Однажды ко мнѣ въ контору позвонили по телефону и чей-то незнакомый голосъ освѣдомился: „Можно ли говорить съ господиномъ Седергольмъ?“ На мой удовлетворительный отвѣтъ, въ телефонѣ прозвучало: „Сейчасъ съ вами будетъ говорить предсѣдатель Севзапгосторга (государственный синдикатъ торговли сѣверо-западной области) товарищъ Ланда.“
Этотъ совѣтскій „вельможа“, возымѣвъ желаніе лично со мной познакомиться, просилъ меня назначить время, когда мнѣ было бы удобно пріѣхать въ возглавляемое имъ учрежденіе.
На слѣдующій день я поѣхалъ въ назначенный часъ и былъ принятъ товарищемъ Ландой въ его служебномъ кабинетѣ. Сборная мебель, ковры, масса всевозможныхъ діаграммъ на стѣнахъ кабинета. Все какъ всюду у совѣтскихъ вельможъ. Самъ товарищъ Ланда, плотный, ярко рыжій еврей съ сильно выраженнымъ еврейскимъ акцентомъ и съ европеизированной внѣшностью: приличный пиджачный костюмъ, воротникъ, галстухъ.
Изъ послѣдовавшей бесѣды выяснилось, что товарищъ Ланда, слышалъ о ведущихся мною переговорахъ и будучи въ Москвѣ на засѣданіи высшаго Экономическаго совѣта, онъ тамъ предложилъ свой проектъ о снабженіи кожевенной промышленности сѣверо-западной области. Онъ успѣлъ убѣдить „сферы“, что право импорта дубильныхъ матеріаловъ должно быть изъято изъ вѣдѣнія кожевеннаго синдиката, такъ какъ этотъ синдикатъ и безъ того имѣетъ возможность торговать кожей и обувью, а Севзапгосторгъ нуждается въ поддержкѣ и торговля дубильнымъ веществами весьма увеличитъ обороты этого учрежденія.
Во мнѣ все клокотало внутри, такъ какъ изъ-за карьерныхъ соображеній Ланда, мнѣ приходилось начать съизнова все дѣло. Но надо было сдерживаться, такъ какъ у меня впереди была поѣздка въ Москву, гдѣ я надѣялся съ помощью „геніальнаго“ Левинсона провести мое дѣло помимо Ланды и болтливаго Эрисмана. Сдѣлавъ видъ, что меня заинтересовало предложеніе Ланды, я согласился обсудить дѣло въ рядѣ назначенныхъ Ландой засѣданій.
На этихъ засѣданіяхъ прежде всего выяснилось, что Севзапгосторгъ не имѣетъ наличности и мнѣ предлагалось продавать имъ партіи товара на условіяхъ шестимѣсячнаго кредита съ такой шаткой гарантіей, какъ векселя Севзапгосторга. Дѣло должно было фактически обстоять такимъ образомъ: Севзапгосторгъ продавалъ мой товаръ въ кредитъ всѣмъ государственнымъ кожевеннымъ заводамъ сѣверо-западной области. Заводы изготовляли кожу и обувь, и въ кредитъ сдавали все производство трестамъ, а тѣ въ свою очередь, тоже въ кредитъ распредѣляли товаръ по розничнымъ магазинамъ и кооперативнымъ лавкамъ въ городахъ и деревняхъ. Когда послѣ долгихъ мѣсяцевъ деньги, поступившія отъ розничныхъ покупателей, пройдя длинный путь, наконецъ достигали Севзапгосторга, я могъ надѣяться получить разсчетъ.
Я уже достаточно присмотрѣлся къ совѣтской торговлѣ и быту, чтобы рисковать ставить мою фирму въ положеніе кредитора Совѣтской промышленности. Несмотря на то, что тресты, синдикаты и заводы принадлежатъ государству, векселя этихъ учрежденій почти не учитываются совѣтскими банками, такъ какъ банки тоже страдаютъ хроническимъ безденежьемъ, а тресты и синдикаты, не смотря на ихъ „государственность“ всѣ работаютъ съ громаднымъ убыткомъ и задолженностью. Какъ ни подавлено городское населеніе и крестьяне, но правительство все же не можетъ повышать цѣны на товары безпредѣльно, такъ какъ и безъ того населеніе, въ особенности деревенское, вынуждено пріобрѣтать товары по невѣроятно высокимъ цѣнамъ. Совѣтскую иллюзорную промышленность, спасаетъ лишь отсутствіе конкуренціи съ внѣшнимъ рынкомъ, благодаря государственной монополіи внѣшней торговли.
Вся совѣтская промышленность это картонный игрушечный арлекинъ, двигающій безъ всякаго ритма конечностями, благодаря веревочкамъ, за которыя дергаетъ „Центръ“. Вся промышленность въ современной Россіи такъ же мертва, какъ картонная игрушка.
Я посѣтилъ подъ разными благовидными предлогами нѣсколько наиболѣе крупныхъ заводовъ Петербурга, Москвы и Ивано-Вознесенскаго района — самого промышленнаго во всей Россіи.
