Теперь остается перейдти къ дѣйствіямъ отдѣльнаго западнаго отряда, начальство надъ которымъ ввѣрено генералъ-адъютанту Гурко. Одна изъ ближайшихъ задачъ этого отряда — занятіе нѣкоторыхъ мѣстъ въ балканскихъ проходахъ, съ цѣлію изолировать Орханіэ отъ прочихъ стратегическихъ пунктовъ, взявъ его, при случаѣ, такъ или иначе; другая, не менѣе важная задача заключается въ томъ, чтобы укрѣпившись на занятыхъ позиціяхъ, препятствовать всякой попыткѣ со стороны забалканской турецкой арміи протянуть руку помощи Плевнѣ, съ паденіемъ которой дальнѣйшая цѣль отряда генерала Гурко будетъ заключаться въ движеніи на Софію, а потомъ на Филиппополь. Отдѣльный западный отрядъ представляетъ собою сильный, вполнѣ самостоятельный корпусъ, въ который входятъ нѣсколько дивизій частію гвардейской, частію армейской пѣхоты и кавалеріи, съ соотвѣтственнымъ числомъ орудій. Къ 1-му ноября въ этомъ отрядѣ все уже было готово къ выступленію. 2-го ноября 2-я гвардейская пѣхотная дивизія собралась въ селеніи Радомирцахъ; 3-го же вечеромъ должна была тронуться изъ Дольняго Дубняка и 1-я дивизія гвардейской пѣхоты, но ее задержало на мѣстѣ особое экстренное распоряженіе, отданное на основаніи извѣстія, полученнаго чрезъ перебѣжчиковъ, что Османъ-паша намѣревается на разсвѣтѣ 4-го числа форсировать свой выходъ изъ Плевны, для чего и будетъ сдѣлана общая вылазка всѣмъ гарнизономъ. Но такъ какъ намѣреніе это осталось безъ исполненія, то 4-го числа, въ десять часовъ утра, двинулись въ походъ и части 1-й дивизіи; стрѣлковая гвардейская бригада выступила къ Радомирцамъ еще наканунѣ.
9-го ноября началось дальнѣйшее передвиженіе войскъ генерала Гурко, съ тою цѣлію, чтобы сосредоточиться въ нѣсколько особыхъ отрядовъ, изъ коихъ каждому предстояло особое назначеніе въ иснолненіи общей задачи, которая на первый разъ заключалась въ слѣдующемъ: надо было взять селеніе Правецъ, лежащее на полупути между Этрополемъ и Орханіэ и представляющее весьма крѣпкую отъ природы позицію, усиленную еще фортификаціонными сооруженіями. Овладѣніе Правцемъ составляетъ первый шагъ къ овладѣнію мѣстечкомъ Орханіэ. Для развлеченія непріятельскихъ силъ, дабы лишить ихъ возможности подать Правцу своевременную помощь, предстояло совершить, одновременно съ атакою правецкой позиціи, двѣ демонстративныя атаки — по ту и другую сторону отъ Орханіэ и Правца: первую — къ сѣверо-западу отъ Орханіэ, на укрѣпленныя селенія Новачинъ и Лютаково, а вторую — къ юго-востоку отъ Правца, на городъ Этрополь, причемъ, въ послѣднемъ случаѣ, при успѣхѣ, слѣдовало постараться овладѣть имъ, ибо Этрополь служитъ ключомъ къ двумъ весьма важнымъ для насъ балканскимъ проходамъ на городъ Златицу и на деревню Стрыглъ[1].
Главныя силы отряда, предназначеннаго къ атакѣ Правца, генералъ Гурко поручилъ начальнику 2-й гвардейской пѣхотной дивизіи, графу Шувалову. Эту атаку предстояло исполнить двумя отрядами: фронтальнымъ[2], при которомъ находился и самъ графъ Шуваловъ, и обходнымъ, ввѣреннымъ генералъ-маіору Рауху, коему былъ предоставленъ главный, рѣшительный ударъ на правецкую позицію, съ лѣваго ея фланга, тогда какъ силы фронтальнаго отряда должны были только притягивать вниманіе непріятеля на его собственный фронтъ.
На селенія Новачинъ и Лютаково былъ направленъ изъ Врацы небольшой отрядъ, составленный изъ шести эскадроновъ гвардейской драгунской бригады, со 2-ю гвардейскою конною батареею, подъ начальствомъ свиты Его Величества генералъ-маіора Клота, а на Этрополь — два отряда, подъ общимъ начальствомъ генерала Дандевиля[3]. Оставляя пока отчетъ о дѣйствіяхъ обоихъ побочныхъ отрядовъ, генераловъ Клота и Дандевиля, останавливаемъ вниманіе на главномъ отрядѣ, ввѣренномъ графу Шувалову.
Часть этого отряда, предназначенная для фронтальной атаки на Правецъ, двинулась 10-го ноября, подъ начальствомъ генерала Эллиса 1-го, изъ Осикова[4] и послѣ незначительнаго сопротивленія сбила турокъ съ передовой правецкой позиціи, а затѣмъ заняла рядъ холмовъ близь осиковскаго хане́ (придорожный трактиръ, верстахъ въ 6-ти далѣе Осикова), по обѣ стороны шоссе неподалеку отъ правецкой позиціи. При этомъ лейбъ-гвардіи Московскій полкъ, находившійся на крайнемъ нашемъ лѣвомъ флангѣ, занялъ узелъ путей отъ Осикова въ Орханіэ. Весь этотъ день (10-е) и ночь (съ 10-го на 11-е), а также и утро 11-го ноября войска генерала Эллиса 1-го употребили на укрѣпленіе своей позиціи; но кромѣ того имъ пришлось приложить тяжкій трудъ для встаскиванія своихъ орудій на страшныя кручи. Однако же этотъ трудъ не могъ быть совершенъ спокойно: день и ночь мы вели перестрѣлку съ непріятельскими ложементами и редутами, расположенными по ту сторону длиннаго и крутаго оврага, раздѣлявшаго обѣ стороны. Во все это время ружейная и артиллерійская пальба то ослабѣвала, то возгоралась съ новою силою.
Въ это же самое время обходный отрядъ генералъ-маіора Рауха[5], направленный на лѣвый флангъ правецкой турецкой позиціи, двинулся изъ Яблоницы, въ четыре часа дня 9-го поября, кружнымъ путемъ чрезъ селенія Видраръ и Калугерово, а оттуда, по теченію рѣчки Лукавицы, на селеніе Лукавицу. Этому отряду, въ теченіи 48-ми часовъ днемъ и ночью, безъ малѣйшаго перерыва въ своемъ движеніи, довелось испытать невѣроятныя (нарочно подчеркиваемъ это слово) труды и лишенія: пришлось идти не по дорогѣ, но по головоломнымъ тропинкамъ и даже безъ всякихъ путей, а просто по скалистымъ кручамъ, на которыя надо было встаскивать орудія и ящики. И можно представить себѣ, что такое это было когда на эти недосягаемыя вершины люди встаскивали 9-ти-фунтовыя орудія на рукахъ! И это не разъ, не два, а безпрестанно, въ теченіи полныхъ двухъ сутокъ! И при такихъ-то трудахъ, люди проводили ночи безъ сна, иногда подъ дождемъ, въ холодномъ туманѣ, и по неволѣ питались одними лишь сухарями: варить было негдѣ, да и некогда. Надо было поспѣшать — торопиться, какъ бы не опоздать къ назначенному часу и пункту атаки. И вотъ, наконецъ, 11-го ноября, къ 12-ти часамъ дня, генералъ Раухъ, совершенно согласно диспозиціи, вышелъ на флангъ почти неприступной турецкой позиціи, и не медля ни одной минуты, вступилъ въ бой, хотя люди его и испытывали страшную усталость. Турки едва лишь за нѣсколько минутъ до прихода Рауха успѣли занять высоту на лѣвомъ своемъ флангѣ. Но войска генерала Рауха не дали имъ времени окопаться и съ разу полѣзли на кручу. Къ четыремъ часамъ дня непріятель былъ сбитъ съ этой высоты, и генералъ Раухъ, пользуясь моментомъ его отступленія, сопряженнаго съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ, повелъ безостановочное преслѣдованіе противника и гналъ его вдоль всей турецкой позиціи, пока не очистилъ окончательно всѣхъ ея окоповъ. Турки бѣжали, осыпаемые градомъ гранатъ съ батарей нашей фронтальной позиціи, гдѣ находились графъ Шуваловъ и генералъ Эллисъ 1-й. Въ пять часовъ по полудни густыя облака сползли ниже вершинъ и совершенно покрыли собою бѣжавшихъ турокъ; только благодаря этому случайному обстоятельству, отрядъ генерала Рауха не успѣлъ доконать ихъ до послѣдняго человѣка и расположился отдыхать на горныхъ вершинахъ — по выраженію генерала Гурко — «буквально, выше облака ходячаго». Къ этому же времени и остальныя войска графа Шувалова, перейдя оврагъ, заняли покинутыя турками позиціи и расположились въ разстояніи вѣрнаго ружейнаго выстрѣла отъ участка орханійскаго шоссе, пролегающаго между Правцемъ и деревнею Лажени. Наши потери — около 70-ти нижнихъ чиновъ убитыхъ и раненыхъ, и два раненыхъ офицера: одинъ въ Кубанскомъ казачьемъ полку (имя не сообщено) и другой — лейбъ-гвардіи Финскаго стрѣлковаго батальона подпоручикъ Брунно, которому пробило обѣ ноги ниже колѣнъ. Плѣнныхъ турокъ къ 12-му ноября было приведено къ генералу Гурко 70 нижнихъ чиновъ и одинъ пѣхотный офицеръ.
