Іоаннъ-Готфридъ фонъ-Гердеръ, знаменитый поэтъ и критикъ, родился 24-го августа 1744 года въ Норунгенѣ, небольшомъ городкѣ Восточной Пруссіи, гдѣ отецъ его былъ учителемъ въ низшихъ классахъ гимназіи. Не смотря на неблагопріятныя обстоятельства, дарованія молодого Гердера развились сами собою. Взятый проповѣдникомъ Трешо, за хорошій почеркъ, къ себѣ въ дожъ и воспитывавшійся у него вмѣстѣ съ его собственными дѣтьми, Гердеръ занемогъ сильно глазами. Это обстоятельство случайно познакомило его съ однимъ русскимъ врачёмъ, который предложилъ восемнадцатилѣтнему юношѣ отправиться съ нимъ въ Петербургъ, гдѣ онъ обѣщалъ учить его безплатно хирургіи. Гердеръ принялъ предложеніе и въ 1762 году оставилъ свой родной городокъ, но, пріѣхавъ въ Кёнигсбергъ и познакомившись случайно съ кѣмъ-то изъ преподавателей въ тамошней Фридриховой коллегіи, принялъ его предложеніе вступить въ число ея воспитанниковъ. Пробывъ въ названной коллегіи три года, употреблённые на изученіе богословія, философіи и физики, онъ принялъ въ 1765 году предложенное ему мѣсто директора главнаго училища въ Ригѣ, соединённое съ должностью проповѣдника. Затѣмъ, въ 1768 году ему было предложено мѣсто инспектора въ училищѣ св. Петра въ Петербургѣ; но Гердеръ предпочёлъ принять другое, сдѣланное ему въ тоже время предложеніе — сопровождать принца Гольштейнъ-Эйтинскаго во Францію и Италію. Но и на этотъ разъ возвратившаяся глазная болѣзнь помѣшала исполненію его желанія и заставила остаться въ Стразбургѣ, гдѣ онъ, уже авторъ «Отрывковъ» и «Критическихъ лѣсовъ», познакомился и подружился съ Гёте. Здѣсь, въ 1770 году, предложили ему занять мѣсто проповѣдника, суперъ-интендента и совѣтника консисторіи, которыя онъ и принялъ охотно. Пробывъ въ Стразбургѣ пять лѣтъ, онъ былъ вызванъ въ Гёттнигенъ для занятія въ тамошнемъ университетѣ каѳедры богословія; но, по пріѣздѣ на мѣсто, былъ встрѣченъ рядомъ непріятностей. Онъ не только не былъ утверждёнъ курфюрстомъ въ новой должности. Но даже, въ противность обыкновенію, получилъ повелѣніе подвергнуться предварительному испытанію. Отъ этого униженія онъ былъ избавленъ вмѣшательствомъ Гёте. Благодаря ходатайству знаменитаго поэта, Гердеръ былъ приглашонъ занять въ Веймарѣ мѣсто придворнаго проповѣдника, суперъ-интендента и перваго совѣтника консисторіи. Продолжая занимать двѣ первыя должности до самой смерти, онъ былъ возведёнъ въ 1798 году на степень вице-президента, а въ 1801 — на степень президента главной консисторіи. Это послѣднее мѣсто давалось только дворянамъ — и курфюрстъ Баварскій не замедлилъ пожаловать Гердеру дворянство, что, по семейныхъ обстоятельствомъ, доставило ему большое удовольствіе. Гердеръ скончался въ Веймарѣ, 18-го декабря 1803 года, на шестидесятомъ году своей жизни, соорудивъ себѣ своими сочиненіями памятникъ несравненно болѣе прочный и великолѣпный, чѣмъ тотъ, какой нынѣ стоитъ надъ его бреннымъ прахомъ.
