Пинское полѣсье и Полѣшуки.—Морское судно. — Бассейнъ Припети и Пинскія болота.—Болото Гричинъ.— Болота Волхова и др.— Песчаные бугры. —Сухопутные и водяные пути сосбщенія.—Желѣзная дорога.—Значеніе Пинска въ торговомъ отношеніи.—Народная жизнь.— Жилища.—Пища.—Охота.—Рыболовство.—Обработка земли.—Одежда.—Колтунъ.—Народная нравственность.—Набожность и остатки язычества.—Преданія о камняхъ.—Оборотни.— Знахари, волшебники, вѣдьмы.—Чортова свадьба.—Произхожденіе медвѣдя.—Смертоносная дѣва.— Народные праздники.—Осушеніе Пинскихъ болотъ.
„Болота, окружающія Пинскь, множество рѣкъ и рѣчекъ, пересѣкающихъ край, и весенніе ихъ разливы, затопляющіе огромныя пространства, были, вѣроятно, причиною существующаго и теперь преданія, что нѣкогда Черное море простиралось до самаго Пинска; но какой-то могущественный князь Кіевскій раскопалъ горы и спустилъ задерживаемыя ими воды, отчего на мѣстѣ моря остались одни болота. Въ доказательство этого приводятъ якоря, находимые при обработкѣ полей, но гдѣ эти якоря, когда и кѣмъ найдены — это незвѣстно.“
(Wspomnienia Wolynia, Polesia, Litwy).
.jpg)
Доказательства того, что преданія о якоряхъ имѣютъ фактическое основаніе, нашлись вскорѣ послѣ того времени, какъ Крашевскій писалъ вышеприведенныя строки. Не только якоря, но и цѣлыя суда, въ родѣ небольшихъ кораблей, найдены были въ долинѣ Припети, обыкновенно называемой географами и статистиками Бѣлорусскимъ, или Пинскимъ полѣсьемъ, жителей котораго называются Полѣшуками.
Довольно важный документъ имѣется въ археологическомъ отдѣленіи Краковской академіи наукъ — а именно, подлинное, собственноручное удостовѣреніе отъ 26 іюля 1818 года, Модеста Гриневецкаго, профессора догматическаго богословія и прокуратора, въ томъ, что «по свидѣтельству очевидца Бенедикта Орачевскаго, въ 1786 году, въ Мозырскомъ уѣздѣ (Минской губерніи), на границѣ Овручскаго уѣзда (Волынской губерніи), вблизи деревень Друнки и Молочки, принадлежавшихъ Овручскому римско-католическому аббатству, въ болотахъ найдена была передняя часть большаго корабля, окованная желѣзомъ. Длина желѣза составляла 14 локтей (около 13 аршинъ). Оно было привезено въ овручскій монастырь, гдѣ его осматривали всѣ жители Овруча и съѣхавшіеся въ то время дворяне по случаю пограничной тяжбы между Прозорами и Оскеркой. Орачевскій былъ викарнымъ священникомъ въ овручскомъ монастырѣ (впослѣдствіи суперіоромъ добромильскимъ), настоятелемъ же монастыря или аббатомъ былъ Іосафатъ Охоцкій».
Мы привели этотъ фактъ, какъ никому неизвѣстный и вполнѣ достовѣрный. Описанія отысканнаго корабля не имѣется, какъ равно нѣтъ свѣдѣній, что съ нимъ сдѣлалось; но во всякомъ случаѣ, самая длина желѣза, снятаго съ передней только части корабля, въ 13 аршинъ, доказываетъ, что ежели это и не былъ корабль, то во всякомъ случаѣ большое судно, и что теперешнія болота составляли если и не море, то одно большое озеро. Деревни Дунки и Молочка расположены на окраинѣ непроходимыхъ болотъ, тянущихся по обѣимъ сторонамъ Припети.
Собственно Полѣсье, т. е. долина Припети, занимаетъ три южные уѣзда Минской губерніи: Пинскій, Мозырскій и Рѣчицкій; но, по однородности почвенныхъ условій, къ этому же Полѣсью относятъ все пространство, начинающееся за Слонимомъ, Слуцкомъ и Бобруйскомъ и тянущееся на югъ до Ковеля, Клеваня и Радомысля, включая также всю мѣстность отъ Буга до Днѣпра, между Кобрыномъ и Лоевымъ. Вся эта площадь называется Полѣсьемъ; она собственно и составляетъ котловину рѣки Припети, которой лѣвая сторона называется Бѣлорусскимъ, или Пинскимъ полѣсьемъ, а правый берегъ носитъ названіе Волынскаго полѣсья.
Весь бассейнъ Припети со множествомъ притоковъ, озеръ, ручьевъ, порождающихъ необъятную влажность, давно извѣстенъ подъ общимъ названіемъ Пинскихъ болотъ. Громадная эта площадь граничитъ съ юга съ Волынскою губерніею и Галиціею, съ запада — съ срединою Гродненской губерніи, съ сѣвера — съ возвышенною частью Минской губерніи и съ востока— съ водораздѣломъ по верховьямъ притоковъ Березины и Птичи. Длина ея, съ сѣвера на югъ, отъ верховьевъ рѣки Птичи до верховьевъ рѣки Случа, по прямому направленію составляетъ болѣе четырехсотъ верстъ; съ запада же на востокъ, отъ верховьевъ до устья Припети болѣе 600 верстъ. Вся площадь долины занимаетъ пространство до 24,000 кв. верстъ.
Рѣка Припеть или какъ, другіе пишутъ, Припять, имѣетъ до такой степени свой отличительный характеръ, что ее справедливо причисляютъ къ замѣчательнѣйшимъ рѣкамъ не только Россіи, но и всей Европы. Она вытекаетъ въ двадцати верстахъ отъ Буга, недалеко отъ мѣстечка Опалина, въ Волынской губерніи. Принимая въ себя 123 рѣки и рѣчки, множество болотистыхъ ручьевъ, соединяясь посредствомъ каналовъ съ озерами, она течетъ неправильными изгибами, то развѣтвляясь на многіе рукава, то опять соединяясь, на протяженіи 770 верстъ Припеть даже названій имѣетъ нѣсколько. Такъ отъ озера Любять до озера Нобель, на протяженіи 20 верстъ ее называютъ Пирокъ; потомъ Стоходъ, Струмень. Настоящее свое имя, уже неизмѣняемое, т. е. Припеть, она сохраняетъ отъ соединенія ея съ Ясельдою, или Яцолдою, при деревнѣ Коченовичи, близъ Пинска, и потомъ отъ деревни Беречи, гдѣ она сливается съ рѣкою Стыромъ. Такимъ образомъ, три рѣки Струмень или Припеть, Ясельда и Стыръ, сливая свои воды, даютъ начало уже неизмѣняемому названію Припети. Берега Припети, низменные и болотистые, имѣютъ грунтъ рыхлый, котораго влажность никогда не высыхаетъ. Есть однако нѣкоторыя исключенія въ отношеніи береговъ. Такъ въ Мозырскомъ уѣздѣ, отъ деревни Дорошевичи, лѣвый берегъ довольно высокъ и крутъ. Вблизи впаденія рѣки Птичи, при мѣстечкѣ Скрыгалово, прибрежная мѣстность съ правой стороны дѣлается крутою, ниспадая къ рѣкѣ обрывами. Ширина рѣки отъ 20 саженъ при верховьяхъ достигаетъ 200 саженъ. Глубина весьма различна и на небольшихъ протяженіяхъ часто измѣняющаяся, такъ что отъ одного аршина глубина неожиданно достигаетъ нѣсколькихъ саженъ.
Мы не можемъ исчислить здѣсь всѣ многочисленные притоки Припети, рѣки, рѣчки, ручьи, коими изрѣзана вся болотистая долина Припети. Укажемъ только на Ясельду, которая, принимаетъ южную часть Огинскаго канала, между тѣмъ какъ къ притоку ея Пинѣ примыкаетъ каналъ Днѣпровско-Бугскій; далѣе на Стыръ, Горынь и Птичъ, какъ на весьма значительныя по своему протяженію.
Ствига проходитъ по Мозырскому уѣзду 102 версты. Убортъ течетъ на протяженіи 240 верстъ, въ Минской же губерніи только 90.
О главныхъ озерахъ, Выговичахъ и Князь или Жидъ мы уже упоминали. Выговичи входятъ въ систему Огинскаго канала и расположены среди болотъ на такой возвышенности, что служатъ резервуаромъ какъ для Ясельды, такъ и для Шары, притока Нѣмана, входящаго тоже въ систему Огинскаго канала. Но кромѣ этихъ озеръ, какъ уже мы знаемъ, находится множество другихър асположенныхъ среди недоступныхъ болотъ, а потому неимѣющихъ даже названій.