Переходимъ къ дѣйствіямъ праваго демонстративнаго отряда. 9-го ноября, въ 7 часовъ утра, генералъ-маіоръ Клотъ выступилъ изъ города Врацы съ шестью эскадронами гвардейской драгунской бригады[6] и 2-ю гвардейскою конною батареею. Онъ разсчитывалъ въ тотъ же день подойдти къ Новачину и Лютакову, а на слѣдующій — демонстрировать артиллерійскимъ огнемъ противъ обѣихъ укрѣпленныхъ позицій. Генералу Клоту было предписано открыть огонь въ 9 часовъ утра и продолжать его до трехъ по полудни. Предшествовавшія рекогносцировки удостовѣряли, что дорога отъ караулки до Новачина идетъ почти непрерывнымъ ущельемъ, тогда какъ около Лютакова мѣстность довольно открыта; сообщеніе же между Новачиномъ и Лютаковымъ можетъ происходить не иначе, какъ по дорогѣ на караулку, потому что горная мѣстность между этими тремя пунктами для кавалеріи окончательно непроходима. Принимая въ соображеніе свойства данной мѣстности, т. е. открытость ея у Лютакова и сжатость предъ Новачиномъ — генералъ Клотъ рѣшился направить противъ Лютакова главную часть своего отряда (три эскадрона) съ четырьмя орудіями, а на Новачинъ отрядилъ полтора эскадрона[7] и два орудія, подъ начальствомъ полковника Лихтанскаго, которому было приказано преимущественно имѣть въ виду охраненіе ущелистой дороги, ведущей изъ Новачина къ караулкѣ и выходящей въ тылъ отряду дѣйствующему противъ Лютакова.
И такъ отрядъ генерала Клота, выступя изъ Врацы 9-го утромъ, слѣдовалъ къ Искеру, на Дорманце, и близь этого послѣдняго селенія перешелъ рѣку въ бродъ, глубиною болѣе трехъ футовъ. Тутъ уже дорога сдѣлалась крайне затруднительною: справа — крутой, обрывистый берегъ, слѣва — отвѣсною стѣною возвышаются надъ самою тропинкою высокія каменныя скалы, навороченныя одна на другую гигантскими и какъ бы слоистыми глыбами; далѣе дорога втягивается въ узкое, мрачное ущелье и вьется все время, то поднимаясь вверхъ, по обрывистымъ краямъ скалистыхъ кручъ, то сбѣгая въ глубь лощины, по кремнистому руслу ручья, и кромѣ того, на всемъ почти пространствѣ отъ Искера до самой деревни Рашково, путь торчмя покрытъ большими острыми камнями, движеніе по которымъ въ высшей степени затруднительно не только для орудій, но и для кавалеріи, а нѣсколько крутыхъ подъемовъ и спусковъ съ совершенно неожиданными и рѣзко-крутыми поворотами крайне утомляли артиллерію. Эскадронамъ приходилось двигаться очень медленно, по два всадника въ рядъ, а гдѣ и въ одинъ конь, растягиваясь на нѣсколько верстъ непрерывною, вьющеюся лентой. Притомъ же артиллерія еще болѣе затрудняла движеніе: то орудіе, то ящикъ опрокинется, то измученная лошадь, споткнувшись, грохнется со всѣхъ ногъ на острые кремневые осколки и чуть не срывается съ кручи. — «Стой!.. Стой! Не насовывайся!.. Поводъ на себя»! — раздаются досадливые крики по всему пути, передаваясь отъ взвода ко взводу, въ отдаленный хвостъ колонны. Происходитъ невольная суматоха, замѣшательство: то тамъ, то здѣсь скучиваются нѣсколько всадниковъ, тѣснятся, наѣзжаютъ, напираютъ одинъ на другого; спѣшенная артиллерійская прислуга бросается къ перевернувшемуся навзничь орудію, старается вытянуть его на уносахъ, суетится и такъ и сякъ вокругъ и около, дружно наваливается на хоботъ, на колеса, на самую пушку, помогаетъ и руками и плечами — и наконецъ кое-какъ ставитъ орудіе на колеса. — «Трогай, съ Богомъ! Готово!» — кричатъ артиллеристы, обтирая вспотѣвшіе лбы и отмахивая натруженныя руки. — «Шагомъ, маршъ!» протяжно несется опять отъ взвода ко взводу команда офицеровъ — и вотъ опять по ущелью гудитъ тяжелое громыханье артиллеріи вмѣстѣ съ сухимъ топотомъ нѣсколькихъ сотень подковъ о кремнистую почву. Артиллеристы уже не садятся на коней, а все время идутъ подлѣ орудій и ящиковъ, то и дѣло подпирая ихъ на сомнительныхъ или прямо опасныхъ мѣстахъ руками и плечами, а чрезъ нѣсколько минутъ опять гдѣ нибудь раздается отчаянное «стой!» — и опять пошла старая исторія…
Ночлегъ былъ назначенъ у деревни Рашково, но убѣдясь, что при такихъ затрудненіяхъ и безпрестанныхъ, продолжительныхъ остановкахъ засвѣтло никакъ не дойдти до мѣста, генералъ Клотъ выслалъ впередъ два эскадрона[8] вмѣстѣ съ генеральнаго штаба капитаномъ Храповицкимъ, для того чтобы заблаговременно осмотрѣть мѣстность между Лютаковымъ и Рашковомъ. Оставивъ эксадронъ драгунъ у караулки для охраненія дороги на Новачинъ, капитанъ Храповицкій въ половинѣ пятаго часа прибылъ съ конно-гренадерами къ Рашкову. Не доходя этой деревни, ему встрѣтились мѣстные болгары, которые сказали, что селеніе ихъ занято черкесами; вслѣдствіе этого туда былъ направленъ для развѣдки одинъ полуэскадронъ; но черкесы еще ранѣе его появленія поспѣшили очистить Рашково, гдѣ этотъ полуэскадронъ и остался, а другой пошелъ было занимать Радотино, но тамъ оказалась непріятельская пѣхота. Уже начинало смеркаться, да и проливной дождь къ тому же захлесталъ съ такою силой, что заволокнувъ, какъ прясломъ, своими косыми полосами всю окрестность, сдѣлалъ окончательно невозможнымъ на сегодня продолженіе рекогносцировки. Пришлось почти ни съ чѣмъ возвращаться въ Рашково, куда подтянулся къ этому времени и генералъ Клотъ съ остальными двумя эскадронами конно-гренадеръ и четырьмя орудіями. Отрядъ сталъ на бивуакъ у выхода изъ горъ, въ полуверстѣ отъ Рашкова, а цѣпь аванпостовъ вытянута была противъ Радотина. Едва успѣли разбить коновязи, какъ уже наступилъ ненастный вечеръ: тьма — хоть глазъ выколи, по полю порывистый сѣверо-западный вѣтеръ гуляетъ, а на неприглядномъ бивуакѣ грязь и цѣлыя лужи нагнало дождемъ, такъ что негдѣ выбрать мѣстечка, гдѣ бы можно пріютиться человѣку — и люди стоятъ, да переминаются съ ноги на ногу, молча и угрюмо. Дрожь пронимаетъ ихъ до костей, на платьѣ мѣста нѣтъ сухаго, а согрѣться негдѣ: сучья не загораются — разбухли отъ сырости: мокрыя лошади тоже дрожатъ подъ налетами вѣтра, который взметаетъ ихъ хвосты и гривы, и жмутся одна къ другой, уныло и тихо понурясь, а дождь все льетъ и льетъ безконечно… Не веселая ночь досталась на долю нашимъ гвардейцамъ.
