовлетворил его желание: «Этот бедный, но честный человек, — сказал он, — потерял свою корову благодаря моей молитве, ибо я знал, что его жена должна была умереть, и я просил Бога, чтобы он лучше принял жизнь коровы, чем жизнь его жены; моя молитва о бессердечном богаче объясняется тем, что под этой стеной находится большой клад, который мог бы попасть в руки этого недостойного, если бы он сам предпринял восстановление стены. То, что я изрек в отношении негостеприимной общины, не было благословением, а гибелью, так как всякое общество, у которого много «глав», обречено на гибель; с другой стороны, этим добрым людям я пожелал иметь одного «главу», чтобы среди них всегда царили мир и единение». Эта широко распространенная легенда впервые найдена в сочинении Ниссима бен-Яков «Chibbur Jaffe» (1886, стр. 9—12) и перепечатана в «Beth ha-Midrasch» Иеллинека, V, 133—135; в VI, 131—133 имеется другой вариант ее. О иудео-германской и других версиях данной легенды ср.: Цунц, G. Vortr., 2 изд., 1381. О древнем происхождении легенды свидетельствует тот факт, что она цитируется между прочим в Коране (сура VIII, 59—82; ср. также R. E. J., VIII, 69—73). Кроме р. Иошуи бен-Леви, Илия являлся ученому Бероке, с которым однажды имел беседу о тех лицах, которым уготован удел в будущей жизни (Таанит, 22а).
Следующий рассказ об И. вошел даже в литургию. К одному крайне бедному праведнику явился И. и предложил себя в качестве слуги. Праведник не сразу принял предложение И. Вдруг понадобился царю искусный строитель для дворца, и И. предложил свои услуги; праведник получил большую цену за работу своего слуги. Илия стал молить Бога, чтобы за одну ночь появился готовый дворец. После этого Илия исчез (Rabbenu Nissim, Chibbur Jaffe me ha-Jeschuah). Эта легенда в красивой обработке помещена в пиуте «Isch Chasid», который поется в субботний вечер после «габдалы» особенной мелодией.
Не одни только таннаи и амораи могли похвастать особою любовью И. к ним; мистики и каббалисты всех времен часто называют Илию своим покровителем. О гаоне Иосифе сообщается, что И. ежедневно посещал его Академию (Первое послание Шериры, изд. Нейбауэра, 92). Введение каббалы в Провансале прямо приписывается — И., он якобы открыл эту тайную науку Якову га-Назиру. Авраам бен-Исаак и Авраам бен-Давид из Поскьера также упоминаются, как лица, которых Илия почтил своими посещениями (ср. Jellinek, Auswahl kabbalistischer Mystik, 4, 5). Анонимный автор соч. «Кана» уверяет, что он получил свое учение непосредственно от И. Зогар считает р. Симона бен-Иохаи и его сына р. Элеазара среди лиц, которые были в тесной дружбе с И. Там же, как и в Tikkune Zohar и Zohar Chadasch, сообщается многое из того, что открыл Илия людям (ср. Friedmann, Seder Elijahu Rabba и Seder Elijahu Zutta, 38—41). В средине четырнадцатого века, когда каббала получила новое развитие в Палестине, И. занимал в ней значительное место. Иосиф делла Рения просил совета у И. в своей борьбе с Сатаною. Отец новой каббалистической школы, Исаак Лурия, удостоился посещения И. перед рождением своего сына. Подобно этому, отец Израиля Баал-Шем-Тоба получил радостную весть от Илии, что у него должен родиться сын, «который будет светочем во Израиле» (Maasioth Pelioth, 24—25, Краков, 1896).
