Глава 1. Доказательства, что изученіе Географіи — достойное философа занятіе а) Древнѣйшіе философы были вмѣстѣ и географами: б) необходимыя для географіи познанія — прямо философское дѣло; в) Географія важна для условій самой жизни. Обстоятельный изводъ каждаго изъ этихъ положеній: а) Гомеръ былъ хорошій географъ. Его вѣрныя понятія о формѣ и положеніи Земли вообще и частей ея въ особенности; приливъ и отливъ морской также ему знакомы. Гомеръ утверждаетъ, что Земля — островъ; Страбонъ доказываетъ это положеніе. Гомеръ знаетъ Средиземное море въ точности. Въ добавокъ ко всему этому замѣтки объ Анаксимандрѣ, ученикѣ Ѳалета, и о Гекатеѣ Милетскомъ, древнѣйшихъ послѣ Гомера географахъ; Анаксимандръ далъ первую географическую карту, а Гекатей написалъ первое географическое сочиненіе. — Изводъ втораго положенія (б). — Изводъ третьяго (в): Польза географіи для общественной жизни, для исторіи. Географія стоитъ въ тѣсной связи съ философскими науками, съ геометріей и астрономіей. Хотя изученіе ея и не требуетъ совершенно точныхъ математическихъ свѣдѣній, однако же необходимо понимать важнѣйшія положенія математики, къ какимъ прибѣгаетъ Географія. Съ этой цѣлью Страбонъ и написалъ свою книгу.
1) Мы полагаемъ, что географія, избранная предметомъ настоящаго труда, не менѣе всякой другой науки входитъ въ кругъ занятій философа. Что мы думая такимъ образомъ, не ошибаемся, тому есть многія доказательства. Первые, рѣшившіеся заняться описаніемъ Земли, были также философами: Гомеръ, Анаксимандръ изъ Милета и его согражданинъ Гекатей, какъ утверждаетъ Эратосѳенъ; также Демокритъ, Евдоксъ, Дикеархъ, Полибій, Посейдоній были то же философы. Потомъ самая многосторонность свѣдѣній, съ которою только и можно приступать къ этому дѣлу, свойственна лицу, обнимающему своимъ умомъ божескія и человѣческія вещи; а науку объ нихъ и называютъ философіей; наконецъ приложеніе географіи разнообразно: ею могутъ пользоваться государства, вожди, она облегчаетъ знакомство съ небесными явленіями, съ земноводными и морскими животными, растеніями и плодами, и всякими иными предметами, какіе встрѣчаются въ каждой мѣстности. Это свойство географіи предполагаетъ также философа, человѣка размышляющаго объ искусствѣ жить въ обществѣ и о благополучіи.
2) Теперь разсмотримъ подробнѣе и въ отдѣльности то, что высказано нами вообще. Во первыхъ, какъ мы, такъ и предшественники наши, въ числѣ которыхъ находился и Гиппархъ, были правы, считая Гомера родоначальникомъ географической науки, того Гомера, который превзошелъ всѣхъ древнихъ и позднѣйшихъ поэтовъ не только поэтическими достоинствами своихъ произведеній, но почти въ такой же мѣрѣ и знаніемъ условій общественной жизни. Благодаря этой своей опытности, Гомеръ заботился не только о томъ, чтобы узнать возможно больше событій и передать ихъ потомкамъ, онъ изслѣдовалъ мѣстности, какъ отдѣльныя, такъ вообще всю обитаемую землю и море. Въ противномъ случаѣ онъ не могъ бы касаться крайнихъ предѣловъ Земли и не упоминалъ бы о всей окружности.
3) Прежде всего онъ объявилъ, что Земля, какъ это и на самомъ дѣлѣ, кругомъ омывается океаномъ; потомъ, нѣкоторыя изъ мѣстностей называлъ по-именно, о другихъ же давалъ знать намеками. Такъ Либію, Эѳіопію, Сидонцевъ и Эрембовъ (которыхъ также можно называть Арабами Троглодитами) поэтъ называетъ опредѣленно; а мѣста жительства тѣхъ народовъ, которые обитаютъ на Востокѣ и Западѣ, онъ обозначаетъ указаніемъ, что они омываются океаномъ. Ибо онъ изображаетъ солнце выходящимъ изъ океана и снова въ него погружающимся, равно какъ и звѣзды. „Потомъ солнце, вышедши изъ тихихъ и глубокихъ водъ океана, снова коснулось Земли“ [1], а также:
„Въ океанъ погрузился яркій свѣтъ солнца, влача за собою черную ночь“ [2].
Звѣзды также по его словамъ купаются въ океанѣ.
4) Что касается жителей Запада, онъ указываетъ на ихъ счастливую жизнь и на благорастворенность окружающего ихъ воздуха, ибо ему извѣстны были, безъ сомнѣнія, богатства Иберіи, ради которыхъ совершилъ туда путь Гераклъ, потомъ Финикіяне, которые овладѣли большею частью страны, послѣ нихъ Римляне. Здѣсь же дуютъ вѣтры Зефира, тутъ помѣщаетъ поэтъ и Елисейскую равнину, куда, говоритъ онъ, послали боги Менелая:
„Тебя на Елисейскую равнину, къ предѣламъ земли пошлютъ безсмертные, туда, гдѣ бѣлокурый Радаманѳъ, гдѣ самый счастливый для людей образъ жизни; тамъ нѣтъ ни снѣгу, ни продолжительной зимы, ни даже дождя, только вѣчно дуетъ тихій вѣтеръ Зефира, посылаемый oкeaнoмъ“ [3].