Полтора эскадрона драгунъ съ двумя орудіями, подъ начальствомъ полковника Лихтанскаго, были оставлены у караулки, причемъ они выдѣлили изъ себя небольшую часть и выдвинули ее по дорогѣ въ Новачинъ. Въ девять часовъ утра на слѣдующій день надо было уже начинать канонаду по Лютакову, а между тѣмъ позицію. удобную для дѣйствія артиллеріи, не успѣли еще выбрать. Предшествовавшія рекогносцировки удостовѣрили, что на пространствѣ отъ Рашкова до Лютакова нѣтъ ни одной позиціи, откуда можно было бы успѣшно дѣйствовать фронтальнымъ огнемъ противъ лютаковскихъ укрѣпленій, которыя тутъ господствуютъ со всѣхъ сторонъ надъ совершенно открытою мѣстностію. Но по свѣдѣніямъ тѣхъ же рекогносцировокъ, къ востоку отъ Радотина на высотахъ есть одна позиція, дающая возможность артиллеріи брать лютаковскія укрѣпленія во флангъ, только въ ней то неудобство, что какъ отъ Рашкова, такъ и отъ Радотина и отъ Лютакова она отрѣзана трудно проходимыми оврагами, да и дорога, ведущая къ ней, крайне затруднительна. Желая убѣдиться точно ли дорога такъ плоха, генералъ Клотъ ночью же послалъ двухъ офицеровъ для ея осмотра, и тѣ привезли ему свѣдѣнія, что путь неизбѣжно требуетъ поправки. Послѣ этого, тотчасъ же было собрано сто человѣкъ болгаръ, которые еще до разсвѣта приступили къ работѣ и на утро кое-какъ сдѣлали необходимыя исправленія. Въ шесть часовъ утра полковникъ Таль[9], вмѣстѣ съ Храповицкимъ и драгунскимъ поручикомъ Глоба[10], проѣхалъ было на предполагаемую артиллерійскую позицію, чтобы окончательно убѣдиться въ ея удобствѣ, но туманъ до такой степени былъ еще густъ, что разсмотрѣть что-либо не представилось ни малѣйшей возможности.
Между тѣмъ, положительное приказаніе предписывало открыть огонь въ девять часовъ; поэтому генералъ Клотъ отдалъ слѣдующія распоряженія: четыремъ орудіямъ, подъ прикрытіемъ драгунскаго эскадрона, выдвинуться на вышеупомянутую фланговую позицію, а тремъ эскадронамъ конно-гренадеръ — занять деревню Радотино и оттуда, не вдаваясь въ бой, рекогносцировать лютаковскія укрѣпленія посредствомъ мелкихъ разъѣздовъ; отряду же полковника Лихтанскаго дѣйствовать отдѣльно противъ Новачина, прикрывая дорогу, ведущую изъ селенія къ караулкѣ.
Въ силу этого приказанія, конно-гренадеры немедленно двинулись на Радотино, выбили оттуда турецкую пѣхоту, причемъ взяли въ плѣнъ одиннадцать человѣкъ, и выслали наѣздниковъ къ лютаковскимъ ложементамъ. Орудія же наши, съ громадными затрудненіями въ оврагахъ и на подъемахъ, успѣли наконецъ кое-какъ взобраться на позицію, но туманъ все еще былъ на столько густъ, что открывать огонь было бы безполезно, и едва лишь въ половинѣ 12-го часа дня явилась нѣкоторая возможность стрѣлять: густая мгла нѣсколько порѣдѣла. Но тутъ оказалось, что артиллерійская позиція наша слишкомъ удалена отъ непріятеля, такъ что орудіямъ приходится стрѣлять съ разстоянія до 1,600 сажень. Нечего и говорить на сколько могъ быть дѣйствителенъ огонь четырехфунтовыхъ орудій на подобной дистанціи; но турки все-таки обмѣнялись съ полковникомъ Талемъ нѣсколькими выстрѣлами. Разсчитывая придать нашей стрѣльбѣ нѣсколько болѣе существеннаго значенія, генералъ Клотъ въ часъ дня, когда прояснѣло еще болѣе, распорядился, чтобы орудія спустились къ Рашкову и заняли другую позицію, на высотѣ Радотина, а самъ отправился впередъ къ конно-гренадерамъ. На пути попадается ординарецъ. — «Что̀ такое?» — «Колонна пѣхоты направляется изъ Лютакова въ Новачинъ». Генералъ сейчасъ же отправилъ объ этомъ обстоятельствѣ къ Лихтанскому нѣсколько строкъ, наскоро набросанныхъ на клочкѣ бумажки, самъ же поѣхалъ далѣе и, прибывъ къ конно-гренадерамъ, получилъ, немного времени спустя, первое донесеніе отъ Лихтанскаго, гдѣ полковникъ, извѣщая, что непріятель сильно на него наступаетъ, просилъ о присылкѣ подкрѣпленія. Къ нему былъ сейчасъ же направленъ на полныхъ рысяхъ одинъ изъ конно-гренадерскихъ эскадроновъ, вслѣдъ за которымъ генералъ Клотъ повелъ къ караулкѣ и остальные эскадроны того же полка, вмѣстѣ съ орудіями Таля. Нѣсколько минутъ спустя, на пути его встрѣчаетъ всадникъ, ковыляющій на раненой лошади; блѣдное лицо его носитъ признаки сдержаннаго физическаго страданія. Это былъ корнетъ графъ Толстой, который, получивъ сильную контузію, долженъ былъ ѣхать на раненой лошади съ словеснымъ донесеніемъ къ генералу отъ Лихтанскаго, что непріятель насѣдаетъ сильно, такъ что при отвратительномъ состояніи дороги является серьезное опасеніе за наши орудія. Не успѣлъ еще генералъ обстоятельно разспросить графа Толстаго, какъ уже скачетъ во всю прыть новый всадникъ и привозитъ третье донесеніе, что два нашихъ орудія потеряны…
Помчавшись съ остальными своими силами къ караулкѣ, генералъ Клотъ нашелъ Лихтанскаго уже отступившимъ съ небольшою частью людей. Измученно понурыя раненыя лошади, нѣсколько окровавленныхъ блѣдныхъ лицъ — кто въ сѣдлѣ, кто сидя или лежа возлѣ дороги, мрачно молчаливыя группы солдатъ и тутъ же нѣсколько полковыхъ санитаровъ за спѣшною работой надъ перевязками — вотъ какая картина представилась генералу Клоту въ нѣкоторомъ разстояніи за караулкою, на дорогѣ въ Дорманце. Некогда было разспрашивать — какъ и что? — Слѣдовало торопиться встрѣтить противника, который — какъ можно было ожидать съ минуты на минуту — вѣроятно опять насядетъ на отступившихъ, и потому четыре эскадрона[11], остававшіеся еще въ распоряженіи Клота, были сейчасъ же двинуты на полныхъ рысяхъ впередъ, по новачинской дорогѣ, и пройдя версты три вмѣстѣ съ генераломъ, увидѣли хвостъ черкесовъ, уходившихъ къ Новачину. Генералъ Клотъ приказалъ выставить спѣшенную цѣпь, подъ прикрытіемъ которой было приступлено къ уборкѣ нашихъ убитыхъ и раненыхъ, а одинъ конно-гренадерскій полуэскадронъ на рысяхъ выслалъ впередъ, съ цѣлью задержать уходившихъ черкесовъ. Но противъ этого полуэскадрона, уже подъ самымъ Новачиномъ, опять повернули массы иррегулярной конницы противника, и въ то же время другія сильныя конныя партіи быстро пустились въ обходъ его справа и слѣва. Полуэскадронъ сталъ отходить назадъ, и въ виду этого обстоятельства генералъ Клотъ приказалъ спѣшеннымъ частямъ занять нѣсколько болѣе удобную позицію, но не тревожить непріятеля, а лишь прикрыть дѣло уборки труповъ и раненыхъ. По окончаиіи уборки, отрядъ отступилъ къ деревнѣ Дорманце, куда и прибылъ въ восемь часовъ вечера.
Между тѣмъ, вотъ что́ произошло въ этотъ день (10-го ноября) у полковника Лихтанскаго.
