Китай. Содержание.
Великая империя восточной и центральной Азии известна среди своих обитателей под названиями, ничего общего с европейскими (Китай, China, Chine) не имеющими. В официальных актах она обыкновенно именуется сообразно прозванию царствующей династии (с прибавлением слова дай — великий; например, при нынешней династии — Дай-цин-го, при ее предшественнице, минской династии, — Дай-мин-го, при монголах — Дай-юань-го и т. д.); затем употребляется целый ряд литературных и поэтических названий: Тянь-ся (Поднебесная империя), Сы-хай («4 моря» — отголосок древнего представления, что К. окружен со всех сторон морями), Чжун-хуа-го (Срединное цветущее государство), Чжун-юань (Срединная равнина) и т. д. В разговоре обыкновенно употребляют название Чжун-го (Срединное государство), происхождение которого относится ко временам династии Чжоу (1122—219 г. до Р. Х.), когда столица империи находилась в нынешней губернии Хэ-нань, в центре тогдашних китайских владений. Сами себя обитатели К. называют Чжун-го-жень (люди Срединного государства) или Хань-жень (Ханьские люди, по имени династии царствовавшей со II в. до Р. Х. по начало III в. после Р. Х.), причем жители южного К., в отличие от северных, называются еще мань-цзы (по имени тамошних инородцев). Русское название К. произошло от названия династии Кидань (907—1125 г. после Р. Х.), владевшей, между прочим, и частью северного К.; отсюда и монгольское название китайцев — китат. Марко Поло, Одорик и др. делят К. на северный или Cathay и южный или Mangi, Manzi. Названия Chine, China, Sinae и т. п., несомненно, перешли в Европу через арабов и персов, но в каком отношении стоят они к словам Цинь (династия в К. в III в. до Р. Х.), Чина и Маха-чина (у индусов) и Да-цинь (Римская империя и Передняя Азия в китайской истории) — вопрос до сих пор не решенный.
Границы и пространство. Китайская империя, разумея под этим названием: 1) Собственно Китай, 2) Маньчжурию (см.) и 3) вассальные владения, как-то: Монголию (см.), Тибет (см.) и проч., лежит между 18°30′ и 53°25′ северной широты и 80° и 130° восточной долготы. Границы ее составляют: Российская империя (на северо-западе, севере и северо-востоке, на протяжении 7950 верст), Корея на востоке (река Я-лу-цзян), затем до мыса Пак-лун морская граница, о которой сказано ниже; далее Тонкин, Бирма, Ассам, Бутан, Сикким, Непал, Кашмир и Бадахшан. Собственно К., не считая недавно образованной провинции Гань-су-синь-цзян-шэн, с конца XVIII столетия делится на 18 провинций (ши-па-шэн) и занимает площадь в 4024970 кв. км. От устья реки Я-лу-цзяна до границ Тонкина (Пак-лун) берега К., на протяжении 3500 км, омываются следующими морями: Желтым (Хуан-хай), с заливами Корейским (между Кореей и полуостровом Ляо-дун), Ляо-дунским (к западу от Ляо-дуна) и Бо-хай или Бэй-чжи-лиским (теперь правильнее называть его, по имени провинции, Чжи-лиским), омывающим берега Манчжурии (губерния Шэн-цзин) и провинции Чжи-ли и Шань-дун; затем Восточным (Дун-хай; провинции Цзян-су, Чжэ-цзян и Фу-цзянь) и Южным (Нань-хай, провинция Гуан-дун). Эти моря образуют следующие острова близ берегов К.: архипелаг Мяо-дао (при входе в залив Бо-хай, между оконечностями Ляо-дуна и Шань-дунского полуострова у Дэн-чжоу-фу), остров Чун-мин (в лимане реки Ян-цзы-цзяна), архипелаг Чжу-сан (ком-ство Дин-хай-тин, в Хан-чжоуском заливе, близ Нин-бо-фу), остров Формоза (Тай-вань), архипелаг Пын-ху (Pescadores, в проливе между Формозой и провинцией Фу-цзянь), архипелаг в устье Кантонской реки (Ladrones) и, наконец, остров Хай-кань, на юге провинции Гуан-дун (см.), как бы замыкающий с востока Тонкинский залив. Берега К., за исключением южной части (от устья реки Ян-цзы-цзяна до острова Хай-нань), где много островов и скалистых рифов, низменны и вследствие отмелей труднодоступны. Более доступные и удобные части берега будут от устья реки Бай-хэ до оконечности Шань-дунского выступа (мыс Макартней) и от мыса Китто (у Нин-бо-фу) до Хон-кона. Северную границу собственно К. до сравнительно недавнего времени (когда к провинции Чжи-ли и Шань-си была присоединена в административном отношении часть южной Монголии) составляла знаменитая Великая стена (Вань-ли-чан-чэн, «Длинная стена в 10000 ли», или Бянь-чэн, «Пограничная стена»). Образовалась эта Великая стена из нескольких отдельных участков, построенных в различное время (начиная с IV в. до Р. Х. до конца XVI в. после Р. Х.). Первоначально стена сбивалась из глины и земли, и потому многие ее участки давно уже исчезли. При Минской династии ее стали облицовывать кирпичом и каменными плитами, и большая часть Великой стены, теперь существующей, без сомнения построена при этой династии. Нынешняя династия, на деле доказавшая своей предшественнице, Минской, бесполезность такой стены для защиты от внешних неприятелей, не поддерживает стены, и потому последняя пришла в упадок. Тянется Великая стена от крепости Шань-хай-гуань («Застава между горами и морем») на берегу Чжи-лиского залива до прохода Цзя-юй-гуань, что в провинции Гань-су, в 40 верстах к западу от Су-чжоу (в том месте, где Великая стена упирается в Нань-шаньский хребет), местами в два ряда (в Чжи-ли, например, пристроена так называемая внутренняя стена) всего на протяжении 6950 ли. Лучше сохранилась восточная часть ее, к востоку от Калгана (Чжан-цзя-коу), благодаря лучшему материалу (гранит и кирпич); здесь она еще сохранила местами прежний вид массивной каменной стены, в 6 м высоты и толщины (у основания), с высокими четырехугольными башнями, на известном расстоянии одна от другой. Часть Великой стены к западу от Калгана в довольно плохом состоянии. Великая стена, встречая на своем пути горные хребты, поднимается на их вершину и опять спускается в долину. Прерывается она только Желтою рекой, на границе провинций Шань-си и Шэнь-си, и горными хребтами: от Гань-чжоу-фу на северо-западе на протяжении 75 ли и от реки Эцзин-гол на западе до реки Тао-лай-хэ. Важнейшие проходы в Великой стене в провинции Чжи-ли — Шань-хай-гуань (дорога в Манчжурию), Си-фын-коу (дорога туда же и на Чэн-дэ-фу или Жэ-хэ), Гу-бэй-коу (на Долон-нор), Ду-ши-коу (то же) и Чжан-цзя-коу (или Калган, дороги на Ургу с Уля-сутайем и в Гуй-хуа-чэн); в провинции Шань-си — Ша-ху-коу (на Гуй-хуа-чэн).
Рельеф страны, горы, реки, озера. Северо-восточная часть собственно К. занята обширной равниной, около 1000 км длины и 200—700 км ширины. Начинаясь в пределах департамента Юн-пин-фу Чжи-лиской провинции, эта равнина в западном направлении доходит до города Чан-пин-чжоу (к северо-западу от Пекина); отсюда, принимая направление на юго-юго-запад, проходит западнее Чжэн-дин-фу и Гуан-пин-фу до верхнего течения реки Вэй-хэ (в провинции Хэ-нань), изменяет направление на западное и переходит Желтую реку (Хуан-хэ) в департаменте Хуай-цин-фу и, пройдя западнее Жу-нин-фу в провинции Хэ-нань, принимает более восточное направление почти до города Лу-чжоу-фу (в Ань-хуй); здесь от нее отделяется ветвь (с озером Чао-ху), которая, простираясь от реки Хуай на юг до Ян-цзы-цзяна в восточном направлении, занимает всю местность между этой рекой и Хан-чжоуским заливом. Таким образом эта обширная равнина содержит в себе большую часть провинций Чжи-ли, Шань-дун, Хэ-нань, Ань-хуй, Цзян-су и Чжэ-цзян и представляет самую богатую и населенную часть К. (ее население почти половина населения всех 18 провинций). Значительная часть северного и в особенности северо-западного К. покрыта отложениями лёсса (хуан-ту — «желтая земля» по-китайски). Местами (особенно по реке Вэй-хэ и в Гань-су) пласты этого лёсса достигают значительной толщины; местные жители вырывают в таких слоях обширные пещеры-жилища, нередко в два яруса; стены натираются водой для получения своего рода глазури, потолки и вход укрепляются столбами. Такие жилища удобны тем, что летом прохладны, а зимой очень теплы. Всего лессом занята в провинциях Чжи-ли, Шань-си, северной части Шэнь-си, в Гань-су и северной части Хэ-нань площадь в 250000 кв. м. За исключением вышеупомянутой обширной равнины, вся остальная территория К. носит характер горной или возвышенной страны. Местные жители различают массу отдельных хребтов с особыми местными названиями, но в сущности весь этот горный массив К. находится в связи с центральным массивом Азии и в частности с Тибетским плато и с Кунь-лунем. Ясно можно выделить две горные системы, одну ограничивающую на севере бассейн Желтой реки (Хуан-хэ), другую на юге, ограничивающую бассейн реки Ян-цзы-цзяна, и, кроме того, центральную систему, разделяющую бассейны этих двух рек и оканчивающуюся Шань-дунским полуостровом. Горы, разделяющие бассейны Хуан-хэ и Ян-цзы-цзяна известны под именем Цин-лин (Лазоревый хребет) и составляют, вне всякого сомнения, продолжение Кунь-луня; средняя высота их определяется в 2000—4000 м. Южная цепь, отделяющая бассейн Ян-цзы-цзяна от бассейнов реки Си-цзян и рек Индо-Китая, известна у китайцев под общим названием Нань-лин (Южный хребет) или Нань-шань (Южные горы), составляет продолжение Гималайского хребта и, пройдя через провинции Юнь-нань, Гуан-си, Гуан-дун, Фу-цзянь и Чжэ-цзян, оканчиваются архипелагом Чжу-сан. Отдельные хребты гор упомянуты в описании каждой провинции. Реки в Китае очень многочисленны и вместе с каналами составляют наиболее употребительные пути сообщения. Главные по величине и значению — Желтая или Хуан-хэ (см.), с притоками Вэй-хэ (Вэй-шуй; см. VII, 702) и Ло-хэ; Хуай-шуй; Ян-цзы-цзян, с притоками Я-лун-цзян, Минь-цзян, Хань-цзян и др., орошающий бассейн в 548000 кв. миль (бассейн Желтой реки 475000 кв. миль), и Жемчужная река (Чжу-цзян). Но не меньшее значение имеет и знаменитый Императорский канал (Юй-хэ), называемый еще сплавным (Юнь-хэ или Юнь-лян-хэ) и соединяющий город Хан-чжоу-фу с Пекином. Хотя сооружение этого канала приписывается императору Хубилаю (1289), но некоторые части его существовали гораздо раньше. Канал прокопан от Пекина прямо на восток до Тун-чжоу, от этого города до Тянь-цзиня проведен по реке Бай-хэ (Белой), отсюда в южном направлении идет по реке Вэй-хэ на протяжении почти 400 верст до города Линь-цин-чжоу; далее на протяжении 470 верст канал прокопан к Желтой реке через множество поперечных речек при Юаньской династии (1280—1367), причем последние 75 верст проведен по реке Чжун-хэ; между реками Хуан-хэ (Желтой) и Ян-цзы-цзяном, на протяжении 135 верст, канал прокопан в древнейшие времена (считается за 5 веков до Р. Х.), проходит выше уровня окружающей местности, по громадной земляной насыпи, местами до 20 футов высоты и укрепленной каменными стенами; ширина канала здесь около 20 футов и скорость течения 41/2 версты в час; в Ян-цзы-цзян канал входит у города Чжэнь-цзян-фу, направляется на юго-восток к городу Су-чжоу и отсюда на юг, огибая с восточной стороны озеро Тай-ху, с которым и соединяется, до главного города провинции Чжэ-цзян Хан-чжоу-фу. Длина канала считается всего около 975 верст, течение в нем трижды меняется: от Пекина до Тянь-цзиня оно идет с северо-запада на юго-восток, на участке от Тянь-цзиня до Желтой реки — с юга на северо-запад и северо-восток, а от Желтой реки до Хан-чжоу-фу — прямо на юг. Маловажные плотины по рекам, входящим в канал, поддерживаются за счет местных жителей, которые производят и починку. На более же важные ежегодные работы до последнего времени ассигновалось 2624704 ланы (в том числе около 500 тыс. лан в виде акциза с некоторых товаров). Назначение этого канала — служить для доставки в Пекин провианта, собранного в провинции натурой вместо налогов, цинка и меди для отливки монет и т. п.; равно по нему идет из Тянь-цзиня соль в южные провинции. Он поддерживался в порядке, когда плавание морем было затруднено (плохим состоянием судов и пиратами), теперь же запущен и в плохом состоянии. Из озер К. самые большие: 1) Дун-тин-ху, имеющее в окружности 400 (по другим 330) верст, в провинции Ху-нань, оно принимает в себя несколько рек и глубокой протокой близ города Ио-чжоу-фу соединяется с Ян-цзы-цзяном; 2) По-ян-ху в провинции Цзян-си, 135 верст длины и 30 верст ширины, главный приток его, река Гань-цзян, также соединяется с Ян-цзы-цзяном; 3) Тай-ху (Великое озеро), в древности называлось Чэнь-цзэ, около 250 верст в окружности, в департаменте Су-чжоу-фу провинции Цзян-су.
Климат К. Собственно К., вместе с Манчжурией и Кореей, составляет самостоятельную климатическую область, называемую областью муссонов. Большое различие в климате на севере и юге обуславливается прежде всего значительным протяжением по широте (34°); кроме того, сильно чувствуется и влияние высоких нагорий на северо-западе и гор на юго-западе страны. В долинах и нагорьях восточной Сибири, Гоби и северной Манчжурии стоит почти всю зиму самый тяжелый, холодный воздух. Это способствует установлению высокого давления, ясной и холодной погоды в течение всей зимы. В нижних слоях тяжелый, холодный воздух не может стекать к Тихому океану и более теплым равнинам собственно К., так как этому мешают горы. Выше же 3—5 тыс. футов воздух уже свободно стекает к Тихому океану и его заливам и, при постоянстве высокого давления внутри страны, постоянен и этот ветер — зимний муссон восточной Азии. Такой ветер, очевидно, приносит сухую и ясную погоду. Так как на высоте 3—5 тыс. футов над долинами и плоскогорьями воздух, вероятно, теплее, чем на дне самых долин и плоскогорий, и к тому же воздух, спускаясь, нагревается на 1° на каждые 100 м понижения, то в северной части К. не так холодно зимой, как можно было бы ожидать при господствующих северных ветрах и чрезвычайно низкой зимней температуре на плоскогорье Гоби. В селении Си-ван-цзы, в 100 с небольшим верстах от Пекина (50 верст к востоку от Калгана), средняя температура января −16,7°, а в Пекине −4,6°. Разность высот этих двух пунктов 3800 футов, следовательно, нисходящий ток воздуха из Си-ван-цзы к Пекину при опускании должен нагреваться на 11,7°, т. е. получилась бы температура −5,0°. Разница от средней пекинской (−4,6°) очень невелика, особенно если принять во внимание разность широт (1°). Таким образом воздух, опускающийся в Чжи-лискую равнину с плоскогорья Гоби, нагревается на 11° с лишком, и потому равнина до некоторой степени ограждена от крайнего холода. Летом сухие степи и пустыни Монголии и восточного Туркестана сильно нагреваются, воздух разрежается и является приток его со стороны моря. Последствием же господства этого влажного ветра с Тихого океана являются обильные дожди в К., Корее и Амурском крае (в Монголии дожди необильны и редки, так как отделяющие ее от моря горы задерживают влагу на своих восточных склонах). Точно так же и в распределении облачности по временам года (см. ниже) резко обозначаются черты климата муссонов восточной Азии. В январе мы имеем давление выше 778 мм на северной окраине области муссонов у озера Байкал, около 762 мм на южной — в Кохинхине и еще ниже в северной Японии, на нижнем Амуре и на берегах Охотского моря холодный, сухой зимний муссон находится в полной силе. Поэтому, в зависимости от положения данного места относительно областей высокого давления внутри материка и относительно морей, существуют в это время следующие направления ветров: в Пекине и Владивостоке NW, на восточном берегу Кореи (Генсан) W, на западе ее N, в Шан-хае N. Весной давление воздуха быстро уменьшается над равнинами К. Вследствие этого по берегам являются восточные и южные ветра. Напротив, в северном К., уже на небольшом расстоянии от моря, весной дуют чрезвычайно сильные и сухие NW, W и SW ветра, несущие сухой воздух из Монголии. В последней, в это время года, давление воздуха, по всей вероятности, еще выше, чем на равнинах К., в которых весной надо предполагать центр циклона, притягивающий воздух и с востока, т. е. с моря, и с запада, т. е. с Монгольского плоскогорья. В июне решительный перевес получают южные ветра, и тогда центр низкого давления (циклона) восточной Азии находится далеко к западу от К. Объясняется это тем, что к этому времени нижние плоскогорья Монголии нагреваются очень сильно, над ними поэтому образуется мощный восходящий ток и в нижних слоях воздух направляется от океана к Монголии. В сентябре давление значительно увеличивается в Монголии и в северном К. происходит перемена муссона, а решительное преобладание северных и северо-западных ветров начинается лишь в октябре. Под влиянием муссонов температура в Китае очень низка для широты, и даже в среднем и южном К. зима самая холодная на данной широте, а в Кантоне и Хон-коне бывают морозы. Весь К., не считая высоких гор и нагорий, имеет среднюю годовую температуру 11,5° и 20,0°, температура января между −5,0° и 15,0°, апреля 12,5° и 23,0°, июля 15,0° и 28,5°. В Пекине в декабре и январе решительно преобладают северные и северо-западные ветра, но уже в феврале довольно силен SW. Летом же южные и юго-восточные ветра преобладают далеко не так, как во Владивостоке, и N и NW являются довольно часто. Объясняется это отчасти влиянием берегового ветра, дующего с севера утром. Нужно еще заметить, что зимой, весной и осенью NW несравненно сильнее остальных. На берегах Чжи-лиского залива лето гораздо теплее, чем близ Владивостока, во-первых — вследствие отсутствия холодного течения и, во-вторых — по причине быстрого нагревания залива, вследствие его незначительной глубины и огромного количества теплой воды, приносимой в него реками. Этим можно объяснить то обстоятельство, что, несмотря на значительную облачность и обильные дожди, лето в Пекине все-таки очень теплое. Облачность и дожди вообще понижают температуру летних месяцев; однако в Пекине июль не холоднее, чем под теми же широтами на берегах Средиземного моря, где летом небо ясно и дождей почти не бывает. К югу от Пекина (в местах наблюдений) температура июля возрастает очень медленно, скорее всего, вследствие того, что эти места ближе к открытому океану, чем Пекин. К тому же при сильных дождях и значительной облачности даже и в тропических странах средняя температура не поднимается выше 28°. Кроме того, значительное влияние на понижение летней температуры в К. оказывает испарение воды рисовых пашен, в это время года постоянно содержимых под водой. Влажность и обилие дождей влекут за собой и равномерность температуры. Еще под 30° северной широты бывают морозы до −10°, на севере же, в Пекине и вообще в Чжи-ли, еще ни разу не наблюдали мороза в −20° (очевидно, вследствие защиты гор с севера), между тем как в Париже, где январь на 7° теплее, были морозы и ниже −25°. Вообще здесь морозы постоянны, но сравнительно не сильны, не более чем под той же широтой в Соединенных Штатах, при более низкой средней температуре зимы. Гористый Шань-дунский полуостров, замыкающий Чжи-лиский залив, имеет на своем северном берегу незамерзающую зимой гавань Чжи-фу. Летом же здесь климат прохладнее, не только чем в южном и среднем К., но даже и чем в Пекине. Климат юго-западного К. (провинции Сы-чуань, Юнь-нань и Гуй-чжоу), по Рихтгофену (Richthofen), представляется в следующих чертах: сентябрь и первая половина октября сухи; во второй половине октября и ноябре падает мало дождя, но бывает сыро от частых туманов. В это время сеют озимые хлеба, растущие хорошо, благодаря перепадающим в декабре и январе небольшим дождям. Дождливое время начинается в мае, и дожди еще более усиливаются в июне, июле и августе. В это время реки и ручьи так многоводны, что не только на равнинах, но и на горных террасах не бывает недостатка в воде для орошения рисовых пашен. Такое же распределение осадков находит Рихтгофен и в провинциях Гань-су, Шэнь-си, Шань-си и Чжи-ли. Различно от этого распределение осадков в провинциях Ху-бэй, Ху-нань, Ань-хуй, Цзян-си, Цзян-су, Чжэ-цзян и Фу-цзянь, т. е. в береговой полосе между 25° и 35° северной широты и по нижнему и среднему бассейну Ян-цзы-цзяна. Об этом можно составить себе понятие на основании наблюдений над климатом Шан-хая, находящегося почти в центре береговой полосы. Наименьшее количество воды падает в декабре (18 мм), затем оно, возрастая, достигает maximum’a (190 мм) в июне, в июле понижается до 115 мм, затем опять возрастает до сентября (145 мм) и потом правильно понижается до декабря. С этим вполне сходно распределение дождей в самой южной части К.: раннее наступление дождей, уменьшение их в июле и второй maximum в сентябре. Разница сравнительно с юго-западным К. (Сы-чуань) в том, что дождливые в Шан-хае апрель и сентябрь, там, наоборот, очень сухи. Отличие от северного К. в том, что весна сырая, а не сухая, как там. Различие в облачности гораздо более заметно и легко объясняется при первом взгляде на карту. Самая малая облачность (3,6 и 4,1) в ноябре и декабре (в декабре среднее направление ветра N 20° W), в январе и феврале облачность значительно возрастает (до 6,2 и 6,4), но изменяется и направление ветра (в январе N 10° W и феврале N 4° Е), причем эти ветра дуют уже прямо с моря. Продолжительных метеорологических наблюдений внутри К. до сих пор мы не имеем, и потому о распределении дождей по временам года там приходится судить по разливам больших рек. Разливы Желтой реки (Хуан-хэ) случаются летом и в начале осени и бывают очень велики и опустошительны. Так как Хуан-хэ берет начало на Тибетском плоскогорье, где, как и на окраинных хребтах и плоскогорьях К., бывает мало снега зимой, и, кроме того, таяние снега, совершаясь правильно и постепенно, обуславливает такое же разлитие рек, то значительные изменения периода наводнений этой реки могут быть объяснены только дождями, падающими от мая до сентября, причем maximum дождевых осадков бывает то раньше, то позже. Точно так же Оксенгэм (Oxenham) объясняет разливы реки Ян-цзы-цзян, на летний уровень воды которой таяние снегов тоже оказывает небольшое только влияние, поднимая в апреле уровень воды на 10—12 футов; летний же уровень бывает еще на 30 футов выше. Объясняется это половодье сильными и продолжительными дождями, падающими в мае, июне и июле на огромной площади (1150000 кв. верст) провинций Сы-чуань, Ху-бэй, западной части Ху-нань и Гуй-чжоу, северной части Юнь-нань и южной части Хэ-нань и Шэнь-си. Все эти воды сосредотачиваются у Хань-коу в Ян-цзы-цзяне, причем все озера обширной равнины бывают сплошь покрыты водой. Когда же дожди бывают особенно сильны, то вода поднимается выше обыкновенного уровня и заливает Хань-коу. Особенно сильное наводнение было в 1849 г., когда вода в городе Хань-коу поднялась до 12 футов и убыла лишь в декабре. Произошло это оттого, что чрезвычайно сильные дожди шли и в верховьях Ян-цзы-цзяна в Сы-чуане, и на реке Хань-цзян, несущей воды из южной части Шэнь-си и северо-западной части Ху-бэй, и в бассейне озера По-ян-ху, принимающего в себя воды гор провинции Цзян-си. Надо заметить, что воды всех этих трех бассейнов отличаются друг от друга цветом: красноватая вода идет с верховьев Ян-цзы-цзяна (где в горах преобладают красные глины и суглинки), мутная вода — из Хань-цзяна, а чистые воды — из озера По-ян-ху. Различные периоды, в которые начинаются и оканчиваются эти большие наводнения, также указывают на происхождение их от дождей. Для самой южной части Китая имеются наблюдения (за долгий период времени), произведенные в Кантоне, Макао и Хон-коне. В декабре количество осадков почти одинаково с шанхайским, но от мая до сентября осадки выпадают гораздо обильнее, вероятнее всего, вследствие задержания находящимися на севере горами южных морских ветров. Так же, как и в Шан-хае, количество осадков сильно уменьшается сравнительно с двумя предыдущими и двумя последующими месяцами. Это можно объяснить тем, что в мае, отчасти и июне, а также и в сентябре температура Китайского моря, с которого приносятся пары к берегам южного К., значительно выше температуры воздуха на материке, а в июле, наоборот, последняя выше морской. Вообще количество осадков в среднем и южном К. очень велико: более 100 см выпадает даже на равнине, вдали от гор. Такие обильные осадки в средних широтах, на равнине бывают еще только в Японии, на востоке Соединенных Штатов и в низовьях Риона. Замечательна еще малая разница температуры (даже зимой) на берегу моря и на равнинах среднего К., например Шан-хая и Хань-коу, что можно видеть и из нижеследующей таблицы.