Болота въ долинѣ Припети занимаютъ ¼ часть всего пространства. Болота эти можно раздѣлить на открытыя и на поросшія лѣсомъ и камышемъ. Большая часть ихъ совершенно недоступна, непроходима, съ рѣдкими исключеніями во время сильныхъ жаровъ или большихъ морозовъ. Вообще большая часть Пинскаго уѣзда представляетъ болотистую почву, такъ что пахатныя поля и луга разбросаны только кое-гдѣ клочками среди непроходимыхъ лѣсовъ и болотъ. Но большая часть этого же уѣзда, преимущественно южная, по низменному болотистому берегу Пины, особенно замѣчательна. Она называется Зарѣчьемъ и заключается между рѣкою Пиною, частью Ясельды и Припети; съ другой стороны, Стырь, Гнилая Припеть, Струмень, озера Нобель и Любять. Кромѣ того Зарѣчье пересѣкается множествомъ рукавовъ Припети, рѣками Стоходомъ, Струменемъ, Стыремъ и мн. др. Всѣ эти рѣки, рѣчки, ручьи составляютъ здѣсь одну непрерывную сѣть рѣкъ и протоковъ, лавирующихъ въ разныхъ направленіяхъ на протяжении 1,400 кв. верстъ, или около 150,000 десятинъ. Можно себѣ представить характеристику этого Зарѣчья, когда мы скажемъ, что на всемъ этомъ значительномъ протяженіи, въ северо-восточной части имѣется едва около 70 небольшихъ поселеній, расположенныхъ на песчаныхъ холмахъ, возвышающихся среди болотъ и покрытыхъ слоемъ наносной почвы. Легко наконецъ составить себѣ понятіе, какова жизнь этихъ болотныхъ обитателей, когда мы вспомнимъ, что со вскрытіемъ рѣкъ воды ихъ сливаются съ водами такого множества рукавовъ, притоковъ, ручьевъ и образуютъ одно громадное озеро, на которомъ кое-гдѣ только виднѣются небольшіе острова. Это-то и есть тѣ холмы, о которыхъ мы упомянули, съ ихъ несчастными жителями, въ теченіе двухъ-трехъ мѣсяцевъ совершенно отрѣзанными отъ всякихъ сообщеній съ людьми. Даже между собою эти жители холмиковъ съ трудомъ, и подвергаясь нерѣдко большой опасности, могутъ сообщаться на лодкахъ. То же самое повторяется осенью, да иногда и лѣтомъ во время продолжительныхъ дождей. Единственное вознагражденiе немногочисленныхъ жителей Зарѣчья за всѣ претерпѣваемыя ими невзгоды—это богатство камыша или черета, употребляемаго на крыши и на топливо, а также множество луговъ, дающихъ хотя и болотное, но отличное сѣно, котораго здѣсь такъ много, что по краткости времени нѣтъ возможности скосить и третьей части луговъ. Обиліе травъ и сѣна представляетъ обитателямъ Зарѣчья возможность содержать много скота, а потому и отлично удобрять свои небольшія пахатныя поля, такъ что несмотря на всѣ претерпѣваемыя бѣды и трудности замкнутой жизни— крестьяне здѣшніе богаче и зажиточнѣе другихъ частей Пинскаго полѣсья.
Противоположная Зарѣчью сторона, съ западной стороны, между Ясельдою и Пиною, представляетъ пространство болѣе возвышенное, сухое и болѣе заселенное. Здѣсь лежитъ Пинскъ, а за нимъ вся дальнѣйшая территорія называется Загородьемъ.
Зарѣчье представляется еще благодатнымъ въ сравненіи съ дальнѣйшими болотами. За Зарѣчьемъ, къ сѣверо-востоку, по обоимъ берегамъ Припети, между устьями Стыра и Горыни съ правой стороны и между Ясельдою и Смертью съ лѣвой, тянутся широкою полосою непроходимыя болота и болотные лѣса на пространствѣ 860 кв. верстъ. Мѣстность эта совсѣмъ почти необитаема. По окраинамъ только кое-где разбросаны селенія, а внутри этой дикой долины находится едва четыре околицы, именно: Стаховъ, Березцы, Кудричи и Молодильчичи. Сообщеніе между ними возможно только водою. На берегахъ Припети устраиваютъ, если есть возможность, временныя корчмы, въ родѣ куреней или шалашей, но и этихъ на всемъ громадномъ пространствѣ едва двѣ, три.
Еще большее пространство, именно около 1,360 кв. верстъ занимаютъ непрерывные лѣса и болота къ югу отъ р. Шары, окружающія озеро Выговичи. Болота эти переходятъ съ одной стороны въ Гродненскую губернію, а съ другой тянутся чрезъ южную часть Слуцкаго и сѣверную Мозырскаго, гдѣ соединяются съ знаменитымъ болотомъ Гричинъ. Часть этихъ болотъ, идущая къ востоку отъ озера Выговичи, называется Качай-болото. На всемъ этомъ протяженіи 1,360 кв. верстъ находится только 7 населенныхъ мѣстностей, въ томъ числѣ селеніе Хотыничи, лежащее на почтовой дорогѣ изъ Минска въ Пинскъ. Это единственный почтовый трактъ, проходящій по этой безлюдной странѣ, но и то не во всякое время года доступный для проѣзжихъ. Другихъ путей не существуетъ вовсе, и сообщеніе возможно только зимою и въ жаркое лѣто.
.jpg)
Въ южной части Слуцкаго уѣзда, по обѣимъ сторонамъ рѣкъ Цны, Лани, Морочи и Случи залегаютъ лѣса и болота какъ продолженіе уже описанныхъ нами. Нѣкоторыя изъ этихъ болотъ имѣютъ свои названія, именно: Стрижъ, Одрино, Жерново, Гайдзинъ, Гвозса, Одръ. Самое значительное открытое болото, по обѣимъ сторонамъ рѣки Мороча, называется Лютень, занимающее пространства около 130 кв. верстъ. Дороги, какія здѣсь существуютъ, даже лѣтомъ покрыты водою.
Въ сѣверной части Мозырскаго уѣзда, близъ границы съ Слуцкомъ, частію и въ Пинскомъ находится знаменитое болото Гричинъ, величаемое заливомъ бывшаго моря, о которомъ мы уже упомянули. Болото Гричинъ замѣчательнѣе другихъ тѣмъ, что оно непрерывное, открытое и непроходимое. Поверхность его занимаетъ не менѣе 500 верстъ. Иногда только въ весьма жаркое лѣто оно доступно для сообщенія, но и то только для опытныхъ старожиловъ и не иначе, какъ по водѣ.
На протяженіи 450 верстъ въ томъ же Мозырскомъ уѣздѣ тянется другое болото, начиная отъ лѣваго берега Случи въ сѣверной части Мозырскаго уѣзда. Среди этого болота находится озеро Князь или Жидъ, близъ котораго находятся селенія Пуховичи и Ляховичи, единственные оазисы, оживляющіе эту пустынную страну. На границахъ этого болота находятся селеніе Князь-озеро, деревня Дяковичи и четыре другія деревни. Между этими поселеніями сообщеніе вообще весьма затруднительно и не всегда возможно.
Четыре пятыхъ пространства Мозырскаго уѣзда составляютъ непроходимую низменность, покрытую лѣсами и болотами. Только лѣвый берегъ Припети, а также окрестныя мѣста Мозыря и Гурова болѣе возвышенны и удобны для жительства. Въ остальныхъ же частяхъ поселенія удалены одно отъ другаго на десятки верстъ и лишены иногда продолжительное время всякаго съ собою сообщенія. Даже близъ Турова, между границею Пинскаго уѣзда и рѣкою Убортью, на 5,680 десятинъ земли приходится едва одна деревушка. Мѣстность же, прорѣзанная рѣкою Ствигою, покрытая непрерывными лѣсами и болотами, носящими названіе Волховыхъ—вовсе не заселена, такъ что на пространствѣ 90 верстъ въ длину и до 15 въ ширину нѣтъ ни одного населеннаго мѣста. Вообще въ Мозырскомъ уѣздѣ, на пространствѣ 1.468,000 десятинъ находится только 362 населенныя мѣстности.
Въ Рѣчицкомъ и Бобруйскомъ уѣздахъ много болотъ, но какъ по занимаемому пространству, такъ равно и по почвеннымъ условіямъ, они не столь замѣчательны.
Профессоръ Эйхвальдъ въ своей геогнозіи между прочимъ говоритъ: «Примѣчательна песчанистая степь въ полѣсьѣ, т. е. сѣверной части Волынскй губерніи, гдѣ, особенно въ окрестностяхъ г. Ковеля, встречается сыпучій песокъ, какъ на морскомъ берегу Балтійскаго моря, и далѣе болотистая низменность по Пинскому и Мозырскому уѣздамъ. Вся эта непроходимая песчанистая и болотистая равнина составляетъ слѣды огромнаго озера, существовавшаго тамъ, во время Геродота, въ землѣ древнихъ Буддиновъ и соединявшаго нѣкогда ее съ Балтійскимъ моремъ.»
Въ самомъ дѣлѣ, замѣчательно то, что въ мѣстахъ нѣсколько возвышенныхъ, рядомъ съ большими болотами, находятся песчаные бугры. Изъ этого ясно, что самыя болота составляютъ осадки ила и другихъ веществъ, нанесенныхъ бывшею водою, заливавшею все это пространство.