Получивъ отъ генерала Клота приказаніе отдѣлиться у караулки съ полутора эскадронами и двумя орудіями отъ летучаго отряда и дѣйствовать завтра (10-го) особо противъ новачинскихъ укрѣпленій артиллерійскимъ огнемъ, начавъ его по возможности въ 9 часовъ утра и продолжая до 3-хъ по полудни, — полковникъ Лихтанскій ночевалъ у караулки, а, на утро, въ половинѣ восьмаго, двинулся по назначенію и прибылъ въ десятомъ часу къ Новачинской долинѣ. Численность его отрядца, не считая взвода артиллеріи, простиралась только до 135 всадниковъ, при девяти офицерахъ[12]. Туманъ въ этотъ день, какъ сказано выше, былъ очень силенъ, а потому, желая высмотрѣть расположеніе новачинскихъ укрѣпленій, полковникъ Лихтанскій, вмѣстѣ съ капитаномъ Усовымъ и полковымъ адъютантомъ прапорщикомъ Данилевскимъ, выѣхалъ на версту впередъ, и постарался, насколько было возможно, познакомиться съ мѣстностью. Вернувшись къ своему отряду, онъ выслалъ впередъ два взвода, при трехъ офицерахъ, и поручилъ общее начальство надъ этимъ полуэскадрономъ барону Стемпелю[13], который, разсыпавъ предъ собою цѣпь изъ нѣсколькихъ развѣдчиковъ, двинулся долиною въ направленіи къ деревнѣ Скривенъ, и прошелъ мимо укрѣпленной высоты, не замѣтивъ ее, по причинѣ тумана. Турки пропустили отрядецъ впередъ безпрепятственно, но по маленькому его резерву вдругъ открыли ружейный огонь изъ ложементовъ. Тѣмъ не менѣе баронъ Стемпель, слыша за собою выстрѣлы русскихъ орудій, продолжалъ свое движеніе и приближаясь къ Кривену атаковалъ около 60-ти турецкихъ всадниковъ, которые спѣшившись намѣривались было дать ему отпоръ огнемъ своихъ магазинокъ. Изрубивъ изъ нихъ до 30-ти человѣкъ, не успѣвшихъ сѣсть на коней, отрядецъ барона Стемпеля погнался за остальными и, увлекшись преслѣдованіемъ, неожиданно попалъ подъ выстрѣлы противника, занимавшаго окраину деревни Скривенъ.
Тѣмъ временемъ туманная атмосфера стала нѣсколько проясняться, что и доставило полковнику Лихтанскому возможность выяснить себѣ расположеніе новачинскихъ ложементовъ. Капитанъ Усовъ установилъ на выбранной позиціи свои орудія н началъ обстрѣливать нагорное укрѣпленіе. Эти-то выстрѣлы и слышалъ въ тылу у себя баронъ Стемпель. Турки сначала не отвѣчали на нашъ артиллерійскій огонь, потому что четырехфунтовые снаряды не долетали до ихъ батареи; тогда Лихтаискій приказалъ Усову выдвинуться въ долину, на версту ближе къ противнику. Эта мѣра подѣйствовала съ разу, и турки сейчасъ же стали стрѣлять по нашимъ изъ двухъ своихъ орудій и подняли ружейную трескотню въ ложементахъ. Былъ уже 12-й часъ въ исходѣ, когда изъ-за деревни Скривенъ показалась противъ барона Стемпеля конная толпа черкесовъ, человѣкъ въ четыреста, тянувшихся съ юга, изъ лагеря, расположенпаго по скривно-орханійской дорогѣ. Это обстоятельство побудило полковника Лихтанскаго послать на помощь Стемпелю полувзводъ драгунъ, подъ командою прапорщика Назимова. Вслѣдъ за этимъ прискакалъ одинъ изъ нашихъ дозорныхъ и донесъ полковнику, что два табора пѣхоты спускаются изъ укрѣпленнаго нагорнаго лагеря къ Новачину. Тутъ уже орудіямъ нашимъ пришлось занять новую позицію, на горкѣ, въ полуверстѣ къ западу отъ Новачина, откуда движеніе турецкой пѣхоты сдѣлалось видно, какъ на ладони. Одно изъ нашихъ орудій открыло по ней огонь шрапнелью, тогда какъ другое продолжало обстрѣливать нагорное укрѣпленіе.
Между тѣмъ баронъ Стемпель, разсыпавъ передъ Скривеномъ своихъ драгунъ, удерживалъ напоръ черкесской толпы. Опасаясь, однако же, чтобы спускавшаяся изъ лагеря пѣхота не отрѣзала его съ тылу, полковникъ приказалъ трубить въ слѣдъ ему «отступленіе». Невозможность держаться съ такими ничтожными силами, согласно диспозиціи, до 3-хъ часовъ по полудни, — съ каждою минутою становилась все болѣе очевидною, и потому полковникъ Лихтанскій рѣшился въ первомъ часу дня начать общее отступленіе всего своего отряда.
Тогда орудія наши, подъ прикрытіемъ полуэскадрона, отошли на версту назадъ и стали на дорогѣ, а десятокъ спѣшенныхъ драгунъ, разсыпавшись по лѣвой отлогости, прикрывалъ обратное движеніе коноводовъ, въ то время какъ капитанъ Мейнандеръ, со спѣшенными полутора взводами, дѣлалъ то же самое на правомъ нашемъ флангѣ. Капитанъ Усовъ продолжалъ посылать снаряды надъ головами драгунъ къ черкесамъ, надвигавшимся изъ Скривена. Баронъ Стемпель, на сколько могъ, молодецки задерживалъ эту конницу: во время перемѣны послѣдней артиллерійской позиціи, онъ бросился на черкесовъ въ атаку, отогналъ ихъ версты на полторы назадъ и только послѣ этого сталъ продолжать свое отступленіе. Отдѣльныя кучки его людей время отъ врсмени спѣшивались, чтобы болѣе мѣткимъ огнемъ задерживать орду противника, осыпавшую драгунъ пулями изъ своихъ магазинокъ.
Нѣсколько гранатъ, пущенныхъ съ послѣдней нашей позиціи, не удержали однако черкесовъ: они, по прежнему, настойчивымъ роемъ продолжали насѣдать на Стемпеля, висѣли на его флангахъ… Тогда полковникъ Лихтанскій приказалъ поручику Тудерусу распорядиться, какъ можпо скорѣе, отправкою патроннаго ящика по ущелью къ караулкѣ, а капитанъ Усовъ отошелъ опять на версту назадъ, за рѣчку, и занялъ новую позицію на покатости, причемъ драгуны капитана Мейнандера, уже контуженнаго въ ногу, сѣли на коней и присоединились къ прикрытію орудій. Во время передвиженія на новую позицію, случилась крайне досадная задержка: переѣзжая чрезъ плохой, дырявый мостъ, одно изъ орудій перекинулось, но къ счастію, прислуга, съ помощію драгунъ изъ прикрытія, успѣла черезъ нѣсколько минутъ поднять его. А черкесы все ближе и ближе… На новой позиціи прикрытіе еще разъ спѣшилось, между тѣмъ какъ разсыпанные конные взводы, уже сильно порѣдѣвшіе, продолжали ежеминутныя схватки со всадниками противника, не разъ бросаясь на нихъ въ шашки. Въ это время тяжело были ренены баронъ Стемпель (двумя пулями), а вслѣдъ за нимъ и прапорщикъ Зенкевичъ. Обоихъ отправили съ конвоемъ къ караулкѣ, а полуэскадронъ Стемпеля принялъ и водилъ въ дальнѣйшее дѣло штабсъ-капитанъ Гульковскій.
Полковникъ Лихтанскій еще съ предпослѣдней позиціи послалъ генералу Клоту два донесенія (одно чрезъ унтеръ-офицера, другое словесное, съ корнетомъ графомъ Толстымъ) о своемъ критическомъ положеніи. Въ то же время онъ озаботился, чтобы всѣ раненые, которые могли еще кое-какъ держаться въ сѣдлѣ, были отправлены на рысяхъ, вмѣстѣ съ сопровождавшими ихъ драгунами, докторомъ и частію санитаровъ, въ селеніе Ребриково, а самъ, собравъ оставшихся людей съ офицерами Свищевскимъ, Велинскимъ и Данилевскимъ, для непосредственнаго прикрытія орудій, приказалъ артиллеріи уходить въ ущелье; Гульковскому же съ Назимовымъ на коняхъ, въ разсыпную, сдерживать натискъ черкесовъ.