5) Точно также острова „блаженныхъ“ расположены у крайней западной части Маврузіи, у той части, съ которою соприкасается и западная граница Иберіи. Уже изъ одного имени ясно, что и эти острова считались счастливыми, вслѣдствіи своего сосѣдства съ такими мѣстами (Иберіи).
6) Далѣе онъ говоритъ, что Эѳіопы жили на краю, подлѣ океана. Что они жили на краю, говорится въ слѣдующемъ стихѣ:
„Эѳіоповъ, которые живутъ раздѣленные на двѣ части, на краю людей“ [4].
Что раздѣлены на двѣ части, сказано вѣрно, какъ мы докажемъ въ послѣдствіи; а что Эѳіопы живутъ при Океанѣ, объ этомъ говорится слѣдующимъ образомъ:
„Вчера Зевсъ отправился на Океанъ къ безпорочнымъ Эѳіопамъ на пиръ“ [5].
Далѣе, что крайняя страна подлѣ медвѣдицы также граничитъ съ Океаномъ, онъ намекаетъ на это слѣдующими словами о медвѣдицѣ:
„Она одна не купается въ водахъ океана“ [6]. Потому что словомъ „медвѣдица“, а также „колесница“ поэтъ обозначаетъ арктическій кругъ; иначе онъ не сказалъ бы, что только одна изъята изъ водъ океана, ибо многія звѣзды совершаютъ круговое движеніе въ одной и той же части неба, всегда для насъ видимой. Поэтому Гомера не обвиняютъ болѣе въ невѣжествѣ за то, что онъ признавалъ будто бы одну медвѣдицу вмѣсто двухъ: не вѣроятно, чтобы въ его время вторая медвѣдица помѣщена была въ число созвѣздій; только съ того времени, какъ наблюдали ее Финикіяне, пользовались ею въ своихъ мореплаваніяхъ, такое распредѣленіе звѣздъ перешло къ Элиннамъ; равно какъ Волосы Береники и Канобъ очень недавно получили свои наіменованія, а многія звѣзды и до сихъ поръ не имѣютъ названій, что утверждаетъ и Аратъ. Слѣдовательно, Кратетъ поправилъ неверно: «Онъ одинъ изъятъ изъ водъ Океана» [7], отвергая то, чего не слѣдуетъ отвергать. Гораздо благоразумнѣе и сообразнѣе съ Гомеромъ поступаетъ Гераклитъ, когда онъ подъ медвѣдицей понимаетъ арктическій кругъ. «Медвѣдица — общая граница утренней и вечерней зари, а противъ медвѣдицы дуетъ вѣтеръ свѣтлаго Зевса»; дѣйствительно, арктическій кругъ, а не медвѣдица составляетъ границу Востока съ Западомъ. Итакъ, Гомеръ подъ именемъ медвѣдицы, которую онъ называетъ также колесницею, и которая, по его словамъ, наблюдаетъ за Оріономъ [8], понимаетъ арктическій кругъ, а подъ Океаномъ разумѣется у него горизонтъ, подъ который и надъ которымъ совершается заходъ и восходъ свѣтилъ. Если Гомеръ говоритъ, что медвѣдица обращается на одномъ и томъ же мѣстѣ, не погружаясь въ Океанъ, то это потому, что онъ зналъ, что арктическій кругъ проходитъ черезъ самую сѣверную точку горизонта. Согласуя съ этими объясненіями слова поэта, мы должны принять, что горизонтъ есть то мѣсто, которое на землѣ соотвѣтствуетъ Океану, а подъ арктическимъ кругомъ должны разумѣть тотъ кругъ, который, по свидѣтельству нашихъ чувствъ, наиболѣе лежитъ къ сѣверу обитаемой земли. Такимъ образомъ эта часть земли будетъ также омываться Океаномъ, выражаясь языкомъ Гомера. Онъ зналъ кромѣ того хорошо обитателей полярныхъ странъ, хотя не называетъ ихъ по имени (да они даже теперь не носятъ одного общаго имени); поэтъ обозначаетъ ихъ по образу жизни, называя «Номадами», «гордыми доителями кобылицъ», «питающимися молокомъ и чуждыми насилія»[9].
7) Поэтъ и въ другихъ выраженіяхъ говорятъ о томъ, что Океанъ облегаетъ кругомъ земли кольцомъ. Такъ напримѣръ говоритъ Гера: «Я иду посмотрѣть предѣлы кормилицы Земли и родителя боговъ Океана»[10]. Слѣдовательно поэтъ полагалъ, что Океанъ прилегаетъ ко всѣмъ предѣламъ земли; самые же предѣлы располагаются кругомъ. Въ «Приготовленіи вооруженія»[11] Океанъ кольцомъ окружаетъ края Ахиллова щита. Доказательствомъ той же любознательности поэта служитъ знаніе имъ приливовъ въ океанѣ и отливовъ, когда онъ называетъ «Океанъ текущимъ обратно»[12] и когда выражается такъ:
«Трижды она (Харибда) изрыгаетъ воду, трижды поглощаетъ»[13].