Средние температуры.
| Январь | Апрель | Июль | Октябрь | Годовая | Широта | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Ню-чжуан (Манчжурия) | −12,0° | 8,6° | 25,4° | 10,3° | 8,4° | 41°00′25″ |
| Пекин | −4,6° | 13,8° | 26,1° | 12,1° | 11,8° | 39°56′48″ |
| Чжи-фу | −1,3° | — | 26,4° | 15,5° | 13,9° | 37°33′ |
| Зи-ка-вэй (Шан-хай) | 2,7° | 13,9° | 27,4° | 17,7° | 15,2° | 31°12′30″ |
| Хань-коу | 3,3° | 16,5° | 28,9° | 18,5° | 16,8° | 30°32′51″ |
| Цзи-лун (Формоза) | 14,2° | 18,9° | 28,2° | 23,2° | 21,4° | 25°08′ |
| Кантон | 12,7° | 21,1° | 27,7° | 22,2° | 20,7° | 23°07′10″ |
| Виктория (Хон-кон) | 15,3° | 22,8° | 28,7° | 24,2° | 21,5° | 22°32′24″ |
Средняя облачность.
| Декабрь | Апрель | Июль | Октябрь | |
|---|---|---|---|---|
| Пекин | 1,8 | 3,9 | 5,4 | 2,4 |
| Зи-ка-вэй | 4,7 | 6,5 | 7,4 | 5,8 |
Осадки (дождь и снег).
| Декабрь и январь |
Апрель | Май | Июнь | Июль | Август | Сентябрь | Год | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Пекин | 6 | 14 | 42 | 90 | 237 | 152 | 73 | 652 |
| Зи-ка-вэй | 84 | 89 | 87 | 186 | 119 | 148 | 137 | 1134 |
| Хань-коу | 79 | 189 | 216 | 162 | 208 | 144 | 63 | 1380 |
| Амой (24°28′20″) | 35 | 103 | 126 | 183 | 120 | 210 | 147 | 1133 |
| Кантон | 42 | 144 | 301 | 282 | 117 | 252 | 277 | 1795 |
Начало метеорологическим и магнитным наблюдениям в Китае положили иезуитские миссионеры еще в XVII столетии; они же познакомили китайцев и с европейской астрономией и устроили обсерватории в Пекине. В настоящее время иезуиты же содержат две обсерватории в К.: одну в провинции Цзян-су, другую в Чжи-ли. Первая устроена в небольшой деревушке Зи-ка-вэй (по-пекински Сюй-цзя-хуй), расположенной на равнине в 6 км к юго-западу от Шан-хая. Сама обсерватория (основанная еще в XVII столетии и снабженная всеми новейшими инструментами для магнитных и метеорологических наблюдений) расположена в совершенно изолированном саду, на расстоянии 1 км от деревни. Ее широта 31°12′30″ северной широты и долгота 7 часов 56 минут 24 секунды к востоку от пар. меридиана. Под ведением этой обсерватории находится целая сеть метеорологических станций в прибрежном К. Первые метеорологические наблюдения, произведенные в 1873 г., были опубликованы в 1874 г. в Шан-хае отцами Коломбель и Лелек. Затем обсерватория поступила в заведование отца Марка Дешевранса (Dechevrens); правильно издает свои ежемесячные бюллетени и находится в постоянных сношениях с центральным бюро в Вашингтоне. Вторая (Чжи-лиская) обсерватория расположена в деревушке Чжан-цзя-чжуан на 38°17′ северной широты и 114°50′ восточной долготы. Эта деревушка, в которой имеют свою резиденцию миссионеры, вместе с семинарией, коллегией и проч., находится на императорской дороге к югу от Пекина в 160 км, в 25 км от департаментского города Хэ-цзянь-фу, почти у самого уездного города Сянь-сянь. Наблюдения публикуются с декабря 1876 г. Кроме того, существовала и третья обсерватория в Пекине при нашей духовной миссии, которой заведовали Д. А. Пещуров и затем д-р Фритше. В настоящее время она почти совсем упразднена и только некоторые наблюдения производятся слугой-китайцем, под надзором иеромонаха. Предметом особого наблюдения служат известные тифоны (от китайского да-фын, ta-foung, «большой ветер»), опустошающие южные берега К. и Японии и дающие себя чувствовать вплоть до Шан-хая. В 1880 г. было насчитано 14, а в 1881 г. 20 тифонов. Пояс, в котором первоначально возникают тифоны, находится между 10° и 17° северной широты; появляются последние обыкновенно или у Филиппинских островов, или в части океана восточнее последних. Эти тифоны описывают параболические кривые линии, апексы которых, обращенные на восток, простираются внутрь К. между 25° и 30° широты. Во время minimum’a давления воздуха в среднем и южном К., т. е. в июле, августе и начале сентября, тифоны дают себя чувствовать в Шан-хае и даже изредка в Чжи-фу. В августе и сентябре тифоны поражают Японию, прекращаются же они только с появлением северо-западного ветра, т. е. в сентябре. Сами китайцы делят свой год на 24 атмосферных перемены (каждая приблизительно в 15 дней), причем в календарях, издаваемых ежегодно «астрономическим приказом» (Цинь-тянь-цзянь) в Пекине, указываются день и час наступления каждой. Эти перемены суть следующие: 1) начало весны (ли-чунь), за полтора месяца до весеннего равноденствия, 2) дождевые воды (юй-шуй), через 15 дней после предыдущей, 3) пробуждение куколок насекомых, 4) весеннее равноденствие (чунь-фынь), 5) ясная погода (цин-мин, в это время по всему К. поминают покойников и гуляют на кладбищах), 6) хлебные дожди, 7) начало лета, 8) малое наливание хлебов, 9) созревание хлебов (на юге К.), 10) летний поворот (ся-чжи), 11) малые жары, 12) большие жары, 13) начало осени, 14) конец жаров, 15) белая роса, 16) осеннее равноденствие, 17) холодная (замерзающая) роса, 18) падение инея, 19) начало зимы, 20) малые и 21) большие снега, 22) зимний поворот (дун-чжи), 23) малые и 24) большие морозы. Из них считается 8 главных (начало каждого времени года, равноденствия и повороты) и 16 второстепенных перемен.
Флора и фауна К. В отношении растительности собственно К. может быть разделен на два района: северно-китайский (южная Манчжурия и северные провинции) и южно-китайский (большая часть внутренних провинций) с отдельным субрайоном для юго-восточного К. В первом районе, на возвышенных местах Инь-шаньской системы, преобладают береза и орех, а в долинах и дуб. Особенно характерны для этой полосы (в садах и парках) Pinus Bungeana, Pinus Massoniana (Хэй-сун), Aesculus Chinensis, Salisburia adiantifolia (Бай-го) и др. Во втором районе уже очень мало лесов, зато встречаются редкие виды (в диком и культурном состоянии) субтропических деревьев: чайный куст, камелиевые, камфарные, масличные, лаковые и пальмовые деревья. На юго-востоке К. находим хвойные деревья (на высоте 3000—3500 м), ильмы, дубы (верхние скаты), пальмы, лавр, магнолии, рододендрон, камелии, фикус, алоэ, цилиндрический кактус. Из редких растений упомянем сальное дерево (Stillingia sebifera, Бо-му или Цзю-му, в восточных провинциях), Broussonetia papyrifera, Гоу-пи-шу (в северных провинциях), Eleococca cordata (доставляющее масло для лака), железное дерево (Dracoena ferrea), Aspidium barometz, Gigartina tenax (клей и лак) и Ligustrum lucidum (в Чжэ-цзяне и Сы-чуане, на нем рождается насекомое Coccus pela, по-китайски ла-чун, доставляющее воск). О культурных и хлебных растениях см. в отделе добывающей промышленности.
Согласно распределению животных по Валласу, почти весь собственно К. относится к маньчжурскому району палеарктической зоны и только провинции Гуан-дун и Гуан-си с частью провинций Юнь-нань и Сы-чуань принадлежат к индокитайскому району восточной зоны. Характерным животным маньчжурского района служит вид обезьяны Rhinopithecus, редко встречается дикий кабан, весьма распространены белки, кроты и барсуки. Свойственны всему К. Macacus thibetanus, M. tchiliensis, летучие мыши, волки, дикие собаки и лисицы. Затем водится бурый медведь, в Сы-чуане встречается панда Ailurus fulgens, a тибетский черный медведь попадается в Шань-дуне, на Формозе и Хай-нане. Из представителей Felis насчитывается до 20 видов, из них особенно интересны Felis scripta, F. chinensis и королевский тигр (найден близ Амоя). Азиатских цивет водится два или три вида (Helictes, Martes и др.). Безрогие олени разных видов водятся в северном К., а один вид речного оленя (Hydropotus) доходит до Ян-цзы-цзяна. На северо-западе К. встречаются Elaphodus; кроме того, существуют три вида мускусного оленя, а на Формозе водится Cervus sendatis. На последней же водится и Sciuropterus. Обыкновенных мышей и крыс насчитывается до 25 видов. В южных провинциях встречаются дикобразы (цы-вэй или вэй-чжу), кабан (Sus scrofa) доходит до южных пределов К. Пресмыкающиеся в северном К. немногочисленны, типичен для них вид геккон. Южный К. с островами Хай-нань и Формозой, входя в состав индокитайского района, характеризуется пандой (Ailurus fulgens) и видом енота (Helictis nepalensis). Из всех млекопитающих этого района только три самостоятельных типа: Ailurus, Urva и Arctonyx; другие сходны или с малайскими, или с северными (маньчжурскими), как, например, Semnopithecus nemoeus, Nasalis laivalus. Таковы же и земноводные Sieboldia (японская саламандра), Naja, кобра и черепахи. В провинции Юнь-нань водятся слоны, тапиры и носороги.
В орнитологическом отношении нет такой резкой разницы по районам, и многие птицы свойственны всему К. В горах провинции Гань-су найден Turdus auritus; разные виды дрозда свойственны северной полосе К., как для южного К. характерен певчий дрозд. Разновидности фазана встречаются повсюду. Южному К. свойственны Ceriornis satyra, Ibidorhynchus struthersii. 36 видов пернатых южно-китайского района сходны с малайскими, в том числе павлин. Из хищных многочисленны коршуны и орлы. Вдоль северного изгиба Хуан-хэ обитает один из видов орла-рыболова (Halioetus macei). Многочисленно семейство зимородков, распространены удоды, щурки, кукушки (особенно Cucutus striatus), корольки, кедровки, Silvia borealis, Garrulax perspicilatus, жаворонки (особенно ценится Alouda arvensis), Parus, Emberisa, малиновки, иволги, сойки, перепела, кулики, бекасы и различные виды вороньего рода. Насчитывается 6 видов Ruticilla и 16 видов балабана. В Кантоне известны Acridotheus и 3 вида Munia, весьма красивы Urocissa и Avthopyga dabryi на Формозе. Два или три вида попугаев водятся на Формозе же. Семейство голубиных представлено многими видами. Лапчатоногих считается 65 видов. Побережье К. изобилует морскими ласточками, гагарами, чайками и альбатросами, а внутренние воды дикими утками, гусями и т. п. В ихтиологическом отношении К. едва ли не самая богатая страна в мире (всего описано не менее 1000 видов морских и пресноводных обитателей). Из семейства китовых воды К. чаще всего посещают белые дельфины (Delphinus Chinensis), в Желтом море водится Globicephalus Rissii (круглоголовый кашалот), а на южном побережье попадается Balaenoptera. Тюлени встречаются у Ляо-дуна.
Народонаселение К. на основании официальных китайских сведений определяется приблизительно в 402 млн. человек: около 386 млн. в собственно К., 71/2 млн. в Манчжурии, 2 млн. в Монголии, 6 млн. в Тибете и 1200 тыс. в бывших Джунгарии и Восточном Туркестане. Эту цифру можно признать близкой к действительности. Китайские сведения составлялись специально для правительства и не предназначались к огласке; поэтому трудно допустить умышленное их искажение. За густоту населения говорят плодородие почвы и интенсивность хозяйства (два и местами даже три урожая), а также усиленная эмиграция китайцев, несмотря на глубокую привязанность их к родине и стеснительные условия переселения. После указа 1713 г., оставившего на вечные времена неизменным число лиц, подлежащих государственным повинностям (кроме сбора с земель), населению нет причин умалять действительное количество душ. Население разделено на так называемые пай, из 10 семейств, каждый под начальством особого десятника (пай-тоу); 10 пай составляют следующую единицу, цзя, с особым начальником (цзя-чжан), а 10 цзя — бао, также с особым начальником (бао-чжэн). Каждому дому выдается особый печатный бланк, для внесения туда всех живущих в доме. Часто таблицы со списком живущих в доме вывешиваются у ворот; отсюда их название мынь-пай — «воротные таблицы». За верность этих таблиц отвечают и вышеупомянутые начальники, и местные чиновники. По требованию последних немедленно должны быть представлены таблицы для проверки. В списках населения (не включая инородцев) различают: 1) минь-ху — простолюдинов, крестьян, 2) цзюнь-ху — военнопоселенцев, 3) цзян-ху — обязанных казенной службой ремесленников, 4) юй-ху — рыболовов, 5) цзао-ху — солеваров и 6) пын-ху — горнозаводских; а в отношении сборов податей: 1) минь-ху — простолюдинов, 2) цзюнь-ху — военнопоселенцев, 3) шан-ху — купцов и 4) цзао-ху — солеваров.
Таблица населения собственно Китая (наиболее достоверной считается цифра 1812 г.)
| За какой год | Число семейств | Число душ |
|---|---|---|
| 1390 | 16025860 | 60545812 |
| 1500 | 9113446 | 53281158 |
| 1619 | 10621426 | 60693856 |
| 1711 | — | 28605716 |
| 1736 | — | 125046245 |
| 1753 | 88786157 | 103050060 |
| 1792 | — | 307467200 |
| 1812 | — | 362447183 |
| 1842 | — | 413008450 |
| 1868 | — | 404496514 |
| 1881 | — | 380000000 |
| 1882 | — | 381688000 |
| 1894 | — | 386000000 |
Главная причина, неблагоприятно влиявшая, в нынешнем столетии, на рост населения — восстания тайпингов и дунган, погубившие миллионы людей. Иностранцев в К. числилось, в 1891 г. (по сведениям тянь-цзиньской газеты «Ши-бао»):
| Государства | Домов | Человек |
|---|---|---|
| Англия | 327 | 3317 |
| Соединенные Штаты | 32 | 1153 |
| Япония | 29 | 883 |
| Германия | 80 | 648 |
| Франция | 19 | 589 |
| Испания | 4 | 304 |
| Россия | 12 | 131 |
| Итого, с особо непоименованными | 522 | 8107 |
Китайцев, в том же году, в портах (числом 21), открытых для иностранцев, числилось 5630 тыс.