Хотя это была уже одна лишь горсть людей, тѣмъ не менѣе, отступленіе совершалось въ полномъ порядкѣ, такъ что Лихтанскій нѣсколько разъ переводилъ свой отрядецъ изъ рыси въ шагъ, не смотря на рой шальныхъ пуль, осыпавшихъ его сзади. Отойдя такимъ образомъ еще версты на полторы, капитанъ Усовъ, по приказанію полковника, вновь занялъ позицію при входѣ въ ущелье, откуда нѣсколько удачныхъ шрапнелей задержали черкесовъ, навалившихъ на штабсъ-капитана Гульковскаго. Но это было лишь на двѣ — на три минуты, а люди наши, осыпаемые пулями, все-таки продолжали валиться одинъ за другимъ; прикрытіе рѣдѣло все больше и больше… Въ это время, къ несчастію, былъ сильно раненъ капитанъ Усовъ, замѣнить котораго, по его спеціальности, было некѣмъ. Драгуны вывезли его изъ огня, а полковникъ Лихтанскій приказалъ артиллерійскому взводу взять орудія на передки и рысью уходить въ ущелье. Это было исполнено, но, къ новому несчастію нашему, все ущелье оказалось загроможденнымъ. Здѣсь столпилась въ крайнемъ безпорядкѣ пестрая масса нагруженныхъ всякимъ пожиточнымъ хламомъ возовъ и каруццъ, съ апатично лѣнивыми волами и медлительными буйволами; промежь этихъ неуклюжихъ; тяжелыхъ возовъ, съ невыносимо скрыпучими колесами, въ испугѣ скучились овцы и бараны, маленькія «турскія» лошадки подъ высокими сѣдлами, собаки, навьюченные «магары» (ослы), которые оглашали ущелье своимъ неистово-дикимъ ревомъ; на возахъ и на землѣ сидѣли, лежали и стояли кучки перепуганныхъ и плачущихъ дѣтей въ лохмотьяхъ, рыдающія и молящіяся женщины, убитые отчаяніемъ молчаливые старики, суетившіеся мужчины и юноши, которые тщетно старались продвинуть впередъ свои каруццы; иные изъ этихъ мужчинъ и женщинъ были окровавлены — очевидно ранены… Полная картина паники, воплей и отчаянія! То были окрестные болгары, убѣгавшіе подъ защиту русской арміи, въ виду кроваваго нашествія турецкихъ войскъ на ихъ села. Можно представить себѣ, насколько узкая дорога, вплотную загроможденная болгарскимъ имуществомъ и пронизываемая черкесскими пулями, задержала нашу артиллерію, и какихъ невѣроятныхъ усилій стоило прислугѣ протащить наконецъ свои орудія сквозь всю эту запруду!..
Драгунамъ оставалось еще болѣе трехъ верстъ до караулки. Полковникъ Лихтанскій собралъ вокругъ себя все, что оставалось — человѣкъ около тридцати драгунъ и пять офицеровъ: штабсъ-капитана Гульковскаго, поручика Свищевскаго и прапорщиковъ Назимова, Велинскаго и Данилевскаго. Съ этою горстыо онъ лично прикрывалъ отступленіе артиллеріи, приказавъ людямъ отстрѣливаться съ коня, такъ какъ спѣшиваться было уже опасно, въ виду ежеминутно наступавшихъ черкесовъ. Когда же они съ визгомъ пускались въ атаку — драгуны перекидывали берданки за плечо и вмѣстѣ съ офицерами бросались на встрѣчу противнику въ шашки.
Но вотъ опять новое несчастіе! — при переходѣ чрезъ слѣдующій мостъ, неогражденный перилами, одно орудіе вдругъ обрывается и виснетъ надъ пропастію.... Своею тяжестію оно тянетъ туда же и лошадей, напрягающихъ послѣднія, невѣроятныя усплія, чтобы удержаться на мостовой настилкѣ. Все тщетно: толпа черкесовъ уже въ нѣсколькихъ шагахъ, спасать орудіе некогда — и оно съ грохотомъ стремглавъ летитъ въ бездну. Другое орудіе до сихъ поръ благополучно преодолѣвало всѣ трудности отступленія, но отъ крайней усталости лошадей стало наконецъ приставать, а тутъ еще, на бѣду, одна изъ дышловыхъ лошадей была смертельно ранена и упала. Орудіе стало. Пока прислуга бросилась отпрягать издыхавшую лошадь, прикрытіе наше таяло человѣкъ за человѣкомъ; въ числѣ другихъ, былъ раненъ прапорщпкъ Данилевскій; но онъ не захотѣлъ въ столь критическій моментъ уѣзжать къ перевязочному пункту у караулки и самоотверженно продолжалъ отбиваться вмѣстѣ со своими товарищами. Между тѣмъ, черкесы, замѣтивъ суету вокругъ остановившагося орудія, съ пронзительнымъ визгомъ, стремительно бросились на него всею толпою. У лафета закипѣла отчаянная рукопашная свалка. Данилевскій, Велинскій, Назимовъ, ѣздовые, прислуга и многіе драгуны легли здѣсь подъ черкесскими шашками и кинжалами, защищая орудіе, спасти которое уже и раньше этого момента не было никакой возможности. Всѣ они честно, до послѣднего издыханія, исполнили свой долгъ солдатскій. Гульковскій и Свищевскій здѣсь же были сильно контужены; у перваго въ сѣдлѣ сидѣло уже четыре пули, подъ вторымъ ранена лошадь и у обоихъ прострѣлены полушубки. Когда такимъ образомъ почти все прикрытіе было изрублено, черкесы всею гурьбою оттѣснили отъ него нѣсколько человѣкъ, остававшихся еще въ живыхъ — измученныхъ и израненныхъ — и продолжали еще преслѣдовать ихъ почти до самаго выхода изъ дефиле, осыпая ущелье пулями.
Не имѣя болѣе возможности дать какой-либо отпоръ противнику въ ущельи, полковникъ Лихтанскій поспѣшилъ занять караулку, чтобы по крайней мѣрѣ обезпечить хотя на нѣкоторое время путь отступленія отряду генерала Клота. Съ этою цѣлью онъ приказалъ поручику Свищевскому спѣшить все, что̀ нашлось еще подъ рукою, собрать у караулки всѣхъ оставшихся въ цѣлости лошадей, сбатовать ихъ, дабы устроить изъ нихъ живой ложементъ, и положить за нимъ людей, могущихъ еще владѣть оружіемъ. Такихъ собралось пятнадцать человѣкъ. Ружейнымъ огнемъ своимъ они остановили черкесовъ, которые показались было изъ ущелья, но не отважились атаковать караулку, чтобы занять дорогу на Лютаково. Постоявъ нѣсколько минутъ, орда поворотила назадъ и скрылась между скалами. Это было въ три часа по полудни, а нѣсколько минутъ спустя подлетѣли къ караулкѣ эскадроны генерала Клота, но дѣло было уже кончено… Остальное — разсказано выше.
Стали считать потери. Изъ двѣнадцати офицеровъ, находившихся въ отрядѣ Лихтанскаго, убито было трое[14], ранено тоже трое[15], контужены четверо[16], — итого 10; нижнихъ чиновъ убито 43, ранено 24 и безъ вѣсти пропало два человѣка; конская убыль 75 лошадей убитыми и ранеными.
Дѣло это, по справедливости, можно назвать столько же несчастнымъ, сколько и геройскимъ. Не будь 10-го ноября такого глубокаго тумана, по всей вѣроятности, оборотъ дѣла былъ бы совершенно иной, не смотря даже на недостаточность знакомства съ новачинскою мѣстностью. — «Не прибавляя ничего къ описанію этого несчастнаго для драгунъ дѣла — говоритъ въ своемъ донесеніи полковникъ Лихтанскій — я смѣю только донести, что всѣ чины отряда отъ перваго до послѣдняго свято исполнили свой долгъ, отходя стойко на протяженіи восьми верстъ, подъ непрерывнымъ огнемъ. Доказательствомъ можетъ служить громадная убыль, которую понесли бывшіе въ дѣлѣ драгунскіе взводы, а также геройская смерть трехъ офицеровъ, которые, защищая послѣднее орудіе, были изрублены на его лафетѣ».
Цѣлью операцій втораго (лѣваго) демонстративнаго отряда былъ, какъ уже извѣстно, поставленъ городъ Этрополь. Къ укрѣпленной этропольской позиціи были направлены два отряда: первый — подъ начальствомъ Его Высочества принца Александра Петровича Ольденбургскаго, второй — подъ начальствомъ полковника Рыдзевскаго, а общее начальствованіе надъ ними было ввѣрено генералъ-маіору Дандевилю. Обоимъ этимъ отрядамъ генералъ Гурко предписалъ произвести усиленныя рекогносцировки на Этрополь, позадержать непріятеля въ его позиціяхъ, чтобы лишить его возможности подать помощь атакованному Правцу, а въ случаѣ движенія турецкихъ этропольскихъ отрядовъ къ сему послѣднему пункту — воспрепятствовать таковому движенію, и наконецъ, если представится возможность, то непосредственно атаковать этропольскую позицію и взять самый городъ[17].
Въ силу этого назначенія, отрядъ принца Ольденбургскаго[18] двинулся 10-го ноября изъ села Осикова (Усыковица тожъ) двумя колоннами, по обоимъ берегамъ Искера. Того же числа отрядъ этотъ подошелъ къ сильно укрѣпленной позиціи противника, расположенной къ сѣверу отъ Этрополя, у трактира (хане́) Лога. Цѣлый день отрядъ Его Высочества провелъ въ тяжелой работѣ: надо было втаскивать орудія тяжелой артиллеріи на ужасныя крутизны, противолежащія фронту логовской позиціи. До какой степени былъ тяжелъ этотъ трудъ, можно судить по тому, что еле-еле къ четыремъ часамъ дня удалось поднять на вершину только два 9-ти-фунтовыя орудія, — и тогда начался у насъ артиллерійскій бой. Во все это время облака мѣшали пѣхотѣ заниматься перестрѣлкою, которая открывалась только изрѣдка, когда раздвигались на нѣсколько минутъ густыя тучи, покрывавшія горныя вершины.
