Баал, Бел (בל, בעל) — имя ханаанейского (финикийского, а может быть, филистейского или др.) бога, часто упоминаемое в Библии. Оно же встречается в финикийских надписях, у греческих и римских писателей (Βάαλ, Baal, Bal), в Септуагинте и у Иосифа Флавия. Термин «Баал», обычно переводимый через «владыка», в сущности, означает «владелец» или «собственник», в этом смысле он употребляется даже у нынешних евреев. В Библии Б. означает только собственника или владельца животных (Исайя, 1, 3; Исх., 21, 28 и сл.) или же в смысле мужа, супруга (Притч., 31, 11). Таков характер слова в еврейском языке; в ассирийском же (и вавилонском) Бел, напротив, означает только владыку людей. — Вопрос о возникновении культа Б. среди евреев разрешается лишь в связи с вопросом о его развитии среди семитов вообще и вавилонян в частности. У последних имя Бел было одним из наиболее древних названий национальных божеств. Бел считался специальным богом Ниппура, древнейшего из вавилонских городов; престиж его патрона — Бела — был до того велик, что когда столицей государства сделался Вавилон, к имени покровителя города Меродаха было присоединено имя Бела. Ниппур, как и прочие вавилонские города, вероятно, имел первоначально своих местных богов, под покровительством которых находился город, и эти боги, вероятно, получили название «Бел», т. е. «владычествующий», «господствующий», лишь после того, как их храмы стали широко известны в народе. — Бел занимал особое место в вавилонском пантеоне, где он считался богом земли, в отличие от Ану — бога небес, и Эа — бога подземного мира. Из многочисленных культов Бела, распространенных по всей Вавилонии, с течением времени создался один общий культ, который нашел свое выражение в Беле Вавилона. Это произошло, несомненно, под влиянием постепенного слияния городов и небольших государств. Но чтобы сделать любимый культ доминирующим, нужно было наличие и других влияний — религиозного, жреческого и административного. При таких только условиях Б. мог стать национальным богом. В Палестине подобный синкретизм в культе Баала был совершенно неуместен; причина тому та, что трудно было добиться политического объединения всех ханаанейских областей, вследствие чего каждое ханаанейское город-государство сохранило свое специальное божество с самостоятельным храмом. Если же какой-нибудь центр распространял свое влияние на другие города и даже государства, как, напр., город Тир, то и культ его бога переносился в подчиненные области или же внедрялся в независимых государствах благодаря политическим и брачным союзам, заключавшимся правителями соответствующих областей. Таковы были и причины возникновения новых и чуждых еврейскому духу культов во времена Соломона (I Цар., 11, 1 и сл.) и Ахаба (I Цар., 16, 31 и сл.). В Библии рассказывается, что Ахаб «взял в жены Изебель, дочь Этбаала, царя сидонского, и стал служить ему и поклоняться; и воздвиг жертвенник Баалу в доме Бааловом, который он построил в Самарии». Однако едва ли допустимо, чтобы приведенное место заключало указание на такого Баала, культ которого носил бы общий характер на всем протяжении Палестины, ибо выражение הבעל, согласно контексту, могло означать и Мелькарта, т. е. того именно бога, который пользовался особенным почетом у финикиян (сидонян); поэтому правильнее предположить, что в Палестине было много Баалов, из которых каждый занимал независимое положение (ср. Баал-Берит, Баалим и др.). Итак, можно с достаточной уверенностью сказать, что слово Б. у евреев носило характер общий, обнимая всех богов древнесемитического пантеона. — Сверхъестественные силы, доступные воображению первобытных семитов, приобретали у них значение лишь постольку, поскольку они удовлетворяли непосредственную нужду в пище и питье. Скопление народа было возможно там, где почва была для этого наиболее благоприятна, т. е. где мог быть постоянный урожай. На подобные местности смотрели, как на оплодотворяемые какой-то божественной силой, а так как каждая из них имеет свое собственное божество или демона, который играет роль ее «собственника», то эти божества и получили название Б., т. е. «собственник», «хозяин». Обычай этот, возникший в поселениях земледельцев, был впоследствии естественно перенесен и в города, при основании которых немалую роль играла религия — отсюда множественность Б.; отсюда же те имена мест, первая часть которых — Баал, напр., Б.-Хацор, Б.-Хермон, Б.-Меон, Б.-Перацим, Б.-Шалиша, Б.-Тамар и Б.-Цефон. Следующая стадия развития в идее Баала начинается, когда местному Б. придается более абстрактный характер, как божеству, выполняющему уже обширные функции; такими богами являются, напр., Баал-Берит и Б.-Зебуб. Дальнейшие шаги в этом направлении были сделаны тогда, когда имя Б. стало употребляться абсолютно, без каких-либо ограничений, в смысле ли антитезиса Иеговы или же как составная часть в собственных именах Ишбаал или Ганнибал.
