Бабушка Голлэ (Гримм; Снессорева)/ДО

Бабушка Голлэ
авторъ Братья Гриммъ, пер. Софья Ивановна Снессорева

Оригинал: нем. Frau Holle. — Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1870. — Т. I. — С. 190.

Жила-была бѣдная вдова съ двумя дочерьми; старшая дочь была прекрасна и трудолюбива, а младшая некрасива и лѣнива.

Лѣнивую дурнушку вдова больше любила, потому что она была ея родная дочка, а трудолюбивая красавица была ей падчерица и должна была исправлять потому всю черную работу и быть замарашкой въ домѣ.

Бѣдная сиротка должна была каждый день сидѣть на улицѣ у колодца и до того много прясть, что кровь брызгала съ ея пальцевъ.

Разъ случилось, что даже все ея веретено было въ крови отъ пальцевъ; она нагнулась къ колодцу, чтобы вымыть веретено, но оно проскользнуло между ея пальцами и упало на дно колодезя. Бѣдняжка, заливаясь слезами, добѣжала къ мачихѣ и разсказала ей, какое случилось съ нею несчастье.

Сильно разбранила ее мачиха и, въ сердцахъ, сказала ей:

— Коли ты уронила веретено въ колодезь, такъ сейчасъ же сама бѣги туда, а чтобъ веретено было на-лицо.

Бѣдная дѣвочка бросилась къ колодезю и, не зная, что ей дѣлать, въ сердечной тоскѣ, прыгнула въ колодезь за веретеномъ.

Въ первую минуту отъ такого прыжка у бѣдной сиротки отшибло память, а когда она очнулась, то увидѣла себя на прекрасномъ зеленомъ лугу, на которомъ цвѣло множество цвѣтовъ и ясное солнышко сіяло. Идетъ дѣвочка по лугу и видитъ печку, полную хлѣбовъ. Увидѣлъ ее хлѣбъ и закричалъ:

— Вынь меня, вынь меня, не то я сгорю; я давно уже выпекся!

Дѣвочка подошла къ печкѣ и вынула лопатой всѣ хлѣбы. Кончивъ дѣло, пошла она дальше и видитъ дерево, осыпанное яблоками.

Дерево и кричитъ ей:

— Ахъ! потряси меня, потряси, всѣ мои яблоки созрѣли.

Дѣвочка стала трясти дерево такъ, что яблоки посыпались съ него какъ дождь; трясла она до-тѣхъ-поръ, пока ни одного яблока не осталось на вѣткахъ. Тогда она всѣ яблоки сложила въ кучу и пошла дальше.

Наконецъ пришла дѣвочка къ избушкѣ, а оттуда выглядываетъ старенькая старушка съ длинными-предлинными зубами; дѣвочка такъ испугалась, что хотѣла бѣжать.

Но старушка закричала ей въ слѣдъ:

— Чего ты боишься, милое дитя? Останься со мною. Тебѣ будетъ очень хорошо, если только ты всю работу въ домѣ будешь порядкомъ исполнять. Твое главное дѣло будетъ въ томъ состоять, чтобы хорошенько постель мою дѣлать и такъ прилежно вытряхивать мою перину, чтобы пухъ разлетался; тогда на землѣ снѣгъ пойдетъ: вѣдь я бабушка Голлэ^[1].

Бабушка Голлэ такъ ласково уговаривала ее, что дѣвочка, скрѣпя сердце, согласилась остаться и служить ей. Добрая сиротка все дѣлала, чтобъ угодить старушкѣ, и такъ усердно вытряхивала ея перину, что пухъ летѣлъ, какъ хлопья снѣга; за то и хорошо ей было жить у старухи: ни одного дурнаго слова она не слыхала и всякій день угощалась и варенымъ и жаренымъ.

Такъ прошло нѣсколько времени и стала дѣвочка тосковать. Сначала она сама не знала, отчего она тоскуетъ, но наконецъ поняла, что то была тоска по родинѣ. Хоть ей было здѣсь въ тысячу разъ лучше, чѣмъ дома, на землѣ, а все же ее тянуло туда. Наконецъ она сказала старушкѣ:

— Меня мучитъ тоска по родинѣ, и какъ бы ни было мнѣ хорошо у васъ подъ землею, а все же нѣтъ у меня охоты тутъ оставаться, а хочется опять наверхъ къ родной семьѣ.