В этнографическом отношении население собственно К., кроме самих китайцев, составляющих главную его массу, заключает в себе еще маньчжур, монголов, тюрков, тангутские и различные инородческие племена (на юге). Общие всем китайцам черты — хорошее и соразмерное сложение; кожа болезненно-белого цвета, с желтым оттенком; косые глаза; гладкие, черные, жесткие и лоснящиеся волосы, редкость и узость бороды (всегда черной), почти постоянное отсутствие бакенбард и, наконец, известный тип лица (скулы выдающиеся, но лицо округленное, нос невелик, вдавлен и широк у конца, губы довольно толстые). Население северного К. (к северу от Ян-цзы-цзяна) ростом не уступает европейцам; население южного Китая гораздо ниже. Жители западных провинций имеют более изящную наружность. На цвет лица влияют и широта места, и занятия, но вообще даже и на юге цвет лица у китайцев не смуглее, чем у португальцев. По мускульной силе китайцы значительно уступают европейцам. Женщины ростом меньше европейских; они не так скоро стареют и в старости не имеют особенно поблекшего вида; отличаются плодовитостью, детей кормят грудью до 3—4 лет и даже более. Обычай уродовать ноги у женщин с малолетства, чтобы они были как можно меньше, существует с VI в. после Р. Х. и распространен повсеместно, хотя, например, в сельском быту он очень тягостен: женщины должны отправляться на работы с палками в руках, или даже иногда мужчины везут их на тачках (если путь далек). Не следует этому обычаю — кроме женщин маньчжурского происхождения, которым это воспрещено законом, — часть женщин южного К. Все мужчины-китайцы (как и все подданные Китайской империи) обязаны носить косы (хотя бы и фальшивые), по образцу своих победителей-маньчжур; официальный костюм для них (кроме простого народа) тоже маньчжурский. Прежний китайский костюм носят только женщины и монахи буддийские (хэшан) и даосские (дао-ши). Последние не носят и кос; буддийские хэшаны бреются, даосы же носят длинные волосы. С давних времен существует обычай отпускать длинные ногти, особенно на большом пальце (в знак того, что не занимаются ручным трудом), для сохранения которых даже одеваются на пальцы особые наперстки-футлярчики. Отличительные свойства всех китайцев — трудолюбие, простота и умеренность образа жизни. Пища преимущественно растительная; исключения делаются только для праздников, когда появляется на столе мясо и количество блюд увеличивается. Особенно славятся своей невзыскательностью относительно пищи и одежды обитатели провинции Шань-си, известные под именем «старых уксусников» (лао-си-р). В религиозном отношении китайцы отличаются большим индифферентизмом. Среди них отлично уживаются все три главные религии К.: конфуцианство, даосизм (см. X, 127) и буддизм. Не только зачастую один член семьи придерживается одной религии, другой — другой; но даже одно и то же лицо чтит и буддийские, и даосские божества. В кумирнях (особенно деревенских) встречаются нередко изображения божеств всех религий, не говоря уже про те божества, которые остались от первобытного культа китайцев и которые все три религии стараются причислить к своим. Почитанием исключительно народным пользуются: 1) Дух очага (Цзао-шэнь или Сы-мин-доу), с 6 своими дочерьми, наблюдающий, по народному верованию, за добрыми и дурными делами людей, 2) Мынь-шэнь — два духа-хранителя дверей дома, 3) Кай-лу-шэнь или Сянь-дао-шэнь — дух-хранитель в пути, 4) хранитель от злых духов — Цзян-тай-гун (иначе Ши-гань-дан) и 5) патроны различных ремесел и занятий. Общий всем китайцам культ предков с незапамятных времен лежит в основе всей религиозной и политической жизни К. Сообразно с этим культом установлены общеобязательные обряды и правила погребения (вместе с трауром и жертвоприношениями) и свадеб, равно как и совершаемые в знак совершеннолетия обряды: «надевания шапки» (гуан-ли, над юношами от 15 до 20 лет) и «втыкания головной булавки» (цзи, над девочками с 15 лет). Маньчжуры переселились в К. вместе с нынешней династией. Большая их часть живет в Пекине и его окрестностях. В Пекине первоначально им был отдан весь внутренний город, но теперь они оттуда вытеснены китайцами, являющимися, de facto, хозяевами всех домов и лавок, de jure числящихся маньчжурскими. Случилось это благодаря закладу маньчжурами своих земельных имуществ китайцам и долгосрочной (вечной) аренде последними земель и домов первых. Кроме того, значительная часть маньчжур расселена в качестве гарнизонов по провинциям и главнейшим городам собственно К. Все они или несут военную службу, или ожидают очереди внесения в списки военнослужащих. Обязательная религия для них шаманство. В настоящее время эти маньчжуры совершенно окитаились и забыли свой родной язык. Число маньчжур в К. очень невелико, вероятно около 1 миллиона. От китайцев маньчжуры отличаются более светлым цветом кожи, более густой бородой и большим ростом. Нос у них прямой. К монголам в собственно К. принадлежат: 1) потомки вошедших туда в составе 8 знамен и 2) жители некоторых частей южной Монголии, в административном отношении причисленных к собственно К. Амдоские монголы известны в нашей литературе под именем Далда (то же, что Да-да — общее название монголов у китайцев, по имени господствовавшего племени татар), как их называет Пржевальский, или широнголов, как их предпочитает называть Г. Н. Потанин, не без основания сближая это слово с их китайским названием ту-жень (туземцы, буквально «люди земли»). Соседние тангуты называют их Чжа-хор или Чжахури. Широнголы живут по обеим сторонам Хуан-хэ (Желтой реки), выше города Лань-чжоу-фу. Потанин считает их до 50 тысяч. Язык широнголов — монгольский, с сильной примесью элементов китайского, тибетского и тюркского. Монгольским же языком говорят и Шира-ёгуры (желтые егуры), живущие в ущельях Нань-шаньских гор, к северу от Гань-чжоу-фу и Су-чжоу, между тем как другая часть этого племени, Хара-ёгуры (черные егуры), говорит тюркским языком. Среди некоторых поколений широнголов сохранились еще родовые старейшины (ту-сы). Все живут оседло, или отдельными усадьбами, или целыми деревнями. Дома строятся из кирпича, с дворами, обнесенными высокими стенами. Одеваются мужчины в местный китайский костюм, в одежде же женщин встречаются большие особенности; ноги девочек также бинтуются, но не так сильно, как у китаянок. Башмаки женщин и мужчин китайского образца, шьются женщинами; кожаная обувь совсем не в ходу здесь. Скорее всего, от тюрков заимствовали широнголы уменье печь кислый хлеб, неизвестный в Китае. Земля в поколеньях, не имеющих ту-сы, составляет частную собственность и может быть продана в другое поколение. Члены имеющих ту-сы поколений могут продавать земли только членам того же поколения, и то с разрешения ту-сы. Почву широнголы удобряют и орошают при помощи искусственных канав. Жатва снимается дважды в год. Пашут на мулах, при помощи сохи. Сеют ячмень, пшеницу и гречиху; кроме того, разводят растение Brassica juncea (?), для добывания масла, и грецкие орехи. Занимаются и пчеловодством. Домашний скот: коровы, свиньи, овцы, ослы, лошаки, мулы. Мужчины ткут грубые шерстяные материи и катают войлоки, окрашиваемые обыкновенно в красный цвет. Все прочие работы навалены на женщин, которые также заготовляют удобрение для полей и помогают мужчинам в полевых работах. Часть широнголов исповедует мусульманство, другая придерживается буддизма, но с сильной примесью шаманства и культа общенародных китайских божеств. Свадебные обряды также сильно подверглись китайскому влиянию; женятся непременно на девицах других фамилий. Невеста обыкновенно бывает старше жениха. Покойников хоронят также по китайскому обыкновению, среди пашен. В настоящее время широнголы еще не оправились после восстания мусульман, от которого они сильно пострадали. Если из города Хэ-чжоу, на правом берегу Хуан-хэ, перевалить через хребет Хара-ула, то попадешь в земли, занятые тюркским племенем — саларами. Эти салары, по Потанину, называются Па-гун, в отличие от саларов левого берега, называемых Вэй-ву-гун. Последние уже забыли родной язык и говорят по-тангутски, хотя и сохранили мусульманскую веру. Тюркский язык сохранился у саларов Па-гун в большей чистоте, чем монгольский — у широнголов. Мужчины-салары носят китайский костюм, женщины — широкие шаровары, белую кофту с широкими рукавами и широкий балахон с рукавами; ног не уродуют и носят высокие башмаки. Живут салары в фанзах из сырцового кирпича, управляются ахунами и отчасти родовыми старейшинами (ту-сы). Все салары мусульмане; мечети — китайской архитектуры; книги получают из Шан-хая, азбука тюркская (арабская). Всего у них считается до 6000 домов, разделенных на 12 общин (гун), с имамом во главе каждой. Тангутских родов очень много; живут они и в Гань-су, и в Сы-чуане. Общее название для них у китайцев — Фань, причем различаются Си-фань («западные Фань»), в Гань-су и Сы-чуане, от Ту-фань («туземных Фань»), в самом Тибете. Некоторые тангутские роды Си-фань называются Цян (старинное книжное название тибетцев). Всего, по Иакинфу, считалось в 1812 г. 111749 тангутских семейств: 26644 семейства в Гань-су, 72374 — в Сы-чуане, 7842 — в Куку-норе и 4889 — в Тибете. Часть тангутских родов ведет оседлый образ жизни, часть — кочевой (см. Тибет и Куку-нор). В гористых местах южного и юго-западного К. до сих пор живет много инородческих поколений. Большая часть их подчинилась китайскому влиянию и известна под именем шу (покорных или подчинившихся, буквально зрелых, готовых), меньшая часть их, сохранившая еще свою независимость, — под именем шэн (диких, буквально сырых). По типу они значительно отличаются от китайцев; в них видят более древнюю расу. Общими названиями для этих инородцев служат слова: Мяо или Мяо-цзы — в провинциях Ху-нань и Гуй-чжоу, Яо — в провинции Гуан-дун, Гуан-си и Ху-нань, Ли — на острове Хай-нань и Мань — в провинции Юнь-нань; кроме того, существует множество названий для отдельных поколений или родов. Инородцы в большинстве случаев еще сохранили своих наследственных родовых старейшин (ту-сы), власть которых, однако (у покорных инородцев) — чисто номинальная; все зависит от местных китайских чиновников, а старейшины имеют только некоторые права на землю и труд своих подчиненных. В быте этих инородцев сохранилось еще много оригинальных древних черт. У некоторых существует нечто вроде ордалий, у других — обычай увоза невесты или уноса ее на спине, у третьих — общность жены для нескольких братьев и т. п. Многоженство тоже существует у некоторых поколений. Свадебные подарки (калым) приняты почти повсеместно, как и добрачные связи. Пьянство и грабительство общи почти всем поколениям, равно как и вера в демонов и их наваждения. Покойников в большинстве случаев сжигают, но также зарывают в землю и выносят в уединенное место. Шаманы и гадатели имеются во многих поколениях. У некоторых поколений существует своя особенная письменность, другие пишут по-китайски или по-тибетски. Многие поколения в торговых отношениях пользуются бирками. Положение женщин различно: на жен смотрят как на рабынь, но, с другой стороны, женщины нередко являлись правительницами нескольких поколений, или от имени своих мужей, или после их смерти; даже дочери иногда наследовали своим родителям. Большинство поколений уже занимается земледелием и огородничеством, но некоторые до сих пор еще не вышли из дикого состояния, живут в пещерах, одеваются древесными листьями и пожирают добычу (мышей, ворон и т. п.) сырой.
О существовании в К. евреев узнали в Европе только в начале XVII в., и то случайно. В настоящее время в городе Кай-фын-фу (главный город провинции Хэ-нань) и его окрестностях имеется 300—400 человек евреев (их вера называется в К. обыкновенно тяо-цзинь-цзяо — «выбирающее жилы исповедание», по способу убоя скота), имеющих свою синагогу (Ли-бай-сы, «место поклонения»; так же называются и мечети) и почти все книги Ветхого Завета на еврейском языке; последние они умеют только читать, но не понимают. Эти китайские евреи сохранили черты своей расы, хотя и одеваются по-китайски и носят косы. Обыкновенно они смешиваются китайцами с мусульманами и считаются как бы отдельной мусульманской сектой (их и называют «синими мусульманами», по цвету шапок раввинов). По преданию, их предки пришли в Китай в 1-м веке после Р. Х., при императоре Мин-ди (к этому же времени относится и первое появление буддизма в К.), вскоре после разрушения Иерусалима Титом. Христианство в К. ввели, по всей вероятности, несториане. Открытый в 1625 г. в городе Си-ань-фу несторианский памятник (на китайском языке и по-сирийски буквами estranghelo) помечен 781 г. и относит прибытие первого проповедника к 635 г. Несторианство процветало при Юаньской династии, когда епископские (собственно, митрополичьи) кафедры существовали в Пекине и Тангуте. Китайский несторианин Мар-Ябалах, родившийся в 1245 г., ученик другого китайца, сделался патриархом в Персии, несмотря на незнание сирийского языка. Католическое архиепископство было учреждено Иоанном де Монте-Корвино († в 1333 г.) в Пекине, с викариатством в провинции Фу-цзянь. Успехи как католичества, так и несторианства были парализованы во 2-й половине XIV в. падением Юаньской и воцарением национальной Минской династии. Католические миссии в К. были возобновлены только в XVI в. иезуитами. В настоящее время считается китайских христиан всего 630000 человек (600000 католиков и 30000 протестантов). Миссии имеются не только в собственно К., но и в южной Монголии, Манчжурии и даже Кульдже. Местами выстроены роскошные храмы в готическом стиле. Вообще, однако, миссионеры не пользуются прочными симпатиями в К. Мусульманство в К. известно под названием хуй-хуй-цзяо, а его последователи — под именем хуй-хуй (от имени народа Уйгуров). Кроме того, для этой религии существует и книжное название цин-чжэнь-цзяо («правоверная религия», перевод мусульманского названия). Предстоятели мечетей называются также имамами (И-ма-му), а муллы — ахунами. Главный толк — Ханифы, но есть и старообрядцы толка Шафира. Проникло мусульманство в К. уже давно, через посредство арабских и персидских купцов. Первое появление мусульман в Си-ань-фу предание относит к VII в., когда в эту танскую столицу явился родственник Мухаммеда, Ибн-Хамза, с 3000 человек. В Восточном Туркестане мусульманство в VI—Х вв. вытеснило буддизм и заняло место последнего. В настоящее время мусульмане, несмотря на жестокое усмирение их последнего восстания, имеют большую силу в К. и представляют самую энергичную, трезвую и зажиточную часть населения. Они пользуются всеми правами, наравне с коренными китайцами. Число их определяется (с большим вероятием) Dabry de Тhiersant’ом в 20—21 млн., в том числе 8350000 в Гань-су, 6½ млн. в Шэнь-си и 3¼—4 млн. в Юнь-нань. В Пекине считается 20 тыс., в Нанкине — 50 тыс. мусульман. Гань-суские и илийские китайские мусульмане известны под специальным названием дунган (см.). Юнь-нанских мусульман иностранцы иногда называют Панте; последнее слово взято из бирманского языка, значение его в точности не известно. В этнологическом смысле китайские мусульмане представляют несколько отдельных групп (по своему происхождению от уйгуров, татар, тангутов, в смешении с китайцами).
Население собственно К. живет в 1464 штатных городах, приблизительно таком же количестве крепостей, станций и местечек (тоже обнесенных стенами) и в бесчисленном множестве деревень. В К. редко можно встретить сплошную деревню, а большей частью отдельные усадьбы или группы домов. Нередко все жители одного поселка или деревни носят одну фамилию; в таком случае и деревня называется по фамилии ее обитателей. Устройство китайских городов почти однообразно. Все они (за исключением городов Монголии и отчасти северной Манчжурии) обнесены стенами кирпичными или из земляных валов, облицованных кирпичами; в стенах делается известное число ворот (не более 12, в Пекине 9, обыкновенно 4), с башнями над ними и по углам. К городским стенам снаружи примыкают обыкновенно предместья, различаемые по странам света и тоже нередко обносимые стенами меньших размеров. От одних ворот к другим, противоположным, проходит обыкновенно широкая большая улица; если в городе несколько пар ворот, то несколько и больших улиц. Большие улицы заняты почти всегда лавками, гостиницами и кумирнями; городское население ютится в узких боковых улицах или переулках. Большие улицы обыкновенно мостятся каменными плитами или же (например, в Манчжурии) укладываются поперечными досками или бревнами. Украшением города служат кумирни и лавки, с разнообразными вывесками. Частные дома строятся в глубине двора, так что на улицу выходят только ворота и забор. Ворота у частного лица должны состоять из одного звена, у знатных же лиц имеют 3—5 звеньев (звено обыкновенно в 10 футов). Внутри двора строится обыкновенно несколько отдельных зданий, с небольшими двориками. Главное здание обращено на юг. Частные лица не могут употреблять для своих зданий мрамора и раскрашенной черепицы; поэтому вся роскошь таких зданий состоит в древесном материале, употребляемом на колонны портика вокруг дома, на окна и перегородки. Здания почти все одноэтажные. Обыкновенный тип постройки таков: врываются в землю вертикальные бревна по размеру дома; пространство между этими бревнами, скрепленными вверху поперечными и продольными балками и брусьями, забирается или досками, или кирпичами, или, у бедных — глинобитной землей с прутьями, причем оставляется вверху место для сплошных, во весь промежуток, оконных рам. Окна оклеиваются бумагой; редко вставляются стекла. Дома отапливаются при помощи дымовых труб, идущих от топок вдоль стен внизу и соединяющихся в углу с наружной вертикальной трубой. Эти дымовые трубы прикрыты сверху и с лицевого бока дощатой переборкой; таким образом получается вдоль стен комнаты род закрытых нар, на которых все население дома и спит, и сидит, и ест.