Долина Припети, картину которой наглядно мы старались изобразить, представляетъ едва-ли не единственное не только въ Россіи, но и въ Европѣ явленіе въ томъ отношеніи, что какъ жители оной, такъ и мѣстныя власти весною, осенью, иногда даже лѣтомъ лишаются всякой возможности правильнаго сообщенія. Легко представить себѣ, что стоитъ здѣсь содержаніе и ежегодное исправленіе дорогъ, мостовъ, гатей, когда мы скажемъ, что, по исчисленію статистика Минской губерніи И. Зеленскаго, въ теченіе 8 лѣтъ потребовалось на починку почтовыхъ, военныхъ и проселочныхъ дорогъ, мостовъ и гатей—820,945 подводъ и 1.228,393 рабочихъ! Каково здѣсь дорожное положеніе, еще убѣдительнѣе говорятъ слѣдующія данныя: почтовая дорога изъ Минска въ Пинскъ и далѣе на Волынь идетъ на протяженіи 353 верстъ; на ней 54 моста и 113 гатей, изъ которыхъ мосты занимаютъ 640 саженей, а гати 13,795 саж.—Дорога изъ Минска на Слуцкъ въ Мозырь, на протяженіи 324 верстъ, имѣетъ 19 мостовъ въ 284 сажени протяженія и 182 гати, коихъ протяженіе 23,645 саженъ. Надобно при этомъ замѣтить, что вышеприведенныя дороги, выходя изъ Минска, не нуждаются въ гатяхъ, и что послѣднія составляютъ принадлежность долины Припети. Мы приведемъ еще одинъ примѣръ: дорога отъ мѣстечка Петрикова въ Мозырскомъ уѣздѣ, проведенная параллельно теченію Припети до станціи Лыщи Пинскаго уѣзда, составляетъ 218 верстъ. На ней 47 мостовъ и 83 гати. Мосты занимаютъ 529 саженъ, гати 14,406 саженъ! Каждая весна, каждая осень изуродуетъ эти мосты и гати до такой степени, что нерѣдко даже почтовое сообщеніе совершенно прекращается. О проселочныхъ дорогахъ и говорить нечего. Тамъ дороги покрываются водою, гати размываются, мосты разрушаются и уносятся иногда на далекое разстояніе. Дороги заранѣе обозначаются вѣхами, но и вѣхи уносятся водою. Мѣстные жители хорошо знакомы съ направленіемъ дорогъ, но во время разливовъ и они не рѣшаются подвергаться видимой опасности. Остается одно средство, сообщаться на лодьяхъ, но во время бури и этотъ способъ сообщенія представляется крайне-рискованнымъ.
Водные пути сообщенія въ долинѣ Припети представляютъ гораздо болѣе удобствъ для сплава и вообще доставки мѣстныхъ произведеній въ торговые пункты. Но и въ этомъ отношеніи сообщенія эти непостоянны и въ сухое лѣто даже невозможны. Пути Днѣпровскаго водоема, какъ и вездѣ, раздѣляются на сплавные, по которымъ производится движеніе только по теченію рѣкъ, преимущественно плотами, и судоходные, по которымъ, кромѣ плаванія по теченію, суда могутъ ходить и противъ него. Къ первому разряду относятся всѣ рѣки, впадающія въ Днѣпръ и главные его притоки; ко второму, кромѣ Днѣпра, принадлежитъ Припеть, Березина и Десна. Но отправители транспортовъ никогда не могутъ быть увѣрены въ успѣшной доставкѣ, такъ какъ таковая зависитъ отъ климатическихъ условій. Судоходство но Днѣпру между Кіевомъ и Кременчугомъ, начавшись съ самаго весенняго вскрытія водъ, продолжается безостановочно до поздней осени, какъ на пароходахъ, такъ и на большихъ размѣровъ байдакахъ, берлинкахъ, баркахъ. Между тѣмъ въ Припети въ сухіе годы, нерѣдко уже въ іюнѣ мѣсяцѣ воды бываетъ такъ мало, что даже у Мозыря во многихъ мѣстахъ открываются броды. По мѣрѣ же приближенія къ Пинску, съ минованіемъ устья каждаго изъ притоковъ Припети, вода до того уменьшается, что слѣдованіе на парусахъ становится весьма неудобнымъ.
Не смотря на всѣ неудобства путей сообщенія, какъ сухопутнаго, такъ и воднаго, значеніе Пинска въ торговомъ отношеніи весьма важно, и при болѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ, онъ можетъ сдѣлаться вторымъ Нижнимъ-Новгородомъ. Случь, Горынь, Стырь представляютъ возможность своза въ Пинскъ произведеній Волыни; посредствомъ же Припети сюда доставляются сырые продукты Кіевской, Полтавской, частію Минской, какъ равно Черниговской, Могилевской и другихъ губерній. Къ Пинску доставляются разнаго рода хлѣба, назначаемые для заграничнаго отпуска чрезъ балтійскіе порты, а равно крымская соль, сало, пенька, ленъ, табакъ, овечья шерсть, сырыя кожи, клепка, поташъ и много другихъ произведеній.
Мы должны прибавить къ этому, что, какъ извѣстно, уже послѣдовало утвержденіе проекта инженеръ-дѣйств. стат. совѣт. Хржановскаго о постройкѣ желѣзной дороги изъ Брестъ-Литовска въ Пинскъ, на протяженіи 150 верстъ. Такое соединеніе съ сѣтью нашихъ желѣзныхъ дорогъ будетъ имѣть самыя благодѣтельныя послѣдствія, какъ для Пинска, такъ и для всей долины Припети.
Еще подъ конецъ прошедшаго столѣтія Англичане обратили особенное вниманіе на Пинское полѣсье, которому предсказывали славную будущность. Образовавшаяся съ этою цѣлью компанія пріобрѣла покупкою Туровъ и уже начинала свои дѣйствія на основаніи широкой эксплоатаціи, но Императоръ Павелъ I остановилъ Англичанъ и не дозволилъ осуществиться ихъ дальновиднымъ планамъ. Мы еще возвратимся къ этому предмету, говоря о Туровѣ.
Ежели мы успѣли познакомить читателя съ природою этого мрачнаго и полудикаго края, то легко себѣ представить, что и человѣкъ, живущій подъ вліяніемъ этой природы, долженъ былъ сохранить свои отдѣльныя черты, что въ жизни его не мало этнографическихъ особенностей, отличающихъ его отъ ближайшихъ даже сосѣдей Бѣлоруссовъ или Малоруссовъ. Вотъ почему мы бросимъ еще бѣглый взглядъ на жизнь Полѣшука и его выдающіяся особенности.
На пространствѣ 33,950 кв. верстъ (3.657,200 десятинъ, собственно только въ уѣздахъ Пинскомъ, Мозырскомъ и Рѣчицкомъ), среди дремучихъ лѣсовъ и непроходимыхъ болотъ, живетъ около полумилліона такъ-называемыхъ Полѣшуковъ, по нѣсколько мѣсяцевъ въ году отрѣзанныхъ отъ остальнаго міра и только на ладьяхъ, иногда съ опасностью жизни, сообщающихся съ своими ближайшими сосѣдями.
Разсказываютъ анекдотъ, что, когда спросили Полѣшука: что ты за человѣкъ?—онъ отвѣчалъ: «я не человѣкъ, я Пинчукъ». Анекдотъ, положимъ, выдуманный, но не лишенный мѣткости въ опредѣленіи того исключительнаго положенія, въ которомъ живетъ этотъ не-человѣкъ, а Пинчукъ.
А между тѣмъ эти Пинчуки и вообще Полѣшуки — автохтоны этой страны, потомки древнѣйшаго славянскаго племени Будиновъ, заселявшихъ, по словамъ Геродота, всю страну отъ верховьевъ Припети до Дона. Ученые труды и изысканія проф. Эйхвальда и О. И. Сенковскаго достаточно въ этомъ убѣждаютъ (Биб. для Чт., 1838, т. 27).
Жизнь этихъ людей, обреченныхъ на вѣчную борьбу съ природою и умѣющихъ однако побѣждать тѣ жизненныя препоны и затрудненія, которыя имъ ставитъ на пути эта природа, должна была сложиться иначе, нежели у ихъ сосѣдей. Она выработала особыя черты, взгляды, понятія, выработала безъ всякаго посторонняго вліянія науки, школы, даже живаго слова, доходящаго до слуха Полѣшука только въ исключительныхъ случаяхъ. Не можетъ же онъ часто посѣщать не только города и мѣстечки, но даже сосѣднія села и деревни, отстоящія одна отъ другой на пятьдесятъ и болѣе верстъ. Христіанство водворилось здѣсь крѣпко. Полѣшукъ религіозенъ, набоженъ, любитъ обрядность; но онъ не могъ отрѣшиться отъ унаслѣдованныхъ въ теченіе многихъ столѣтій суевѣрій, предразсудковъ и того поэтическаго настроенія, которое сохранилось у него во взглядахъ на жизнь и атмосферическія явленія, присущихъ прапраотцамъ его еще во времена язычества. Вотъ почему наши этнографы такъ высоко цѣнятъ пинскія пѣсни и обряды, въ которыхъ еще такъ часто и такъ живо рисуется миѳологическая подкладка.
Сама природа указала Полѣшуку пути для его неутомимой дѣятельности. Она сдѣлала его земледѣльцемъ, скотоводомъ, охотникомъ, рыболовомъ. Она же предоставила ему всевозможныя средства къ преодолѣнію трудностей, поставляемыхъ климатическими условіями. И, въ самомъ дѣлѣ, въ сферѣ указанной ему деятельности онъ достигъ возможнаго совершенства. А эти успѣхи не легко достались ему, они — слѣдствіе той неутомимой тысячелѣтней борьбы, которую онъ ведетъ съ стихіею, слѣдствіе опытности, которая поставила его внѣ условій, обще-употребительныхъ въ другихъ мѣстностяхъ, но неприменимыхъ къ его мрачной, полудикой природе. Поселите на берегахъ Припети изъ другихъ странъ поселянина, онъ пропадетъ. Полѣшукъ же, относительно, преуспѣваетъ. Полѣшукъ—консерваторъ по принципу. Онъ дитя своей природы, онъ вѣренъ завѣтамъ своихъ предковъ, какъ въ нравахъ и обычаяхъ, такъ въ веденіи своего хозяйства и прибавочныхъ занятій, для него прибыльныхъ и пріятныхъ. Заброшенный въ безконечные, дремучіе лѣса, среди непроходимыхъ болотъ и гундръ, онъ не знакомъ ни съ какими нововведеніями и улучшеніями; его обстановка, родъ занятій, привычекъ, даже самая наружность не измѣнились въ теченіе цѣлыхъ столѣтій. Есть такіе жители, которымъ не удавалось побывать даже въ своемъ уѣздномъ городѣ. Только торговцы, разъѣзжающіе по городамъ съ своими произведеніями, да жители мѣстностей, ближайшихъ къ пристанямъ судоходныхъ рѣкъ, или совершающіе плаваніе на байдакахъ и баркахъ—переняли кое-что отъ другихъ; но они не имѣютъ никакого вліянія на большинство, на массы этихъ болотно-лѣсныхъ обитателей, для которыхъ самый міръ оканчивается за предѣлами роднаго селища. Онъ даже дико посматриваетъ на всякое нововведеніе и не вѣритъ въ его цѣлесообразность.