Второй отрядъ[19], ввѣренный полковнику Рыдзевскому, былъ двинутъ отъ Хане-Брусена, чрезъ деревню Лупенъ, на Троицкій монастыръ, въ обходъ вышепомянутой главной турецкой позиціи у Хане-Лога. Этому отряду довелось идти горами, по тропѣ, которая даже у мѣстныхъ жителей считается почти недоступною. Онъ атаковалъ правый флангъ турокъ, расположенный около Свято-Троицкаго монастыря, но былъ отбитъ, и, съ потерею 26 нижнихъ чиновъ, отступилъ по дорогѣ, лежащей между монастыремъ и Лупеномъ, гдѣ и окопался на избранной позиціи.
Общій резервъ этихъ отрядовъ[20] оставался на позиціи у Хане-Брусена.
11-го ноября, правая (т. е. наступавшая по лѣвому берегу Искера) колонна отряда принца Ольденбургскаго повела наступленіе противъ лѣваго фланга непріятельской позиціи. Изъ рядовъ Преображенскаго полка вызваны были охотники, которыхъ явилось много, но для дѣла нужно было всего только сто человѣкъ, такъ что охочимъ людямъ въ ротахъ пришлось метать между собото жеребій. Команда эта, отданная подъ начальство штабсъ-капитана Рейтерна, выступила съ мѣста (съ позиціи у Хане-Лога) въ четыре часа утра и, съ тяжкимъ трудомъ вскарабкавшись на высокую крутину, безъ выстрѣла заняла редутъ (не главный), расположенный на ея вершинѣ. Здѣсь черезъ нѣсколько минутъ оказалось, что на ночь турки покидали это укрѣпленіе, уходя на отдыхъ въ лагерь, расположенный въ лощинѣ, а съ разсвѣтомъ вновь занимали его. Въ то самое время, какъ наши охотники подбирались къ нему съ одной стороны, турки всходили туда же по противному скату горы и опоздали только нѣсколькими минутами: наши уже распорядились въ немъ по своему, и занявъ брустверъ, внезапно встрѣтили горячимъ огнемъ подходившаго противника, который бросился назадъ, въ лощину. Отогнавъ этихъ турокъ, охотники наши продолжали стрѣлять изъ редута по передовымъ ложементамъ, беря ихъ во флангъ. Огонь ихъ оказался на столько удаченъ, что не прошло и часа, какъ непріятель долженъ былъ покинуть всю свою передовую позіщію. Тотчасъ же вслѣдъ за отступившими турками преображенцы и батальонъ лейбъ-гренадеровъ двинулись впередъ по обоимъ берегамъ Искера и заняли оставленную позицію, перекопавъ ея фронтъ лицомъ къ непріятелю. Послѣ этого началась ружейная и артиллерійская нерестрѣлка, которая продолжалась до вечера. Всѣ усилія преображенцевъ выбить непріятеля изъ главнаго редута, запиравшаго входъ въ ущелье рѣки Искера, были 11-го числа безуспѣшны.
Между тѣмъ положеніе отряда полковника Рыдзевскаго, отступившаго отъ Свято-Троицкаго монастыря, было не особенно покойно: турки обстрѣливали его и ружейнымъ, и артиллерійскимъ огнемъ, а отвѣчать на послѣдній Рыдзевскому было нечѣмъ. Чтобы помочь ему въ этомъ отношеніи, генералъ Дандевиль направилъ туда изъ резерва четыре орудія, вмѣстѣ съ однимъ изъ лейбъ-гренадерскихъ батальоновъ. Но шестиконныя запряжки не въ силахъ были вывезти пушки на кручу. Пришлось прибѣгнуть къ помощи болгарскихъ возовъ и буйволовъ, собранныхъ въ Лупенѣ. Каждое орудіе, каждый ящикъ и снаряды разбирали по частямъ, нагружали ими возы и съ помощію людей, тянувшихъ лямки и подпиравшихъ колеса, въ темную и туманную ночь, съ неимовѣрными усиліями втаскивали на вершину. Все это продѣлывалось у самыхъ высотъ, занятыхъ турками. Пространство между отрядами полковника Рыдзевскаго и принца Ольденбургскаго заполняла сотня кавказскихъ казаковъ, подъ начальствомъ полковника Штакельберга, которая очистила отъ непріятеля всю лѣвую сторону ущелья.
Ночь на 12-е ноября прошла въ безпрерывной почти перестрѣлкѣ. Надо было во что бы ни стало брать главный турецкій редутъ, чтобы достичь какихъ-либо существенныхъ результатовъ на этропольской позиціи. Время близилось къ разсвѣту. Изъ Преображенскаго полка опять была вызвана сотня охотниковъ, начальство надъ которою принялъ штабсъ-капитанъ Пищевичъ. Въ мертвомъ молчаніи двинулись охотники къ турецкой позиціи. Гдѣ ползкомъ, гдѣ на колѣняхъ, гдѣ лежа на животѣ и цѣпляясь рѵками за стебли растеній, подбирались они къ главному редуту. На востокѣ уже свѣтлѣло, когда передъ нашими молодцами обрисовался темною полосою первый передовой ложементъ. Разомъ поднявшись съ земли, съ крикомъ «ура» кинулись на него охотники. Турки открыли было по нимъ бѣглый огонь, но для преображенцевъ было дѣломъ одной минуты вскочить на насыпь и обрушиться съ нея на плечи противника. Штыкъ былъ ужаснымъ оружіемъ въ могучихъ рукахъ этихъ отборныхъ силачей-великановъ!.. Черезъ минуту въ ложементѣ оставались одни только турецкіе трупы, а охотники, подъ свистомъ пуль, бѣгомъ пустились далѣе, на штурмъ главнаго редута. Но почва, разбухшая отъ продолжительныхъ дождей, скользила и кусками срывалась подъ ихъ ступнями, а бѣжать надо было въ гору. Тщетно старались охотники преодолѣть это препятствіе, но оказалось, что съ турками легче было имъ сладить, чѣмъ съ почвой. Измаявшись въ напрасныхъ усиліяхъ, они должны были съ полупути спуститься назадъ, причемъ потеряли шесть человѣкъ убитыми и ранеными. Это было въ началѣ восьмаго часа.
Когда утренній туманъ нѣсколько прояснился, наша артиллерія съ обѣихъ позицій (преображенской и великолуцкой) открыла учащенную канонаду по турецкимъ укрѣпленіямъ. Къ этому времени у принца Ольденбургскаго могли уже дѣйствовать восемь орудій, а у Рыдзевскаго — четыре, только что собранныя и свинченныя на вершинѣ, подъ огнемъ непріятеля.
Обстрѣлявъ достаточно турецкую позицію и успѣвъ привлечь на свою батарею все вниманіе противника, отрядъ Его Высочества, усиленный однимъ батальономъ Псковскаго пѣхотнаго полка, началъ постепенное движеніе впередъ, стараясь охватить лѣвый флангъ турокъ. Отрядъ же полковника Рыдзевскаго, получивъ еще ночью въ подкрѣпленіе себѣ батальонъ лейбъ-гренадеровъ, тоже началъ наступленіе. Начальство надъ этимъ отрядомъ Рыдзевскій сдалъ, какъ старшему, командующему лейбъ-гвардіи Гренадерскимъ полкомъ, флигель-адъютанту, полковнику Любовицкому, который повелъ наступленіе участками, подвигаясь все болѣе и болѣе въ охватъ праваго фланга турокъ, при чемъ одна часть направилась даже въ тылъ противной позиціи. Во время этого наступленія, четыре орудія постепенно были скатываемы съ вершины и подвигались все ближе и ближе къ непріятельскимъ лагерямъ, бѣлѣвшимъ на мѣстности между турецкими позиціями и Этрополемъ. Къ двумъ часамъ по полудни противникъ былъ уже совершенно охваченъ съ обоихъ своихъ фланговъ, а лѣвый отрядъ (полковника Любовицкаго) кромѣ того угрожалъ ему обходомъ и съ тыла: орудія его дѣйствовали уже въ тылъ турецкой позиціи, тогда какъ батарея праваго отряда (принца Ольденбургскаго) пронизывала ее продольными выстрѣлами. При такихъ условіяхъ турки не въ состояніи были держаться и вскорѣ начали отступленіе, такъ что въ три часа дня главный редутъ былъ уже занятъ ротою Его Величества лейбъ-гвардіи Преображенскаго полка. Пріобрѣтя этотъ существенный успѣхъ, оба отряда дружно повели общее наступленіе. Турки, не дожидаясь схватки, бѣжали впереди ихъ и мимоходомъ зажгли свой лагерь, чтобы не доставался въ добычу «моско̀ву». Они удалялись по двумъ ущельямъ, изъ которыхъ одно ведетъ на городъ Златицу, а другое на селенія Скрыглъ и Араба-конакъ, лежащія уже по ту сторону хребта Балканскаго.