Земледелие, промышленность и торговля, монета и меры. В Китае, государстве по преимуществу земледельческом, многочисленность и густота населения сильно сказались в интенсивности земледелия, тщательности обработки земли и простоте употребляемых орудий. Не только ни один клочок мало-мальски годной земли, даже на склонах гор, не остается без обработки, но небольшие пашенки и огороды устраиваются даже на плотах, с наложенным сверху слоем земли. Вследствие густоты населения семейные участки очень невелики, многочисленность же членов семьи позволяет обрабатывать землю с величайшей тщательностью: нередко вместо сохи или плуга пласт земли поднимается заступами, пашня не только орошается посредством канав, но даже просто поливается ручным способом, сорные травы выпалываются, семена для посева тщательно перебираются, вымачиваются в навозной жиже и т. д., благодатный же климат дает две и даже три жатвы. Чтобы не дробить участков и количества готовых рабочих-членов семьи, избегают дележа после смерти родителей, место которых занимает старший брат. Дешевизна рабочих рук обуславливает и простоту, и дешевизну земледельческих и др. орудий. Все китайские земледельческие орудия отличаются легкостью, несложностью, хорошей приспособленностью к делу и по своей дешевизне вполне доступны и для бедных земледельцев. Простота механизма делает вполне возможною починку домашними средствами. Легкость земледельческих орудий — также очень большое удобство для китайцев: вследствие недостатка рабочего скота не только пашут на ослах, но нередко запрягают и людей. Европейские земледельческие орудия не имеют никакого будущего в К.; они и сложны, и дороги, и тяжелы. Многовековый опыт заменяет в К. научную агрономию; с его помощью китайцы отлично определяют свойства почвы, ввели у себя плодопеременную систему и далеко опередили европейцев по уменью приготовлять дешевые удобрительные туки и компосты. Для последней цели, кроме человеческих экскрементов и навоза (тщательно собираемых не только на улице, у ворот гостиниц, но и везде на дорогах), служат еще помет шелковичных червей и птиц, волосы, щетина, перья, гнилая рыба и всякая падаль, масляная избоина, листья и стебли различных растений, обрезки от овощей и соломы, гнилая мякина, зола, сажа, речной ил и его зола, деревянные опилки; из туков неорганического происхождения — мергель, сернистый колчедан, известь гашеная, высевки и зола каменного угля. С целью орошения китайцы не только покрыли всю свою страну оросительными канавами, но и ухитряются при помощи простых приспособлений (благодаря массе и дешевизне рабочих рук) поднимать воду на значительную высоту для нагорных пашен. Простейший вид таких машин — нечто вроде наших деревенских журавлей; более сложные представляют собой бесконечную систему черпаков (как у нас при очистке рек). Уменье орошать пашни позволяет китайцам устраивать на горах поля-террасы уступами; для этой цели не останавливаются и перед тем, чтобы наносить земли (на носилках и в мешках) с различных мест. Участки бывают на таких уступах сначала маленькие (например, 1/72 десятины), но постепенно увеличиваются (до 1/6 десятины и более). На сыпуче-песчаных полях китайцы сеют сначала корнеплодное растение Arachis hypogaea (ло-хуа-шэн, из семейства Papilionaceae); оно дает орехи, употребляемые в китайской медицине и для лакомства, а между тем корни и стебли, сгнивая, постепенно удобряют почву, и лет через десять уже можно сеять хлопчатник или кунжут. На севере преимущественно возделывают пшеницу, различные сорта проса и кунжут, отчасти ячмень, кукурузу, гречиху и рис, кое-где овес; особенным плодородием отличается провинция Шань-дун. В средней части К. и на юге главным продуктом земледелия является рис, но, кроме того, еще возделывают пшеницу, просо и кунжут. Для корма скота употребляют преимущественно сорго (гао-лян). При домах устроены обыкновенно огороды, в которых разводят горох, бобы, капусту (с цилиндрическим вилком), сурепицу, морковь, чеснок, перец и т. п. В северном К. (кроме гористых мест провинции Гань-су) леса давно уже истреблены. Главные из плодовых деревьев — тутовое, ореховое, каштановое; затем виноград, грецкие орехи, абрикосы, сливы, груши (вывозятся и к нам на Амур), индийские фиги, гранаты. Горы южного К. покрыты красным строевым лесом, бамбуком, камфарным деревом (в Фу-цзянь); в провинции Гуан-дун особый вид кипарисного дерева (нань-му), пахучего и невредимого от червей. Далее на юг много деревьев оливковых, лимонных, апельсинных и померанцевых, лаковых, сальных и восковых. Вообще садоводство и плодоводство имеют в К. второстепенное, вспомогательное значение. Главное место после земледелия занимает с давних времен шелководство. Шелковыми тканями особенно славится провинция Цзян-су, но шелководство развито и во многих других провинциях. Культура табака существует почти повсеместно; лучшим табаком считается растущий в Манчжурии. Быстрое распространение страсти к курению опиума и дороговизна привозного опиума послужили причиной повсеместной почти культуры мака; опиум добывается теперь даже в застенном К. и Манчжурии. Хлопок разводится в провинциях Хэ-нань, Цзян-су, Ань-хуй, Цзян-си, Чжэ-цзян, Ху-бэй, Шэнь-си и в более низменных местах Шань-си; сахарный тростник — в Фу-цзяне (и на Формозе), Цзян-си, Сы-чуане и Гуан-дуне; индиго — в Чжэ-цзяне, Цзян-си и на Формозе; пенька и конопля — преимущественно в Ху-нань и Шэнь-си. Чай растет во всем южном К. и даже в провинции Хэ-нань, около Хуай-цин-фу. Вообще культура чая распространена от 24° до 31° северной широты, в диком же состоянии чайный куст встречается между 23° и 24°. Под именем чайного в различных местах К. разумеются, впрочем, и различные другие растения, являющиеся как бы суррогатами чайного куста. Вообще чайные плантации разводятся на южных склонах гор (даже на высоте 9000 футов), преимущественно на глинистой почве. Особенно благоприятна для разведения чая почва из глинистого сланца. Сырость губит кусты. Разводятся чайные кусты семенами. Сбор производится три раза: в апреле, июле и августе, начиная с четвертого года после посадки. Качество чая зависит от сбора (первого, второго или третьего); черные, желтые и зеленые чаи различаются между собой только по способу приготовления. Аромат и крепость настоя чайные листья приобретают только после «замаривания» (состоящего в том, что прежде окончательной просушки чайные листья складываются плотно большими массами в корзины, закрома и даже целые комнаты и, пролежав так некоторое время, замариваются, т. е. слегка разлагаются) и «надушения» (цветами розы, жасмина, olea flagrans, померанцевого дерева, prunus armeniaca и др.). В чайных местностях каждая семья имеет свою небольшую плантацию, которую сама и обрабатывает, сама ощипывает листья. Последние (часто слегка подсушенные) продаются на фабрики скупщикам, где обрабатываются окончательно, причем все листья одного сбора перемешиваются. Туаньча («плиточный чай»), приготовляется для императорского двора большей частью в Сы-чуане. Чжуань-ча — «кирпичный чай» — бывает трех сортов: 1) лао-ча — крупный («почтенный»), идущий в Среднюю Азию, 2) цзин-чжуань, «столичный кирпич», из зеленых чаев, идущий в Среднюю Азию и восточную Сибирь, и 3) ми-чжуань, «черный кирпич», небольшого формата, из байхового чая, для Сибири. Правительственный сбор с чая введен в 793 г. после Р. Х.
Китай славится своими громадными залежами каменного угля. Много его в бассейне реки Ян-цзы-цзяна, но в неблагоприятных для эксплуатации условиях; точно так же и в провинциях Чжэ-цзян, Фу-цзянь, Гуан-дун и Цзян-си. Богатейший угольный бассейн находится в северо-восточных провинциях, к северу от хребта Цин-лин, в частности в провинции Шань-си, залежи которой — первые в мире по обширности, мощности пластов и легкости добычи, и геологическим продолжением которой служит провинция Шэнь-си. Также богаты углем провинции Ху-нань, Гань-су и Чжи-ли; в последней богатые залежи близ Пекина. Предметом вывоза служит уголь, добываемый на Формозе. Из Хань-коу в 1888 г. вывезено 28906 тонн угля, на сумму 144816 таможенных лан (по 5 франков 93 сантима каждая), и из Дань-шуй 26639 тонн, на сумму 76355 лан; добыто же было в 1878 г. всего 3 миллиона тонн (более 180 млн. пудов) антрацита и угля, в том числе в провинции Шань-си 1 млн. антрацита и 700 тыс. тонн угля. Мрамор находится почти во всех провинциях, преимущественно в провинции Шань-дун. Гончарной глиной славится провинция Чжи-ли (громадные глиняные корчаги, наряду с плетеными корзинами, оклеенными промасленной бумагой, заменяют в К. наши деревянные бочки), а фарфоровыми изделиями (первое появление которых в К. относится к временам династии Цзинь, 263—420 гг. после Р. Х.) особенно отличаются провинции Цзян-си и Фу-цзянь. Нефть есть на Формозе. Соль в изобилии в Шань-си, затем в Юнь-нань, в Фу-цзянь и на Формозе. В Шань-си разрабатывается уже более 2000 лет соль самосадочная в обширном озерном бассейне; с весны до глубокой осени работают здесь десятки тысяч человек. В год добывается 2¼ млн. пикулей. Морская соль вываривается в 104 солеварнях провинций Чжи-ли, Шань-дун, Хэ-нань, Цзян-су, Ань-хуй и Чжэ-цзян; каменная соль встречается в Чжи-ли, Шань-си, Шэнь-си и Гань-су. Железо добывается главным образом в Шань-си (где встречается рядом с каменным углем), также в Сы-чуане, Хэ-нане, Ху-нане и Шань-дуне. Первая по обилию и разнообразию металлов из провинций Китая — Юнь-нань, из которой, кроме железа, свинца, цинка и меди (последней до 487500 пудов ежегодно), идут еще киноварь, ртуть и серебро. Самородковое серебро встречается, главным образом, в провинции Гуан-дун; золото находят в речных песках и на верхнем Ян-цзы-цзяне; серу и селитру добывают в Шань-дуне и на Формозе. Скотоводство, как отдельное занятие, можно сказать, не существует в собственно К. Главная причина этому — недостаток пастбищ. В северном К. для домашнего употребления волов, верблюдов и овец пригоняют из Монголии, лошаков и ослов — из Гань-су и Шэнь-си, где в пограничных с Монголией местах много пастбищ; для двора и войска лошади берутся из казенных табунов в Монголии и Манчжурии. Для землепашества употребляют преимущественно крупный рогатый скот, почему и запрещено убивать его; коров не доят и не употребляют ни молока, ни коровьего масла. Единственное домашнее животное, разводимое по всему К., — это свинья, мясо которой считается самым вкусным. Много разводят также уток. В южном Китае скота еще меньше; на рисовых пашнях употребляют буйволов.
Обрабатывающая промышленность в К. до сих пор носит характер кустарной. В последнее время появились, под влиянием европейцев, заводы и фабрики, но для потребностей военного и морского дела. Вследствие дешевизны работы и массы готовых рук, появляется возможность между делом (т. е. земледелием) заняться и каким-нибудь ремеслом. Жители целых округов, занятых известной промышленностью, не бросают занятия земледелием. Про шелковые и фарфоровые изделия упомянуто выше. Приготовлением писчей бумаги славятся Нанкин и У-ху. Вообще бумаги в К. существует много сортов (некоторых из них нет в Европе); для приготовления ее идут молодые побеги бамбука, индийский тростник, морские водоросли, трава шпажник, волокна Broussonetia papyrifera, коконы шелковичного червя и проч. Высоко стоит искусство резьбы по дереву, слоновой кости и на камне. Помимо водных путей, издавна служивших и служащих главным средством сообщения вследствие большого количества судоходных рек, в К. много сухопутных дорог. Слабая сторона этих дорог — недостаточность, а нередко и полное отсутствие ремонта, вследствие чего они мало-помалу приходят в плохое состояние. В северных провинциях много дорог, лежащих ниже уровня окружающей местности. Глинистый пласт этих дорог от дождей обращается в грязь, а когда высохнет — в пыль; последняя разносится ветром, и таким образом верхний слой дорожного полотна постепенно сносится. Местами такие своеобразные выемки достигают 15 футов; бока их одеваются дерном или камнем. Некоторые дороги (например, около Пекина и в Цзян-си) вымощены большими камнями, но вследствие отсутствия ремонта большей частью находятся в плохом состоянии, и только китайские телеги могут проезжать по ним. Дорога из Си-ань-фу в Чэн-ду-фу, проходящая через хребет Цзун-лин и по долине реки Хуай-хэ, по искусству и трудности сооружения не уступает Симплонской: местами от подошвы до вершины скалы высечены ступени и путь так узок, что могут двигаться только носилки; местами дорога идет по особым балконам-мостам, прицепленным к отвесным скалам, и по карнизам, высеченным в последних. Точно так же и в Шань-си пути сообщения во многих местах очень затруднительны и представляют собой лишь узкие тропы, проложенные по глубоким ущельям или крутым горным склонам и доступные только пешеходам и вьючным животным. Для проезда по сухопутным дорогам на юге употребляются всеми без исключения носилки, между тем как на севере они носят официальный характер и употребляются только в известных классах (в Пекине ими пользуются только высшие сановники, а из европейцев — посланники и первые секретари). На севере во всеобщем употреблении небольшие тележки на двух колесах, с крытым верхом, в которых ось вращается вместе с колесами. Для поездок на небольшое расстояние употребляют верховых лошаков и ослов, причем погонщик бежит сбоку и управляет животным посредством разнообразных криков. В портовых городах употребляются и японские дженерикши (рессорные двухколесные экипажи, приводимые в движение людьми). В последнее время, под влиянием европейцев, появились в К. и пароходные компании, поддерживающие сообщение между Кантоном, Фу-чжоу, Нин-бо-фу, Шан-хаем, Тянь-цзинем и Ню-чжуанем. По Ян-цзы-цзяну пароходы долгое время ходили только до Хань-коу, но в настоящее время доходят до И-чан-фу и Чун-цин-фу (в Сы-чуане). Почта в К. состоит в ведении военного министерства и служит только для пересылки казенных бумаг и для перевозки чиновников, едущих по важному казенному делу и получивших на проезд особое разрешение. Доставляется почта в различных местах различным образом: или верховыми, или на лодках, или пешеходами. Каждая казенная бумага, сообразно своей важности, имеет на конверте обозначение той скорости, с которой ее надо пересылать (300—120 верст в день). В большинстве случаев лица, отбывающие почтовую службу, бывают несвободного состояния, приписанные к станциям в виде наказания. Частные лица пересылают свои письма при помощи многочисленных транспортных контор, перевозящих товары, пассажиров и посылки. Европейские государства для своих писем также устроили частную почту. Так, русская почта идет из Троицко-Савска в Пекин через Ургу и Калган и перевозится монголами, а от Калгана — китайцами, за условленную ежегодную плату; заведует этой почтой забайкальская почтовая контора, при ближайшем участии почтмейстеров в Урге, Калгане и Пекине; легкая почта ходит три раза, а тяжелая — один раз в месяц. Кроме того, русские торговые дома для своей корреспонденции имеют и свою частную почту. В последнее время в К. проведена и телеграфная сеть в различных направлениях. Первый толчок этому был дан во время войны на Формозе, распоряжением фу-цзяньского генерал-губернатора. В настоящее время, например, Пекин соединен телеграфом с Шан-хаем, а последний — с Кантоном и Хань-коу. Пекин соединен телеграфом и с главными городами в Манчжурии, вплоть до Айгуна и селения Да-хэй-хэ (или Амба-Сахалянь), что против нашего Благовещенска. Телеграммы можно посылать на любом языке латинским шрифтом и на китайском языке. При передаче на последнем языке передаются не китайские иероглифы, а их номера, под которыми они помещены в каталоге употребительных на телеграфе иероглифов. Начало железным дорогам в К. положено сооружением коротенькой ветви в Кай-пин-ин (см.); с 1890 г. начаты работы по ее продолжению до Тянь-цзиня и Луань-чжоу. Кроме того, с 1887 по 1893 г. выстроено на Формозе 27 верст железной дороги.
Что касается до торговли К., то мы имеем только сведения о внешней морской торговле его, благодаря учреждению международного таможенного управления для этой торговли. Сведений о внутренней и внешней сухопутной торговле китайское правительство не обнародует. Можно только предположить (судя по многочисленности и густоте населения и по массе лиц, занятых торговлей, и их лавок), что внутренняя торговля К. несравненно значительнее его внешней торговли. Значительна также и внешняя сухопутная торговля, так как К. снабжает Манчжурию своими мануфактурными товарами, шелковыми и бумажными тканями и т. п.; в Монголию, кроме того, идут кирпичный чай, изделия из железа, сукна и т. п.; через Монголию же идет и большая часть чаев для России; немало китайских товаров берет и Новая линия; в Тибет ввозится большое количество чая. Начало морской торговли европейцев с К. относится к XVI в.: в 1516 г. первое португальское судно прибыло в Кантон, с 1522 по 1542 г. португальцы торговали в Нин-бо-фу, а в 1557 г. им было разрешено основать факторию на полуострове Макао. Голландцы впервые появились в К. в 1622 г. и в 1624 г. построили факторию Зеландию, около нынешнего города Тай-вань-фу на Формозе. Первое английское судно появилось в 1635 г., но правильная торговля англо-ост-индской компании с К. началась только в 70-х годах XVII столетия, сначала в Амое и на Формозе, а с 1684 г. — в Кантоне. С 1784 г. начались торговые сношения с К. и Североамериканских Соединенных Штатов. Все эти торговые сношения не пользовались покровительством китайского правительства; наоборот, оно старалось всячески теснить и задерживать их. Дело дошло до открытой войны (см. в отделе истории), окончившейся в 1842 г. заключением мира в Нанкине (Цзян-нин-фу) и открытием для европейской торговли 4-х новых портов — Амоя, Нин-бо-фу, Шан-хая и Фу-чжоу-фу. После взятия Пекина в 1860 г., на основании Пекинской конвенции и Тянь-цзиньского договора (1858 г.), открыты еще следующие порты: Ню-чжуан в южной Маньчжурии (с портом Ин-цзы или Ин-коу, близ устья реки Ляо-хэ), Тянь-цзинь, Дэн-чжоу-фу, замененный вскоре Чжи-фу, Чжэнь-цзян-фу, Цзю-цзян-фу, Хань-коу (все три на Ян-цзы-цзяне), Чао-чжоу-фу с портом Шань-тоу или Сватоу (см. Гуан-дун), Тай-вань-фу, с портом Да-гоу или Та-коу, Цзи-лун или Ки-лун, Дань-шуй или Тамсуй (все три на Формозе) и Цюн-чжоу-фу, с портом Хой-хоу, на остр. Хай-нань. На основании конвенции в Чжи-фу открыты еще: У-ху-сянь в Ань-хуй, И-чан-фу, Вэнь-чжоу-фу в Чжэ-цзян и Бэй(Бо)-хай или Пак-хой (см. Гуан-дун). Наконец, после тонкинской войны были открыты Лун-чжоу-тин в Гуан-си и Мэн-цзы-сянь в Юнь-нане. Из этих открытых портов русские консульства находятся только в Тянь-цзине, Фу-чжоу-фу, Хань-коу и (нештатные) в Шан-хае и Чжи-фу. Кроме того, в Пекине находится наша политическая миссия с 1861 г., а духовная — с Кяхтинского договора 1727 г. (когда началась торговля в Кяхте); затем, Россия имеет право открыть консульства в Су-чжоу (в Гань-су, близ оконечности Великой стены) и Турфане (в Гань-су-синь-цзян-шэн) и имеет их в Урге, Чугучаке, Кульдже и Кашгаре.
Оборот морской торговли в К. (в ланах):
| Годы | Ввоз | Вывоз |
|---|---|---|
| 1845 | 14077790 | 25464670 |
| 1875 | 67803247 | 68912929 |
| 1876 | 70269574 | 80850512 |
| 1877 | 73233896 | 67445022 |
| 1878 | 70804027 | 67172179 |
| 1879 | 82227424 | 72281262 |
| 1880 | 79293452 | 77883587 |
| 1881 | 91910877 | 71452974 |
| 1882 | 77715228 | 67336846 |
| 1883 | 73567702 | 70197693 |
| 1884 | 72760758 | 67147680 |
| 1885 | 88200018 | 65005711 |
| 1886 | 87479323 | 77206568 |
| 1887 | 102263669 | 85860208 |
| 1888 | 124782893 | 92401067 |
| 1889 | 110884355 | 96947832 |
| 1890 | 127093481 | 87144480 |
| 1891 | 134003863 | 100947849 |
| 1892 | 135101198 | 102583525 |
Таким образом, с 1845 г. обороты увеличились в 6 раз, и с открытием всех портов ввоз, до тех пор уступавший вывозу, быстро превысил последний. Особенно велики обороты Шан-хая, потому что здесь очищается пошлиной много товаров, идущих в порты на реке Ян-цзы-цзян или оттуда (например, Хань-коу). Ввозится всего больше опиума, хлопчатобумажных товаров, металлов, каменного угля, растительного масла и керосина, водорослей и рыбы; вывозится — чая, шелка (сырца и обработанного), сахара, плетенья из соломы, бумаги, одежды, фарфора и глиняной посуды, табака. Чай и шелк составляют ⅔ всего вывоза. Из 1622181 пикулей чая, вывезенных из К. в 1892 г., 361458 пикулей были предназначены для Англии, 535818 — для России, 307923 — для Соединенных Штатов, 162727 — для Хон-кона (Гонг-Конга) и 119822 — для Австралии. Вывоз чая из К. в Англию уменьшается, так как она все более ввозит чая из Индии и с острова Цейлона. Вообще чаю было вывезено: в 1882 г. — 2017151, в 1883 г. — 1987324, в 1884 г. — 2016218, в 1885 г. — 2128751, в 1886 г. — 2217295, в 1887 г. — 2153037, в 1888 г. — 2167552, в 1889 г. — 1877331, в 1890 г. — 1665396, в 1891 г. — 1750034 пикулей. Из стран, торгующих с К., только в Англию с ее владениями — Индией и островом Хон-кон — вывоз меньше ввоза; это зависит главным образов от того, что из Индии идет опиум, а из Англии хлопчатобумажные ткани — главные предметы ввоза К. Все другие страны, особенно Россия (в 1888 г. вывоз 7594003 лан, ввоз 6918262 лан), вывозят из К. гораздо больше товаров, чем ввозят; разность покрывается серебром или векселями на Англию и ее владения. В 1879 г. посетило открытые порты К. 21409 судов, вмещавших 13927221 тонну, в том числе 4142 судна дальнего плавания, в 3241014 тонн. В 1892 г. — 37997 судов, в 29440575 тонн, в том числе 28974 паровых, в 28410156 тонн, показаны вошедшими в открытые порты К. и вышедшими оттуда, в том числе 18973 (19316815 тонн) английских, 14532 (6561190 тонн) китайских, 2016 (1466133 тонны) германских, 719 (630868 тонн) японских, 111 (61328 тонн) американских и 144 (252920 тонн) французских. Во время тайпинского восстания, вследствие затруднений в сборе пошлин с товаров, состоялось соглашение между шанхайским дао-таем и английским, французским и американским консулами о подчинении этого сбора контролю иностранцев. Мера оказалась очень выгодной для К. и после Тянь-цзиньского договора была распространена на все открытые порты. Таким образом возникло иностранное таможенное инспекторство (Imperial Maritime Customs). Во главе этого учреждения стоит главный инспектор, живущий в Пекине. К 1 января 1889 г. числилось в нем 3772 служащих (713 иностранцев и 3009 китайцев), разделенных на Revenue Department, Marine Department, Educational Department. Последний заведует двумя учебными заведениями, из которых в одном (в Пекине) преподаются международное право, химия, физика, астрономия, языки: французский, немецкий, английский и русский, в другом (в Кантоне) — английский язык. В Шан-хае находятся особое статистическое бюро и типография и издаются: 1) «Statistical Series», 2) «Special Series» (масса статей о медицине, шелке, опиуме и китайской музыке), 3) «Miscellaneous Series» и 4) «Service Series». Это иностранное таможенное инспекторство доставило китайскому правительству в 1864 г. 7872257, в 1892 г. — 22689054 лан. Эти сборы служат обеспечением внешних займов К. Существует еще множество внутренних местных таможен во всех административных центрах, но сведений относительно таких таможен вовсе не обнародуется.