Самый важный момент в деятельности И. — его появление незадолго до Мессии. Во второй половине первого века было принято, что И. появится ранее Мессии с тем, чтобы восстановить чистоту многих семейств (Эдуиот, VII, 7; это — мнение р. Иоханана бен-Заккаи). В следующем веке преобладало мнение, что главное назначение И. — «принести мир и соединить разрозненных» (ib.). Также принято, что все разногласия и споры в законе, которые накопились с течением времени, будут разрешены им и что все трудные религиозные вопросы и те места в Библии, которые кажутся противоречащими друг другу, будут им объяснены, так что не будет разногласия ни по одному вопросу (Менахот, 45а; Абот р. Натана, XXXIV; Bemidbar r., III, конец). Деятельность в качестве толкователя закона Илия сохранил за собою навсегда, и в будущем его отношение к Моисею будет таким же, каким было отношение Аарона к Моисею (Зогар, Цав, III, 27). Мнение, которое преобладало при возникновении христианства, что миссия И., как предвестника Мессии, заключается в подготовлении народного духа, в приучении к идеальным стремлениям, небезызвестно и агадистам (Pirke rabbi El., XLIII, XLVII). Реальная мессианская деятельность — в нескольких местах он назван «гоель» (спаситель) — начнется за три дня до пришествия Мессии. В первый день он будет оплакивать опустошение Палестины и в заключение воскликнет: «Пусть теперь придет мир в эту землю». Во второй и третий дни он будет произносить только утешения (Pesikta r., XXXV, 161). — В апокалиптической литературе И. часто упоминается, как «добрый предвестник Спасителя». Когда архангел Михаил будет трубить в трубу, И. явится вместе с Моисеем, которого он представит евреям (Otioth ha-Maschiach в Beth ha-Midr. Иеллинека, II, 62, 125; см. Эсхатология). Евреи будут просить Илию, чтобы он, как знамение своей миссии, воскресил на их глазах всех мертвых (Schir ha-Schirim Zutta, изд. Бубера, 38; ср. также сирийскую версию Апокалипсиса Баруха). Впрочем, Илия сделает больше этого; он покажет народу семь чудес: 1) приведет к евреям Моисея и все поколение, жившее в пустыне; 2) извлечет Кораха и его приверженцев из преисподней; 3) воскресит Мессию бен-Иосиф; 4) покажет народу три загадочно утерянных вещи из священной утвари, а именно, ковчег, манный сосуд и сосуд из-под священного елея; 5) покажет скипетр, который он получил от Бога; 6) сокрушит горы; 7) откроет великую тайну (Иеллинек, l. с., III, 72). По распоряжению Мессии, И. затрубит в рог, и при первом звуке появится первобытный свет, при втором мертвые восстанут, при третьем появится Слава Божия, שכינה (Иеллинек, l. с., V, 128). Во время правления Мессии И. будет один из восьми князей (Миха, 5, 4), причем в последние дни не оставит своей деятельности. Он будет взывать к Божией милости за грешников, которые пребывают в аду, в то время как их невинные дети, умершие в младенчестве за грехи родителей, находятся в раю. Его миссия будет заключаться в том, что Бог, внимая его молитве, приведет грешных родителей к детям в рай (Kohel. r., IV, 1). И. закончит свою блестящую деятельность убиением Самаэля по приказанию Бога и уничтожением всякого греха (Jalkut Chadasch, изд. Radawil, 58a). — Ср.: Bousset, The Antichrist Legend, s. v.; Friedman, Seder Elijahu Rabba we-Seder Elijahu Zutta, 1—44, Варшава, 1902; Samuel Kohn, Der Prophet Elias in der Legende, в Monatsschrift, XII, 241 и сл., 361 и сл.; Ginzberg, Die Haggada bei den Kirchenvätern, I, 76—80. [По Jew. Enc. V, 122—127]. 3.