А бабушка Голлэ на то сказала:

— Мнѣ нравится, что ты опять желаешь домой. А за то, что ты такъ усердно служила мнѣ, я сама выведу тебя наверхъ.

Старушка взяла дѣвушку за руку и вывела къ большимъ воротамъ. Ворота были настежь, а когда дѣвочка стала подъ ними, то на нее полился сильный золотой дождь и золото всюду повисло на ней, такъ что дѣвочка стала совсѣмъ золотая.

— Дарю тебѣ это за то, что ты такая усердная и трудолюбивая дѣвушка, — сказала ей бабушка Голлэ и вмѣстѣ съ тѣмъ отдала ей веретено, упавшее въ колодезь.

Ворота затворились, а дѣвочка очутилась на землѣ, неподалеку отъ дома своей мачихи. Стала дѣвочка подходить къ дому, а пѣтухъ, сидя на колодцѣ, закричалъ:

Кукуреку, кукуреку!
Наша золотая домой пришла.

Дѣвочка подошла къ мачихѣ и, покрытая золотомъ, была хорошо принята мачихой и сестрой. Тутъ она все разсказала, что съ нею случилось; а какъ узнала мачиха, какимъ образомъ досталось ей богатство, такъ сейчасъ захотѣла, чтобъ ея родная дочка, лѣнивая дурнушка, достала себѣ такое же счастье. Приказала она ей сѣсть къ колодцу и прясть. Хотѣлось лѣнивицѣ, чтобы ея веретено скорѣе покрылось кровью, такъ она для этого нарочно уколола себѣ палецъ и расцарапала руку въ шиповникѣ. Потомъ она швырнула веретено въ колодезь и сама вслѣдъ за нимъ кинулась туда же. Случилось, что и она также очутилась на прекрасномъ лугу и пошла по той же дорогѣ. Когда она пришла къ печкѣ, хлѣбъ и ей закричалъ:

— Ахъ! вынь меня, вынь, не то я сгорю, вѣдь я давно уже выпекся!

А лѣнивица въ отвѣтъ на то:

— Вотъ охота руки марать! — сказала и прошла мимо.

Скоро подошла она къ яблонѣ, которая закричала:

— Ахъ! потряси меня, потряси: мои яблоки всѣ созрѣли!

А лѣнивица отвѣчала на то:

— А мнѣ какое дѣло до тебя? еще неравно какое-нибудь яблоко упадетъ мнѣ на голову, — сказала и пошла дальше.

Когда она подошла къ избушкѣ, то не испугалась бабушки Голлэ, потому что слышала уже о ея длинныхъ зубахъ, и не задумавшись поступила къ ней на службу.

Въ первый день она принудила себя быть доброю, трудолюбивою и старалась угождать старушкѣ Голлэ и слушалась ее, когда она что приказывала ей: она все думала о томъ, какъ много золота достанется ей. На второй день она начала лѣниться, на третій еще больше, и совсѣмъ съ постели встать не хотѣла, да и постели она не дѣлала какъ слѣдуетъ, и перины не вытряхала такъ, чтобъ пухъ снѣгомъ разлетался по землѣ.

Скоро это надоѣло бабушкѣ Голлэ и она отказала отъ мѣста лѣнивой дѣвочкѣ, а та держитъ себѣ на умѣ: «вотъ теперь польется на меня золотой дождь». Старуха тоже повела ее къ воротамъ, и когда лѣнивица поспѣшила стать подъ воротами, то на нее полился не золотой дождь, а просто вылился большой котелъ съ черной смолой.

— Это въ награду тебѣ за твою службу, — сказала бабушка Голлэ и захлопнула за нею ворота.

Когда лѣнивица пришла домой, вся залитая черной смолой, пѣтухъ увидѣлъ ее, сидя на колодцѣ, и закричалъ:

Кукуреку, кукуреку!
Наша замарашка вернулась домой.

Смола до того прилипла къ лѣнивицѣ, что такъ и осталась на ней цѣлую жизнь.

Примѣчанія

1. Въ Гессенѣ существуетъ поговорка, когда снѣгъ идетъ: «бабушка Голлэ себѣ постельку дѣлаетъ».