Меры. В основу мер длины принят фут (чи), для которого в международных сношениях установлена Тянь-цзиньским договором нормальная величина 1 английский фут 2,1 дюйма; кроме того, внутри К. существует 4 рода чи: математический = 13,125 дюймов, столярный = 12,7 дюймов, торговый = 13,35 дюймов и строительный (казенный) = 12,65 дюймов. Доли фута выражаются так: 1 чи = 10 цунь = 100 фынь = 1000 ли (1 ли = 0,014 дюйма). 10 чи = 1 чжан (сажень). 1 ли = 180 чжан = 267 саженям 6 футам. 10 ли = 1 пу = 5 верстам 178 саженям 4 футам; 25 кв. чи составляют 1 гун (буквально лук), 240 гун = 1 му = 132 кв. саженям 42,416 кв. футам; 100 му = 1 цин = 13286 кв. саженям 26,66 кв. футам = 5 десятинам 1286 кв. саженям 22,66 кв. футам. Сыпучие тела измеряются обыкновенно на вес, но также имеются для них и особые меры. 1 ху = 10 доу = 100 шэн = 1000 кэ. Ху бывают двух родов: магазинный — цан-ху и дворцовый — люй-ху. Первый вдвое больше последнего и представляет собой четырехугольную меру в 1580 куб. дюймов. Этот магазинный ху называется еще и мешком (цан-дань). В основу веса принята лян (Tael, у нас лана) = 1⅓ унции (по трактату). 16 лян составляют 1 гинь (фунт) = 1⅓ фунта (lb.); 100 гинь = 1 дань (мешок) = 1 пикуль = 133⅓ фунта (lbs.); 120 гинь = 1 ши (буквально камень) = 1 стон (stone) = 160 lbs. 1 лян = 10 цянь (Mace) = 100 фынь (Candareen) = 1000 ли (Cash) = 10000 xao и т. д. Внутри К. вес в различных местах не сходен, так, например, по весу лао-чан-пин (Тянь-цзинь) 1 русский фунт = 11 лян 3 цянь 3 фынь, а по весу эрл-лян-пин (Пекин) 1 русский фунт = 11 лян 6 цянь.
Единственная разменная монета в К. — цянь или тун-цянь. У нас она называется чох (от монгольского названия ее чжос, чжогос), в европейской литературе — кэш, cash (от caixa — оловянной монеты, встреченной в 1511 г. в Макао), или сапэк, sapèque (от sapek — монета в Тонкине). В настоящее время эти цянь или чохи отливаются из сплава меди (60 или 46 частей) и цинка (с небольшим количеством олова, 40 или 54 части), форма их круглая (0,8 дюйма в поперечнике) с квадратным отверстием посредине. На лицевой стороне крестообразно расположены 4 иероглифа: два первых представляют название годов правления (нянь-хао) того императора, при котором отлита монета, а два последних читаются тун-бао (ходячая, общеупотребительная монета). Надписи такого рода отливаются на монетах со времен Танской династии (причем вместо тун-бао употреблялось и выражение юань-бао). Раньше этого на монетах отливались только два иероглифа, обозначавшие вес монеты (ву-чжу, сы-чжу 1/5 и 1/6 унции). В прежние времена на монетах употреблялись иероглифы почерка чжуань, Юаньская (монгольская) династия ввела даже и свой квадратный шрифт, но теперь постоянно употребляется обыкновенный почерк. Особенность монет нынешней династии та, что на обороте обозначено место отливки монеты, или маньчжурским шрифтом (боо-юань — монетный двор министерства работ, боо-цюань — монетный двор министерства финансов и др.), или смешанно — один иероглиф и одно маньчжурское слово (слово боо или транскрипция этого иероглифа); в последнем случае монета отлита в какой-нибудь провинции, и этот иероглиф взят из названия провинции или ее главного города, например дун на монетах, отлитых в Кантоне (Гуан-дун), чан на монетах, отлитых в Ху-бэй (гл. г. Ву-чан-фу) и т. д. На монетах, обращающихся в Туркестане, делаются и надписи на местном языке, равно как и в Тибете. Чохи нанизываются обыкновенно на веревочки и считаются связками. В связке (и-дяо-цянь) должно быть 1000 монет (в таком случае называемых лао-цянь, «старые чохи»), но это редко бывает, обыкновенно в связке бывает 500 (и даже 498) чохов, считаемых за 1000 номинальных (т. е. 1 чох за 2 номинальных, это счет на цзин-цянь, «столичные чохи»). Существует еще счет на сяо-цянь, «малые чохи», в котором 160—162 чоха считаются за 1000 номинальных. Вообще счет на чохи в К. чрезвычайно разнообразен. В Пекине обращаются «большие чохи» (да-цянь), с надписью дан-ши (стоимостью в 10 чохов), считающиеся за 20 номинальных, и таким образом на 1000 номинальных чохов в нем приходится всего 49 монет. Золотой и серебряной монеты в К. нет. Золото обращается как товар, в слитках по 10 унций (лян). Серебро принимается также по весу, и счет ведется на унции или ляны (у нас ланы); таким образом, получается фиктивная серебряная монета лян (дана или Tael), сотая часть (по весу) которой называется европейцами кандарен (по-китайски фынь). Слитки серебра бывают трех величин: большие (юань-бао, откуда русское ямба) в 50—51 ляну с небольшим, средние в 10 и больше лян и малые около 5 лян. Для мелких счетов употребляются кусочки серебра, отрубленные от слитков. Кроме того, в К. много обращается пиастров и мексиканских долларов; в последнее время стали отливать и китайские доллары (в южных портах), с мелкими подразделениями. Русские рубли свободно принимаются в Пекине и Монголии, в них по весу считается 0,45 ляны. В международных сношениях принят счет на так называемые таможенные ланы (хай-гуань-лян) более высокого курса (в среднем 5 франков 93 сантима в каждой). Для размена серебра на чохи существуют повсеместно особые лавки. Курс меняется в больших городах дважды в день и зависит от наличности серебра и спроса на него. Средним числом считается около 1600 действительных чохов (лао-цянь) в лане. В больших городах банкирские конторы и торговые фирмы, а в мелких пунктах — так называемые закладные лавки (дан-пу) выпускают частные бумажные знаки (называемые те-цза — «билеты», пяо-цза — «ассигнации» и «цянь-пяо» — «ассигнации»), которые обращаются только в том городе или месте, где выпущены, и поблизости (ввиду возможности во всякое время обменять на наличные деньги, сянь-цянь). Обеспечением служат товары и все имущество фирмы; кроме того, требуется и поручительство других фирм (в числе 5). Такие бумажные знаки появились в VII в., но их употребление достигло развития только в Х в. Назывались они различно: фэй-цянь — «летучие деньги», дан-пяо — «билеты закладных лавок», бянь-цянь — «удобные деньги» и т. д. Выпускались они и правительством (начиная с Танского Сянь-цзуна, 806—820 гг.), нередко в огромном количестве, отчего быстро теряли ценность, и их приходилось изымать из обращения. В настоящее время вид этих частных бумажных знаков очень разнообразен, но все они представляют печатные бланки (с указанием, между прочим, города, названия выпустившей их фирмы и ее адреса), на которых уже от руки (одним и тем же лицом, по возможности, на всех билетах, во избежание подделки) в соответствующих пустых местах проставляются №, год, месяц и число и количество дяо — связок чохов (последнее очень разнообразно, в зависимости от счета на чохи). Все это вносится в главную книгу фирмы, в которой всегда можно найти указание на то, какого числа выпущен и на сколько дяо билет под таким-то номером. Затем другие фирмы, к которым попадается чей-либо билет, тоже делают, со своей стороны, пометку, и чем на билете больше пометок, тем он надежнее. Такими же билетами правительство в К. платит нередко и жалованье, в случае недостатка серебра: местные власти берут у больших фирм эти билеты и выдают ими жалованье; получив серебро, власти уплачивают долг (не без выгоды для себя, так как пользуются курсовой разницей).
Административное и государственное устройство, финансы, войско, флот, просвещение и законы. 18 провинций собственно К. обыкновенно делятся на а) северные: 1) Чжи-ли, с главным городом Бао-дин-фу (в настоящее время генерал-губернатор живет в Тянь-цзине); 2) Шань-дун, с главным городом Цзи-нань-фу; 3) Шань-си, с главным городом Тай-юань-фу; 4) Хэ-нань, с главным городом Кай-фын-фу; б) восточные: 5) Цзян-су (Kiang-sou), с главным городом Цзян-нин-фу или Нанкином; 6) Ань-хуй (Ngan-houei), с главным городом Ань-цин-фу; 7) Цзян-си (Kiang-si), с главным городом Нань-чан-фу; 8) Чжэ-цзян (Tche-kiang), с главным городом Хан-чжоу-фу; 9) Фу-цзянь (Fou-kien), с главным городом Фу-чжоу-фу; в) центральные: 10) Ху-бэй (Hu-pé), с главным городом Ву-чан-фу; 11) Ху-нань (Hu-nan), с гл. г. Чан-ша-фу; г) южные: 12) Гуан-дун (Kouang-tong), с главным городом Гуан-чжоу-фу или Кантоном; 13) Гуан-си (Kouang-si), с главным городом Гуй-линь-фу; 14) Юнь-нань, с главным городом того же имени; 15) Гуй-чжоу (Kouei-tcheou), с главным городом Гуй-ян-фу; д) западные: 16) Шэнь-си, с главным городом Си-ань-фу; 17) Гань-су (Kan-sou), с главным городом Лань-чжоу-фу, и 18) Сы-чуань (Setchouan), с главным городом Чэн-ду-фу. Кроме того, к собственно К. причисляется Манчжурия, состоящая из 3-х провинций: Мукдэньской (по-китайски Шэн-цзин), Гириньской и Хэй-лун-цзянской, и потому в китайских описаниях называемая Дун-сань-шэн («Три восточные провинции») или Шэн-цзин (по имени главной провинции), как коренная земля настоящей династии (почему описание ее помещается сейчас же после Чжи-лиской провинции). В 1884 г. была образована 19-ая провинция — Гань-су-синь-цзян-шэн (Гань-суская Новая линия), из степных округов застенной части провинции Гань-су и Восточного Туркестана (Синь-цзян, «Новая линия»). В нижеследующей таблице показаны пространство провинций в кв. км, количество населения (за 1892 г., а где знак * — за 1879, только в Фу-цзяне за 1844 г.) и плотность его (на кв. км), на основании «The Statesman’s Year-book» (1894).
| Пространство | Население | Плотность | |
|---|---|---|---|
| Чжи-ли * | 148357 | 17937000 | 119 |
| Шань-дун | 139282 | 36247835 | 218 |
| Шань-си | 170853 | 12211453 | 86 |
| Хэ-нань | 173350 | 22115827 | 133 |
| Цзян-су | 303959 | 20905171 | 184 |
| Ань-хуй | 139875 | 20596288 | 166 |
| Цзян-си * | 177656 | 24534118 | 133 |
| Чжэ-цзян | 92383 | 11588692 | 116 |
| Фу-цзянь (с Формозой) | 157320 | 25790556 | 188 |
| Ху-бэй | 179946 | 33365005 | 185 |
| Ху-нань | 215555 | 21002604 | 110 |
| Шэнь-си * | 210340 | 8432193 | 49 |
| Гань-су * | 673924 | 9285377 | 29 |
| Сы-чуань | 479268 | 67712897 | 159 |
| Гуан-дун (с Хай-нань) | 269890 | 29706249 | 148 |
| Гуан-си * | 201640 | 5151327 | 25 |
| Гуй-чжоу * | 172898 | 7669181 | 46 |
| Юнь-нань * | 317162 | 11721576 | 42 |
Во главе провинции стоит губернатор (сюнь-фу или фу-тай). Большинство провинций соединено по две под властью генерал-губернатора (цзун-ду или чжи-тай) или вице-короля, имеющего право жизни и смерти над жителями и командующего местными войсками. Губернаторов 15 (их нет в Чжи-ли, Сы-чуане и Гань-су), генерал-губернаторов 8: два управляют отдельными провинциями (Чжи-ли и Сы-чуань), другие же 6 имеют под своей властью по две или три провинции и называются по их имени. Шань-си, Шань-дун и Хэ-нань не подчинены генерал-губернаторам. Три провинции Манчжурии управляются цзян-цзюнами (военными губернаторами); мукдэньскому цзянь-цзюню вверен высший надзор над двумя другими и дано звание генерал-губернатора. После франко-китайской войны на Формозе была учреждена должность губернатора (фу-тай), получившего право сноситься или с генерал-губернатором в Фу-чжоу-фу, или прямо с Пекином. В 19-й провинции учреждены две должности дао-таев (в Кашгаре и Аксу), о которых сказано ниже. Управление Монголии и Тибета устроено более своеобразно (здесь представители центральной власти имеют главным образом значение высшего надзора) и указано в соответствующих статьях. Ближайшими помощниками губернатора в каждой провинции являются: 1) заведующий финансовыми делами (бу-чжэн-ши-сы или фань-тай), значение которого почти равняется губернаторскому; 2) начальник судебного ведомства (ань-ча-ши или не-тай) и 3) несколько дао-таев («столбов закона»). Последние иногда заведуют несколькими департаментами и областями, с большими полномочиями, иногда отдельными частями управления: соляной, таможенной, провиантской; в открытых портах дао-таи заведуют сношениями с европейскими консулами. Всего дао-таев в 18 провинциях 92. Учебной частью в провинции заведует сё-чжэн или ти-ду-сё-чжэн (главный начальник училищ). Каждая провинция подразделяется на известное число департаментов, областей и уездов, начальники которых называются чжи-фу («ведающий департамент», префект), чжи-чжоу (областной начальник) и чжи-сянь (уездный начальник). Администрация в этих мелких единицах устроена по образцу провинциальной, со множеством мелких чиновников для различных функций. Области, не зависящие от префекта департамента, а сносящиеся прямо с губернатором, называются самостоятельными (чжи-ли-чжоу). Такими же правами пользуются и некоторые ком-ства (тин), отличающиеся от областей тем, что обнимают обыкновенно меньшие районы и потому начальники их бывают более низкого ранга. Всего в 18 провинциях считается 182 префекта, 210 областных и 1288 уездных начальников, а с помощниками первых двух — всего 2159 человек. В Манчжурии отдельными округами заведуют фу-ду-туны (или мэйрэнь-и-чжангины; буквально — «помощники корпусного командира»), но по своим правам и значению они соответствуют нашим начальникам отделов. Почти то же значение имеют и хэбэй-амбани (по-китайски бань-ши-да-чэнь) в округах Монголии. Пекин (правильнее Бэй-цзин, «северная столица», в качестве департаментского города он называется Шунь-тань-фу), в качестве резиденции императора, изъят из состава провинции и находится под властью особого начальника, называемого фу-инь. Начальник города Мукдэня (как прежней столицы династии) также называется фу-инем. Все органы центрального управления сосредоточены в Пекине. Их можно разделить: 1) на органы верховного управления и 2) на высшие органы подчиненного управления. К последним прежде всего относятся 6 министерств (Лю-бу): 1) министерство чинов, выдающее назначение и смещение должностных лиц (кроме высших и провинциальных), их повышение в чинах, награды и служебные отличия; 2) министерство финансов, к ведению которого относится и движение товаров по сухопутным и водяным путям сообщения, чеканка монеты в каждой провинции и межевание, в связи с определением астрономического положения различных пунктов; 3) министерство церемоний, заведующее сношениями с иностранцами и приемом посольств, 4) министерство военное, в ведении которого находится и государственная почта; но провинциальные войска изъяты из ведения этого министерства, почти не касающегося и 8 знамен вместе с императорской стражей; 5) министерство юстиции, ведающее и уголовные, и гражданские дела, причем наиболее важные дела оно рассматривает вместе с прокурорским приказом (Ду-ча-юань) и кассационным департаментом (Да-ли-сы), составляя особое соединенное присутствие Сань-фа-сы («три палаты законов»), и 6) министерство работ, в круг обязанностей которого входит не только возведение и ремонт всех общественных сооружений (вместе с путями сообщений), но и снабжение армии оружием и вещами, заведование арсеналами и всеми военно-техническими учреждениями, постройка военных судов, изготовление пороха, определение мер и весов; оно имеет даже отдельный монетный двор. Во главе каждого министерства стоят два шан-шу (президента) и 4 ши-лана (товарища министра); делится каждое министерство на несколько департаментов. Как в министерствах, так и в других центральных учреждениях половина должностей, по правилу, введенному нынешней династией, должна быть занята маньчжурами, половина — китайцами; а так как первых меньше, и экзамен на ученые степени (без которых нельзя получить в К. места) для них легче (военный, а не гражданский), то, понятно, им гораздо легче получить хорошую должность, чем китайцам. Отсюда затаенная вражда китайских чиновников к маньчжурским. Кроме 6 исконных китайских министерств, в 1861 г. учреждено министерство иностранных дел, по европейскому образцу, но (чтобы не нарушить исконного числа) оно не получило ни названия министерства (бу), ни постоянного состава: обязанности низших чинов исполняют мелкие чиновники других министерств, а высшие назначаются императором в неопределенном числе, из главнейших сановников. Делами, касающимися Монголии, Туркестана и Тибета, ведает «Палата внешних сношений» (Ли-фань-юань), через которую до 1860 г. проходили и все дела России с К., так как все наши сношения шли через Монголию. Служащие в этой палате — маньчжуры и монголы. Ду-ча-юань — «Прокурорский приказ» — имеет высший надзор за исполнением законов, обычаев и обрядов. Для провинций назначаются особые прокуроры, называемые «надзирающими» (Цзянь-ча-юй-ши). Они имеют право представлять свои возражения даже самому императору. Прокурорский приказ, вместе с министерством юстиции и комиссией прошений (Тун-чжэн-сы), составляет высшую ревизионную инстанцию для разбора дел о неправильных действиях чиновников и для принятия жалоб из провинций. Всеми дворцовыми делами ведает особое «Дворцовое управление» (Нэй-ву-фу), управляемое, по назначению императора, одним из высших сановников других учреждений. Делами принцев крови и вообще родственников царствующего дома заведует особый «Княжеский приказ» (Цзун-жень-фу), занимающий первое место среди всех правительственных учреждений. Для составления сочинений, издаваемых правительством, а также молитв на разные случаи (так как при официальных жертвоприношениях жертвоприносителями являются император и заступающие его место чиновники, а не жрецы, которых нет в конфуцианстве), для ведения ежедневного императорского дневника и подготовки материалов для истории династии предназначено особое учреждение, Хань-линь-юань, называемое обыкновенно академией. В его состав обязательно вступают получившие степени первых докторов на государственных экзаменах. Затем есть еще несколько учреждений, имеющих отношение ко всей империи: астрономический приказ, занимающийся составлением календаря, императорское коннозаводство, церемониальная экспедиция и др. Органов верховного управления два: 1) Нэй-гэ — «дворцовая канцелярия» и 2) Цзюнь-цзи-чу — «государственный совет». Через «дворцовую канцелярию» проходят все доклады императору и все его резолюции и указы по поводу этих докладов. В ней же хранятся и 25 императорских печатей (из яшмы различного цвета, а одна — из сандалового дерева). Значение этой «дворцовой канцелярии» было особенно велико при Минской династии (с которой настоящая скопировала все свои учреждения); при нынешней династии она потеряла большую часть своего значения, перешедшего к учрежденному в 1730 г. государственному совету, члены которого назначаются императором из принцев крови и высших сановников. В последнее время он состоял из 2 маньчжур и 2 китайцев, под председательством принца Куна (Kung или Kong, откуда неправильно у нас Конг). Члены совета должны ежедневно утром собираться в императорском дворце, ожидая призыва императора на совещание. Время и число заседаний неопределенно. В делах особой важности в обсуждении принимают участие и соответствующие учреждения. Во время войны совет обращается в особое совещательное учреждение по военным действиям. И дворцовая канцелярия, и государственный совет имеют лишь совещательный характер, так как: китайский император ни с кем не разделяет своих верховных прав; ему во всем объеме принадлежат как законодательная власть, так и административная; ему, как сыну (или наместнику) неба, принадлежит и главенство в сфере религии; для своих подданных он один является источником всяких прав, привилегий, служебных отличий и материального достояния. Император имеет множество титулов. В официальных бумагах он обыкновенно называется хуан-ди («августейший император»; этот титул впервые принял император Цинь-ши-хуан-ди в 221 г. до Р. Х.); в разговоре его (заочно) называют хуан-шан (августейший высокий); другие титулы — тянь-цзы (сын неба), тянь-хуан (небесный августейший) и т. д. В разговоре придворные называют