— Илия в арабской литературе. — Илия признается Кораном (сура VI, 85) и позднейшею письменностью пророком наравне с Зехариею, Иоанном Крестителем и Иисусом из Назарета, причем в суре ХХХVII, 123—130 сказано: «Воистину Илиас (Илия) был одним из пророков, когда взывал к народу своему: «Неужели вы станете поклоняться Баалу и покинете лучшего из Творцов, Господа Бога своего!?» — Согласно Бейдави, Илия был послан к жителям Баальбека в Келесирии. Когда И. выступил там в роли пророка, царь признал его таковым, народ же не поверил в божественную миссию И. Царь сделал И. своим визирем, и оба поклонялись Господу Богу. Но вскоре за тем царь отказался от своей веры, и И. покинул двор. Вслед за тем пророк наслал на страну голод, и ни у кого из жителей, кроме самого И., не было хлеба, так что, если где-нибудь ощущался запах хлеба, народ говорил: «Наверное здесь проходил Илия!» Однажды И. посетил дом некоей старой женщины, сын которой, Элиша ибн-Уктуб, был разбит параличом. Пророк исцелил больного, который с тех пор уже не покидал И. и после его вознесения на небо стал его преемником. — Евр. предание о тождественности Илии с Пинехасом распространено также среди мусульман. Кроме того, последние заимствовали у евреев и легенду, в силу которой И. должен явиться в день Страшного суда, причем либо он сам, либо один из его потомков будет в недрах горы ожидать пришествия Мессии. — Некоторые мусульманские ученые отождествляют И. с Аль-Кидром («зеленым», или «свежим»), лицом, известным среди приверженцев ислама главным образом тем, что оно будто бы открыло источник вечной юности. Даже имена И. и Аль-Кидра были слиты воедино, образовав сочетания «Кидр-Илиас» или «Кидралас». Вместе с тем другие авторитетные ученые, и в их числе автор книги «Tarikh Muntachab», делают между ними различие, отождествляя Аль-Кидра с Элишею. По их мнению, Элиша — страж моря, тогда как Илия — страж пустыни (последнее основывается, несомненно, на I Цар., 19, 4, где Илия удаляется в пустыню). — Вознесение И. на небо описывается в мусульманской литературе следующим образом: Господь повелел И. выйти из города и сесть на то, что он раньше всего увидит. Пророк покинул город в сопровождении ученика своего Элиши и, заметив коня, сел на него. Тогда Бог сотворил ему крылья, окружил его огнем, устранил в нем желание есть и пить и включил его в сонм ангелов Своих. По словам Ибн-аль-Асира, Господь, сотворив И., даровал ему двойную природу, человеческую и ангельскую, земную и небесную. — Ср.: Rampoldi, Annali musulmani, IV, 491; VI, 549, 1822—25; Rödiger, в Ersch u. Gruber, Encyc., I, 33, р. 324; D’Herbelot, Bibliothéque Orientale, III, 345, s. v. Ilia; Hughes, Dictionary of the Islam, s. v. [J. E., V, 127]. 4.
— Илия пророк в литургии. — И. играет особенно видную роль в литургических поэмах на исход субботы; тут имя его повторяется в разных комбинациях пяти букв, составляющих его, אהליו אילהו אליהו и т. д. и соединяется с разными эпитетами (התשני, הגלעדי и др.). Мидраш «Talpioth» рекомендует на исходе субботы читать все библейские стихи, в которых упоминается И. Имеется специально этому посвященная книга «Aderet Elijahu» (Иерусалим, 1891). Предпочтение, оказываемое И. при исходе субботы, объясняется распространенным поверием, что в субботний день, начиная с его наступления, грешники освобождаются от адских мучений, к которым они возвращаются при исходе субботы. У входа в ад, по народному преданию, сидит Илия пророк для разбора грешников и не дает вернуться в ад тем из них, срок искупления которых кончается в течение наступающей недели, умоляя Бога о даровании им прощения и о досрочном их освобождении. — Ср.: Monatsschrift, ХХХVIII, 84. А. Д.9.
Кресло пророка Илии (из кн. Leusden’а, «Philologus Hebraeo Mixtus», 1657).