Очевидно, евреи заимствовали культ Б. у земледельческих ханаанейских племен. Их образ жизни до завоевания Ханаана, по ту и другую сторону Иордана, был кочевой, поэтому и религиозные предоставления их были далеки от верований, обычно связанных с земледельческим бытом. Когда же израильтяне осели в Палестине и, подобно прочим ханаанейским племенам, занялись земледелием, их религиозные представления стали неотделимыми от почвы, на которой они жили. Тогда именно культ Баала вступает как составная часть в круг религиозных верований евреев и наступает опасность смешения множества культов ложных богов с культом истинного Бога; следствием этого синкретизма было моральное и религиозное падение израильтян. — Отрицательными последствиями Баалова культа были не только падение идеи Ягве, но и замена ее рядом разных суеверий. Главная опасность заключалась в том, что Баалы получили в религиозном сознании народа значение символов производительных сил природы, а это повлекло за собой половую распущенность, которая впоследствии была узаконена и даже поощрялась. Далее, наряду с культом Баала возник культ соответствующего женского божества, Аштарет (см.), отношения между которыми должны были еще больше развить чувственность. Зло достигло своего апогея, когда в глазах народа сам Ягве сделался только одним из Баалов и их главой (Гошеа, 2, 18); особенную опасность представлял культ Б. в Северном (Израильском) царстве, где земледелием занимались больше, чем в южной Палестине. Яркими красками изображает Гошеа религиозное и моральное состояние израильтян незадолго до падения их государства. Благодаря Баалам массовые религиозные церемонии совершались на возвышенных местах; больше того, культ самого Иеговы был обставлен ритуалами Баала. В Иудейском царстве это зло было значительно ослаблено тем, что главные религиозные действия были сконцентрированы в Иерусалиме и его храме. Более опасный характер, чем народное поклонение Б., носил официальный культ последнего, введенный Ахабом и Изебелью и повлекший за собой сначала гибель многих выдающихся людей в Израильском царстве, а затем и революцию против династии (II Цар., 9—10). Такой же официальный характер принял культ Б. в Иудейском царстве благодаря Аталии, дочери Изебели. И тут его существование идет бок о бок с внутренней смутой, поднятой против Б. (II кн. Цар., 11, 4 и сл.). Но все-таки здесь культ Б. не достиг такого развития, как поклонение небесным светилам, которое было заимствовано Иудеей у Ассирии и Вавилонии. — Помимо жертвоприношений, состоявших из плодов земли и первенцев от стад, не дошло никаких сведений о других обрядах, сопровождавших культ Б. Самоистязание и изувечение, характерные для финикийских поклонников Б. (I Цар., 18, 28), не остались, вероятно, чужды еврейским приверженцам Б. (ср. Второз., 14, 1). Точно так же совершенно неизвестно, совершались ли жертвоприношения детей, как того требовал культ Молоха (ср. поправку Септуагинты к Иерем., 19, 5). — Храмы Б. были невелики, с жертвенниками, возле (на?) которых, как символ богини Аштарет, стояло дерево, называвшееся по имени древней ханаанейской богини «ашера» (см.). — Слово «Баал» играло выдающуюся роль в образовании ханаанейских собственных имен. Интересную фазу в истории Баалова культа среди израильтян представляет замена имени бога словом «Бошет», בשת, «позор» в собственных именах; так имена Ишбаал и Мефибаал были заменены именами Ишбошет и Мефибошет (II Сам., 2, 8; 4, 4; 21, 8). В I Хрон., 12, 6 встречается еще имя Беалия, בעליה, которое означает «Иегова есть Баал». — Ср.: Seiden, De dis syris; Movers Phönizier, I, стр. 169 и сл.; Münter, Religion der Carthager; Gesenius, Thesaurus, s. v. и Comment, ad Jes. II, стр. 335 и сл.; Oort, Worship of Baalim in Israel (англ. перев. Colenso, 1865); Bäthgen, Beiträge zur semitischen Religionsgeschichte; Baudissin, ст. «Баал» в Real-Encyclopädie Herzog’а; Nowack, Hebräische Archäologie, II, 301 и сл.; Benzinger, Hebräische Archäologie, стр. 371 и сл.; Smend, Alttestament, Religionsgeschichte, стр. 51 и сл.; 131 и сл.; Dillmann, Alttestament, Theologie, стр. 135 и сл.; 140; W. E. Smith, Religion of the semites, 2 изд., стр. 95—113. [Из статьи McCurdy, в J. Ε. II, 378—381]. 1.
— В мусульманской литературе. — Более чем сомнительно, чтобы «Баал» имел в Коране значение имени собственного. В пяти случаях это слово употреблено в значении «муж, хозяин». Один только раз (сура XXXVII, 125) им обозначается какое-то божество. Согласно толкованию Ибн-Аббаса (ум. в 687 г.), в указанном месте оно значит «Господь». Толкование Ибн-Аббаса, отождествляющего «baal» с «rabb» или «malik» (владелец), соответствует взглядам Магомета и нисколько не противоречит духу арабского языка (Lisan al-Arab, у Lane, Lexicon, p. 228). — В позднейшей практике ислама слово Б., за немногими исключениями, приняло характер имени собственного. Для огромной массы мусульман именем Б. обозначался золотой идол, которому поклонялись жители сирийского города Бекка, м. б., получившего от этого культа имя Баалбека (Balbekk). Идол имел в вышину 20 локтей и был снабжен четырьмя лицами; «дьяволы» входили в него и говорили из него, согласно общемусульманскому поверью. Все это относилось к временам Ахаба и Изебели, столицей которых был город Бекк. Другие относили культ идола ко временам Ионы; трети, наконец, полагали, что Б. — имя женщины, которой поклонялось население Бекка. Относительно последней версии см. сочинение Al-Thalabi (ум. в 1036 г.) «Kisas al-Anbijjah», ed. Cairo, p. 142; см. также Илия в мусульманской литературе. [Статья Duncan-Mac-Donald’а, в J. E., II, 381]. 4.