Въ шесть часовъ вечера части Преображенскаго полка побѣдоносно вступили въ городъ Этрополь и заняли его гарнизономъ. Вслѣдъ бѣгущему противнику было пущено лишь по нѣскольку снарядовъ, такъ какъ наступившая темнота по неволѣ заставила отложить преслѣдованіе до слѣдующаго утра.
Потери отряда генералъ-маіора Дандевиля за всѣ три дня (10-го, 11-го и 12-го ноября), говоря относительно, весьма не велики: всего лишь 48 убитыхъ и раненыхъ[21]; но какой тяжкій физическій трудъ пришлось испытать ему, безостановочно работая три дня и три ночи на кручахъ и вершинахъ Искерскаго ущелья! Турецкія позиціи, взятыя съ боя этими войсками, генералъ Гурко мѣтко и справедливо сравнилъ съ орлиными гнѣздами.
Съ разсвѣтомъ 13-го ноября въ оба ущелья — Златицкое и Скрыгловское — для преслѣдованія турокъ двинулись достаточно сильные отряды[22]. Екатеринославскіе драгуны взяли при этомъ, изъ числа полевыхъ турецкихъ батарей, три стальныя дальнобойныя орудія, два зарядные ящика и цѣлый транспортъ (свыше трехъ-сотъ подводъ, съ боевыми и продовольственными запасами. Все это было покинуто турками въ ущельѣ, во время бѣгства. Съ наступленіемъ темноты преслѣдованіе было прекращено; турки же остановились на горномъ перевалѣ, занявъ высоту, извѣстную подъ именемъ Греота (она же Грохотъ).
Ближайшимъ послѣдствіемъ взятія правецкой и эстропольской позицій было то, что турки сами, безъ боя, поспѣшили очистить Орханіэ — этотъ «грозный пунктъ», въ которомъ туркофильскія газеты пророчили намъ «новую Плевну, только въ десять разъ сильнѣе».
Покинувъ Орханіэ, противникъ отошелъ въ укрѣпленную позицію у селенія Врачешъ. Надо было принудить его покинуть и этотъ пунктъ, а для сего генералу Дандевилю предписано — предпринять движеніе на Греоту, имѣя въ виду, что занятіе этой высоты нашими войсками будетъ угрожать непосредственно тылу врачешской позиціи.
Послѣ невѣроятныхъ трудовъ одного изъ самыхъ тяжкихъ походовъ, отрядъ генерала Дандевиля приблизился къ Греотѣ и въ тотъ же день овладѣлъ ею съ боя. Этотъ новый успѣхъ нашъ заставилъ противника немедленно же, и тоже безъ боя, очистить врачешскую позицію и уходить по шоссе къ Араба-конаку. Но не только Врачешъ, очищены были и Новачинъ, и Лютаково, и все, что̀ лежитъ вокругъ Орханіэ, что собственно и должно было бы входить въ систему оборонительныхъ орханійскихъ позицій, если бы этому ничтожному мѣстечку суждено было сдѣлаться для насъ «второю Плевной». Побочные (лѣвофланговые) непріятельскіе отряды, стянувшись къ Лютакову изъ ближайшихъ окрестныхъ пунктовъ, спѣшно ушли отсюда по особой, прямой дорогѣ на Софію, а главныя орханійскія силы направились изъ Врачеша по шоссе, и въ тотъ же день (17-го) подошли къ Араба-конаку, гдѣ и окопались на новой позпціи, у выхода изъ горнаго хребта на долину. Но одновременно съ занятіемъ турками этой послѣдней позиціи, генералъ Дандевиль овладѣлъ съ боя другою высотой, которая находится въ сосѣдствѣ съ Греотой, только еще ближе къ шоссе, ведущему изъ Орханпіэ къ Араба-конаку.
Отрядъ генерала Эллиса, двинувшись отъ Правца, еще въ самый день непріятельскаго ухода (17-го) занялъ своими частями всѣ покинутые противникомъ пункты около Орханіэ, а на слѣдующее утро (18-го) пошелъ преслѣдовать по шоссе главныя силы, отступившія собственно изъ Врачеша. 19-го ноября генералъ Эллисъ остановился по сторонамъ шоссе, въ виду араба-конакской позиціи, примкнувъ лѣвымъ флангомъ своимъ къ правому флангу Дандевиля, который прочно занялъ возвышенности, лежащія противъ араба-конакской позиціи турокъ.
Послѣ боя 17-го ноября, отрядъ генерала Дандевиля долженъ былъ употребить цѣлые два дня (18-е и 19-е) для втаскиванія орудій и ящиковъ на свою почти двухверстную, крутую высоту. Это была истинно гигантская работа, о которой трудно составить себѣ даже приблизительное понятіе, не видавъ ея. Въ подобной же работѣ провелъ все 20-е ноября и отрядъ генерала Эллиса. На слѣдующій день имѣлось въ виду бомбардировать араба-конакскую позицію, но для болѣе вѣрнаго успѣха бомбардировки генералъ Эллисъ рѣшился овладѣть со стороны шоссе ближайшими къ турецкой позиціи и командующими надъ нею высотами. Когда передовыя части его отряда поднялись на эти высоты, онѣ внезапно и стремительно были атакованы здѣсь двѣнадцатыо таборами пѣхоты, противъ которыхъ съ нашей стороны въ первыя минуты находилось только два батальона лейбъ-гвардіи Московскаго полка. Но тутъ подоспѣли вскорѣ 2-й гвардейскій стрѣлковый, двѣ роты 1-го Его Величества и двѣ роты 4-го Императорской Фамиліи стрѣлковыхъ батальоновъ. При помощи этихъ частей, упорный бой длился съ половины 11-го часа утра до 3-хъ по полудни, и въ теченіи этого времени турки три раза съ отчаянною храбростью кидались на нашихъ въ атаку. Былъ одинъ такой моментъ, когда весь успѣхъ дѣла висѣлъ уже на волоскѣ; но надо замѣтить при этомъ, что русскій отрядъ по числу людей былъ втрое слабѣе противника: четыре батальона противъ двѣнадцати. Спокойная распорядительность и храбрость флигель-адъютанта полковника Гриппенберга[23] въ соединеніи съ мужественною стойкостью гвардейцевъ превратили въ ничто всѣ отчаянныя попытки непріятеля, который послѣ третьей своей атаки былъ окончательно отброшенъ съ большимъ урономъ. Груды убитыхъ турокъ еще и въ слѣдующіе дни лежали на полѣ сраженія, а по увѣреніямъ плѣнныхъ, они въ этотъ разъ потеряли свыше 1,300 человѣкъ. Такимъ образомъ, высоты непосредственно командующія со стороны шоссе араба-конакскою позиціею были прочно заняты войсками генерала Эллиса, на подкрѣпленіе которому, по окончаніи боя, подошли войска графа Шувалова и часть, отправленная изъ отряда генерала Дандевиля. Утвердившись на взятыхъ высотахъ, артиллерія наша тотчасъ же приступила къ бомбардированію турецкой позиціи у Араба-конака и Шандорника.
Въ бою 21-го ноября мы потеряли убитыми двухъ офицеровъ и 46 нижнихъ чиновъ, а ранено офицеровъ 2, нижнихъ чиновъ 130[24]. Въ отрядѣ же генерала Дандевиля за четыре дня боя (16-го, 17-го, 18-го и 19-го ноября) общая потеря не превышаетъ 350-ти человѣкъ, выбывшихъ изъ строя.
Взятые въ плѣнъ турки единогласно показали, что въ Араба-конакѣ находится самъ Мехмедъ-Али-паша, съ 20-ю или 25-ю таборами; Златица занята пятью, да въ Лютаковѣ было отъ пяти до десяти таборовъ; итого, стало быть, противъ войскъ генерала Гурко находятся отъ 30-ти до 40-ка таборовъ.
Въ этотъ же самый день (21-го ноября) происходило и еще одно дѣло. Колонна генералъ-маіора Курнакова спустилась къ городу Златицѣ, со стороны Этрополя, овладѣла подгородными селеніями Клисса и Челопечени и заставила противника отступить въ златицкій укрѣпленный лагерь. Одновременно съ этимъ спустилась къ Златицѣ съ восточной стороны, отъ Тетевеня, другая колонна, подъ начальствоыъ командира 10-го пѣхотнаго Ново-Ингерманландскаго полка, графа Комаровскаго, и вечеромъ того же числа вошла въ связь съ колонною генерала Курнакова, для совмѣстныхъ дѣйствій противъ златицкой позиціи.