Жилища Полѣшуковъ незатѣйливы и у всѣхъ почти одинаковы. Избы у нихъ курныя, но просторныя, потому что въ одной избѣ помѣщается вся семья; здѣсь же и малыя животныя: теленокъ, поросята, домашнія птицы и весь скарбъ крестьянскій. Исключенія весьма рѣдки— только бывалые, прогрессисты, строятъ свои дома изъ двухъ избъ и клѣти, или особой перегородки. У большинства же внутри избы главную роль играетъ громадная печь; къ ней придѣлана вверху деревянная лежанка; затемъ полати, большой столъ, длинныя во всю стѣну скамьи; подъ потолкомъ широкая полка, на которой сушатъ лучину; отъ печи до самой стѣны идетъ досчатый помостъ, составляющій общую для всѣхъ живущихъ въ избѣ кровать. Вверху устроена особая перекладина, на которой вѣшаютъ платье, бѣлье для сушки и т. п. На полкахъ, по угламъ, стоитъ разная посуда и утварь.
Освѣщеніе избы бываетъ различно. Полѣшукъ придумалъ для этого особый снарядъ, именно лучникъ, сдѣланный изъ толстыхъ лубковъ, съ узкимъ отверстіемъ вверху и широкимъ внизу. Въ потолкѣ устроено отверстіе, чрезъ которое во время топки выходитъ дымъ изъ избы. Въ это же отверстіе вкладываютъ лучникъ узкимъ концомъ и прикрепляютъ посредствомъ особыхъ крючковъ. Къ широкому же концу лучника прикрѣпляютъ желѣзными крючками железную рѣшетку, называемую посвѣтъ. На эту решетку кладутъ мелкія полѣнца и сердцевину смолистой сосны и зажигаютъ. Выходитъ освещеніе очень яркое. Отверстіе въ потолкѣ, когда въ немъ нѣтъ нужды, задвигается особымъ засовомъ. Этотъ способъ освѣщенія, дешевый и удобный, самый употребительный. Но другіе устраиваютъ иначе освѣщеніе. Лучникъ приспособляютъ изъ толстаго холста, покрытаго слоемъ мела, къ которому привѣшиваютъ посвѣтъ. Наконецъ во многихъ деревняхъ придерживаются обыкновеннаго въ цѣлой Бѣлоруссіи способа освѣщенія, именно посредствомъ лучины, воткнутой въ желѣзныя вилки, прикрѣпленныя къ деревянной подставкѣ.
Не много крестьянъ, не только въ Белоруссіи, но и въ другихъ мѣстахъ, имѣютъ такую обильную и даже прихотливую пищу, какъ Полѣшукъ. Мы уже упомянули, что онъ охотникъ и рыболовъ, а какъ для охоты, такъ и для рыболовства ему нѣтъ надобности ходить далеко. У него все подъ рукою. Вотъ почему у него за обѣдомъ вы встрѣтите дикую утку, рябчика, бекаса, куропатку; продавать некому, въ городъ идти далеко, да и не всегда возможно. Онъ и съѣдаетъ въ свое удовольствіе, а ежели появится Еврей-покупщикъ, ему стоитъ только не много потрудиться—и дичи сколько угодно. Онъ скупъ на порохъ и не считаетъ дичь достойною зарядовъ. Заряды онъ прячетъ на лося, на дикаго кабана или дикую козу. Для дичи онъ придумалъ иные способы. Для нея ему достаточно палки и сѣти. Онъ выдумалъ такъ-называемую манькуту, т. е. чучело, устроенное наподобіе птицы, подъ которой посыпается зерно гречихи. Тетерева слетаются къ манькутѣ и, когда ихъ соберется десятокъ или два, Полѣшукъ затягиваетъ ихъ въ сѣть и потомъ бьетъ палкою. А то есть у него и другой способъ. У него приспособлена ручная утка, которой лапки онъ прикрѣпляетъ къ деревянному кружку, вокругъ посыпаетъ зерно и пускаетъ кружокъ на воду, обыкновеннно въ кустарники. Кружокъ прикрѣпляется длинною бичевкою къ шесту, вколоченному въ землю, а въ кустарникахъ разставлено много силковъ. Ученая утка подымаетъ гвалтъ, селезни летятъ къ ней и падаютъ въ силки. Такимъ образомъ добываютъ десятки, даже сотни селезней. Ихъ солятъ въ боченкахъ, коптятъ какъ ветчину и, если есть возможность сбыта, продаютъ на мѣстѣ, или же передаютъ на коммиссію своимъ землякамъ, ежегодно отправляющимся для сбыта рыбы, дичи и т. п. въ Вильно и другіе города. Зайцевъ Полѣшуки не жалуютъ и рѣдко убиваютъ.
Полѣшукъ лакомится и лучшими сортами рыбы. Ея такъ много, и она такъ дешева, что отъ продажи выручается очень мало; но и самая продажа возможна только при случаѣ, когда Еврей завернетъ въ деревню, ѣхать же для этого иногда за 50 и даже за 100 верстъ въ городъ или мѣстечко нѣтъ возможности даже лѣтомъ. Зимою, на базарахъ, за лучшихъ сортовъ мерзлую рыбу платятъ отъ 3 до 5 коп. за фунтъ. И несмотря на такую дешевизну, въ мѣстахъ, недалеко отъ базара отстоящихъ, рыболовы получаютъ по сто и болѣе рублей за одну рыбу. Этого мало. Въ мѣстахъ, гдѣ представляется особенно удобная ловля рыбы, нѣкоторые изъ поселянъ исключительно занимаются рыболовствомъ и заготовляютъ сушеную рыбу въ большихъ количествахъ. Вьюновъ, отличающихся здѣсь особеннымъ вкусомъ, нанизываютъ на тоненькіе прутики, поджариваютъ на огнѣ, а потомъ сушатъ. Этого рода торговцы развозятъ свою рыбу по разнымъ городамъ, въ особенности же ѣдутъ въ Кіевъ и Вильно, гдѣ еще съ XV столѣтія на Большой улицѣ, въ части, называемой амбары, Пинчуки продаютъ свои товары, какъ-то: сушеную и копченую рыбу, свиное сало, окорока, разнаго рода ветчину, соленыхъ утокъ въ бочонкахъ, сушеные грибы и т. п. Кромѣ того продаютъ воскъ, медъ, холстъ, особую тонкую ткань (по-польски называемую rzędzina) для завѣшиванія оконъ для защиты отъ вападеній мухъ и комаровъ, шляпы, картузы домашняго издѣлія, плетеные изъ мелкихъ деревянныхъ прутиковъ или пластинокъ, лукъ и разныя огородныя овощи. Жители Давидъ-Городка и Петрикова присылаютъ своей работы непромокаемые сапоги, пропитанные дегтемъ, продававшіеся въ прежнее время по рублю сер.! Изъ виленскихъ доходныхъ городскихъ росписей за прежнее время видно, что торговля этого рода была весьма значительна. Но барышами пользуются преимущественно мѣщане, жители городовъ и мѣстечекъ, коимъ крестьяне продаютъ свои произведенія, или же вручаютъ на коммиссію. Жители болѣе отдаленныхъ мѣстъ, для которыхъ сообщеніе затруднительно, вовсе не участвуютъ въ этой розничной торговлѣ, ограничиваясь только продажею дичи, рыбы и другихъ предметовъ кочевникамъ Евреямъ, посѣщающимъ ихъ деревни и отъ перепродажи получающимъ значительные барыши. Впрочемъ Евреи сбываютъ эти предметы на ярмаркахъ христіанамъ, мѣщанамъ торговцамъ, разъѣзжающимъ по большимъ городамъ. Ярмарки на Полѣсьѣ вообще весьма оживленны, сосредоточивая всѣ классы населенія. Для людей замкнутыхъ въ тѣсной средѣ, не покидающихъ своихъ жилищъ цѣлые мѣсяцы, понятно, ярмарка имѣетъ особенный интересъ и она даже весьма картинна.
Но возвратимся еще къ рыбной ловлѣ. Пинчуки и вообще Полѣшуки производятъ ее большею частью обыкновеннымъ неводомъ, сѣтями разной величины, особенно придуманными удочками, называемыми рогульками, блеснею, дорожками, наконецъ вершами и остями, т. е. баграми. Самый замысловатый способъ—это ловля въ закатъ. Закатомъ собственно называюсь Полѣшуки притокъ рѣки. Орудіе, употребляемое для ловли рыбы именно въ притокахъ, называется также закатомъ. Во время половодья, извѣстно, рыба стремится въ притокъ, а когда вода начинаетъ убывать, тогда и устраивается ловко придуманная западня. Закатъ состоитъ изъ деревянныхъ пластинокъ, вышиною въ четыре аршина, перевитыхъ бичевкою. Его укрѣпляютъ кольями въ самомъ узкомъ мѣстѣ притока. Этотъ способъ весьма удаченъ и доставляетъ много пользы. Ловятъ еще посредствомъ ѣзъ, еоставляемыхъ изъ толстыхъ брусковъ, вколачиваемыхъ въ видѣ свай въ рѣку. Къ ѣзу привязываютъ въ срединѣ прочную сѣть, куда и попадаете рыба, а прикрѣпленный къ сѣти колокольчикъ, при малѣйшемъ сотрясеніи звонитъ, и тогда рыболовы мгновенно затягиваютъ сѣть, послѣ чего, конечно, добыча уже не уйдетъ. Ѣзы впрочемъ устраиваются преимущественно на большихъ осетровъ, на рѣкѣ Случѣ. Осетры направляются въ Припеть, въ которую Случь впадаетъ близъ Турова.