Такъ какъ не трижды, но дважды въ день бываетъ приливъ мора, то здѣсь нужно допустить ошибку разсказчика или невѣрность переписчика; во всякомъ случаѣ намѣреніе поэта было обозначить приливъ и отливъ. Даже выраженіе «тихо текущій» заключаетъ въ себѣ нѣкоторый намекъ на приливъ, когда вода прибываетъ тихо, а вовсе не стремительно. Посейдоній полагаетъ, что стремительность теченія во время приливовъ и отливовъ обозначается у Гомера тѣмъ, что онъ называетъ скалы то покрываемыми, то обнажаемыми, а также тѣмъ, что Океанъ онъ называетъ рѣкою. Первое соображеніе вѣрно, второе же не имѣетъ смысла, потому что движенія прилива вовсе не походятъ на теченіе рѣки, движеніе отлива и того менѣе. Объясненіе Кратета болѣе вѣроятно. Онъ говоритъ, что глубокимъ, обратно текущимъ, равно какъ и рѣкою называетъ поэтъ весь Океанъ; когда же онъ говоритъ такъ:
«Послѣ того какъ корабль покинулъ теченіе рѣки Океана и пришелъ къ волнамъ обширнаго моря»[14], тогда онъ рѣкою называетъ часть Океана, а теченіемъ рѣки — теченіе не цѣлаго океана, но части его. Ибо въ этихъ стихахъ говоритъ поэтъ не обо всемъ океанѣ, а о теченіи рѣки въ Океанѣ, составляющей часть Океана. Рѣка, по словамъ Кратета, есть какъ бы бухта или заливъ, который простирается отъ зимняго тропика до южнаго полюса. Вышедши изъ этого залива, можно находиться тѣмъ не менѣе въ океанѣ; но никакъ не возможно, чтобы, покинувши весь океанъ, все таки быть въ Океанѣ. Гомеръ говоритъ такъ:
|
. . . . . покинулъ теченіе рѣки . . . . . |
Море здѣсь ничто иное, какъ океанъ. И такъ: если понимать это мѣсто иначе, то выходитъ, что вышедши изъ океана, онъ пришелъ въ океанъ. Однако это требуетъ болѣе подробнаго обсужденія.
8) Что обитаемая земля есть островъ, можно заключить изъ свидѣтельства нашихъ чувствъ, а также изъ опыта. Вездѣ, гдѣ человѣку возможно было проникнуть до самыхъ предѣловъ земли, находится море, которое мы и называемъ океаномъ. Тамъ же, гдѣ этого нельзя воспринять чувствомъ, убѣждаетъ разумъ. Мореплаватели объѣхали восточную сторону, населенную Индусами и западную, занятую Иберійцами и Маврусійцами, равно какъ большую часть южной и сѣверной; остальное пространство, недоступное до сихъ поръ для нашихъ кораблей вслѣдствіе отсутствія взаимныхъ сношеній между нами и тѣми, которые объѣхали противуположныя страны, — это пространство не значительно, если кто сопоставитъ рядомъ съ нимъ разстоянія, сдѣлавшіяся для насъ доступными. Не вѣроятно, чтобы Атлантическій бассейнъ состоялъ изъ двухъ морей, раздѣляясь такимъ образомъ узкими перешейками, которые будто бы и мѣшаютъ плаванію кругомъ; гораздо правдоподобнѣе, что онъ течетъ въ одномъ бассейнѣ и не прерывается. Ибо тѣ, которые рѣшились объѣхать землю кругомъ и возвращались потомъ назадъ, утверждаютъ, что дальнѣйшее плаваніе было пріостановлено не какимъ нибудь материкомъ, который бы стоялъ на пути и мѣшалъ проѣхать, но единственно недостаткомъ съѣстныхъ припасовъ, необитаемостью мѣстъ, между тѣмъ какъ море не менѣе прежняго было свободно для плаванія. Наше мнѣніе болѣе согласно и съ тѣмъ, что претерпѣваетъ океанъ во время отливовъ и приливовъ: вездѣ совершаются перемѣны, т. е. поднятіе и пониженіе воды однимъ и тѣмъ же способомъ или съ небольшимъ только отличіемъ, какъ бы онѣ производились движеніемъ въ одномъ морѣ, дѣйствіемъ одной причины.
9) Гиппархъ не заслуживаетъ вѣры, когда возражаетъ противъ этой мысли, говоря, что во 1-хъ Океанъ не во всѣхъ частяхъ испытываетъ одни и тѣ же измѣненія, и во 2-хъ, что если бъ даже и такъ, то изъ этого еще не слѣдуетъ, что океанъ образуетъ одинъ цѣльный кругъ. При этомъ Гиппархъ пользуется свидѣтельствомъ Селевка Вавилонскаго, что на океанѣ совершаются не вездѣ одни и тѣ же явленія. Что касается болѣе подробнаго разсужденія объ Океанѣ, то мы отсылаемъ къ Посейдонію и Аѳенодору, такъ какъ они объ этомъ предметѣ распространялись достаточно; въ настоящемъ же трудѣ мы только утверждаемъ, что однообразіе явленій на Океанѣ болѣе согласно съ нашимъ мнѣніемъ; а также небесныя тѣла тѣмъ лучше питаются испареніями, исходящими изъ Океана, чѣмъ въ большемъ изобиліи влага разлита кругомъ земли.