Генералъ Гурко въ послѣдней своей депешѣ къ Его Высочеству Главнокомандующему заявилъ, между прочимъ, что турки, отступая, раззоряютъ и жгутъ всѣ города и деревни, жителей-болгаръ убиваютъ, а болѣе зажиточныхъ уводятъ съ собою; надъ нашими же ранеными, которые случайно попадаютъ къ нимъ въ руки во время боя, совершаютъ страшныя неистовства.
Примѣчанія править
- ↑ Отъ Златицы лежитъ прямая дорога на Татаръ-Базарджикъ, который соединенъ съ Адріанополемъ желѣзнымъ путемъ, а отъ Стрыгла ведетъ по открытой мѣстности шоссейная дорога на Софію. Разстояніе между Стрыгломъ и Софіей — отъ 45 до 50 верстъ.
- ↑ Подъ начальствомъ генерала Эллиса 1-го.
- ↑ Одинъ изъ этихъ отрядовъ находился подъ начальствомъ Его Высочества принца Александра Ольденбургскаго, а другой — полковника Рыдзевскаго, командира 12-го пѣхотнаго Великолуцкаго полка.
- ↑ Оно же и Усыковица, по картѣ полковника Арамонова.
- ↑ Въ составѣ л.‑гв. Семеновскаго полка, двухъ гвардейскихъ стрѣлковыхъ батальоновъ: 1-го Его Велпчества и 4-го Императорской Фамиліи, команды л.‑гв. сапернаго батальона, трехъ сотень Кубанскаго казачьяго полка, дивизьона л.‑гв. донской казачьей Наслѣдника Цесаревича батареи, взвода донской № 8-го и взвода конно-горной батарей. Всего 6 батальоновъ, 1 команда, 8 орудій и 3 сотни.
- ↑ Три эскадрона лейбъ-гвардіи Конно-Гренадерскаго и три эскидрона лейбъ-гвардіи Драгунскаго полковъ.
- ↑ Одинъ полуэкадронъ гвардейскихъ драгунъ былъ въ расходѣ для содержанія разъѣздовъ и связи съ отрядомъ, находящимся въ д. Сводъ.
- ↑ Одинъ драгунскій, другой конно-гренадерскій.
- ↑ Командиръ 2-й гвардейской конной батареи.
- ↑ Еще прежде производившимъ рекогносцировку этой мѣстности.
- ↑ Три конно-гренадерскихъ и одинъ драгунскій.
- ↑ Полуэскадронъ 2-го эскадрона, въ числѣ 47 нижнихъ чиновъ и четырехъ офицеровъ, подъ командою капитана барона Стемпеля, и 4-й эскадронъ, въ числѣ пяти офицеровъ и 88 нижнихъ чиновъ, подъ командою капитана Мейнандера. Взводъ же 2-й гвардейской конной артиллеріи находился подъ начальствомъ капитана Усова.
- ↑ Взводъ 2-го эскадрона, при штабсъ-канитанѣ Гульковскомъ, и взводъ 4-го эскадрона, при поручикѣ Тудерусѣ и прапорщикѣ Зенкевичѣ.
- ↑ Прапорщики Данилевскій, Велинскій и Назимовъ.
- ↑ Капитанъ Усовъ, баронъ Стемпель и прапорщикъ Зенкевичъ.
- ↑ Капитанъ Мейнандеръ, штабсъ-капитанъ Гульковскій, поручикъ Свищевскій и корнетъ графъ Толстой.
- ↑ *) Предварительная рекогносцировка этропольскихъ позицій была сдѣлана еще 31-го октября частями сельви-ловчинскаго отряда: небольшой отрядъ, составленный изъ двухъ батальоновъ 11-го пѣхотнаго Псковскаго полка, дивизьона казанскихъ драгунъ, двухъ сотень казаковъ и четырехъ орудій, подъ начальствомъ командира 1-го батальона Псковскаго полка, приблизясь къ этропольскимъ позиціямъ, завязалъ съ турками перестрѣлку, которая произвела у нихъ большой переполохъ, во время коего они сняли почти весь свой лагерь и начали увозить артиллеріго, посылая при этомъ гонцовъ, одного вслѣдъ за другимъ, въ Орханіэ. Начальникъ нашего отряда, не смотря на всѣ эти признаки явной паники, не рѣшился однако атаковать этропольскую нозицію, такъ какъ уже наступили сумерки и непріятель превосходилъ его числомъ, да и изъ Орханіэ могли прибыть къ туркамъ подкрѣпленія. Правда и то, что атака Этрополя не входила въ число пунктовъ его инструкціи, которая предписывала ему разсмотрѣть только количество силъ и расположеніе непріятеля. Исполнивъ въ точности предписанную задачу, онъ приказалъ своему отряду отступить къ д. Лукавицѣ. Турки, въ виду этого отступленія, съ разу же ободрились и пустили въ погоню за нашимъ отрядомъ около двухсотъ человѣкъ своей кавалеріи. Но начальникъ нашего отряда устроилъ имъ засаду изъ двухъ ротъ (2-й и 3-й) Псковскаго полка: пропустивъ свою отступающую цѣпь, эти двѣ роты дали противнику подскакать на двѣсти шаговъ и встрѣтили его залпомъ, который вышибъ много людей изъ турецкаго фронта, такъ что непріятель тутъ же поворотилъ коней и всею гурьбою бросился назадъ въ полномъ смятеніи. Наши двѣ роты позволили этой толпѣ доскакать до ущелья, и когда она скучилась у входа, — дали по ней вторичный залпъ, который и уничтожилъ почти всю эту кавалерію. Затѣмъ нашъ отрядъ уже совершенно спокойно отошелъ къ д. Лукавицѣ. Въ этомъ дѣлѣ у насъ были ранены: Псковскаго полка: капитанъ Тарновскій, штабсъ-капитанъ Люткевичъ и поручикъ Жуковъ, а нижнихъ чиновъ убито 9 и ранено 27 человѣкъ. Хотя рекогносцировка эта, при большей рѣшительности, т. е. при переходѣ въ непосредственную атаку, и могла бы, очень вѣроятно, окончиться взятіемъ Этрополя еще 31-го числа, но если этого и не случилось, то во всякомъ случаѣ начальникъ отряда буквально исполнилъ все предписанное ему инструкціею и кромѣ того устроилъ, уже по собственной иниціативѣ, губительную для турецкой конницы засаду и собралъ свѣдѣнія, вполнѣ необходимыя для насъ при демонстративныхъ дѣйствіяхъ 11-го и 12-го ноября отрядовъ генерала Дандевиля, которыя и увѣнчались взятіемъ Этрополя.
- ↑ Въ составѣ лейбъ-гвардіи Преображенскаго и одного батальона 11-го пѣхотнаго Псковскаго полка (всего пять батальоновъ), четырехъ орудій 1-й батареи лейбъ-гвардіи артиллерійской бригады, двухъ орудій конно-горной батареи и трехъ сотень Кавказской казачьей брнгады.
- ↑ Въ составѣ 12-го пѣхотнаго Великолуцкаго полка, трехъ сотень кубанцевъ и роты гвардейскихъ саперъ. При отрядѣ этомъ артиллеріи не было.
- ↑ Полки: лейбъ-гвардіи Гренадерскій и Екатеринославскій драгунскій, съ соотвѣтственнымъ числомъ артиллеріи, за исключеніемъ одного батальона лейбъ-гренадеръ, который былъ направленъ на усиленіе колонніы преображенцевъ, наступавшей по правому берегу Искера.
- ↑ Въ числѣ раненыхъ — лейбъ-гвардіи Гренадерскаго полка подпоручикъ Неовіусъ.
- ↑ 4-й драгунскій Екатеринославскій полкъ, сотня Кавказской казачьей брипгады, 16-я конная батарея, 12-й пѣхотный Великолуцкій полкъ и 4-й батальонъ лейбъ-гвардіи Преображенскаго полка.
- ↑ Командующаго лейбъ-гвардіи Московскимъ полкомъ.
- ↑ Лейбъ гвардіи Московскаго полка: умеръ отъ ранъ подпоручикъ Войницкій, убитъ портупей-юнкеръ Метмежанъ; ранены: капитанъ Деляваль-Велькъ и поручикъ Димитріевъ. Нижнихъ чиновъ убито 30, ранено 81 человѣкъ.
Лейбъ-гвардіи 2-го стрѣлковаго батальона нижнихъ чиновъ убито 15, ранено 38.
Лейбъ-гвардіи 1-го стрѣлковаго Его Величества батальона ранено 4 нижнихъ чина.
Лейбъ-гвардіи 4-го стрѣлковаго Императорской Фамиліи батальона ранено 2 нижнихъ чина.
Лейбъ-гвардіи во 2-й артиллерійской бригадѣ убиты: поручикъ Типольдъ и одинъ канониръ; ранено 4 нижнихъ чина.