Лессингъ приготовилъ явленіе Гердера, который воспользовался его классическими трудами и прибавилъ къ нимъ новые. «Гердеръ», говоритъ Шерръ, «и вслѣдствіе своей литературной критики, которою онъ началъ своё поприще, составляетъ существенное дополненіе къ Лессингу: тамъ, гдѣ Лессингъ убѣждать и діалектикою, онъ убѣждалъ возбужденіемъ фантазіи и чувства. Смѣлый тонъ его первыхъ сочиненій, бурно низлагающій предразсудки и узкіе взгляды, ставитъ его въ число людей бурнымъ стремленій. Эти юношескія произведенія полны геніальной, безпощадной полемики, но въ болѣе зрѣлые годы кипучая влага перебродилась въ умѣренное вино.» Какъ философъ, историкъ, богословъ, филологъ, археологъ, эстетикъ, поэтъ и переводчикъ, онъ, въ продолженіи слишкомъ сорока лѣтъ, имѣлъ огромное вліяніе на Германію. Гердеръ оставилъ много теоретическихъ и критическихъ сочиненій, но ни въ одномъ изъ нихъ не выразилъ вполнѣ своего взгляда, подобно тому, какъ это сдѣлалъ Лессингъ въ «Лаокоонѣ» и «Драматургіи». Какъ Лессингъ, онъ оставилъ много матеріаловъ для эстетики вообще, для теоріи и исторіи поэзіи, но также, какъ и Лессингъ, не посягнулъ на созданіе полной теоріи. Важнѣйшихъ сочиненіяхъ Гердера вообще почитаютъ его «Идеи объ исторіи человѣчества» (Рига, четыре части, 1784—1791), которыхъ онъ если не основалъ, то, во всякомъ случаѣ, распространилъ въ Германіи, а потомъ и въ другихъ странахъ Европы, особенную историческую школу, которую, не безъ основанія, называютъ школою историческаго фанатизма. Его книга «Die ältoste Urkunde des Monscheugeschlechts» (Рига, четыре части, 1774) впервые указала истинное мѣсто «Библіи» въ ряду созданій человѣческаго духа. Въ Гердерѣ критическій элементъ проявляется въ видѣ сильнаго, всеобъемлющаго чувства къ поэзіи всѣхъ вѣковъ и всѣхъ народовъ, во всѣхъ ея родахъ и видахъ и въ желаніи усвоить её себѣ и Германіи — и это чувство побѣждаетъ въ нёмъ творческую самодѣятельность, которая потому и могла выразиться въ нёмъ только какъ въ превосходномъ переводчикѣ. «Гердеръ былъ ещё менѣе поэтъ, чѣмъ Лессингъ», говоритъ Шорръ въ своей «Исторіи Всеобщей Литературы», разсматривая его какъ поэта. «Его лирическія стихотворенія, раздѣленныя на девять книгъ, вращаются преимущественно въ области аллегоріи и дидактики. Впрочемъ, въ нѣкоторыхъ изъ его пѣсенъ сквозь простыя слова проглядываетъ искреннее, тёплое чувство — въ особенности въ тѣхъ, въ которыхъ слышатся тихія и грустныя жалобы угнетённой юности поэта. Всего популярнѣе его «Легенды» и «Парамиѳіи», хотя и онѣ не удовлетворяютъ высшимъ требованіямъ поэзіи. Совершенно неудачными должно назвать его драматическія произведенія: «Admetus Haus», «Ariadne-Libera», «Раскованный Прометей», «Эонъ и Эонида», «Филоктетъ» и «Брутъ». Въ нихъ, не говоря объ ихъ драматическихъ недостаткахъ, господствуетъ аллегорико-дидактическая суть. Но сколько слабо поэтическое творчество Гердера, столько же сильна и благотворна его поэтическая воспріимчивость. Вездѣ и во всёмъ искалъ онъ поэзію и умѣлъ находить её. Онъ именно и сообщилъ нѣмецкой литературѣ ея всемірно-литературную тенденцію и привёлъ въ связь и взаимодѣйствіе космополитическую идею, лежащую бъ основѣ нѣмецкой классики, съ конкретными поэтическими воззрѣніями всѣхъ народовъ. Во времена его силы пониманіе поэзіи было у Гердера поистинѣ универсальное. Показавъ въ истинномъ свѣтѣ Гомера въ своихъ «Критическихъ лѣсахъ», какъ никто прежде него, Гердеръ въ «Листкахъ для нѣмецкой жизни и искусства», которые онъ издавалъ вмѣстѣ съ Гёте, открылъ своимъ современникамъ міръ Шекспира и Оссіана и такимъ образомъ указалъ на истинный источникъ тѣмъ, но жаждалъ «непосредственности природы и геніальной оригинальности». Потомъ въ своихъ «Голосахъ народовъ» онъ открылъ сокровищницу народной поэзіи всѣхъ европейскихъ націй, воспроизводя ихъ природные поэтическіе звуки съ неподражаемо-вѣрныхъ, тонкимъ чувствомъ и тактомъ, и этимъ оказалъ огромную услугу истинной поэзіи, наперекоръ учоной и искусственной. Своимъ «Выборомъ изъ восточной поэзіи» онъ расширилъ поэтическій горизонтъ, а своимъ превосходнымъ сочиненіемъ «О духѣ еврейской поэзіи» — познакомилъ своихъ соотечественниковъ съ областью библейско-восточной фантазіи, и здѣсь постоянно указывая на естественные, первобытные элементы культуры и литературы и внося ихъ въ литературу нѣмцевъ. Отъ времени до времени съ новою любовью возвращаясь къ Греціи, онъ издалъ въ дополненіе къ народнымъ пѣснямъ «Греческую Антологію» и наконецъ, позамствовавъ изъ Индіи «Сакунталу», достойно завершилъ эту сторону своей литературной дѣятельности переводомъ «Испанскихъ романсовъ о Сидѣ», этой драгоцѣнности романтизма.»
И такъ если Гердеръ не былъ поэтомъ, то тѣмъ не менѣе всеобъемлющій духъ его свободно обнималъ Востокъ и міры греческій, римскій и новоевропейскій, что могутъ засвидѣтельствовать его безчисленные и превосходные переводы, едва ли не со всѣхъ языковъ земного шара, и критическія статьи, доказывающія наглядно его универсальность. И такъ почтёмъ память великаго критика и закончимъ нашу статью о нёмъ вдохновеннымъ восклицаніемъ Жанъ-Поля Рихтера: «Если Гердеръ не былъ поэтъ, то былъ поэтическихъ произведеінемъ, индо-греческой эпопеей, написанной какимъ либо чистѣйшимъ богомъ!» Изъ сочиненій Гердера на русскій языкъ были переведены: «Мысли, относящіяся къ философіи исторіи человѣчества» (Спб. 1829).