10) Какъ ясно знаетъ и опредѣляетъ Гомеръ предѣлы обитаемой земли и ея окружность, такъ равно извѣстно ему и внутреннее море. Кругомъ этого моря, если начать отъ Геракловыхъ столбовъ, лежатъ страны: Либія, Египетъ и Финикія, далѣе окрестности Кипра, потомъ живутъ Солимы, Ликійцы и Карійцы; затѣмъ идетъ та часть берега, которая заключается между Микале и Троадою, а также сосѣдніе острова; обо всемъ этомъ онъ упоминаетъ. Вслѣдъ за этимъ поэтъ называетъ народы, обитающіе кругомъ Пропонтиды, говоритъ объ Евксинѣ до Колхиды и о походѣ Язона. Кромѣ того онъ знаетъ также Боспоръ Киммерійскій и самихъ Киммерійцевъ, ибо не возможно, что бы онъ зналъ только имя Киммерійцевъ, а не зналъ бы самаго народа, который въ то время или не задолго передъ этимъ совершалъ набѣги на всю страну отъ Боспора до Іоніи. Онъ намекаетъ на туманный климатъ ихъ страны, говоря такимъ образомъ:
«Парами и облаками покрыты, и никогда яркое солнце не освѣщаетъ ихъ своими лучами, но надъ ними распростерта гибельная ночь!»[15].
Равнымъ образомъ онъ зналъ Истръ, ибо онъ упоминаетъ о Ѳракійскомъ народѣ Мизійцахъ, обитающемъ подлѣ Истра. Также ему извѣстенъ былъ лежащій за этимъ народомъ ѳракійскій морской берегъ до Пенея. Онъ по именамъ называетъ Пеоновъ, Аѳонъ, Аксій и лежащіе передъ ними острова. Далѣе слѣдуетъ морской берегъ Эллиновъ до Ѳеспротовъ, о которомъ также упоминается. Онъ знаетъ оконечности Италіи, называя ихъ Темесою, и Сицилію; равно и оконечности Иберіи, благополучіе обитателей ихъ, о которомъ мы только что говорили. Если въ промежуткахъ и есть какіе либо пропуски, то это можно извинить, потому что даже тотъ, кто собственно занятъ землеописаніемъ, иногда пропускаетъ мелочи. Можно также извинить поэта и въ тѣхъ случаяхъ, когда къ его историческому и дидактическому разсказу приплетаются какія либо сказки, и не должно за это порицать его. Ибо неправильно говоритъ Эратосѳенъ, что всякій поэтъ желаетъ только доставить удовольствіе, а не поучать. Совершенно противуположное этому утверждаютъ разумнѣйшіе изъ тѣхъ, которые говорили что либо о поэтическомъ творчествѣ, называя поэзію первою философіею. Впрочемъ гораздо больше мы будемъ говорить противъ Эратосѳена въ другомъ мѣстѣ, и тамъ снова будетъ рѣчь о поэтѣ.
11) Теперь же сказанное нами достаточно убѣждаетъ, что Гомеръ положилъ начало географіи. Нѣтъ сомнѣнія, что и изъ тѣхъ мужей, которые слѣдовали за нимъ, были нѣкоторые знамениты и знакомы съ философіею. Первыхъ двухъ изъ нихъ называетъ Эратосѳенъ: Анаксимандра, ученика и согражданина Ѳалета, и Гекатея Милетскаго. По словамъ Эратосѳена, Анаксимандръ первый издалъ географическую карту, Гекатей оставилъ рукопись, принадлежность которой ему доказывается изъ прочихъ его трудовъ.
12) Уже многіе говорили о томъ, что для занятій географіей необходимы многостороннія свѣдѣнія. Гиппархъ въ своемъ сочиненіи, написанномъ противъ Эратосѳена, прекрасно доказываетъ, что какъ не просвѣшенный человѣкъ, такъ равно и занимающійся наукою нуждаются въ знаніи географіи, но не могутъ овладѣть имъ въ достаточной степени безъ пониманія небесныхъ явленій и безъ умѣнія опредѣлить затмѣнія. Такъ напримѣръ невозможно узнать, сѣвернѣе ли Александрія, что въ Египтѣ, Вавилона, или южнѣе, и на какое разстояніе, — безъ науки о климатахъ. Равнымъ образомъ узнать, ближе ли какія нибудь страны къ востоку или къ западу, можно только черезъ сравненіе затмѣній солнца и луны. Такъ говоритъ объ этихъ предметахъ Гиппархъ.
13) Всякій, кто только берется объяснить особенности мѣстностей, обращается преимущественно къ Астрономіи и Геометріи, чтобы показать фигуру, величину, взаимныя разстоянія, климаты, тепло, холодъ и вообще свойства окружающей атмосферы. Такъ какъ даже плотникъ, собираясь строить домъ, или архитекторъ воздвигать городъ, долженъ это предусматривать, то тѣмъ болѣе это нужно человѣку, обнимающему умомъ всю обитаемую землю; и этому послѣднему гораздо больше. Относительно незначительныхъ пространствъ нѣтъ большой разницы, расположены ли они на сѣверѣ или на югѣ; на всей же окружности обитаемой земли сѣверъ обнимаетъ страны до крайнихъ предѣловъ Скиѳіи или Кельтики, а югъ до крайнихъ племенъ Эѳіопскихъ, что составляетъ очень большую разницу. Также точно далеко не одно и тоже: жить ли у Индусовъ, или у Иберійцевъ, изъ которыхъ одни — какъ мы знаемъ — наиболѣе восточны, другіе западны, будучи какъ-бы антиподами другъ друга.