императора би-ся (под ногами, т. е. тот, у ног которого все) или вань-суе (10000-летний господин, т. е., которому все желают долгоденствия). Про себя император (со времен Цинь-ши-хуан-ди) говорит: чжэн (я), гуа-жень (единственный, буквально — одинокий человек), гуа-цзюнь (единственный, буквально — одинокий государь). Во всех. больших городах строятся кумирни в честь императора, в которых в назначенные дни местные власти совершают поклонение в честь императора, перед табличкой с надписью: таблица нынешнего 10000-летнего (государя). Личное имя императора, которое он носил до вступления на престол, не может быть произносимо после его вступления на престол; даже иероглифы, которыми оно писалось, изменяются в начертании. Вместо имени императора употребляется название, данное им годам своего правления. Это название (нянь-хао; обычай давать нянь-хао существует со 140 г. до Р. Х.) служит как бы выражением основной идеи царствования и его характеристикой. Таким образом выражение «император Кан-си» значит: император, давший годам своего правления название кан-си (всеобщее спокойствие). После смерти император от своего преемника получает так называемый мяо-хао, «храмовый титул», т. е. династическое прозвание в храме предков (например, при нынешней династии 1-ый император — Тай-цзу, «великий родоначальник»; 2-ой — Тай-цзун, «великий предок», 3-й — Ши-цзу, «родоначальник», и т. д.), под которым он и известен в истории. К этому прибавляется еще слово хуан-ди, с эпитетом, характеризующим царствование. Так, например, полный посмертный титул императора Кан-си — Шэн-цзу-жень-хуан-ди, «святой предок, человеколюбивый император». Императору присвоен особый цвет (оранжево-желтый) и герб (дракон пятикрылый, у которого на каждой лапке на один коготь больше, чем у простых драконов). Главная (1-ая) жена императора носит титул императрицы; затем он имеет несколько (4) побочных жен и сколько угодно наложниц. Престол наследственный по прямой линии, в мужском потомстве; но император сам выбирает себе преемника из числа сыновей. Для избежания смут и ссор назначение преемника скрывается обыкновенно до смерти императора, и имя его узнается только из посмертного указа или завещания. Главным источником средств для содержания императора и его двора (а также князей царствующего дома) служат громадные земельные угодья, находящиеся в заведовании особого счетного отделения в «дворцовом управлении». На землях, принадлежащих лично императору, устроено всего 1078 деревень-ферм, доставляющих ежегодно, кроме сельскохозяйственных продуктов, 140676 лан серебра. Ежедневно отпускается для стола императора определенное количество продуктов, для членов царствующего дома — также в понижающемся, сообразно с достоинством их, размере (для императора, например, 75 цибиков чая, для императрицы — 10). Родственники царствующего дома составляют особый привилегированный класс в государстве. Делятся они на близких или желтопоясных (по цвету служащего их отличительным признаком пояса) и дальних или краснопоясных. Первые, Цзун-ши («Царствующий дом»), суть потомки сыновей основателя нынешней династии Нурхаци (его полный титул в истории — Тай-цзу-гао-хуан-ди) и его братьев. Вторые, Гиоро (от фамильного прозвания нынешней династии), считаются потомками дядей и братьев Сянь-цзу-сюань-хуан-ди (такой посмертный титул дан был впоследствии отцу Нурхаци). Всем этим родственникам императорского дома ведутся заведующим ими «княжеским приказом» особые списки (желтый и красный), с обозначением времени рождения, линии (от главной жены или от побочной), наследования, брака и титула; живые отмечаются киноварью, умершие — тушью. Из этих списков каждые 10 лет все сведения вносятся в особый список (Юй-де — «Яшмовая грамота»), хранящийся во дворце. Близким родственникам императорского дома присвоено, сообразно близости родства, 12 наследственных титулов (такой титул наследуется только одним из сыновей, а прочие сыновья, по достижении 20 лет, по экзамену, получают низшие титулы, сообразно степени успеха на этом экзамене; за большое преступление титул отнимается). Носители последних шести титулов представляют собой уже нечто вроде наших простых дворян. Соразмерно с титулом понижается и жалованье, и содержание. В потомстве Конфуция сохраняется единственный среди китайцев наследственный дворянский титул — Янь-шэн-гун (обширной святости граф). Отличившимся как в гражданской, так и в военной службе чиновникам (все равно какой национальности) жалуются пять титулов: гун (3 степени; обыкновенно переводят словом duc), xoy (marquis), бо (comte), цзы (vicomte) и нань (baron), или лично, или наследственно в одном или двух поколениях. Первые четыре титула по своему значению приравнены к первому классу чинов, последний — ко второму (у чинов 1-го класса достоинство наследственно до 3 поколения, у 2-го — до второго). Вообще гражданские чиновники К. разделяются на 9 классов, военные — на 7. Каждый класс подразделяется на две степени, старшую и младшую. Каждому классу присвоены отличительный шарик на шапке, вышитое изображение птицы (у гражданских) или животного (у военных) на груди парадного платья и пряжка на поясе. Нынешняя династия ввела обычай за военные заслуги награждать шариками высших степеней, но без всяких прав на высшую должность. Право носить один из шариков низшего достоинства может быть приобретено и покупкой. При выезде из собственно К., например в Монголию, всякий чиновник одевает шарик следующего, высшего класса. В К., особенно в Пекине, одно и то же лицо нередко занимает несколько должностей (разного класса) в различных учреждениях. Такое совместительство поощряется в видах ускорения и упрощения сношений между отдельными ведомствами и приобретения служащими большей опытности в государственных делах. Некоторые должности даже обязательно связаны с должностями в других ведомствах. Китайским чиновникам (гуань; европейское выражение мандарин — от португальского слова mandar, командовать, совсем неизвестно в К.) присвоены также титулы (с прибавлением впереди фамилии), соответствующие классу должности. Жалованье чиновников ничтожно; так, например, чиновники 1-го класса получают в год 180 лан, 9-го — от 33 до 31 лана. Для удержания от взяточничества введены, поэтому, прибавочные деньги (собственно «питающие честность», ян-лянь), в гораздо большем размере: например, генерал-губернатор получает их 15—25 тыс. лан, областной начальник 700—1000 лан. Главным источником для них служит поземельная подать (смотря по качеству земли — от 40 коп. до 2 руб. 60 коп. с десятины). Однако и эти добавочные деньги не спасают народ от взяточничества и грабительства чиновников, достигших в К. страшных размеров (даже уездные начальники получают незаконных доходов в год несколько десятков тысяч франков). Особенно отличаются взяточничеством мелкие, нештатные служащие, далеко превышающие своим количеством число штатных (последних всего около 10000). Всякий чиновник через 3 года должен оставить должность и ждать перевода на новую, высшую, а между тем все места продаются чуть ли не открыто. Понятно, что перемещаемый чиновник впадает в долги и на новом месте старается не только покрыть их, но и запастись средствами на будущее время, тем более что ничего похожего на пенсии в К. не существует. Чиновник, оставивший службу (кроме самых высших степеней), становится простолюдином (минь-жень — «человек из народа»). Среди простолюдинов различаются коренное население и инородцы (к последним причисляется и население, живущее по берегам на лодках и поставленное в особые условия относительно прав состояния и управления), свободные и рабы. Рабство в К. наследственно; затем в рабы поступают за преступления и долги. Бедные родители также продают своих детей в рабство. Число рабов в К. невелико; положение их довольно сносное, благодаря хорошему отношению в К. к слугам вообще. Еще существует в К. класс неполноправных (но лично свободных) граждан, дети которых не допускаются к государственным экзаменам. Сюда относятся актеры, сторожа присутственных мест и находящиеся в услужении на всю жизнь. Если раб получит от хозяина законным образом свободу, то потомки его в 4-ом колене допускаются к экзаменам.
Точных сведений о финансовом положении К. почти не имеется. Главная особенность финансового устройства К. заключается в том, что каждая провинция в этом отношении образует как бы самостоятельную единицу: все свои расходы она должна покрывать из своих доходов, остатки которых отсылаются в Пекин на общегосударственные потребности. Более или менее точные сведения об этих отсылках в Пекин еще можно собрать, но усчитать доходы и расходы каждой провинции невозможно. Кроме того, доходы и расходы К. отличаются большим непостоянством, на что главным образом влияет взимание части налогов натурой: хлебом, шелком и другими продуктами, цена на которые подвергается беспрерывным колебаниям. Китайское законодательство различает 12 главных видов доходов: 1) подушный сбор с постоянного числа тягловых (дин) 1711 года (в 1812 г. его было 3182245 лан, в 1887 г. — 3126900 лан); 2) поземельный налог со всех земель, исключая дворцовые, удельные и восьмизнаменные, сообразно качеству земель и их доходности (в 1812 г. серебром 26502495 лан и мешками хлеба 4081069 лан; в среднем от 3 шиллингов с акра на севере до 13 шиллингов на юге); 3) надбавка на серебро и хлеб, которыми вносится какой бы то ни было сбор или налог в виде процентов; 4) таможенные пошлины (в 1812 г. — 3848872 лана); 5) сбор с билетов на распродажу соли и с соляных варниц (в 1812 г. — 7477916 лан; в 1889 г. — 3845124 лана); 6) сбор с билетов на вывоз и продажу чая, каждый билет на 100 гинов (около 3½ пудов); в 1889 г. — 162177 лан; 7) сбор с маклерских билетов (в 1889 г. — 206009 лан); 8) сбор с билетов на золотые прииски (в 1812 г. — всего 339 лан); 9) сбор за прочие металлы (в 1889 г. — 51830 лан); 10) сбор с торговых заведений (в 1889 г. — 5350 лан); 11) сбор с рыбных ловель (в 1889 г. — 19379 лан) и 12) разные мелкие пошлины (в 1889 г. — 144369 лан). В случае недостатка средств правительство почти постоянно прибегает к продаже чинов и должностей (в 1836 г., например, на сумму свыше 10 млн. лан), временному возвышению налогов и пошлин и даже к вымогательству пожертвований со стороны богатых купцов и землевладельцев. В настоящее время к этому присоединяются и доходы от морской международной таможни, всецело поступающие в распоряжение центрального правительства. Medhurst в 1838 г. вычислил, на основании официальных данных, следующие главнейшие статьи доходов: 1) доходов, отсылаемых в Пекин: a) поземельного налога серебром 31745966 лан, b) его же хлебом 4230957 ши, на сумму 9540000 лан и c) таможенных и провозных сборов 1480997 лан; 2) доходов в пользу самих провинций по пункту a — 28705125 лан, по пункту b — 31596565 ши, на сумму 79000000 лан. По обнародованному отчету за 1844 г., государственные доходы достигали суммы 191803139 лан. «The Statesman’s year-book» за 1894 г. дает общую сумму обыкновенных доходов К. в 74900 тыс. хай-гуаньских лан, в том числе земельного налога, частью уплачиваемого серебром, 20000000 лан, сбора рисом 2800000 лан, соляных доходов 9600000 лан, доходов от морской международной таможни 23500000 лан, от других таможен приморских и внутренних 6000000 лан, транзитных сборов с различных товаров 11000000 лан и с патентов 2000000 лан. Расходы китайского правительства также неизвестны с точностью; достоверно только, что они почти всегда превышают доходы. Обыкновенные меры для покрытия дефицита указаны выше; экстраординарные — ухудшение сплава для медной монеты, с уменьшением веса, уменьшение жалованья и количества выдаваемого натурой продовольствия. Считается всего 12 главных статей расходов: 1) издержки на правительственные жертвоприношения (в 1812 г. в 18 провинциях собственно К. и в Манчжурии полагалось около 198 тыс. лан), 2) жалованье гражданским чиновникам и служащим в ямынях (более 1900 тыс. лан), 3) добавочные деньги им же (более 2800 тыс. лан), 4) жалованье и 5) добавочные деньги войскам зеленого знамени (12 с небольшим млн. лан, 1666 тыс. ши хлеба, на 1350 с небольшим тыс. лан), 6) содержание войсковых канцелярий зеленого знамени (около 250 тыс. лан), 7) жалованье 8-знаменным войскам (более 5 млн. лан и более 900 тыс. ши хлеба), 8) вспомоществование войскам зеленого знамени на свадьбы и похороны (около 400 тыс. лан), 9) содержание почт (немного менее 2 млн. лан), 10) содержание училищ высших и низших (более 150 тыс. лан), 11) содержание благотворительных учреждений (более 200 тыс. лан и 37 тыс. ши хлеба) и 12) неопределенные расходы (около ½ млн. лан). Всего по этим 12 статьям немного более 27 млн. лан и около 2600 тыс. ши (мешков) хлеба. Расходы за 1844 г. были определены в 87938939 лан, в том числе содержание двора 12056118 лан, гражданских и военных чиновников — 7773500 лан, 8 знамен — 21600000 лан и т. д. Внешних долгов К. не имел до конца 1874 г. Первый 8%-й внешний заем на сумму 627675 фунтов стерлингов (под обеспечение доходов от морской таможни, как и все последующие) был объявлен в декабре этого года, второй заем, тоже 8%-й, на сумму 1604276 фунтов стерлингов — в июле 1878 г.; два займа на серебро были заключены в 1884 (1505000 фунтов стерлингов) и 1886 г. (2250000 фунтов стерлингов). В феврале 1887 г. был устроен заем в Германии на сумму 250000 фунтов стерлингов. Кроме того, небольшие займы были заключены генерал-губернаторами в Шан-хае и Хон-коне. Весь внешний долг К. считается на сумму до 5 млн. фунтов стерлингов.
Войска К. состоят из трех главных составных частей: 1) восьми знамен (па-ци), 2) войск зеленого знамени (лу-ин) и 3) вербовочных войск (юн, буквально «храбрецов»). 8 знамен были сформированы основателем нынешней династии, Нурхаци, в 1614 г. В состав этих 8 знамен первоначально без различия национальности были зачислены маньчжуры, монголы и китайцы (поддавшиеся Нурхаци в отнятых им от Минской династии местах). 300 взрослых (впоследствии это число было уменьшено наполовину, а в списках 1844 г. числилось всего 90 человек) составляли одну роту, 5 рот — один полк; над 5 полками был поставлен ду-тун, с двумя помощниками. Всего было 400 рот: 308 маньчжурских, 76 монгольских и 16 китайских (хань-цзюнь). Впоследствии число знаменных увеличилось и вследствие естественного прироста, и вследствие массы новых подданных. Поэтому в 1635 г. было отделено из общего состава 8 знамен монгольских, в количестве 16840 человек, а в 1642 г. — 8 знамен китайского войска, в количестве 24050 человек. Таким образом составилось по 8 знамен каждого войска. Число знамен, 8, оставлено неизменным, число же рот постоянно увеличивается (одна из них — русская, из потомков пленных албазинцев). Знамена различаются между собой цветами; первые три считаются старшими. Когда нынешняя династия овладела Пекином, то часть войска была оставлена для защиты императора и новой столицы, часть же была двинута для покорения прочих провинций К., а затем оставлена там в качестве гарнизонов, для поддержания власти династии (защита провинций — дело местных войск зеленого знамени). Таким образом это войско распалось на две части: пекинское (цзинь-люй, «заповедный отряд») и гарнизонное (чжу-фан), в провинциях. К началу нынешнего столетия считались в пекинском войске 681 маньчжурская рота, 204 монгольских и 266 китайских рот, а в гарнизонном (где различаются только роты, а не национальности) 840 рот, итого 1991 рота (но число рядовых в каждой только 80—90 человек). Кроме того, восьмизнаменные живут в Манчжурии: это 1) потомки оставшихся там после покорения К. и 2) потомки переселенных из Пекина, ввиду малочисленности первых. В Манчжурии к восьмизнаменным причислены, между прочим, дахуры солоны и баргуты; затем в состав 8 знамен включены чахары южной Монголии и (с недавнего времени) орончоны и частью гольды северной Манчжурии. Всего считается 97 рот звероловов и 107 кочевых; но они только числятся и никакого значения в военном смысле не имеют. Это один из способов привлечения (жалованьем) бродячих и кочевых народов на сторону К. 3 старших знамени в Пекине подчинены командующему императорской квартирой, прочие знамена — своему особому военному управлению, в ведении которого, между прочим, находятся восьмизнаменные: 1) кавалерии — 28872 человека (по штату полагается по 20 всадников в каждой маньчжурской и монгольской роте и по 42 — в китайской), 2) выбранные из лучших кавалеристов капралы — 5755 человек (по 5 в роте, заведуют списками жалованья и провианта) и 3) мастеровые (лучники, седельники, кузнецы и проч.) -1391 человек. В ведении командующего императорской квартирой находятся следующие отряды: 1) выбранные из маньчжурских и монгольских рот: а) авангардный, 1770 чел., b) гвардейский, то же количество солдат, с) охранный, 11577 маньчжур и 3468 монголов, и d) артиллерийский, к которому принадлежат 5310 человек вооруженных ружьями (по 6 человек из роты) и 885 артиллеристов (1937 пушек); и 2) отряды, выбранные из китайских рот: а) артиллерийский, 320 человек, b) прикрытие для артиллерии, 800 человек, и с) штурмовой, снабженный лестницами, 2128 человек. Из войск всех трех национальностей составлен «пехотный отряд», несущий полицейскую службу в Пекине и его окрестностях и состоящий из 2036 капралов и 21158 рядовых. Главному начальнику этого отряда, как корпусному командиру зеленого знамени, подчинены 5 отрядов зеленого знамени, называемых дозорными и несущих ту же полицейскую службу. Таким образом всего около Пекина имеется 100000 с небольшим солдат. Кроме того, считается 27408 запасных — взрослых, не попавших в комплект, и подростков; из них 12664 маньчжура и 3279 монголов получают провиант рисом, прочие (в том числе все китайцы) не получают его. Все знаменные несут службу наследственно (даже многие офицерские должности не выше 4-го класса наследственны) с 16 до 60 лет, но поступают на действительную службу только на открывшуюся вакансию (число рот может быть изменено, но комплект рядовых остается неизменным) и переводятся за отличие из низшего отряда в высший: из запасных в мастеровые, из последних в латники, в охранный, авангардный и гвардейский отряды. Жалованье в последних трех отрядах — каждому рядовому 4 лана в месяц и в год 48 ху риса; то же содержание получают капралы и старшины лучников. Латники и мастеровые получают тот же провиант, но 3 лана в месяц; все другие (пехотные и запасные) получают по 2 и даже 1½ лана, и провианта им полагается 36—24 ху в год. В дозорных пекинских отрядах зеленого знамени выдается конным по 2 лана, а пешим по 1 лану в месяц и, кроме того, всем ежемесячно 5 доу риса. Гарнизонных восьмизнаменных войск считается всего 107760. В составе 8 знамен есть флотские отряды: в Манчжурии, Фу-чжоу-фу, Гуан-чжоу-фу (Кантоне) и Чжа-пу (близ Хан-чжоу-фу), но они никакого значения, со своими джонками, не имеют. В начале нынешней династии 8-знаменные войска были наделены и землей, но теперь последняя перешла в руки, китайцев, а знаменные существуют только казенным содержанием и частным заработком. Так как их очень редко собирают для учения и оружие выдается им только на время учения и смотра, то эти знаменные совсем отстали от военной службы и лишились прежнего воинского духа. Вооружение их состоит из луков, сабель, копий и определенного числа ружей и пушек (китайских, а не европейского образца). Для повышения и назначения на должность как рядовых, так и офицеров производится испытание в стрельбе из лука (в пешем строю и верхом на лошади) и ловкости (между прочим, надо поднять камень известного веса и натянуть большой, тугой лук).
