[169]1. Въ пятомъ рвѣ казнятся свѣтскіе симонисты, люди, противозаконно торговавшіе мѣстами, раздававшіе за деньги гражданскія должности и всякаго рода взяточники (barratieri). Они погружены въ озеро кипящей смолы, изъ котораго отъ времени до времени выплываютъ, желая прохладиться. Но демоны, бѣгающіе по берегамъ и вооруженные крючьями, хватаютъ выплывающихъ, сдираютъ съ нихъ кожу и опять кидаютъ въ озеро. — «Какъ передъ совѣстію убійцъ кровь насильственно ими убіенныхъ выступаетъ кровавою рѣкою (Ада XII, 17—48 и прим.); такъ сознаніе черныхъ, во мракѣ совершенныхъ дѣлъ опутываетъ души этихъ грѣшниковъ липкою, черною, смоляною массою. Захотятъ ли онѣ выплыть изъ среды, въ которую погрузли, ихъ грѣхи, ихъ гнусное крючкотворство, воплощенное въ толпу отвратительно-страшныхъ демоновъ, являются передъ ихъ очами, какъ Кентавры передъ очами насилователей ближнихъ (Ада XII, 56 и прим.),
[170]и тѣмъ съ большею яростію и тѣмъ глубже погружаютъ ихъ въ сознаніе своей грѣховности.» Во времена народныхъ несогласій классъ гражданскихъ чиновниковъ обыкновенно отличается продажностію; а какъ продаженъ онъ былъ во времена Дантовы, видно изъ того, что поэтъ посвящаетъ двѣ цѣлыя пѣсни этимъ грѣшникамъ. Копишъ. Штрекфуссъ.
16. Не безъ значенія смола въ пятомъ рвѣ растоплена не огнемъ, а силою божественной (per divina arte). Мы уже неоднократно говорили, что огонь у Данта есть символъ божественнаго ученія, свѣта вѣчной любви и истины. «Грѣшники, здѣсь наказуемые, до того погрузли въ черной грязи своей грѣховности, что никогда уже не могутъ видѣть божественное: въ нечистой средѣ своей, въ кипящемъ смоляномъ озерѣ, они чувствуютъ одну только силу огня, но проявленія его въ свѣтѣ уже не видятъ. Огонь любви и истины уже для содомитовъ свѣтилъ очень слабо.» (Ада XV, 19 и примѣч.) Копишъ.
[171]37. Зита, родомъ изъ Монте Саграто около Лукки, находясь въ должности служанки въ этомъ городѣ у нѣкоего Фатинелли, отличалась своею благотворительностію и благочестіемъ и, по смерти, причтена папою Николаемъ III къ лику святыхъ. — Анціанъ (сенаторъ, старшина) св. Зиты означаетъ стало быть старшину изъ Лукки. Древніе комментаторы (Франческо де Бути) называютъ этого непоименованнаго грѣшника Мартино Боттаіо.
38. Злыя-Лапы (Malenbranche): такъ названа адская стража этого рва въ намекъ на алчность здѣсь казнящихся грѣшниковъ; кажется, на каждомъ изъ мостовъ этого круга приставлена подобная стража.
39—40. Отсюда видно, что Злымъ-Лапамъ дозволено выходить на свѣтъ и приносить оттуда грѣшниковъ. Слич. Ада XXVII, 113.
41. Очевидная иронія: Бонтуро Бонтури, изъ фамиліи Дати, былъ именно одинъ изъ самыхъ продажныхъ (archibarraterius, какъ говоритъ Бенвенуто да Имола) жителей города Лукки и отворилъ Пизанцамъ за деньги Пизанскіе ворота (di Porta di Pisa) 18 Ноябр. 1313 г. Подробнѣе о немъ см. у Филалетеса. Die Hölle, p. 157.
[172]42. Изъ всего этого видно, что жители Лукки особенно отличались своею продажностію. Annales Lucensis urbis, Vol. I. p. 320, говорятъ, что уже въ 1225 г. многіе луккскіе дворяне продали за деньги непріятелямъ замки, коими повелѣвали, и за то были отрѣшены отъ своихъ должностей.
48. Святая икона (il Santo Volto), собственно древняя статуя Христа, отличной, кажется византійской работы. Она стоитъ въ особенной небольшой капеллѣ посреди собора въ Луккѣ. О прибытіи этой статуи изъ Іерусалима въ Лукку существуетъ преудивительная легенда, которую разсказываетъ Бенвенуто да Имола, прибавляя: Tu de hoc crede quod vis, quia non est de articulis fidei. Этотъ образъ и понынѣ находится въ большомъ уваженіи у Луккійцевъ. Діаволы, видя грѣшника, выплывшаго изъ смолы скорчившимся и принявшимъ фигуру человѣка молящагося, сь жестокою насмѣшкою намекаютъ, что здѣсь уже не поможетъ ему никакое упованіе въ чудотворный ликъ его города. Филалетесъ.