14) Всѣ подобныя явленія, имѣющія свое начало въ движеніи солнца и прочихъ свѣтилъ, а также въ стремленіи ихъ къ центру, заставляютъ обращать взоръ нашъ къ небу и къ тѣмъ явленіямъ его, которые видны каждому изъ насъ; въ небесныхъ явленіяхъ замѣчается большая разница по различію мѣстъ наблюденія. Поэтому кто можетъ, излагая различія мѣстностей, правильно и достаточно ихъ объяснить, не обративъ до подробностей вниманія на всѣ эти явленія? Если намъ и невозможно, согласно съ свойствомъ нашего труда, который долженъ быть прежде всего политическимъ, если намъ не возможно опредѣлить все съ точностью, то все таки полезно представить эти свѣдѣнія на столько, на сколько можетъ ими воспользоваться человѣкъ, живущій политическою жизнью.
15) Тотъ, кто уже такъ высоко поднялся своею мыслію, не удержится отъ описанія всей земли, потому что смѣшно было бы, если бы, желая съ точностью описать обитаемую землю, кто либо рѣшился бы коснуться небесныхъ явленій, воспользоваться ими въ своихъ объясненіяхъ, и не имѣлъ бы въ виду всей земли, часть которой составляютъ населенныя страны, не показалъ бы, каково ея пространство, какова она по своимъ качествамъ, какое мѣсто она занимаетъ во всемъ мірѣ; точно также, заселена ли она только въ той части, которая занимается нами, или во многихъ частяхъ, и сколько ихъ, равно какъ опредѣлить необитаемую ея часть, какова она, сколько ея и почему не заселена. Отсюда ясно, что этотъ отдѣлъ географіи находится въ связи съ наукой объ атмосферическихъ явленіяхъ и съ геометріей, связывая явленія на землѣ и на небѣ въ одно, какъ очень близкія, а вовсе не раздѣльныя между собою такъ,
«какъ небо отстоитъ отъ земли»[16]
16) Къ такимъ многостороннимъ свѣдѣніямъ мы должны присоединить еще землевѣдѣніе, т. е. знаніе животныхъ, растеній и прочихъ предметовъ, какіе на пользу и во вредъ человѣку производятъ земля и море. Полагаю, что такимъ образомъ яснѣе сдѣлается то, что я говорю. Что всякій, усвоившій себѣ подобный свѣдѣнія, получаетъ пользу, очевидно какъ изъ свидѣтельства древности, такъ и по собственному соображенію. Во 1-хъ, поэты изображаютъ разумнѣйшими изъ героевъ тѣхъ, которые побывали во многихъ мѣстахъ и долго странствовали: очень важнымъ обстоятельствомъ считается у нихъ — «видѣть города многихъ народовъ и знать ихъ нравы»[17]. Самъ Несторъ хвалится тѣмъ, что онъ имѣлъ сношенія съ Лапиѳами и по приглашенію пришелъ къ нимъ:
«Изъ отдаленной страны, потому что они позвали меня»[18].
Менелай говоритъ такъ:
«Посѣтилъ я Кипръ, Финикію, правдивыхъ Египтянъ, Эѳіоповъ, Сидонцевъ и Эрембовъ, а также Либію, гдѣ ягнята раждаются съ рогами»[19], прибавивши при этомъ и особенность страны:
«Овцы раждаютъ трижды въ продолженіе года».
О Египетскихъ Ѳивахъ:
«Гдѣ плодоносное поле производитъ хлѣбъ въ изобиліи»[20], а также:
«Городъ имѣетъ сто воротъ, въ каждыя изъ нихъ проѣзжаютъ двѣсти человѣкъ съ лошадьми и колесницами»[21].
Все это составляетъ важное приготовленіе для ума, давая возможность узнать свойства страны, воды, животныхъ и растеній; къ этому нужно прибавить также и море съ его богатствами, ибо мы нѣкоторымъ образомъ амфибіи и столько же морскія, сколько и земныя существа. Далѣе, кажется мнѣ, Гераклъ былъ названъ именно за свою многоопытность и свѣдѣнія «знающимъ великія дѣла»[22].