Можетъ случиться, что у Полѣшука въ неурожайный годъ не хватитъ хлѣба, но въ дичи и рыбѣ у него никогда не бываетъ недостатка. Прибавьте къ этому необыкновенное обиліе грибовъ, которые онъ сушитъ и солитъ, ягодъ разныхъ породъ, орѣховъ, наконецъ обиліе меду. Въ садикахъ у него водятся фрукты; въ огородахъ — огородныя овощи.
Изъ этого мы видимъ, что, несмотря на отчужденность Полѣсья отъ всего міра, на замкнутую его жизнь среди болотъ и водныхъ разливовъ на цѣлые мѣсяцы, жизнь Полѣшука въ матеріальномъ отношеніи вполнѣ обезпечена и даже при существованіи крѣпостнаго права предоставляла ему много средствъ заработка, особенно въ прибрежныхъ мѣстахъ у пристаней и близъ городовъ и мѣстечекъ.
Способъ обработки земли, орудія для этого употребляемыя до сихъ поръ еще немногимъ отличаются отъ временъ первобытныхъ. Никакихъ улучшеній, нововведеній въ этомъ отношеніи не существуетъ, да никто объ этомъ и не заботился. Поля обрабатываютъ волами, случается и такъ, что запрягаютъ вола и корову, а то и лошадь съ коровою. Главный, самый тяжелый трудъ лежитъ на мужчинѣ: онъ коситъ, пашетъ, сѣетъ, молотитъ. Женщина жнетъ, обрабатываетъ огороды. Собираніе сѣна—дѣло общее всѣхъ половъ и даже возрастовъ.
Для склада хлѣбовъ устраиваютъ досчатый полъ на четырехъ столбикахъ съ деревянными кружками на верху, для защиты отъ мышей; на нихъ складываютъ хлѣбъ въ скирды, т. е. стоги. Другой способъ склада хлѣба замысловатѣе. Укрѣпляютъ въ землю два высокихъ столба: между ними стелютъ перекладины, на такомъ одна отъ другой разстояніи, чтобы промежъ нихъ пролѣзалъ снопъ, колосьями внизъ и такъ далѣе, одинъ снопъ возлѣ другаго. Этотъ способъ считаютъ весьма практичнымъ, ибо зерно защищается отъ мышей, отъ птицъ и даже отъ дождя. Такое устройство называется озероды.
Луговъ даже у самаго бѣднаго Полѣшука такое обиліе, что онъ не всегда въ состояніи собрать все сѣно. Только въ мѣстахъ ближайшихъ къ городамъ и мѣстечкамъ сѣно имѣетъ какую-нибудь цѣнность, до такой степени ничтожную, что за большой возъ даютъ едва 10 фунтовъ соли.
Зато Полѣшуки, какъ мы уже говорили, вообще держатъ много скота. Мѣстныя условія дозволяютъ даже бѣднѣйшимъ крестьянамъ содержать много свиней. Любимая пища свиней, жолуди, здѣсь въ изобиліи. Замѣчательно то, что во многихъ мѣстахъ хозяева на цѣлое лѣто выгоняютъ своихъ свиней въ лѣсъ и до глубокой осени вовсе не заботятся объ нихъ. Лѣсная природа, болота, жолуди—представляютъ для свиней всевозможныя удобства. Онѣ жирѣютъ и плодятся въ лѣсу. Оригинальна оборона свиней отъ волковъ и даже медвѣдей. Свиньи всегда держатся вмѣстѣ, ходятъ гурьбой; въ случаѣ нападенія на нихъ, онѣ умѣютъ такъ тѣсно сплотиться, образуя четыреугольникъ и забравъ всѣхъ меньшихъ въ средину, подымусь такой ревъ, что и самые свирѣпые волки не рѣшаются сдѣлать на нихъ нападеніе, а были случаи, когда одиночные волки были растерзаны свиньями.
Осенью для хозяевъ много хлопотъ возвратить въ деревню одичалое стадо свиней. Въ этомъ успѣваютъ только женщины, которыя прошлою зимою кормили ихъ. Онѣ умѣютъ приманить ихъ къ себѣ, голосъ ихъ узнаютъ старыя свиньи и послѣ многихъ, иногда продолжительныхъ ухаживаній, слѣдуютъ за женщинами, а за старыми идутъ и молодыя. Является мужская помощь, и такимъ образомъ, постоянно заманивая голосомъ и бросая ломти хлѣба, приводятъ ихъ въ деревню. Пинчуковское сало и копченое мясо славятся въ Литвѣ и конечно доставляюсь хозяевамъ большія выгоды.
Мѣстныя условія содѣйствуютъ также сильному распространенію пчеловодства. Ульи содержатся обыкновенно въ лѣсу, на соснахъ. Ихъ защищаюсь особо придуманными западнями отъ медоѣдовъ, т. е. медвѣдей. Объ устройствѣ этихъ западней мы уже говорили въ предъидущемъ очеркѣ.
Какъ въ жизни и домашней обстановкѣ, такъ и въ одеждѣ, Полѣшукъ также консервативенъ. Онъ не любитъ нововведеній и придерживается прадѣдовскихъ обычаевъ. Кромѣ шапки да ради праздника сапогъ, вся его одежда домашняго издѣлія, а матеріаломъ для него служатъ ленъ, пенька, шерсть, овчина, лыко. Зимой и лѣтомъ онъ носитъ суконный, очень толстый, совершенно бѣлый зипунъ, т. е. свиту. Бываютъ однако зипуны и сѣрые или пестрые. Это зависитъ отъ достаточности средствъ хозяина. У кого много бѣлыхъ овецъ, у того и свита бѣлая, но у кого разношерстныя овцы, у того и свита пестрая, до того пестрая, что напр. рукава черные, передъ бѣлый, а спина бурая. Свита да зимою полушубокъ составляютъ главную принадлежность одежды Полѣшука. Никакихъ особыхъ затѣй, камзоловъ, платковъ—онъ не знаетъ. Всѣ носятъ красные пояса домашней работы. На головѣ лѣтомъ поярковая шляпа, зимою шапка изъ сѣрыхъ барашковъ. Съ лѣвой стороны у него виситъ шабета, т. е. калига съ деньгами, кремнемъ, трутомъ и непремѣнно складной ножъ. На ногахъ лапти съ бѣлыми онучами, обвязанными до колѣнъ ремешками или обыкновенными бичевками Сапоги надѣваютъ только въ праздники, отправляясь въ церковь, на ярмаркахъ въ городѣ или мѣстечкѣ. Одна пара сапогъ служитъ иногда цѣлой семьѣ, мужчинамъ и женщинамъ. Послѣднія надѣваютъ ихъ зимою, когда идутъ на рѣчку для стирки бѣлья.
Женщины носятъ синіе или зеленые чугаи, юпки суконныя, обшитыя лентой, или изъ ситца. Многія носятъ запаски и плахты, состоящія изъ куска клѣтчатаго домашняго издѣлія шерстянаго толстаго холста. Плахта эта обвиваетъ все тѣло очень узко отъ стана, немного ниже колѣнъ. Такой нарядъ очень идетъ къ красивымъ дѣвушкамъ и молодымъ женщинамъ. На головѣ носятъ родъ высокаго кокошника, называемаго головой, котораго передняя часть украшена цвѣтною матеріей, а затѣмъ кокошникъ обвивается кускомъ бѣлаго холста, котораго концы спускаются сзади до пояса, спереди же, такой-же кусокъ холста окутываетъ щеки и уши, а концы загибаются между кокошникомъ и верхнею обвивкою. Такой точно головной уборъ мы видимъ на прилагаемомъ рисункѣ. Собственно это типы мѣщанъ изъ Давидъ-городка, но женскій головной уборъ совершенно схожъ съ тѣмъ, который носятъ сельскія жительницы. Впрочемъ, оригинальный этотъ уборъ уже начинаетъ выходить изъ употребленія. Какъ головные уборы, такъ и вообще костюмы женщинъ примѣняются къ обычаямъ Бѣлоруссовъ или Малоруссовъ.
Казалось-бы, что климатическія условія, вѣчная сырость, болотныя испаренія, туманы должны имѣть самое вредное вліяніе на здоровье жителей. Между тѣмъ, глубокій знатокъ Полѣсья, Эремичъ, свидѣтельствуетъ, что народъ здѣсь здоровѣе, нежели въ другихъ мѣстахъ. Несмотря на тяжелый трудъ, которымъ были обременены мѣстные крестьяне во время крѣпостнаго права, Полѣшуки здоровы, сильны и долговѣчны. Столѣтній старецъ или старуха здѣсь не рѣдкость. Чахоточныхъ здѣсь почти не бываетъ. Лѣсной воздухъ, пропитанный смоляными испареніями, кажется, болѣе всего содѣйствуетъ сохраненію здоровья. Этому же вѣроятно помогаетъ обильная мясная и рыбная пища, недоступная крестьянамъ въ другихъ мѣстахъ. Холера дѣйствовала довольно слабо только на окраинахъ, гдѣ болѣе частыя сношенія съ сосѣдними городами. Внутри же Полѣсья ея вовсе не было.
