популярнѣе его «Легенды» и «Парамиѳіи», хотя и онѣ не удовлетворяютъ высшимъ требованіямъ поэзіи. Совершенно неудачными должно назвать его драматическія произведенія: «Admetus Haus», «Ariadne-Libera», «Раскованный Прометей», «Эонъ и Эонида», «Филоктетъ» и «Брутъ». Въ нихъ, не говоря объ ихъ драматическихъ недостаткахъ, господствуетъ аллегорико-дидактическая суть. Но сколько слабо поэтическое творчество Гердера, столько же сильна и благотворна его поэтическая воспріимчивость. Вездѣ и во всёмъ искалъ онъ поэзію и умѣлъ находить её. Онъ именно и сообщилъ нѣмецкой литературѣ ея всемірно-литературную тенденцію и привёлъ въ связь и взаимодѣйствіе космополитическую идею, лежащую бъ основѣ нѣмецкой классики, съ конкретными поэтическими воззрѣніями всѣхъ народовъ. Во времена его силы пониманіе поэзіи было у Гердера поистинѣ универсальное. Показавъ въ истинномъ свѣтѣ Гомера въ своихъ «Критическихъ лѣсахъ», какъ никто прежде него, Гердеръ въ «Листкахъ для нѣмецкой жизни и искусства», которые онъ издавалъ вмѣстѣ съ Гёте, открылъ своимъ современникамъ міръ Шекспира и Оссіана и такимъ образомъ указалъ на истинный источникъ тѣмъ, но жаждалъ «непосредственности природы и геніальной оригинальности». Потомъ въ своихъ «Голосахъ народовъ» онъ открылъ сокровищницу народной поэзіи всѣхъ европейскихъ націй, воспроизводя ихъ природные поэтическіе звуки съ неподражаемо-вѣрныхъ, тонкимъ чувствомъ и тактомъ, и этимъ оказалъ огромную услугу истинной поэзіи, наперекоръ учоной и искусственной. Своимъ «Выборомъ изъ восточной поэзіи» онъ расширилъ поэтическій горизонтъ, а своимъ превосходнымъ сочиненіемъ «О духѣ еврейской поэзіи» — познакомилъ своихъ соотечественниковъ съ областью библейско-восточной фантазіи, и здѣсь постоянно указывая на естественные, первобытные элементы культуры и литературы и внося ихъ въ литературу нѣмцевъ. Отъ времени до времени съ новою любовью возвращаясь къ Греціи, онъ издалъ въ дополненіе къ народнымъ пѣснямъ «Греческую Антологію» и наконецъ, позамствовавъ изъ Индіи «Сакунталу», достойно завершилъ эту сторону своей литературной дѣятельности переводомъ «Испанскихъ романсовъ о Сидѣ», этой драгоцѣнности романтизма.»
И такъ если Гердеръ не былъ поэтомъ, то тѣмъ не менѣе всеобъемлющій духъ его свободно обнималъ Востокъ и міры греческій, римскій и новоевропейскій, что могутъ засвидѣтельствовать его безчисленные и превосходные переводы, едва ли не со всѣхъ языковъ земного шара, и критическія статьи, доказывающія наглядно его универсальность. И такъ почтёмъ память великаго критика и закончимъ нашу статью о нёмъ вдохновеннымъ восклицаніемъ Жанъ-Поля Рихтера: «Если Гердеръ не былъ поэтъ, то былъ поэтическихъ произведеінемъ, индо-греческой эпопеей, написанной какимъ либо чистѣйшимъ богомъ!» Изъ сочиненій Гердера на русскій языкъ были переведены: «Мысли, относящіяся къ философіи исторіи человѣчества» (Спб. 1829).
Не зови судьбы велѣнья
Приговоромъ роковымъ,
Правды свѣтъ — ея закономъ!
И любовь въ законѣ ономъ,
5 И законъ необходимъ!
Оглянись, какъ подобаетъ,
Какъ мудрецъ всегда глядитъ:
Что пройти должно — проходитъ,
Что прійти должно — приходитъ,
10 Что стоять должно — стоитъ.
Кроткимъ, свѣтлымъ сёстрамъ рока,
A не фуріямъ на гнётъ
Жизни власть дана надъ нами…
Рокъ ихъ мощными руками
15 Поясъ граціямъ плетётъ.
Съ той поры, когда Паллада
Вышла изъ чела отца,
Всё плетётъ она перстами
Покрывало, что звѣздами
20 Намъ сіяетъ безъ конца.
И глядятъ, дивяся, Парки
Въ умиленіи нѣмомъ,
Какъ отъ вѣка и до вѣка,
Отъ червя до человѣка,
25 Лучь любви блеститъ во всёмъ.
Не зови жь судьбы велѣнья
Приговоромъ роковымъ,
Правды свѣтъ — ея закономъ!
И любовь въ законѣ ономъ,
30 И законъ необходимъ!
