высотахъ есть одна позиція, дающая возможность артиллеріи брать лютаковскія укрѣпленія во флангъ, только въ ней то неудобство, что какъ отъ Рашкова, такъ и отъ Радотина и отъ Лютакова она отрѣзана трудно проходимыми оврагами, да и дорога, ведущая къ ней, крайне затруднительна. Желая убѣдиться точно ли дорога такъ плоха, генералъ Клотъ ночью же послалъ двухъ офицеровъ для ея осмотра, и тѣ привезли ему свѣдѣнія, что путь неизбѣжно требуетъ поправки. Послѣ этого, тотчасъ же было собрано сто человѣкъ болгаръ, которые еще до разсвѣта приступили къ работѣ и на утро кое-какъ сдѣлали необходимыя исправленія. Въ шесть часовъ утра полковникъ Таль[1], вмѣстѣ съ Храповицкимъ и драгунскимъ поручикомъ Глоба[2], проѣхалъ было на предполагаемую артиллерійскую позицію, чтобы окончательно убѣдиться въ ея удобствѣ, но туманъ до такой степени былъ еще густъ, что разсмотрѣть что-либо не представилось ни малѣйшей возможности.
Между тѣмъ, положительное приказаніе предписывало открыть огонь въ девять часовъ; поэтому генералъ Клотъ отдалъ слѣдующія распоряженія: четыремъ орудіямъ, подъ прикрытіемъ драгунскаго эскадрона, выдвинуться на вышеупомяную фланговую позицію, а тремъ эскадронамъ конно-гренадеръ — занять деревню Радотино и оттуда, не вдаваясь въ бой, рекогносцировать лютаковскія укрѣпленія посредствомъ мелкихъ разъѣздовъ; отряду же полковника Лихтанскаго дѣйствовать отдѣльно противъ Новачина, прикрывая дорогу, ведущую изъ селенія къ караулкѣ.
Въ силу этого приказанія, конно-гренадеры немедленно двинулись на Радотино, выбили оттуда турецкую пѣхоту, причемъ взяли въ плѣнъ одиннадцать человѣкъ, и выслали наѣздниковъ къ лютаковскимъ ложементамъ. Орудія же наши, съ громадными затрудненіями въ оврагахъ и на подъемахъ, успѣли наконецъ кое-какъ взобраться на позицію, но туманъ все еще былъ на столько густъ, что открывать огонь было бы безполезно, и едва лишь въ половинѣ 12-го часа дня явилась нѣкоторая возможность стрѣлять: густая мгла нѣсколько по-