Есть однако въ долинѣ Припети привилегированная, такъ сказать, болѣзнь—это колтунъ. Колтуномъ собственно называютъ сбившіеся въ одну большую кучу волосы на головѣ, спутавшіеся, склеившіеся и образующіе иногда въ цѣлый аршинъ длины безобразную массу, спадающую на плечи и обтягиваемую холстомъ, а кто побогаче—клеенкой.
Отчего зарождается этотъ колтунъ, есть-ли это, въ самомъ дѣлѣ, какъ полагаютъ, принадлежность этой низменной и болотистой мѣстности, или же просто образуется вслѣдствіе неряшества, которымъ грѣшатъ Полѣшуки—рѣшить трудно. Многіе ученые медики вовсе не признаютъ колтуна особою болѣзнею. Но страннѣе то, что, по понятіямъ мѣстныхъ жителей, колтунъ считается скорѣе спасительнымъ лекарствомъ, освобождающимъ отъ худосочія, ломоты въ костяхъ, колотья, головныхъ болей, язвъ и другихъ болѣзней. Когда колтунъ совьется, всѣ эти болѣзни уступаютъ. Человѣкъ совершенно здоровъ и только ропщетъ на тяжесть, которую поневолѣ долженъ двигать на головѣ и плечахъ. Такъ продолжается иногда десятки лѣтъ, а потомъ колтунъ самъ собою отдѣляется, подъ сгущенной, безобразной массой на головѣ вырастаютъ волосы и тогда вполнѣ созрѣвшій колтунъ отпадаетъ. Иногда его отрѣзываютъ, что не всегда безопасно. Преждевременная отрѣзка возвращаетъ прежнія болѣзни и въ особенности проявляется язвами на ногахъ.
Надобно еще замѣтить, что колтунъ вовсе не исключительная принадлежность Пинскаго полѣсья. Съ колтуномъ можно встрѣтить людей изъ высшаго круга какъ въ Литвѣ, такъ и Бѣлоруссіи, а также въ Польше и въ Венгріи.
Въ нравственномъ отношеніи жители Пинскаго полѣсья во многомъ превосходятъ своихъ бѣлорусскихъ и малорусскихъ сосѣдей.
Скученная жизнь, представляющая возможность надзора другъ за другомъ, придаютъ этой жизни характеръ патріархальный, относительное довольство, покрайней мѣрѣ въ пищѣ и одеждѣ, а главное отсутствіе соблазна, какой представляютъ города и мѣстечки, посѣщаемые Полѣшукомъ очень рѣдко — всѣ эти условія, понятно, не допускаютъ развиваться порокамъ. Пороки, конечно, есть, но и они порождаются мѣстными условіями жизни и не всегда считаются даже пороками, напр. близкія соотношенія половъ, но отнюдь не изъ корыстныхъ видовъ. За то разбои, грабежи, поджоги, святотатство, не знаемъ какъ теперь, но еще въ недавнее время были совершенно неизвѣстны. Воровство случается, но очень рѣдко. Ужаснѣйшимъ изъ преступленій по народнымъ понятіямъ считается похищеніе меду изъ улья. Встарину же, какъ гласитъ преданіе, подобное дѣяніе вызывало страшное, варварское наказаніе: похитителю вырѣзывали пуповину и приколачивали ее гвоздемъ къ соснѣ, на которой стоялъ улей, изъ коего украденъ медъ. Несчастнаго вора гоняли вокругъ сосны до тѣхъ поръ, пока онъ съ дикимъ, истерическичъ хохотомъ не падалъ мертвый. Похищеніе меду до такой степени приводитъ въ гнѣвъ Полѣшуковъ, что даже и теперь старики, разсказывая объ описанныхъ нами выше омерзительныхъ наказаніяхъ, находятъ это въ порядкѣ вещей, по пословицѣ,— по дѣломъ вору мука.
Набожность среди населенія въ Пинскомъ краѣ очень сильна. Исполненіе религіозныхъ обрядовъ соблюдается повсемѣстно. И несмотря на это, христіанская обрядность до такой степени перепутана здѣсь съ древне-языческою, что народъ не умѣетъ даже отличить одной отъ другой. Духовенство не всегда озабочивается вразумлять и наставлять въ этомъ отношеніи своихъ прихожанъ. Но нельзя слишкомъ и винить духовенство, когда вспомнимъ, что деревни и поселки отстоятъ отъ прихода на десятки верстъ и что прихожане на цѣлые мѣсяцы бываютъ отрѣзаны отъ своего пастыря во время разливовъ. Консервативное начало развито въ народѣ такъ сильно, что онъ не посмѣлъ-бы даже нарушить въ чемъ либо завѣтовъ прошлаго и не исполнить того или другаго обряда, установившагося обычаемъ. Народъ поетъ разныя священныя пѣсни, конечно, мало понимая ихъ содержаніе; но въ то же время, безсознательно и едвали понимая истинное значеніе—онъ поетъ пѣсни съ воззваніями къ Черно-богу, какъ наприм.:
Быу на Руси Черный богъ,
Предъ нимъ стону Туровъ рогъ и т. д.
Или:
Пане круку, пане круку (воронъ),
Черна бога, старшій внуку!
Пѣсни этого рода вы и теперь услышите въ окрестностяхъ Пинска, Турова и въ другихъ мѣстахъ Полѣсья.
Мы уже познакомили читателя съ большею частью здѣшнихъ обрядовъ; укажемъ еще на нѣкоторые, особенно выдающіеся.
Мы знаемъ, какое уваженіе питалъ первобытный человѣкъ къ камню. Значеніе камня, въ легендѣ, въ пѣснѣ, и до сихъ поръ еще живо у всѣхъ славянскихъ народовъ. Оно живетъ въ цѣлой Бѣлоруссіи и въ долинѣ Припети. Древнія преданія о камняхъ перепутались съ христiанскими легендами. Сказанія о превращеніяхъ въ камни, въ главныхъ основаніяхъ, повторяются въ разныхъ мѣстностяхъ одни и тѣ же. Такъ напр. въ Вилейскомъ уѣздѣ, недалеко отъ мѣстечка Курженца есть камень, называемый Гомсинъ. Преданіе говоритъ, что на этомъ мѣстѣ жилъ сапожникъ Гомсинъ. Народъ, проходя мимо ко всенощной, приглашалъ и его съ собою; но Гомсинъ отвѣчалъ, что если теперь наступаетъ великъ день, то онъ вмѣсто одной сошьетъ двѣ пары сапогъ. Когда же народъ возвращался изъ церкви, то на томъ мѣстѣ, гдѣ стояла хижина сапожника, лежалъ этотъ камень. Хижина и самъ Гомсинъ превратились въ камень, который съ этого времени и называется Гомсинъ.
Въ Пинскомъ полѣсьѣ существуетъ такого же рода легенда. Полѣшукъ въ первый день Свѣтлаго Христова Воскресенья запрягъ воловъ и началъ пахать землю, объясняя точно такъ же какъ Гомсинъ, что въ великъ день онъ вдвое больше вспашетъ поля. За это и онъ вмѣстѣ съ волами и сохой были превращены въ камни.
Такихъ разсказовъ о превращеніи въ камни очень много. Разсказывающіе убѣждены, что они видятъ на камняхъ человѣческія лица, животныхъ и т. д., слышатъ даже жалобные стоны, выходящіе изъ-подъ камней, прибавляя, что отцы и дѣды ихъ видѣли струившуюся кровь изъ камня. Къ поддержанію суевѣрныхъ мнѣній о превращеніи въ камни какъ людей, такъ и животныхъ, даже неодушевленныхъ предметовъ, много содѣйствуетъ то, что въ особенности въ Пинскомъ полѣсьѣ, въ болотахъ, на берегахъ рѣкъ и озеръ дѣйствительно много камней, имѣющихъ необыкновенныя формы, которымъ досужая фантазія придаетъ фантастическія уподобленія. Камни эти, дѣйствіемъ водъ, изборождены рытвинами, на другихъ образовались выпуклости, или глубокія впадины, нѣкоторые имѣютъ округленные выступы, что имъ придаетъ видъ головы. Все это тѣ же фетиши, которымъ первобытные люди придавали значеніе воплощенныхъ божествъ. Во многихъ мѣстахъ народъ безсознательно почитаетъ ихъ; извѣстно, что нѣкоторые камни скоблятъ, и образующійся отъ этого порошекъ служитъ лекарствомъ.
И теперь, когда въ полѣ замѣтятъ заломъ, или такъ называемую завитку во ржи, что конечно считается дѣломъ колдуна или чаровника, если и не самого чорта, то приглашаютъ священника, чтобы онъ выдернулъ завитку и совершилъ молебствіе. Вырванная же завитка сожигается непремѣнно на щепахъ осины, разбитой громомъ.
Еще Геродотъ увѣрялъ, что Невры, жившіе будто бы близъ р. Пины и потомъ поселившіеся среди славянскаго племени Будиновъ, т. е. первобытныхъ жителей долины Припети, всѣ были волшебниками-чародѣями, что каждый изъ нихъ покрайней мѣрѣ разъ въ годъ превращался на нѣсколько дней въ волка. Надобно думать, что существовалъ обычай носить шубу шерстью вверхъ и что это именно дало поводъ къ предположенію о мнимомъ превращеніи въ волка. Неменѣе того, вѣра въ такое превращеніе и теперь, по истеченіи 2240 лѣтъ, существуетъ не только въ Пинскомъ полѣсьѣ, но и въ цѣлой Бѣлоруссіи. Такой оборотень у Полѣшуковъ имѣетъ даже свое названіе: вовкулакъ.