49. Серккіо, рѣка, протекающая недалеко отъ Лукки.
54. Въ подлин.: Si che, se poui, nascosamente accaffi — намекъ на обыкновеніе этихъ грѣшниковъ ловить въ мутной водѣ.
60. Съ грѣшниками этого рода необходима осторожность. Копишъ.
[173]63. Намекъ на первое странствованіе Виргилія въ аду (Ада IX, 22 и д.).
85. Первое впечатлѣніе, произведенное Виргиліемъ на демоновъ, равносильно тому, которое производитъ на какое нибудь уличенное во взяточничествѣ судебное мѣсто извѣстный своимъ безкорыстіемъ неподкупный ревизоръ, уполномоченный правительствомъ открыть и строго карать злоупотребленія. Но этотъ страхъ, какъ мы видимъ, быстро проходитъ, и въ подсудимыхъ
[174]вскорѣ опять оживаетъ надежда избавиться отъ уполномоченнаго силою или хитростію. Штрекфуссъ.
94—96. Капрона, пизанская крѣпость, на берегу Арно. Жители Лукки завладѣли ею; но вскорѣ, осажденные тосканскими Гвельфами, соединившимися съ пизанскими изгнанниками по смерти графа Уголино, послѣ 8-дневной осады принуждены были сдаться по недостатку воды (въ Августѣ 1290 г.) на капитуляцію съ условіемъ пощады гарнизону. По повелѣнію графа Гвидо де Монтефельтро, которому сдалась Капрона, всѣ сдавшіеся были привязаны къ канату и проведены до границы. Когда такимъ образомъ они проходили черезъ лагерь, непрятель кричалъ: appicca! appicca! (на висѣлицу ихъ!), что естественно наводило страхъ на побѣжденныхъ. Можно думать, что Данте былъ очевидцемъ этого событія, которое онъ приводитъ для сравненія съ своимъ страхомъ; ибо на 25 году онъ служилъ въ войскѣ Гвельфовъ, къ партіи которыхъ принадлежалъ по своему происхожденію (di nazione), пока впослѣдствіи политическія обстоятельства не склонили его болѣе на сторону Гибеллиновъ.
[175]112—114. Эта терцина есть самая важная для опредѣленія года и дня замогильнаго странствованія Данта.
118—123. Имена этихъ, равно и двухъ вышеупомянутыхъ демоновъ, я старался замѣнить соотвѣтственными русскими, придерживаясь отчасти этимологическаго объясненія ихъ значенія, предложеннаго Ландино; я желалъ этимъ выразить тотъ фантастически-страшный характеръ этихъ существъ, который такъ удивительно драматизированъ въ слѣдующей пѣснѣ. — «Здѣсь надобно сказать, что всѣ эти демоны, какъ замѣтилъ Шлегель, собственно не падшіе ангелы, но фантастическія чудовища въ человѣческомъ образѣ, не имѣющія впрочемъ въ себѣ ничего человѣческаго, кромѣ хитрости и дикихъ страстей, каковы гнѣвъ и мстительность. Они то же самое, что Миносъ, Церберъ, Минотавръ и др.: символы наказуемаго порока и самой казни. Данте заимствуетъ эти существа отвсюду, какъ изъ міра языческаго такъ и христіанскаго, и пользуется всѣми богатствами сказки и исторіи для олицетворенія своихъ идей; но откуда бы ни почерпалъ онъ эти образы, онъ вездѣ одушевляетъ ихъ жизнію такъ, что его символы никогда не кажутся холодными, мертвыми аллегоріями.» Каннегиссеръ.
[176]138. Этой гримасою Діаволы даютъ знать Злому-Хвосту, что они смекнули обманъ, въ который онъ вводитъ поэтовъ.
Примѣчанія.
↑Впервые опубликовано (см. эту редакцію здѣсь) въ журналѣ «Москвитянинъ», 1850, томъ III, № 9, с. 11—15 вмѣстѣ съ XXII пѣсней подъ заглавіемъ «Двѣ пѣсни изъ Дантова Ада». (Прим. ред.)
↑Этой строки въ книгѣ 1855 года (Адъ Данта Алигіери. Съ приложеніемъ комментарія, матеріаловъ пояснительныхъ, портрета и двухъ рисунковъ. / Перевёлъ съ италіянскаго размѣромъ подлинника Дмитрій Минъ. — Москва: Изданіе М. П. Погодина. Въ Университетской Типографіи, 1855.) нѣтъ, по всей видимости она вырѣзана цензурою. Строка приводится по первой публикаціи перевода XXI пѣсни («Москвитянинъ», 1850, томъ III, № 9, с. 11—15). (Прим. ред.)
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.