Войска зеленого знамени набираются исключительно из китайцев, местных жителей данной провинции. Содержатся они за счет местных средств и зависят от местного генерал-губернатора или губернатора, на усмотрение которого предоставлено и их обучение, и их вооружение, и их комплектование. Поэтому между войсками отдельных провинций мало сходства. Всего полагается по штатам 661677 человек зеленого знамени, но в действительности не содержится и половины этого числа, так как начальники предпочитают класть себе в карман деньги за недостающее число солдат. Разделяются войска зеленого знамени на конные, гарнизонные и полевые. Жалованье первым 2 лана в месяц, вторым 1½—1 лан и всем по 3 доу риса в месяц. Делятся эти войска на отряды (бяо). В Ху-нань и Гуй-чжоу есть поселенные войска. В последнее время некоторые генерал-губернаторы завели отряды, вооруженные по европейскому образцу и обучаемые европейскими инструкторами. Эти отряды, называемые лянь-бин («обученные войска»), доходят до нескольких десятков тысяч у каждого генерал-губернатора. Вооружение для них (ружья и пушки различных систем) или куплено от европейских государств, или получено оттуда в подарок. Кроме того, китайское правительство (точнее — эти генерал-губернаторы) озаботилось устроить и собственные арсеналы, и пороховые заводы. Таков, например, пороховой завод и арсенал в 3 англ. милях от Шан-хая. Все мастера и рабочие в этом арсенале китайцы, только два главных руководителя — англичане. Кроме того, арсеналы и пороховые заводы устроены в Тянь-цзине, Кантоне, Нанкине, Лань-чжоу-фу, Кашгаре и Гирине; насколько они удовлетворительны — неизвестно.
3-я категория китайских войск — вербовочные войска — появились недавно: к ним впервые прибегли во время восстания тайпинов. Из них формируется и лучшая часть отрядов, обученных по-европейски. Тактической единицей для войск как прежнего устройства, так и обученных по европейскому образцу принята в настоящее время лянь-цза, из 500 человек в пехоте и 250 человек в кавалерии (т. е. по штату, а в действительности обыкновенно в половинном составе). Каждая лянь-цза располагается обыкновенно отдельно в особом лагере, окруженном глинобитной стеной и называемом у нас импаном (от китайского слова ин-пань, площадь перед казармой).
Для снабжения войска лошадьми в 8 знаменах устроены конюшни, на 100 и 200 лошадей каждая; всего в них содержится 2400 лошадей. Затем известное количество лошадей положено содержать в провинциях, в гарнизонах 8 знамен и в отрядах зеленого знамени, причем дозволено вместо лошадей хранить наготове деньги. Установленная законом цена лошади различна в каждой провинции: от 8 лан до 19. Для поощрения храбрости в войсках существуют пособия за раны; размер их зависит от тяжести раны, рода войск, положения раненого и даже рода оружия, которым нанесена рана. За убитого выдается (т. е. полагается выдавать) пособие семье его (пенсий в К. нет), соразмерно положению, которое занимал убитый. Наказания за нарушение дисциплины очень строги; большей частью полагается отрубить голову (даже если кто-нибудь ночью закричит от страха или без причины, и тем возбудит смятение).
Введение в К. военного флота по европейскому образцу относится к 1869 г. В настоящее время К. обладает довольно значительным флотом. Большие суда построены в Европе, большей частью английскими верфями; Фу-чжоуское адмиралтейство доставляет минные крейсера, канонерские лодки и авизо. Флот делится на две эскадры: северного побережья (или Чжи-лискую) и южную, и две флотилии, Шан-хайскую и Кантонскую, под начальством местных генерал-губернаторов и губернаторов. Северная эскадра к 1 января 1891 г. состояла из 4 мореходных башенных броненосцев, 1 башенного корабля, 3 броненосных крейсеров, 4 минных крейсеров, торпедной флотилии и 11 канонерских лодок; южная эскадра — из 10 крейсеров, 3 канонерских лодок, 9 авизо и 3 таможенных крейсеров; Шан-хайская флотилия — из 1 броненосного фрегата, 1 канонерской лодки, 6 плавучих батарей и 3 транспортов; Кантонская флотилия — из 3 броненосных крейсеров и 13 канонерских лодок. В Фу-чжоу и Тянь-цзине устроены мореходные школы. Для получения офицерского звания надо, во-первых, прослушать четырехлетний курс наук в тянь-цзинских мореходных классах, во-вторых, пробыть два года в практическом плавании на военном судне и прослушать дополнительный практический курс (в течение 6 месяцев) по артиллерии и навигации. В тех же классах кончают курс и механики, для практических занятий прикомандировываемые к арсеналу. В тянь-цзиньских классах в 1890 г. состояло 270 учеников, а служащих — 14 человек, вместе с иностранными преподавателями. Преподавание ведется на английском языке; предметы преподавания: английский язык, география, химия, физика, арифметика, геометрия, алгебра, тригонометрия, навигация, морская астрономия, гидростатика, механика, кинематика и кинетика. Матросы во флот вербуются (с 16 лет) по найму, с поручительством родственников. Жалованье назначено матросам и мастерам от 3 до 20 лан в месяц. Дисциплинарный устав столь же строг, как и у сухопутных войск.
Доступ к должностям в К. обрывается только после получения ученых степеней, которых считается три: сю-цай («усовершенствующий способности», студент), цзюй-жень («представляемый», кандидат) и цзинь-ши («поступающий на службу», магистр или доктор). Первоначальное образование мальчик в К. получает или дома, если позволяют средства нанять домашнего учителя (обыкновенно — из не пошедших дальше студентов), или в общественных училищах (и-сё) и деревенских школах (шэ-сё), в которых обучение бесплатное. Для первоначального обучения, направленного к тому, чтобы учащийся усвоил известное количество письменных знаков (иероглифов), служат Сань-цзы-цзин («Троесловие», небольшое произведение энциклопедического характера, из фраз в 3 иероглифа каждая, составленное Ван-бо-хоу в конце XIII в.), Бо-цзя-син («Фамилии всех родов», в числе 454, расположенные в стихах), Цянь-цзы-вэнь («Произведение из 1000 слов», того же характера, что и Сань-цзы-цзин, но ни один иероглиф не повторяется ни разу; относится к 502 г. после Р. Х.) и т. п. Когда учащийся усвоит себе вполне эти произведения, т. е. будет знать их наизусть и уметь писать каждый из входящих в них иероглифов, он приступает к четверокнижию, усвоив которое, переходит к пятикнижию (см. ниже). То и другое он заучивает наизусть со всеми комментариями и примечаниями. Более правильное обучение производится только в сянь-сё («уездных училищах», для студентов), в которых учащиеся обучаются религиозным обрядам, объяснению классических книг и писанию сочинений на заданную тему (причем число иероглифов не должно превышать положенного числа). Эти училища имеются во всех городах; казенных учителей в них по штату полагается 3022, а студентов 40630 (казеннокоштных, сверхштатных и добавочных). Испытания на степень «студента» бывают через два года; на них являются в свой департаментский город молодые люди, достаточно подготовленные или в «общественных училищах», или домашними учителями. Выдержавшие экзамен (в определенном числе) получают звание «студента» (сю-цай) и зачисляются в штат «уездных училищ». С этих пор они теряют право располагать собой и должны, под руководством учителей и под надзором начальства по учебной части, готовиться к испытанию на следующую степень в главном городе провинции, на которое они отправляются через год по получении степени студента (кроме того, бывают испытания не в очередь, по милостивому манифесту). Число допускаемых к испытанно на вторую ученую степень (цзюй-жень, кандидат) и удостаиваемых ею из числа выдержавших испытание удовлетворительно также ограничено определенным числом для каждой провинции; всего удостаивается во всех 18 провинциях 1158 человек, а допускается к испытанию 50—80 человек на каждую вакансию. На следующий год по получении степени кандидата испытуемые препровождаются в Пекин, где, после как бы поверочного испытания (на звание гун-ши, «ученого»), представляются к дворцовому испытанию на третью степень, цзинь-ши (магистра или доктора), получившие которую, сообразно успеху испытания, делятся на три разряда и определяются на службу. Испытаниями на степень студента заведует директор училищ в провинции; экзаменаторы для испытания на степень кандидата присылаются из Пекина, обязательно из уроженцев другой провинции, а в помощь им назначаются местные чиновники из магистров или кандидатов, в числе 8—18. Экзаменаторы для испытания в Пекине назначаются из министров и других высших сановников, имеющих степень магистра. Помощниками их назначаются провинциальные экзаменаторы предшествовавшего года. Предметами испытания служат четверокнижие и пятикнижие (последнее — на степени кандидата и магистра), из которых на каждом испытании задается по нескольку тем. Трудность состоит в том, что на темы надо писать без всяких пособий (испытуемые сидят в изолированных помещениях под караулом и ничего с собой брать не могут; бумага дается казенная), причем на память надо определить, откуда взята тема и как фраза, взятая в виде темы, понимается и толкуется различными учеными. Малейшая ошибка, даже в начертании иероглифа, делает сочинение негодным. Для стихов требования состоят в том, чтобы было данное число строк, с определенным числом иероглифов в каждой, с данными рифмами и чтобы данное слово стояло в данном месте. Имя писавшего определяется при помощи приложенного к сочинению запечатанного конверта; экзаменатор не знает, чье сочинение просматривает. Удачно выдержавшие испытание считаются счастливцами; многие неоднократно держат испытание, но все неудачно. Сочинение первого доктора или магистра считается образцовым и издается во множестве экземпляров. Все сказанное выше относится к китайцам, посвятившим себя гражданской службе; для 8-знаменных же и посвятивших себя военной службе китайцев степени и порядок испытаний те же, но требования гораздо ниже. Уменья писать стихи (что обязательно для гражданских кандидатов и магистров) вовсе не требуется; вместо сочинений на заданные темы требуется или (для знаменных) перевод с китайского на маньчжурский, или с маньчжурского на монгольский и наоборот, или же (для китайцев) уменье безошибочно написать под диктовку отрывок из сочинений по военному искусству; кроме того, для всех обязательно испытание в военной гимнастике (стрельбе из лука и бросании камня). Оттого-то военные не пользуются уважением и считаются невежами. Случаи подчинения военных чиновников гражданским (как более ученым) нередки. По мнению китайцев, кто изучил классические книги, тот совершенно свободно изучит все остальное, служащее как бы более подробным изложением сказанного там вкратце. Сведения по отечественной истории, географии, математике и т. п. (необязательные для учащихся) китайцы усваивают в виде примечаний и дополнений к классическим книгам. Есть в Пекине так называемый «Государственный педагогический институт» (Го-цзы-цзянь), в который поступают дети лиц высших классов и лучшие из студентов; но характер обучения и там тот же самый. В последнее время возникли в К. специальные (при таможне, арсеналах и т. п.) школы по европейскому образцу, о которых упомянуто выше; но общеобразовательных по европейскому образцу (школы при миссиях сюда отнести нельзя) нет ни одной. Практикуется и посылка молодых людей в Европу, но в незначительном числе и лишь для приобретения специальных знаний или со специальными целями.
По общепринятому европейскими синологами обыкновению, ниже, в отделе литературы, указано, что издано в К. по части законов. Каждое из 6 пекинских министерств и главных центральных управлений руководствуется своим собственным уложением (цзэ-ли). Главные недостатки всех китайских уложений и свода законов — отсутствие строгой систематизации и точного определения прав и обязанностей каждого лица, крайняя казуистичность и суровость. Провинциальные власти руководствуются уложениями соответствующего министерства, но им предоставлен большой простор в этом смысле и право, в случае надобности, спрашивать Высочайшего пояснения и дополнения неясного закона. Уголовные законы, хотя нынешняя династия и смягчила их, поражают жестокостью и строгостью наказаний. Считается всего 2759 преступлений, из которых за 351 наказываются ударами (от 10 до 50) малой планкой, за 925 — большой планкой (60—100 ударов), за 435 — временной (от 1 до 7 лет) ссылкой, за 12 — вечной ссылкой, за 125 — ссылкой с отдачей в неволю маньчжурским чиновникам и солдатам, за 267 — ссылкой в гарнизоны и за 644 — смертной казнью, посредством удавления, отсечения головы и резания на куски. В качестве добавочных наказаний назначаются удары малой и большой планкой при всякой ссылке и ношение шейной колодки, называемой у нас кангой (см.), при обстоятельствах увеличивающих преступление. Малая планка представляет из себя бамбуковую палку весом в 2¼ фунта; большая планка такой же длины (5½ футов), но потолще и весит около 3 фунтов. Смертной казни подвергают или немедленно, или в один срок по всей империи, накануне зимнего поворота солнца. Пытка практикуется в больших размерах; в иных делах она обязательна. Чиновники изъяты от телесного наказания при нынешней династии, а вместо него подвергаются вычету жалованья (от 1-го месяца до 1 года) и понижению в чинах, с оставлением в должности или с переводом на низшую. От смертной казни и ссылки им позволяется откупаться, кроме 10 преступлений, не прощаемых и милостивыми манифестами (злоумышление против общественного спокойствия и царствующего дома, измена отечеству, отцеубийство, кровосмешение и т. п.). Допускается изъятие от суда по общим законам для родственников императора и императрицы, для высших сановников и заслуженных и добродетельных лиц. Для простолюдинов возможно освобождение от смертной казни, если он один взрослый в семье, имеющий престарелых родителей, деда или бабку. В таком случае он оставляется в живых для прокормления семьи, и наказывается только планкой и ношением шейной колодки в течение 2 месяцев. Донос на самого себя избавляет от наказания. Младшие члены семейств на старших и рабы на господ не имеют права доносить; донос их не принимается во внимание (кроме случая злоумышления против императора), а они подвергаются наказанию. Откупаться от наказания дозволяется, кроме чиновников и студентов, еще престарелым, малолетним, увечным и женщинам (за преступления, не влекущие за собой смертную казнь). Для производства следствий назначены сроки от 6 до 4 месяцев, считая от возбуждения дела до представления в Пекин императору. Милостивыми манифестами по случаю вступления на престол маловажные преступления совсем прощаются, а за более важные преступления наказания смягчаются или в иных случаях отменяются. Уголовные законы полагается подвергать полному пересмотру каждые 10 лет. Отдельные решения императора по уголовным делам не имеют значения общеобязательного закона.
В виде предохранительных мер на случай голода заведены в К. хлебные магазины трех родов: 1) ценоуравнительные казенные магазины, назначение которых — удерживать цены на хлеб на одном уровне посредством закупок его во время дешевизны и продажи по своей цене при дороговизне; 2) деревенские запасные, пополняемые главным образом путем пожертвований земледельцев и находящиеся в общественном заведовании (кроме провинции Шань-си, где они содержатся за казенный счет), и 3) общественные магазины, имеющие ту же цель, что и деревенские, — ссужать заимообразно хлеб для посева и пропитания, а во время голода выдавать его безвозмездно, — но содержимые на средства различных сословий, под общественным управлением. Сведений о количестве хлеба, находящегося в этих магазинах, не имеется. В случае сильного неурожая правительство прибегает и к некоторым добавочным мерам: приглашает купцов беспошлинно подвозить хлеб в неурожайные места, побуждает частных лиц жертвовать хлеб, награждая за то похвальными надписями и медными шариками, и, наконец, открывает казенные работы. Официально числятся в К. и богадельни (ян-лао-юань — «учреждения для пропитания старости») и воспитательные дома, но, вследствие повального казнокрадства, они в самом жалком состоянии. Между тем пролетариат сильно развит в К.
Два самых важных акта в жизни всякого китайца — брак и похороны — имеют известные нормы, установленные законом главным образом в видах поддержания (без нарушения благосостояния каждой отдельной семьи) семейного начала и связанного с этим культа предков. Главный закон при заключении браков — чтобы семейства жениха и невесты носили разные фамилии (число которых в К. 454). Хотя бы и за сто колен нельзя было указать ни одного случая родства, все равно одинаковая фамилия делает заключение брачного союза невозможным. Затем при нынешней династии запрещены браки между маньчжурами и монголами с одной стороны и китайцами с другой. Выбор жениха и невесты зависит исключительно от родителей, которые нередко сосватывают детей своих в детстве или даже еще до их рождения. Без обоюдного согласия родителей такое решение изменено быть не может. Вступать в брак могут юноши с 16 лет и девушки с 14 лет. Во всяком браке различаются два главных момента: сватовство и сговор, питье сочетальной чаши (заменяющее религиозную часть брака). Количество свадебных подарков при сговоре определено законом сообразно положению брачащихся. Носилки, в которых приносят невесту в дом жениха, украшаются сообразно рангу жениха; последним обуславливаются и расходы на брачный пир. Сочетальную чашу трижды пьют до прибытия в дом жениха. Развод дозволяется прежде всего при обоюдном согласии мужа и жены. Затем муж может требовать развода, когда жена: 1) бездетна, 2) сладострастна, 3) не почитает его родителей, 4) имеет вздорный характер, 5) страсть к воровству, 6) злое сердце или 7) прилипчивую болезнь. Но если: 1) жена носила с ним трехгодичный траур, 2) он составил состояние уже после женитьбы и 3) после свадьбы жена лишилась родителей и ближайших родственников, то развод не может состояться. Сообразно рангу умершего установлены количество похоронных принадлежностей и их качество, размеры кладбища и его устройство (окружность и высота могильной надписи, мраморные звери, каменные памятники); законом определяется также время похорон (в течение 100 дней) и продолжительность траура. Полный трехгодичный (собственно 27-месячный) траур носится по родителям и женой по мужу. Следующий — годичный — траур носится сыном по разведенной или вновь вышедшей замуж матери и мужем по жене. Далее идут 9, 5 и 3-месячные трауры. Траурное платье в К. шьется из белого холста, качество которого сообразуется со степенью траура: при полном трауре употребляется самый грубый посконный холст.
Главный праздник в К. — новый год. В присутственных местах тогда наступает как бы каникулярное время: за 10 дней до нового года убираются печати и открываются только 20-го числа следующего месяца; все дела прекращаются, и только для экстренных дел заготовляются заранее бланки с приложенными печатями. Затем повсеместно празднуются еще дни рождения императора и вступления его на престол. Из народных праздников (кроме 5 дней нового года, отравляемого для многих тем, что к этому времени необходимо погасить все долги) главные: «фонарный праздник» (13—15 числа 1-го месяца); так называемый «дуань-ву» (5 числа 5-го месяца), когда варятся и дарятся рисовые клецки, завернутые в листья; и чуси — канун нового года, справляемый в предпоследнюю ночь, в которую не спят до рассвета, а пьют и веселятся, пуская ракеты.
Литература. J. В. du Halde, «Description géographique…de l’Empire de la Chine» (1735); Grosier, «Description générale de la Chine» (1785; 2-е издание, 1818—20); J. F. Davis, «The Chinese: A General Description of the Empire of China…» (1836); S. Wells Williams, «The Middle Kingdom» (несколько изданий); von Richthofen, «China»; H. Cordier, «Bibliotheca Sinica» (t. I); Леонтьев, «Кратчайшее описание городам, доходам и прочему Китайского государства» (СПб., 1778); Иакинф, «Статистическое описание Китайской империи» (СПб., 1842); его же, «Китай» (СПб., 1840); M. Венюков, «Очерки современного Китая» (СПб., 1874); Иакинф, «Китай в гражданском и нравственном состоянии» (СПб., 1848); С. Георгиевский, «Принципы жизни Китая» (СПб., 1888); Д. В. Путята, «Китай» (СПб., 1895). Здесь указаны только общие описания всего Китая; список сочинений по различным вопросам можно найти у Cordier и у Межова, в «Библиографии Азии».