Мы не станемъ удивляться, что Полѣшуки, этотъ до сихъ поръ младенческій народъ, вѣрятъ въ колдуновъ, чародѣевъ, волшебниковъ, въ бабу-ягу, о которой и теперь поютъ пѣсню:
Баба-яга, косцяная нога,
На ступѣ ѣдзець, тоукачомъ паганяець,
Мятлой сляды заметаець.
Все сверхъестественное, не находя существеннаго объясненія, поражаетъ воображеніе младенчествующаго народа; а люди поумнѣе умѣютъ пользоваться суевѣріемъ, принимая на себя роль волшебниковъ, доставляющую имъ выгоды.
Вліяніе такихъ знахарей, чаровниковъ сильнѣе всякаго другаго. Чаровникъ умѣетъ объяснять значеніе тѣхъ грозныхъ явленій, которыми такъ обильна дикая природа. Объясненія же эти, конечно, направлены къ тому, чтобы возбуждать еще большій ужасъ, чтобы мечтательный, суевѣрный Полѣшукъ не переставалъ вѣрить въ лѣшихъ, русалокъ; чтобы въ завываніи вѣтра, въ неистовомъ ревѣ бури ему слышался то хохотъ русалокъ, то голосъ лѣшаго, то стоны вампира (упира). А этотъ упиръ сосетъ кровь спящаго человѣка. Ударитъ громъ — это перунъ, или, по современному представленію Полѣшука, это Илья пророкъ, разъѣзжающій но небу въ огненной колесницѣ и изъ-подъ копытъ лошадей котораго сыплются искры—молніи. Вѣрованіе это общее всѣмъ почти Бѣлоруссамъ; но Полѣшукъ прибавляеть, что каждая такая искра, упавшая на землю, убиваетъ дьявола. Чтобы спастись, послѣдній обращается въ черную собаку, но искра небесная не щадитъ и оборотня.
Какъ повсюду въ Бѣлоруссіи, такъ и здѣсь нельзя тушить пожара, возникшаго отъ громоваго удара. Только богатый человѣкъ можетъ потушить такой пожаръ, но не иначе, какъ заливая его молокомъ. Когда во время грозы вихрь образуетъ столбъ пыли, это значитъ, что нечистая сила гуляетъ; если подобраться подъ такой столбъ и уткнуть остріе ножа въ землю, то изъ земли прыснетъ кровь. Въ страшныхъ лѣсныхъ ураганахъ, разрушающихъ сотни деревъ, Полѣшукъ видитъ чортову свадьбу. Чаровникъ, глазу котораго доступны всѣ дьявольскія продѣлки, объясняетъ народу, какъ надъ лѣсомъ мчится дьявольскій свадебный поѣздъ, показы ваетъ, гдѣ сидитъ новобрачная, гдѣ дружки и т. д.; въ то же время онъ обращаетъ вниманіе на музыку, сопровождающую свадебный поѣздъ, музыку, которую всѣ слышатъ: это гулъ, завыванье, стоны урагана.
Любопытно сказаніе о происхожденіи медвѣдя. Богъ расхаживалъ по землѣ. Какому-то человѣку пришла мысль напугать Бога. Онъ выворотилъ тулупъ шерстью вверху закутался въ него и на четверенькахъ подползъ къ Богу. Но Богъ, конечно, не испугался, узналъ продѣлку человѣка и въ наказаніе опредѣлилъ быть ему медвѣдемъ.
Холера, повальныя болѣзни, не являются сами собою. Это послѣдствія пришествія смертоносной дѣвы, расхаживающей съ огненнымъ вѣнкомъ на головѣ, съ кровавой холстиной въ рукахъ. Она проникаетъ всюду, и гдѣ только появится, люди мрутъ сотнями.
Да и обыкновенныя болѣзни пораждаются не случайностями, не естественнымъ путемъ, но навожденіемъ голыхъ, простоволосыхъ вѣдьмъ, или знахарей, владѣющихъ тайною наврочить, т. е. сглазить. Опытному знахарю очень легко испортить человѣка. Достаточно, если онъ подброситъ подъ уголъ дома зачарованное яйцо или зелье, броситъ въ колесо телеги засушенную лягушку. Опаснѣе же всего, если напоитъ водкою, заправленною змѣинымъ ядомъ. Такая водка кипитъ какъ на огнѣ, почему знахарь обыкновенно и подносить ее въ потьмахъ, чтобы человѣкъ ничего не замѣтилъ и выпилъ. Ядъ добываетъ знахарь отъ живой змѣи. Поймавъ живую змѣю, знахарь умудряется вложить ей въ пасть зерно боба, а затѣмъ сѣчетъ ее розгой до тѣхъ поръ, пока не околѣетъ. Вынутый изъ пасти бобъ, онъ сажаетъ въ землю, а цвѣтъ отъ него и служитъ страшнѣйшимъ ядомъ. Но это средство употребляетъ знахарь только въ крайнихъ случаяхъ, когда ему нужно совсѣмъ извести человѣка.
Мы разсказывали о Церешкѣ, какъ онъ нашелъ въ Куналину ночь цвѣтъ папоротника, какъ сталъ всевѣдущимъ и какъ потомъ лишился этого цвѣтка. Полѣшукъ иначе передаетъ такой же случай. Онъ случайно тоже наступилъ на такой цвѣтъ, который попалъ ему въ лапоть, и въ ту же минуту сталъ всезнающимъ, всепонимающимъ и всемогущимъ. Онъ слышалъ и понималъ, что говорятъ между собою деревья, птицы, собаки, звѣри. Изъ бесѣды сосенъ, вороновъ и собакъ онъ узналъ, гдѣ зарыты клады, и добылъ ихъ. Вѣщій даръ открылъ ему тайны, никому невѣдомыя, указалъ на страшныхъ преступниковъ, на которыхъ даже никакое подозрѣніе не падало. Все это сдѣлало его богатымъ и знаменитымъ. Но такое блаженное состояніе недолго продолжалось. Случайно перешагнулъ онъ черезъ колоду дерева, сваленнаго бурею. Цвѣтъ исчезъ, а съ нимъ исчезло и его могущество. Богатство пошло прахомъ.
Праздникъ Коляды, весенняго Егора, Русальной недѣли, или Куста, Купалы, Дзядовъ и др. имѣютъ такое значеніе, какъ и въ остальной Бѣлоруссіи. О знаменитой козѣ мы тоже говорили. Всѣхъ же обрядовъ, унаслѣдованныхъ тысячелѣтіями, исчислить невозможно. Они повторяются при всевозможныхъ случаяхъ. Конечно, большая часть ихъ примѣнена къ христіанскимъ праздникамъ; но подкладка чисто языческая.
.jpg)
Общеизвѣстная пословица «Бога люби и чорта не гнѣви» особенно примѣнима къ Полѣшуку. Въ самомъ дѣлѣ, онъ почитаетъ Бога, какъ силу благодатную, но понятіе о Его всемогуществѣ у него смутно. Онъ знаетъ, что всякое добро происходитъ отъ Бога и что, слѣдовательно, Богъ ему не сдѣлаетъ зла; всякое же зло происходить отъ чорта и его клевретовъ. Вотъ почему онъ страшно боится чорта. Чортъ, какъ сила злая, грозная, истребительная, вѣчно у него передъ глазами. Онъ постоянно долженъ защищаться отъ проявленій этой грозной силы, и вотъ онъ прибѣгаетъ подъ покровительство чортовыхъ адептовъ, знахарей, чаровниковъ, вѣдьмъ. Онъ у нихъ заискиваетъ, задобриваетъ ихъ; ибо, но его понятіямъ, только они могутъ его предохранить отъ всякихъ случайныхъ невзгодъ. Черезъ ихъ посредство онъ можетъ пріобрѣсть богатство, откупиться отъ тяжкой болѣзни, ожидать исполненія своихъ желаній, осуществленія надеждъ.
Если же не задобрить этихъ страшныхъ адептовъ сатаны, они могутъ вредить человѣку на каждомъ шагу, навести болѣзнь и самую смерть, испортить скотину и т. д. Сама природа заключаетъ въ нѣдрахъ своихъ столько явленій, наводящихъ ужасъ на человѣка, что онъ считаетъ необходимостью для защиты себя и своихъ ближнихъ прибѣгать подъ покровительство знахаря, не брезгая указываемыми имъ разными колдовствами и нечистою обрядностью.
Колядки считаются на Полѣсьѣ самымъ торжественнымъ праздникомъ, а главная ихъ принадлежность—кутья или куцья составляетъ не только необходимость, но предметъ символическаго значенія. Не въ одни Колядки, но и въ теченіе цѣлаго года, при всѣхъ особенно важныхъ случаяхъ, кутья всегда играетъ видную роль. Безъ кутьи не бываетъ ни похоронъ, ни поминокъ. Она связана съ воспоминаніями объ умершихъ до такой степени, что на Полѣсьѣ самый обрядъ, когда подаютъ на столъ кутью, называется дзѣдами. Дѣдамъ всегда ставятъ кутью на подоконнике, и многіе вѣрятъ, что покойники ее съѣдаютъ. Въ сочельникъ же не только дѣдовъ, но и морозъ приглашаютъ на кутью. Приглашеніе это въ нѣкоторыхъ мѣстахъ сопровождается стрѣльбою изъ ружья или пистолета. Понятно, что въ этомъ случаѣ морозъ, или Зюзя, имѣетъ миѳическое значеніе. Это и есть черный демонъ, Карачунъ, или Ситивратъ, подземное существо, у котораго супруга Морана, т. е. смерть. Мы видимъ здѣсь повтореніе общей черты—боязни и желанія задобрить черную силу.