Такимъ образомъ сказанное нами въ началѣ подтверждается и свидѣтельствомъ древности и простымъ соображеніемъ. Но особенно мнѣ кажется важно для настоящаго моего вывода то обстоятельство, что большая часть географіи относится къ предметамъ политической жизни. Потому что мѣсто дѣйствій человѣка — земля и море, которыя мы населяемъ; не большое мѣсто — для неважныхъ дѣяній, большое для крупныхъ событій; но наибольшее мѣсто — вся земля въ совокупности, которую собственно и называемъ обитаемою землею, которая и должна служить поэтому мѣстомъ самыхъ важныхъ событій. Далѣе самые сильные правители — тѣ, которые могутъ управлять всею землею и моремъ, подводя всѣ народы и города подъ одну власть, къ одному политическому строю. Отсюда ясно, что всеобщая географія вліяетъ и на дѣйствія правителей, такъ какъ она описываетъ материки и моря, все находящееся въ предѣлахъ или внѣ предѣловъ обитаемой земли. Для подобныхъ лицъ, для которыхъ составляетъ разницу, такъ ли все это, или иначе, извѣстно ли, или не извѣстно, Географія важна. Очевидно правители лучше могутъ управлять страною, если знаютъ, какъ велика она, ея расположеніе, каковы ея свойства какъ въ окружающей атмосферѣ, такъ и въ самой почвѣ. Такъ какъ въ одномъ мѣстѣ господствуютъ одни лица, въ другомъ другія, такъ какъ они занимаются дѣлами, оставаясь въ своемъ отечествѣ и въ своемъ государствѣ, далѣе, такъ какъ они распространяютъ предѣлы своего господства, то имъ необходимо знать все это въ такихъ же размѣрахъ, какъ и географамъ; однако у тѣхъ и другихъ лицъ одно будетъ болѣе ясно, другое менѣе. Потому что едва ли возможно, чтобы все было извѣстно одинаково, хотя бы даже вся населенная земля подчинена была одной власти и приведена была къ одному государственному строю. Мѣстности болѣе близкія будутъ и болѣе изслѣдованы; и конечно необходимо возможно болѣе объяснить ихъ свойства, чтобы онѣ были вполнѣ извѣстны, ибо эти мѣстности ближе прочихъ для удовлетворенія нашихъ нуждъ. Такимъ образомъ вовсе не удивительно, если одинъ описатель странъ полезенъ болѣе для Индійцевъ, другой для Эѳіоповъ, третій для Эллиновъ и Римлянъ; на сколько прилично было бы Индійскому географу говорить относительно беотійцевъ такъ, какъ говоритъ Гомеръ:
«Которые владѣли Гиріей, каменистой Авлидою, а также Схойномъ и Скаломъ»[23].
Между тѣмъ для насъ это полезно. Съ другой стороны, то что есть у Индійцевъ и у какого-либо другаго народа, не подобаетъ подробно описывать намъ, потому что не вынуждаютъ къ этому наши потребности, которыя должны наиболѣе определять мѣру подобнаго рода свѣдѣній. 17) Что мы сказали о географіи, подтверждается и въ дѣлахъ не значительныхъ, какъ напрім. въ охотѣ. Удачнѣе будетъ охотиться тотъ, кто знаетъ лѣсъ, его качества, размѣры, равнымъ образомъ только знающій страну правильно устроитъ лагерь, засаду или совершитъ путешествіе. Въ дѣлахъ военныхъ это гораздо очевиднѣе, потому что тѣмъ болѣе вознаграждены будутъ знанія, и тѣмъ больше будетъ вредъ отъ невѣжества. Такъ флотъ Агамемнона, ограбившій вмѣсто Троады Мизію, со стыдомъ возвратился назадъ. Точно также Персы и Либійцы, считая свободные проходы безвыходными отмелями, подверглись большимъ опасностямъ; оставили даже памятники своего неблагоразумія: Персы могилу Салганея подлѣ Еврипа Халкидскаго, Салганея умерщвленнаго ими же за то, что онъ дурно повелъ ихъ флотъ отъ Малеевъ до Еврипа; Либійцы — гробницу Пелора, казненнаго за такую же вину. Во время похода Ксеркса Эллада была свидѣтельницею множества кораблекрушеній. Выселеніе Эолянъ и Іонянъ сопровождалось также множествомъ подобныхъ несчастій. Съ другой стороны успѣхи, гдѣ они только были, достигались знаніемъ мѣстности. Такъ, говорятъ, Ефіальтъ въ Ѳермопильской тѣснинѣ, показавши Персамъ непроходимый путь черезъ горы, предалъ въ ихъ руки товарищей Леонида и провелъ варваровъ по сю сторону Пилъ. Оставивши древнее время, я считаю достаточнымъ подтвержденіемъ сказаннаго походъ Римлянъ противъ Парѳовъ, равно какъ и походъ ихъ противъ Германцевъ и Кельтовъ, когда варвары спрятались въ болотахъ и не проницаемыхъ пустынныхъ лѣсахъ, когда близкіе пункты казались отдаленными людямъ не знающимъ мѣстности, когда варвары заграждали пути, лишая Римлянъ средствъ пропитанія и другихъ предметовъ.
18) Итакъ, мы сказали, что болѣе значительная доля Географіи имѣетъ отношеніе къ жизни и нуждамъ правителей; но большею частью около жизни правителей и вращается нравственная и политическая философія. Доказательство этого заключается въ томъ, что различія государственныхъ формъ мы опредѣляемъ по ихъ правителямъ: одно правленіе мы считаемъ монархіей, называя его также царствомъ, другое аристократіей, третье демократіей; столько же мы считаемъ и видовъ государства, называя послѣднія тѣми же именами, какъ будто бы эти формы государственной жизни отъ правителей ведутъ свое начало. И дѣйствительно законы, исходащіе отъ царя, иные, нежели законы, идущіе отъ аристократовъ или отъ народа, а законъ и составляетъ то, что мы называемъ типомъ, формою государства; вслѣдствіе чего нѣкоторые опредѣляли право какъ интересъ сильнѣйшаго. Если такимъ образомъ политическая философія обращается преимущественно къ правителямъ, а географія касается именно ихъ потребностей, то она должна имѣть преимущество передъ другими науками, хотя это преимущество имѣетъ значеніе собственно для практической жизни.