— Илии пророка кресло, כסא של אליהו — особое кресло при совершении обряда обрезания, оставляемое для пророка Илии, «ангела завета» (Малеахи, 3, 1). Основанием этого обычая служит следующая легенда. Когда обряду обрезания грозила опасность упразднения благодаря проискам царицы Изебель, Илия удалился в пещеру, где в молитве к Богу излил свое горе по поводу «оставления Израилем завета Господа» (I Цар., 19, 10). Тогда Господь повелел, чтобы всякое обрезание обязательно происходило в присутствии Илии. В повелении этом, кроме желания вознаградить пророка за его ревность о Божиих заповедях, сказалась также забота Бога о народе предоставлением ему возможности воочию убедить Илию в совершении им обрезания над новорожденными мальчиками. Согласно Шулхан-Аруху (Милла, 265, 11; ср. Kol Bo, 73), для Илии следует приготовить особое сидение на скамейке или специальное кресло. Когда младенца вносят в комнату, где имеет быть совершено обрезание, могель громко произносит (Меир бен-Габбай, Tolaat Jakob; Зогар, гл. Лех-Леха; ср. Ваиигаш и Терума, 169а): «Вот кресло пророка Илии, да будет помянут он добром», — между тем, как один из гостей, удостоившийся этой почетной функции, кладет младенца на кресло. Затем другое, особо назначенное для того лицо передает младенца сандеку (восприемному отцу), сидящему по левую руку от кресла Илии. Кресло остается на своем месте в продолжение трех дней после обрезания, периода, в течение которого здоровью младенца грозит некоторая опасность. — Пророк Илия вообще считается ангелом-хранителем младенцев; поэтому он изображается и на амулетах, находящихся в комнате рожениц, и предполагается незримо присутствующим при обрезании. Ср. также молитву могеля перед совершением обряда обрезания. — Р. Иегуда Хасид, будучи однажды в Регенсбурге сандеком при обрезании, не произнес вместе с остальными приглашенными обычной приветственной формулы, когда ребенка внесли в комнату, где должен был происходить обряд. На вопрос, почему он не присоединился к общему привету, р. Иегуда ответил: «Я не вижу Илии возле себя». Как только он произнес эти слова, в окне показался почтенный старец, который сказал присутствующим, что Илия отказался явиться, так как новорожденный младенец впоследствии изменит вере отцов. Пророчество это сбылось. — Липман из Мюльгаузена, возражая в «Nizzachon» утверждающим, будто Илия не может одновременно присутствовать на нескольких обрезаниях, уподобляет его солнцу и ангелу смерти, которые вездесущи. На некоторых картинах, изображающих отдельные моменты обрезания (напр. Кирхнера и Леусдена; см. иллюстрацию), кресло Илии неправильно помещено налево от сандека; на других же оно не изображено вовсе (например, в «Synagoga» Буксторфа и др.). — Ср.: A. T. Glassberg, Zikron Berit la-Rischonim, 176, 178, 180, 231, 236 (там же литература вопроса); A. Levisohn, Mekore Minhagim; F. Löwin, Chotam Kodesch; Joh., Buxdorf, Synagoga judaica. [J. E., V, 128].
9.
— Илии пророка чаша, כוס של אליהו. — Существует общераспространенный обычай в первые пасхальные вечера при ритуальной трапезе (седер), когда каждый еврей обязан выпить четыре бокала вина, в средине стола ставить, кроме бокалов, расставленных на столе по числу участвующих в трапезе, еще один, самый большой бокал, наполненный вином и предназначенный для пророка И., который, по народному поверью, посещает в этот вечер дом каждого еврея. По окончании ужина, раньше чем продолжать дальнейшие молитвы, предписывается открыть выходящую на улицу дверь (собственно для того, чтобы показать, что в эту ночь Бог охраняет все еврейские дома); многие при этом встают со своих мест с восклицанием «Baruch ha-Ba!» (Благословен пришедший!), относимым к И.-пророку. — Происхождение указанного обычая, который в ритуале вовсе не упоминается, неизвестно. Возможно, что он был придуман для возбуждения любопытства детей, чтобы они, в ожидании прихода любимого ангела, не уснули до окончания седера. Л. К.3.