Что мнѣ показали? „Красные уголки Ленина,“ кооперативныя лавки и техническія бюро, въ которыхъ масса людей что-то калькулировала, чертила діаграммы, проекты и пр.
На одномъ изъ заводовъ цѣлая группа инженеровъ разрабатывала проектъ метрополитена въ Петербургѣ, — городѣ въ которомъ разрушаются дома отъ отсутствія средствъ на ремонтъ старой деревянной канализаціи и въ которомъ на 16-ти квадратныхъ метрахъ сырой и душной комнаты ютится семья рабочаго изъ 6-ти человѣкъ.
Чертившіе проектъ метрополитена съ наивной гордостью показывали мнѣ экскизъ фасада „дома отдыха рабочихъ метрополитена“ и рисунокъ въ краскахъ „домовъ садовъ“ для рабочихъ.
Что я видѣлъ?
Я видѣлъ устарѣвшее оборудованіе заводовъ, старые, наспѣхъ отремонтированные станки и мастерскіе съ такимъ чудовищнымъ накладнымъ процентомъ расходовъ, что заводы должны все время испрашивать добавочныя ассигнованія. Въ производствѣ заводовъ царитъ какой-то мозаичный диллетантизмъ и часто смѣняемыя правленія приносятъ съ собой новые взгляды и новые эксперименты.
На нѣкоторыхъ заводахъ состоятъ техническими директорами настоящіе инженеры, но ихъ дѣятельность парализуется совершенно неподготовленными къ своей роли членами правленія, состоящими изъ рабочихъ, иногда очень умныхъ и развитыхъ, но абсолютно не компетентныхъ въ веденіи большого техническаго предпріятія.
Монополія государственной внѣшней торговли не можетъ быть никоимъ образомъ отмѣнена, хотя бы частично, такъ какъ это противорѣчитъ основнымъ тезисамъ программы коммунистической партіи. Даже частичная отмѣна монополіи повлекла бы за собой соприкосновеніе съ Западомъ, т. е. привела бы государственную промышленность къ полному краху. Поэтому совѣтское правительство нашло компромисное рѣшеніе задачи, какъ привлечь иностранный капиталъ и удовлетворить растущій товарный голодъ. Часть наиболѣе пострадавшихъ фабрикъ и заводовъ сдана иностраннымъ предпринимателямъ на сроки 10—15 лѣтъ съ правомъ концессіонеровъ выписывать все сырье, необходимое для производства, изъ за границы. Благодаря непомѣрно высокимъ цѣнамъ на предметы государственнаго производства, нѣкоторые концессіонеры удачно работаютъ, держа свои цѣны на уровнѣ государственныхъ, но давая лучшій товаръ. Но всѣ эти концессіонныя предпріятія очень мелкія, такъ какъ крупные иностранныя промышленники не рискуютъ вкладывать большихъ капиталовъ въ совѣтскія предпріятія. Самое существованіе концессіонныхъ предпріятій находится подъ тѣмъ же знакомъ: „по стольку, поскольку“ и ничѣмъ не обезпечено, кромѣ договора… съ совѣтскими властями. Надежды совѣтскаго правительства на концессіонеровъ не оправдались, такъ какъ даже самые крупные изъ нихъ, не создаютъ ничего солиднаго и прочнаго, выписывая изъ-за границы подержанныя машины и ведя дѣло такъ, чтобы изъ него поскорѣй выжать все, что только возможно, благо условія изолированнаго совѣтскаго рынка это позволяютъ.
Вся торговля и промышленность совѣтскаго правительства идутъ вѣрными шагами къ полному краху и покупная способность стабилизированнаго червонца, медленно понижаясь, въ концѣ концовъ катастрофически рухнетъ. Несомнѣнно, что будетъ постепенно введена еще масса палліативовъ, полумѣръ, но этимъ не спасти положенія: нужны чудовищныя суммы, чтобы переоборудовать заводы и поднять ихъ производительность. Если это не будетъ сдѣлано, то еще нѣсколько лѣтъ—и все придетъ къ тому же, чѣмъ было до появленія „Нэпа“, а за этимъ послѣдуетъ самая ужасающая анархія, безпримѣрная въ исторіи міра. Изъ этого слѣдуетъ, что какъ нынѣшнее совѣтское правительство, такъ и его творецъ Коминтернъ находятся въ заколдованномъ кругу, и выходъ изъ этого круга только одинъ: отмѣнить монополію внѣшней торговли и создать такія правовыя нормы, которыя бы гарантировали иностраннымъ капиталистамъ какъ ихъ личную безопасность, такъ и вкладываемыхъ ими въ совѣтскія предпріятія капиталовъ.
Если это произойдетъ, то и Комитернъ и Чека перестанутъ быть тѣмъ, чѣмъ они теперь, и поэтому, совершенно ясно, что такому крутому повороту въ политикѣ будетъ предшествовать рядъ лѣтъ, когда будетъ использованъ весь запасъ жестокостей и полумѣръ изъ арсенала Чеки и Коминтерна.