19) Однако, Географія имѣетъ важное также теоретическое значеніе, по отношенію къ архитектурѣ, математикѣ и физикѣ, значеніе, заключающееся равнымъ образомъ въ исторіи и басняхъ, вовсе не относящихся къ практическимъ дѣйствіямъ. Такъ напримѣръ: если кто нибудь читаетъ странствованіе Одиссея, Менелая и Язона, то онъ не можетъ извлечь оттуда ничего для развитія своего разсудка, чего ищетъ человѣкъ практическій, развѣ если присоединены будутъ сюда полезныя правила изъ того, что должны были претерпѣть эти путешественники; но полное наслажденіе доставятъ эти разсказы тому, кто посѣтитъ мѣста, гдѣ созданы миѳы. Дѣловые люди тоже стремятся къ этимъ мѣстностямъ вслѣдствіе славы ихъ и прелестей, впрочемъ не надолго, такъ какъ они преданы занятіямъ и предметамъ выгоднымъ. Поэтому и географъ долженъ заниматься этими предметами предпочтительно передъ первыми. Точно также должно сказать объ Исторіи и Математикѣ, именно что и въ этихъ наукахъ слѣдуетъ больше заниматься полезнымъ и достовѣрнымъ.
20) Но мнѣ кажется, наука наша нуждается наиболѣе, какъ уже было сказано, въ Астрономіи и Геометріи, и это совершенно справедливо, потому что невозможно понять хорошо фигуры странъ, климаты ихъ, протяженіе и прочія подобныя условія, не обращаясь къ этому методу. Такъ какъ все относящееся къ измѣренію цѣлой земли показано въ другомъ мѣстѣ, то здѣсь нужно принять на вѣру то, что изложено тамъ. Такъ нужно допустить шарообразный видъ міра, а также поверхности земли, и еще прежде этого стремленіе тѣлъ къ центру. Это доступно нашимъ чувствамъ или общимъ понятіямъ, а потому, выражаясь въ немногихъ словахъ, мы скажемъ напримѣръ, что земля шарообразна; доказывается, же это или не прямымъ путемъ, изъ стремленія тѣлъ къ центру, а так же тѣмъ, что каждое отдѣльное тѣло склоняется къ своему центру тяжести; или же ближайшимъ путемъ, изъ явленій, совершающихся на морѣ и на небѣ, что можетъ засвидѣтельствовать наше чувство и общій способъ пониманія. Мореплаватели ясно усматриваютъ кривизну моря, вслѣдствіе которой нельзя видѣть вдали находящихся огней, расположенныхъ на одной высотѣ съ органомъ зрѣнія плавателей; но эти же самые огни, поднятые выше органа зрѣнія, становятся видными, хотя бы они отстояли на большемъ разстояніи. Равнымъ образомъ, если поднять глаза, то можно видѣть предметы, скрывавшіеся отъ зрѣнія прежде. На это; указываетъ также и поэтъ, потому что слѣдующія слова его именно сюда относятся: «Очень далеко увидѣвши впередъ, будучи поднятъ большою волною»[24]. Такъ точно передъ тѣми, которые приплываютъ къ берегу, материкъ открывается постепенно и то, что казалось въ началѣ низкимъ, возвышается болѣе и болѣе. Вращательное движеніе небесныхъ тѣлъ очевидно изъ многихъ обстоятельствъ и между прочимъ по солнечнымъ часамъ. Отсюда разсудокъ тотчасъ заключаетъ, что подобнаго движенія не было бы вовсе, если бы земля простирала свои корни до безпредѣльности. О климатахъ будетъ излагаться въ той части труда, которая занимается жилищами.
21) Теперь изъ того, что мы уже изложили, можно заимствовать нѣкоторыя полезныя указанія, какъ для политика, такъ и для военачальника. Нельзя до такой степени не знать небесныхъ явленій и положенія земли, чтобы пришедши въ такія мѣстности, гдѣ нѣкоторыя небесныя явленія хорошо знакомыя толпѣ, уклоняются отъ нормы, смущаться духомъ и говорить:
«Друзья! мы не знаемъ, гдѣ западъ, и гдѣ утренняя заря, гдѣ скрывается подъ землю солнце свѣтящее смертнымъ, и гдѣ оно восходитъ?»[25].