Праздникъ весенняго Ярилы, т. е. св. Георгія, также какъ и вездѣ въ Бѣлоруссіи, отправляется не только въ деревняхъ, но и въ городахъ, и мѣстечкахъ. Почти все населеніе спѣшитъ въ этотъ день въ поле, гдѣ и пируетъ до глубокой ночи. Это у нихъ называется «выходомъ на росу».
Существуетъ и здѣсь извѣстный «Рахманскій вялыкъ дзѣнь», но здѣсь, какъ и въ нѣкоторыхъ другихъ мѣстахъ, онъ называется «Навскимъ». Празднуется онъ не такъ, какъ напр. у Галицкихъ Русиновъ, въ двадцатый день послѣ Свѣтлаго Христова Воскресенья, но постоянно на Ѳомнной недѣлѣ. Значеніе праздника здѣсь определяется ясно: это день Свѣтлаго Христова Воскресенья у покойниковъ. Любопытно еще то, что въ Навскій день, отправляясь на кладбище съ краснымъ яйцомъ, Полѣшуки говорятъ: «идемъ христосоваться съ покойниками», причемъ яйца одни съѣдаютъ, другіе оставляютъ на могилахъ. Но этимъ дѣло не оканчивается — на кладбищахъ до поздней ночи происходитъ страшная оргія.
Картина Пинскаго полѣсья, или долины Припети, которую мы здѣсь начертили, отчасти относится уже къ прошлому. Мы старались коснуться по возможности всѣхъ его особенностей именно потому, что уже началось культурное преобразованіе Пинскаго полѣсья. Конечно, это только починъ. Не легко измѣнить природу страны въ ея дикихъ и грозныхъ проявленіяхъ, природу, на образованіе которой такою, какъ она есть, вліяли перевороты земные и тысячелѣтія; не легко измѣнить и характеръ, обычаи и всѣ этнографическія особенности народа, въ которомъ эта же природа, забросившая его какъ будто на край свѣта и окружившая всевозможными естественными препонами къ его культурному развитію, выработала особаго рода консерватизмъ, не легко податливый и готовый всегда отстаивать свои бытовыя отношенія.
Многое измѣнится въ долинѣ Припети. Усиленное судоходство, желѣзныя дороги, удобренная почва, фабрики и заводы, которые появятся на пространствахъ непроходимыхъ доселѣ болотъ, систематическое лѣсное хозяйство и много другихъ усовершенствованій преобразуютъ край и людей, укажутъ имъ новые пути заработка и промысла; предположимъ даже, что увеличенное число народныхъ школъ, выборъ любящихъ дѣло и хорошо приспособленныхъ учителей сильно повліяетъ на народное образованіе и народную нравственность; тѣмъ не менѣе мы думаемъ, что въ этнографическо-археологическомъ отношеніи Полѣсье много и много еще лѣтъ будетъ служитъ живымъ богатымъ матеріаломъ для изыскателей, для миөологовъ и этнографовъ.
Борьба человѣка съ природою началась здѣсь въ 1873 году. Этимъ борцомъ явился ученый геодезистъ, уроженецъ Виленской губерніи, I. Ип. Жилинскій, нынѣ генералъ-маіоръ. Иниціатива дѣла принадлежитъ ему. Онъ первый составилъ планъ осушенія Пинскихъ болотъ, и ему поручило министерство государственныхъ имуществъ осуществленіе плана, которое и продолжается съ тѣхъ поръ весьма энергично на средства того же министерства, при содѣйствіи нѣкоторыхъ крупныхъ землевладѣльцевъ.
Съ 1873 по 1878 годъ (включительно) произведена нивелировка на пространствѣ 20,000 верстъ. Въ сорока пунктахъ генералъ Жилинскій изслѣдовалъ грунтъ болотистой мѣстности, до глубины отъ 40 до 80 футовъ. Въ долинахъ притоковъ рѣки Припети произведены изслѣдованія гидрометрическія, и для сравненія метеорологическихъ данныхъ въ мѣстностяхъ, уже осушенныхъ, съ такими же данными на пространствахъ, покрытыхъ болотами, произведены самыя тщательныя наблюденія въ четырехъ метеорологическихъ обсерваторіяхъ, учрежденныхъ въ 1877 году въ Пинскѣ, Мозырѣ и въ деревнѣ Дорошевицахъ, расположенныхъ среди окружающихъ ихъ болотъ, а также въ деревнѣ Василевичевой, лежащей въ мѣстности, совершенно осушенной. Обсерваторіи эти снабжены термометрами, барометрами и всѣми приборами, необходимыми для наблюденій направленія и силы вѣтра, а также и влажности воздуха.
Канализація для осушки Пинскихъ болотъ къ концу 1878 года произведена въ мѣстности, по которой протекаютъ: рѣка Ведречъ, отъ мѣста ея впаденія въ Днѣпръ до самыхъ ея истоковъ, рѣки Витъ и Закованько, притоки рѣки Припети, рѣки Свѣдь и Жердянка, притоки рѣки Березины, долина рѣки Словечны, рѣки Тремля, Синяйя и Цитовка. Всѣ эти работы дали возможность установить свободное и правильное движеніе водъ на пространствѣ 450 верстъ. Сверхъ того изъ болотистыхъ мѣстностей, обѣѣщающихъ современемъ быть особенно полезными, произведены были частныя осушенія въ слѣдующихъ пунктахъ: 1) въ долинѣ рѣки Утвахи и на болотистыхъ мѣстахъ, окружающихъ озеро Жидъ, на пространствѣ слишкомъ въ 100,000 десятинъ; 2) въ луминскихъ казенныхъ помѣстьяхъ, и наконецъ 3) въ западной части Полѣсья, на пространствѣ, лежащемъ между линіей московско-брестской желѣзной дороги и Ясельдою. Во всѣхъ этихъ мѣстностяхъ проведено каналовъ на протяженіи 211 верстъ, которые, съ прежде устроенными каналами, составляютъ въ сложности болѣе 730 верстъ каналовъ. Главные каналы имѣютъ въ ширину отъ пяти до пятнадцати аршинъ, при глубинѣ отъ одного до трехъ аршинъ. Боковые каналы шириною отъ трехъ съ четвертью до пяти аршинъ, при глубинѣ въ одинъ или въ одинъ съ четвертью аршина. При пересѣченіи каналовъ съ дорогами, черезъ каналы къ 1879 уже устроено было 38 мостовъ. Этого мало. Въ мѣстахъ, гдѣ по случаю разливовъ цѣлые мѣсяцы не было сообщенія, теперь заботятся уже объ устройствѣ шлюзовъ при каналахъ, вблизи рѣкъ, для спуска въ каналы водъ во время засухи.
Въ то же время по осушеннымъ мѣстностямъ проводятся новыя дороги, сокращаются прежнія, такъ какъ онѣ проводились въ обходъ болотъ.
Работы по осушенію Пинскихъ болотъ ежегодно продолжаются. Къ исходу 1881 году осушеніе будетъ исполнено вообще на пространствѣ 1,200,000 десятинъ.
Послѣдствія этого осушенія уже теперь очевидны. Сотни тысячъ десятинъ, еще недавно покрытыхъ мокрыми зарослями и лѣсами, постоянно заливаемыми, совершено осушены, и на нихъ появляется богатая растительность, въ то же время и ростъ лѣса значительно улучшается. Лѣса, отстоявшіе на 15 до 40 верстъ отъ сплавныхъ рѣкъ и вовсе не предназначавшіеся для сбыта за недоступностью болотъ, теперь сплавляются по проведеннымъ каналамъ въ Днѣпръ, Припеть, Березину и другія рѣки.
Осушенныя болота уже и теперь даютъ доходы, превосходящіе всякое ожиданіе, хотя осушка, исполненная въ два или три послѣдніе года, еще не успѣла окончательно повліять на перерожденіе травъ. Для примѣра, возьмемъ, по имѣющимся у насъ даннымъ, доходъ за сѣнокосы на осушенныхъ болотахъ въ Василевичской дачѣ. Въ 1878 году доходъ этотъ составилъ 2668 руб.; въ 1879 году — 3,004 руб., а въ 1880 году уже 5,862 руб., тогда какъ до осушенія болота доходъ не прывышалъ 150 руб. — То же самое и вездѣ, гдѣ болота осушены, такъ что въ общей сложности доходность одной десятины осушеннаго болота составляетъ отъ трехъ до пяти рублей, въ среднемъ же около четырехъ рублей. Въ Мозырскомъ уѣздѣ, въ окрестностяхъ озера Жидъ, въ долинѣ и бассейнѣ рѣки Утвохи, гдѣ болота были недоступны и большею частію вовсе не скашивались, теперь, по осушеніи 15 тысячъ десятинъ, они даютъ чистаго дохода около 45,000 рублей въ годъ.
Всѣ, весьма значительные расходы по осушенію болотъ правительство производитъ изъ собственныхъ источниковъ; частныя же лица изъ мѣстныхъ землевладѣльцевъ, заинтересованныя въ дѣлѣ осушенія болотъ, спѣшатъ принести съ своей стороны посильную помощь для ускоренія работъ. Такъ еще въ 1878 году пожертвовано на этотъ предметъ 26,000 руб., и сверхъ того нѣкоторые помѣщики заявили готовность пожертвовать для той же цѣли, въ теченіе послѣдующихъ четырехъ лѣтъ, еще до 100,000 руб. — Расходы казны по 1878 годъ простирались до 560,000 рублей.
А. К. Киркоръ.