И вотъ затѣмъ, чтобы изъ него на всю жизнь вышелъ искусный наѣздникъ, ему сдѣлали большую красивую деревянную лошадь, которую онъ заставлялъ гарцовать, скакать, волтижировать, лягаться и танцовать, все разомъ: ѣздить шагомъ, рысью, иноходью, галопомъ, курцъ-галопомъ и во весь опоръ. И часто мѣнялъ своему коню масть, какъ это дѣлаютъ монахи въ Куртибо, сообразуясь съ праздниками: то она была гнѣдой, то рыжей, сѣрой въ яблокахъ, мышастой, вороной, караковой, пѣгой, соловой. Самъ онъ сдѣлалъ себѣ изъ большого бревна охотничью лошадь, а другую изъ винной кадки, для ежедневныхъ прогулокъ, и, наконецъ, изъ большого дуба соорудилъ мула съ попоной для домашняго употребленія. Кромѣ того, у него было отъ десяти до двѣнадцати подставныхъ лошадей, да семь почтовыхъ. И всѣхъ ихъ онъ ставилъ на ночлегъ около себя.
Однажды господинъ де-Пенансакъ посѣтилъ его отца съ большой свитой и пышностью; и въ тотъ же самый день пріѣхали въ гости герцогъ де-Франрепа и графъ де-Муйльванъ.
И вотъ, честное слово, домъ оказался слишкомъ тѣсенъ для столькихъ гостей, а въ особенности конюшни; тогда метрдотель и фурьеръ вышеназваннаго господина де-Пенансакъ, желая узнать, нѣтъ ли въ домѣ еще гдѣ пустыхъ конюшенъ, обратились къ мальчишечкѣ Гаргантюа и тайкомъ спросили у него: гдѣ конюшни для большихъ лошадей, полагая, что дѣти охотно все выбалтываютъ.
Тутъ онъ повелъ ихъ по большой лѣстницѣ замка и черезъ вторую залу вывелъ въ большую галлерею, а оттуда они вошли въ большую башню, и такъ какъ имъ пришлось опять подниматься по лѣстницѣ, то фурьеръ сказалъ метрдотелю:
— Этотъ ребенокъ насъ обманываетъ: гдѣ же видано, чтобы конюшни строили наверху дома!
— Вы ошибаетесь, — отвѣчалъ метрдотель: я знаю дома въ Ліонѣ, въ Баметѣ, Шенонѣ и другихъ мѣстахъ, гдѣ конюшни расположены наверху, и, можетъ быть, тутъ есть спускъ внизъ на задней сторонѣ дома. Но, для вѣрности, сейчасъ спрошу.
И вотъ онъ спросилъ у Гаргантюа:
_p._30.png)
— Миленькій, куда вы насъ ведете?
— Въ стойла, — отвѣчалъ тотъ, — моихъ большихъ лошадей. Мы сейчасъ туда придемъ, только поднимемся по этой лѣстницѣ.
И, проведя ихъ черезъ другой большой залъ, привелъ въ свою комнату и заперъ за собою дверь.
— Вотъ, — сказалъ онъ, — конюшни,
про которыя вы спрашивали: вотъ мой испанскій жеребецъ, вотъ мой меринъ, вотъ лаведанскій конь[1], вотъ мой иноходецъ, — и далъ имъ въ руки большой чурбанъ. — Дарю вамъ вотъ эту охотничью лошадь. Я получилъ ее изъ Франкфурта, но владѣйте ею на здоровье, это добрый и очень выносливый конекъ: съ соколомъ, полудюжиной испанскихъ собакъ и двумя борзыми на придачу, охота на куропатокъ и зайцевъ обезпечена за вами на всю зиму.
— Клянусь св. Іоанномъ, — сказали они, — славно мы попались, совсѣмъ одурачены!
— Дуракъ самъ скажется, — отвѣчалъ Гаргантюа.
Что жъ имъ было теперь дѣлать, по-вашему? Скрыть ли свой стыдъ или посмѣяться для времяпрепровожденія? Когда они, пристыженные, сходили съ лѣстницы, онъ ихъ спросилъ:
— Хотите взять недоуздокъ?
— Зачѣмъ? — спросили они.
— Чтобы взнуздать себя.
— Ну, ужъ сегодня мы и безъ того съ носомъ, — отвѣчалъ метрдотель. Ты,
_p._31.1.png)
миленькій, такъ славно одурачилъ насъ; быть тебѣ со временемъ папой.
— Я на это и разсчитываю, — сказалъ онъ, — а вы будете папенькой, а вотъ этотъ миленькій попугаи будетъ настоящимъ папочкой.
— Ладно, ладно, — отвѣчалъ фурьеръ.
— Ну, — сказалъ Гаргантюа, — угадайте-ка, сколько стежковъ въ рубашкѣ моей матери?
— Шестнадцать, — отвѣчалъ фурьеръ.
— Ну это не такъ вѣрно, какъ Св. Писаніе: стежковъ вѣдь сто спереди и сто сзади, и вы просчитались.
— Когда? — спросилъ фурьеръ.
— Тогда, — отвѣчалъ Гаргантюа, — когда изъ вашего носа сдѣлали трубу для стока нечистотъ, а изъ горла воронку, чтобы перелить ихъ въ другое мѣсто.
— Чортъ возьми, — сказалъ метрдотель, — мы напали на краснобая. Господь храни васъ отъ зла, господинъ болтунъ, вы за словомъ въ карманъ не полѣзете!
И, торопливо спускаясь съ лѣстницы, уронили большой чурбанъ, который имъ далъ Гаргантюа, на что тотъ замѣтилъ:
— Ишь вы какіе плохіе наѣздники: конь изъ-подъ васъ уходитъ. Если бы вамъ пришлось ѣхать въ Каюзакъ, что бы вамъ пріятнѣе было: ѣхать на гусѣ или вести подъ уздцы свинью?
— Мнѣ пріятнѣе было бы выпить, — сказалъ фурьеръ.
И, говоря это, они вернулись въ нижнюю залу, гдѣ находилась вся свита и, разсказавъ эту новую исторію, насмѣшили всѣхъ такъ, что всѣ животики надорвали.
- ↑ Lavedan, мѣстечко въ Бигоррѣ.