Съ другой стороны нѣтъ нужды знать съ такою точностью, чтобы опредѣлить свѣтила единовременно восходящія, заходящія и вступающія на меридіанъ въ какой бы то ни было странѣ, какова высота полюса въ каждой мѣстности и точка зенита и другія подобныя явленія, которыя зависятъ отъ измѣненія горизонтовъ и арктическихъ круговъ, и бываютъ или только видимыя, или дѣйствительныя. Одно можно опустить вовсе, если только не пожелаютъ коснуться его ради философскаго умозрѣнія; другое же можно принять на вѣру, хотя бы и не зная, почему это такъ; ибо послѣднее есть дѣло философа, а у политика нѣтъ столько досуга, или не всегда онъ бываетъ. Однако тотъ, кому случится читать это сочиненіе, не долженъ быть столь непросвѣщеннымъ и недалекимъ, чтобы прежде не видѣлъ онъ шара, круговъ, описанныхъ на немъ, изъ которыхъ одни параллельны, другіе находятся къ этимъ подъ прямымъ угломъ, третьи наклонны; также, чтобы не зналъ тропиковъ, экватора, положенія зодіака, черезъ который солнце дѣлаетъ поворотъ, и который объясняетъ разницу климатовъ и вѣтровъ. Если кто-нибудь неправильно будетъ понимать горизонты, арктическіе круги и подобные предметы, составляющіе введеніе въ Математику, то, онъ не въ состояніи слѣдить и за тѣмъ, что здѣсь излагается. Тотъ, кто не знаетъ прямой линіи или кривой, ни круга, ни сферической поверхности или плоскости, тотъ кто на небѣ не знаетъ ни семи звѣздъ большой медвѣдицы, ни чего-либо другаго подобнаго, тотъ или вовсе не долженъ приступать къ географіи, или по крайней мѣрѣ не прежде, какъ усвоивъ себѣ понятія, безъ которыхъ онъ окажется къ этой наукѣ неспособнымъ.
22) Однимъ словомъ это сочиненіе должно быть обще-полезнымъ и для политика, и для массы, подобно тому какъ и Исторія. Политикомъ мы называемъ тамъ (въ Исторіи) человѣка не совершенно непросвѣщеннаго, но усвоившаго извѣстный кругъ наукъ и окончившаго образованіе, обыкновенное для лицъ свободныхъ и философствующихъ; потому что не можетъ справедливо ни порицать, ни хвалить, ни рѣшить, какія событія достойны памяти, тотъ, кто вовсе не занимается вопросами о добродѣтели, о мудрости и тѣми разсужденіями, которыя къ этимъ вопросамъ имѣютъ отношеніе.
23) Вотъ почему мы, составивши «Историческія записки», полезныя, какъ мы полагаемъ, для нравственной и политической философіи, рѣшили присоединить и этотъ трудъ; одинаковый съ прежнимъ по внѣшней формѣ, онъ предназначается для тѣхъ же самыхъ лицъ, и преимущественно для людей высокопоставленныхъ. Далѣе, подобно тому какъ все тамъ упоминаемое относится къ людямъ знаменитымъ и ихъ жизни, опускается незначительное и не пользующееся славою, такъ равно и здѣсь слѣдуетъ оставлять въ сторонѣ маловажное и не имѣющее славы и останавливаться болѣе на предметахъ замѣчательныхъ, грандіозныхъ, въ которыхъ соединяется полезное, достойное памяти и пріятное. Если въ колоссальныхъ статуяхъ мы не ищемъ вѣрности въ частностяхъ, но болѣе обращаемъ вниманіе на общее, именно правильны ли онѣ въ цѣломъ, то и въ этомъ дѣлѣ нужно судить такимъ же образомъ, потому что и нашъ трудъ есть какъ бы колоссальное произведеніе, трактующее о великомъ и міровомъ, исключая тѣ случаи, когда встрѣчается что-нибудь хотя маловажное, но способное заинтересовать любознательнаго и дѣловаго человѣка. Пускай это покажетъ, что предпринятый нами трудъ серьезенъ и достоинъ философа.
Примечания править
- ↑ Иліада VII, 421. Одис. XIX, 433.
- ↑ Ил. VIII, 485.
- ↑ Одис. IV, 563.
- ↑ Одис. I, 23.
- ↑ Ил. I, 423.
- ↑ Ил. XVIII, 489. Одис. V, 275.
- ↑ Грамматикъ Кратетъ изъ г. Малла въ Киликіи, желая защитить Гомера отъ упрековъ въ незнаніи другой медвѣдицы, предлагалъ читать въ извѣстномъ мѣстѣ Иліады (XVII, 489) οἶος вм. οἴη съ цѣлью показать, что Гомеръ говоритъ здѣсь объ арктическомъ кругѣ (οἶος ἄρκτικὸς), а не о медвѣдицѣ (ή ἄρκτος). Но такую поправку Страбонъ считаетъ излишнею, такъ какъ древнѣйшіе писатели словомъ ἄρκτος обозначали не одну медвѣдицу, но арктическій кругъ.
- ↑ Одис. V, 274.
- ↑ Ил. XIII 5,6
- ↑ Илиад. XIV, 200
- ↑ Так называется 18-я песня Илиады (ὸπλοποιία)
- ↑ XIII, — 399
- ↑ Одис. XII, 105
- ↑ Иліада XIV, 245 и сл.
- ↑ Од. XI, 15, 19
- ↑ Иліада VIII. 16
- ↑ Одис. I, 3
- ↑ Иліада I, 270
- ↑ Одис. IV, 83
- ↑ Одис. IV, 229
- ↑ Илиада I, 383
- ↑ Од. XXI, 26
- ↑ Ил. II, 496
- ↑ Од. V, 393
- ↑ Од. X, 190