История К. Источники для изучения древнего периода китайской истории находятся исключительно в китайской литературе. Источников этих довольно много; главнейшие из них — более древние, а именно классические книги и отчасти «Исторические записки» (Ши-цзи) Сы-ма-цяня (около I в. до Р. Х.), вместе с очень подозрительной «Бамбуковой летописью» (Чжу-шу-цзи-нянь) — уже давно обратили на себя внимание европейских ученых и сделались предметом изучения; новейшие же, как-то: летопись Тун-цзянь-ган-му (переведенная в прошлом столетии на французский язык иезуитом de Moyriac de Mailla), Лу-ши (сочинение сунского ученого Ло-би), Тун-цзянь-вай-цзи (экскурс к упомянутой летописи Тун-цзянь, XI в. после Р. Х.) и И-ши («Сводная история», начала XVII в. после Р. Х.), по своей отдаленности от трактуемой эпохи не имеют уже такого значения, как древнейшие, поэтому почти и не изучались европейскими учеными; «Сводная история» даже и совсем почти не затронута, главным образом благодаря полнейшей сырости собранного в ней огромнейшего материала, выписанного дословно из всех предшествовавших сочинений, начиная с древнейших. Вопросы о происхождении китайцев, о достоверности относящихся к древнему периоду сведений, о точности хронологических данных, о существовании письменности давно уже сделались предметом изысканий синологов, но все еще остаются неразрешенными сколько-нибудь удовлетворительно. О каждом из них существует почти столько же отдельных, нередко диаметрально противоположных мнений, сколько более или менее крупных синологов. Большинство исследователей считает предков нынешних китайцев пришельцами, достигшими уже известной степени цивилизации. Первой достоверной хронологической датой можно считать 38-й год правления чжоуского Ли-вана или, по нашему летосчислению, 842 г. до Р. Х., к которому «Исторические записки» приурочивают свой счет по циклическим знакам. Главным основанием для этого служит достоверность затмения, относимого к 6-му году правления чжоуского государя Ю-вана и, как теперь доказано астрономическими вычислениями, происшедшего 29 августа 775 г. до Р. Х. Не касаясь спорного деления древнего К. на 9 (и на 12) областей, заметим, что даже и в историческое время, при Чжоуской династии, К. далеко не занимал пределов нынешнего собственного К. Не считая владений У (на юг от рек Хуай и Сы, до северных пределов провинции Чжэ-цзян) и Юэ (в Чжэ-цзяне), которые китайская история считает варварскими, только впоследствии слившимися с К. землями, мы не видим нигде китайских владений, перешедших за реку Ян-цзы-цзян, равно не находим ни одного удела в нынешней провинции Сы-чуань, а в перечислении удельных земель не упоминается одна из 9 областей Сюй-чжоу (часть нынешней провинции Шань-дун и бывшей Цзян-нань до Хуай), занятая, по истории, восточными инородцами. Но и в этих пределах значительная часть земель занята была инородцами, делившимися на множество мелких родов, с отдельными названиями для каждого, хотя китайская история дает нам и собирательные имена для них: Мань для южных, Ди (с подразделением на красных, белых и северных) для северных, И для восточных и Жун для западных инородцев (некоторые роды Жунов жили и среди северных, восточных и даже южных инородцев). При первом объединителе К., императоре Цинь-ши-хуан-ди, в 221 г. до Р. Х., после уничтожения (впервые) всех уделов, в состав империи вошли: почти вся провинция Ху-нань (кроме южной части), большая часть нынешней пров. Сы-чуань, часть Гань-су и вся провинция Чжэ-цзян, с частью провинции Цзян-су. В 214 г. он присоединил к империи земли нынешних провинций Фу-цзянь, Гуан-дун и часть Аннама, но эти земли вскоре опять отпали от империи. Дом Суй (581—619 гг.) покорил страну Линь-и (в Аннаме) и Хухэ-нор. Танская династия (619—907 гг.) расширила пределы империи главным образом на север, подчиняя своей власти земли нынешней Монголии и Восточного Туркестана. При Сунской династии (960—1279) инородческие династии киданей (см.) и чжурчженей, овладев северным К., связали с ним и судьбу южных частей Монголии и Манчжурии. Еще более в этом направлении сделала Юаньская династия (1280—1367), при которой владения К. распространились значительно и на юго-запад, причем была образована новая провинция, Юнь-нань. При следующей, Минской династии (1368—1643) появляется и провинция Гуй-чжоу. Впрочем, обе эти провинции вполне вошли в состав империи только при настоящей династии, да и то не сразу и за исключением части земель, числящихся в составе государства, но занятых непокорными инородцами.
Шу-цзин («Книга правления») не знает государей древнее императора Яо (или Тао-тан, 2356—2268 до Р. Х.) и его преемника Шуня (Ю-юй-ши, 2255—2205); «Бамбуковая летопись» и «Исторические записки» начинают свои повествования со времен императора Хуан-ди (Сянь-юань-ши, 2697—2597); Тун-цзянь-ган-му восходит до императора Фу-си (или Тай-хао, 2952—2838); наконец, Тун-цзянь-вай-цзи, Лу-ши и И-ши трактуют о происхождении мира, первочеловеке Пань-гу (за 2267000 лет до Р. Х.), небесных, земных и человеческих государях, 10 периодах от мирообразования до первой династии и т. п. мифологических сказаниях, из китайской истории попавших и в другие (например, в историю японскую). Всем древним императорам китайская история приписывает какие-либо учреждения или изобретения (нередко одно и то же приписывается нескольким лицам). Император Яо выставляется как образец мудрого и добродетельного государя; император Шунь является идеалом сыновней почтительности. Главная особенность всех императоров до первой династии (Ся) заключается в том, что все они вступают на престол не по наследству, а по просьбе и настоянию народа, иногда низложив, по всеобщему желанию, своих предшественников. В этом нельзя не видеть стремлений конфуцианства в первый, так сказать, боевой период его деятельности, когда оно добивалось во что бы то ни стало стать у кормила правления и, рисуя блестящее состояние государства при идеальных императорах Яо и Шуне, старалось показать, что, будучи призвано ко власти, может привести империю в такое же блестящее положение. Как Яо заблаговременно избрал себе преемника (помимо недостойного сына) в лице Шуня, так точно и последний избрал в 2223 г. себе соправителем Юя. После смерти Яо Шунь со всей империей носил трехгодичный траур и только после этого, по всеобщему настоянию, сделался государем. Также поступил и Юй (2205—2197), с вступлением которого на престол началась первая китайская династия Ся (2205—1766). Главный период деятельности Юя относится еще ко времени правления Яо и Шуня, когда он успешно окончил труд по осушению территории Китая после потопа, постигшего последний в царствование Яо, в 2297 г. С этой целью Юй спустил все воды с залитых местностей в русла главных рек. Другой важный труд, приписываемый Юю — разделение империи на 9 областей, с определением для каждой из них границ, гор, рек, качества почвы, количества податей и путей доставки последних в столицу. Юй умер в 2197 г.; соправитель его Бо-и оставил престол, который перешел к сыну Юя, Ци. После этого престол стал передаваться наследственно, обыкновенно старшему сыну, и таким образом появилась первая династия Ся. Судьба этой династии в китайской истории излагается до крайности сходно (точно по одному готовому шаблону) с последующей Шанской (с 1766 г., а с 1401 г. — Иньской) династией (до 1122 г.), а затем и с третьей, во второй половине своего царствования уже несомненно исторической Чжоуской династией. Все три династии начинаются мудрыми и деятельными государями, которым помогают столь же достойные первые министры; следующие государи запускают дела правления; начинаются смуты, династия клонится к упадку, но успевает ненадолго поправить свои дела. К падению династии ведет ряд бездарных и ничтожных государей. Жестокости и всевозможные пороки полагают, наконец, предел терпению народа; появляется избранник Неба, низлагающий, по всеобщему желанию, тирана и основывающий новую династию. Так, Цзе-гуй (1818—1766) из династии Ся низлагается Чэн-таном, а шанский (иньский) Чжоу-синь (1154—1122) — основателем Чжоуской династии Ву-ваном. Столица династии Ся (по имени Ань-и) полагается в нынешней провинции Шань-си, а Шанской династии (Бо) — в нынешней провинции Хэ-нань. Коренной землей Чжоуской династии считается Ци (в нынешней провинции Шэнь-си). Хотя первым императором этой династии был Ву-ван, но обыкновенно ее начинают с отца последнего, Вэнь-вана или Си-бо. Родоначальником Чжоуской династии, как и Шанской, считается сын императора Ди-ку (2435—2365). Полагают, что при Чжоуской династии (подобно двум первым) существовали уделы с самого ее начала. Эти уделы были розданы потомкам государей прежних династий, родственникам Ву-вана и его сподвижникам (всего 23 удела; потом появились и новые). Так, например, брат Ву-вана, знаменитый Чжоу-гун, бывший впоследствии регентом во время малолетства сына и преемника Ву-вана — Чэн-вана (1115—1079), получил удел Лу, в нынешней провинции Шань-дун. Этого Чжоу-гуна китайские ученые считают автором нескольких сочинений (часть комментария на И-цзин, «И-ли» — «Обрядник», глава Юэ-лин в Ли-цзи, даже древнейший лексикон Эрл-я); ему же приписывается и административное устройство империи. Вообще Чжоу-гун, считающийся в числе «святых мужей» К., описывается как мудрый правитель. Есть мнение, что с самого начала Чжоуской династии введен существующий и доныне в К. обычай скрывать имя царствующего государя и давать посмертные титулы (ши). История Чжоуской династии делится на три периода. Первый период, в который Чжоуские государи сохраняли еще свою верховную власть над удельными князьями, следовало бы оканчивать 770 г., когда Пин-ван (770—720) перенес столицу, бывшую до того времени в нынешней провинции Шэнь-си, в Ло-ян, в провинции Хэ-нань. Однако китайские ученые, а за ними и европейские исследователи продолжают этот период до 722 г., с которого начинается Конфуциева летопись Чунь-цю («Весна и Осень»). Второй период Чжоуской династии они ограничивают пределами этой летописи (именем которой он обыкновенно и называется), т. е. с 722 по 479 г., хотя его можно продолжать и далее, до 453 г. и даже 402 г. О перенесении столицы рассказывают, что император Ю-ван (781—770) увлекся красавицей Бао-сы, низложил законную жену и сделал императрицей Бао-сы, причем и наследником объявил Бо-фу, сына Бао-сы, вместо законного И-цзю. В защиту попранных прав низведенной императрицы выступил отец последней, владетель удела Шэнь, и призвал на помощь инородцев (Цюань-Жунов и Си-Жунов). Удельные князья, оскорбленные ложной тревогой, произведенной незадолго до этого Ю-ваном в угоду Бао-сы, не явились на помощь: Ю-ван, Бао-сы и Бо-фу были убиты. На престол возведен был законный наследник И-цзю, под именем Пин-вана, который, не желая подвергаться опасности со стороны западных инородцев, перенес столицу в Ло-ян, причем исконные земли Чжоу отдал уделу Цинь, с обязательством охранять западные пределы империи. Все это в значительной степени ослабило власть государей Чжоу и послужило исходным пунктом двух явлений, характеризующих весь период Чунь-цю чжоуской истории: государи Чжоу постепенно, если не de jure, то de facto, низводятся на степень простых удельных князей, и удельные князья стремятся к расширению своих владений за счет соседей. Китайская история насчитывает в этот период 34 главных удела и множество мелких. Обыкновенно князь наиболее сильного удела возводился чжоуским государем в звание «предводителя князей» (ба). Этим путем хоть отчасти сдерживалось своеволие князей и создавалась некоторая гарантия спокойствия государя. В период Чунь-цю, как предполагается, жили Гуань-цзы (или Гуань-и-у), министр циньского князя Хуаня (685—643), своими способностями доставивший своему родному уделу первенствующее место среди других, предполагаемый автор трактата об управлении государством, административном его строе, законах, экономическом положении народа и т. п. (умер в 645 г.); баснословный Лао-цзы (предполагается родившимся в 604 г., год смерти неизвестен); знаменитый Кун-фу-цзы или Конфуций (551—479) и его ученики; автор философского рассуждения о военном искусстве Сунь-цзы (или Сунь-ву, в конце VI и начале V вв.); Ле-цзы (или Ле-юй-коу, автор сочинения того же имени) и Ян-чжу, проповедовавший самый низкопробный эпикуреизм (оба в VI в.). В третий период Чжоуской династии, до ее падения, даже и условное уважение к номинальной власти чжоуских государей совершенно исчезает, и удельные князья ведут между собой борьбу из-за верховной власти над всей империей. Этот период в китайской истории известен под названием Чжань-го («Борющиеся уделы»; второй период, Чунь-цю, называется еще Ле-го — «Отделившиеся уделы», с 749 г.). Число уделов к этому времени значительно сокращается (до семи) и среди них скоро занимает выдающееся положение удел Цинь (возникновение которого предполагается за IX в. до Р. Х.). Этому главным образом способствовало счастливое географическое положение этого удела (на северо-западе, в нынешних Гань-су и Шэнь-си), в стороне от опасных соседей; усилившись исподволь, он мог вступить в удачную борьбу со своими противниками на чужой территории. Соперничество между уделами послужило причиной появления так называемых ю-шуй-чжи-ши, «переходя (из удела в удел) наставляющих дельцов». Одни из них вводили различные реформы во внутреннем устройстве того или другого удела, другие искусно составляли союзы против опасного соседа, третьи направляли свои усилия к уничтожению таких коалиций. К деятелем первой категории относятся: У-ци (автор философского сочинения о военном искусстве; более известен под именем У-цзы), перешедший из удела Вэа в Чу и быстро поднявший экономическое благосостояние последнего (убит в 380 г., первый по времени из ю-шуй-чжи-ши); выходец тоже из Вэйского удела Вэй-ян (ввел в 359 г. значительные перемены в законах удела Цинь; известен еще под именем Шан-ян или Шан-цзы); автор сочинения Мэн-цзы (как нередко встречается в древнем периоде китайской литературы, автор и его сочинение известны под одним именем; считают, что Мэн-цзы родился в уделе Лу и умер в 288 г.), который думал водворить спокойствие в государстве и объединить весь китайский народ путем проведения в практику преподанных Конфуцием доктрин. Ко второй категории относится Суцинь (умер в 320 г.), который, будучи оскорблен отказом циньского князя принять его услуги, составил против него коалицию из всех остальных уделов. Почти в то же время (в 328 г.) перешел в удел Цинь вэйский министр Чжан-и (образец деятелей 3-й категории), вскоре (322) вернувшийся на родину, чтобы удобнее действовать в пользу циньского князя, которому он сообщал все тайные распоряжения его противников. Благодаря целому ряду даровитых людей, привлеченных на службу из различных уделов, удел Цинь всегда получал перевес над своими противниками (из них особенно сильны были уделы Чу, владевший всем югом тогдашнего Китая до моря, и Ци, возвысившийся при фамилии Тянь) и неуклонно шел к своей цели — подчинить своей власти всю империю. Не могли помешать ему и коалиции противников: циньские князья успевали заблаговременно или разрушить эти коалиции (например, в 310 г., при помощи вышеупомянутого Чжан-и), или, зная наперед планы своих противников, принять все необходимые меры для отражения неприятельской армии. Окончательно упрочил господство Циньского удела князь Чжао-сян (306—251 гг.), которому в 256 г. передал все свои владения последний государь династии Чжоу, Нань-ван. Только часть недовольных жителей уничтоженного Чжоуского удела выселилась в Хэ-нань и избрала своим правителем потомка чжоуских государей, который, под именем Дун-чжоу-цзюнь («восточно-чжоуский государь»), правил до 249 г. После этого дело объединения империи пошло быстрыми шагами, и в 221 г. второй преемник Чжао-сяна, Ван-чжэн, сделался единодержавным обладателем всей Китайской империи и принял титул Ши-хуан-ди, «первого монарха», вместо обыкновенного титула чжоуских государей — ван («царь»). Последний титул потерял свое значение, так как в период Чжань-го его приняли постепенно все удельные князья. Титул ди — «император» — носил, короткое время, и Чжао-сян. Новым, значит, в титуле Ши-хуан-ди было прибавление слова хуан, «августейший». Цинь-ши-хуан-ди (умер в 210 г.) разделил свою империю на 36 областей. Прежняя удельная система была совсем уничтожена (это-то обстоятельство и послужило, по мнению китайских ученых, причиной скорого падения династии). Знатные фамилии были переселены в столицу Сянь-ян (в нынешней провинции Шэнь-си). Кроме первого объединения Китайской империи, Цинь-ши-хуан-ди приписывают еще построение Великой стены от Гань-су да самого моря и сожжение конфуцианских книг; но оба эти факта возбуждают довольно сильные сомнения. Помимо невозможности построить в короткое время стену на таком большом протяжении, существуют указания, что части стены были построены и раньше, и позже Цинь-ши-хуан-ди. Еще больше сомнений возбуждает факт сожжения книг, повеление о котором приурочивается к 213 г. Дело в том, что китайская история, вся созданная руками конфуцианцев, относится очень пристрастно к Цинь-ши-хуан-ди, не брезгуя даже грязными рассказами о его рождении. Эта нелюбовь конфуцианцев к Цинь-ши-хуан-ди вполне понятна: он старался водворить новый порядок, при котором не было места конфуцианцам, с их стремлением ограничить власть государя в пользу народа и представителей последнего, ученых-чиновников. Как только умер Цинь-ши-хуан-ди, начались смуты. Малолетний сын и преемник его, Ху-хай, был убит в 207 г., и в 202 г., в лице простого старейшины Лю-бана (известного в истории под именем Гао-ди), вступила на престол пятая китайская династия — Хань, при которой удельная система опять была восстановлена.
Две Ханьские династии (счетом пятая и шестая), управлявшие Китайской империей в течение четырех веков (не считая возмущения, произведенного Ван-маном, с 9 по 25 г.), оставили после себя такой глубокий след во всей истории К., что их имя сделалось нарицательным для обозначения всего китайского (Хань-жень — Ханьский человек-китаец, хань-цзы — парень, хань-хуа — китайский язык, хань-вэнь — китайская словесность). В самом начале первой Ханьской династии встречается управление женщины (что повторилось еще один раз, при Танской династии): после смерти основателя династии Гао-ди, в 195 г., его жена Люй-тай-хоу сначала управляла империей от имени своего сына (Хуй-ди, 194—188), а в 187 г., после его смерти бездетным, открыто захватила власть в свои руки и правила до самой смерти, в 180 г. По внешнему могуществу первая Ханьская династия (западная, с 202 г. до Р. Х. по 9 г. после Р. X.) далеко превосходит вторую (восточную). Особенно замечательно царствование Ву-ди (140—87), при котором произошло открытие китайцами Западного края (Да-вань — Фергана, Юэ-ши — Согдиана, Да-ся — Бактриана, Ань-си — Парфия); на юге признали вассальную зависимость свою от К. Минь-юэ (теперь Фу-цзянь) и Нань-юэ (Гуан-си). Разрешение удельным князьям разделять свои владения между всеми сыновьями имело ближайшим своим последствием упадок удельной системы и усиление центральной власти — императорской. Знакомство с Западом не осталось без влияния и на дальнейшее развитие китайской цивилизации. Конфуцианство, добившись при вступлении Ханьской династии доступа к кормилу правления, признало необходимым не только ясно формулировать свое учение и свою программу государственного благоустройства, но и приспособить то и другое ко взглядам приютившего его правительства. Приходилось, поэтому, не только собрать все сочинения, но и придать им окончательную редакцию, согласную с видами правительства. Сами императоры устраивают, под своим личным председательством, съезды ученых со всей империи для редактирования классических книг (в 51 г. до Р. Х. и в 79 г. после Р. Х.) и назначают для того особых «академиков» (бо-ши). Пала первая Ханьская династия главным образом вследствие слабости последних государей, попавших в руки своих жен. В 7 г. после Р. X. последний представитель ее, Пин-ди, был убит, и в 9 г. после Р. Х. провозгласил себя императором Вань-ман (Синь-хуан-ди). Царствовал он 15 лет; все это время происходили в различных местах бунты. Наконец в 23 г. он был казнен. Два года после этого царствовал Гэн-ши, потомок Ханьской династии, но не мог удержать престол за собой. Последний перешел к его родственнику Лю-сю или Гуан-ву-ди (25—57), с которого началась вторая Ханьская династия. Хотя при этой династии беспрерывные нападения — на севере, кроме гуннов, еще ухуаньцев и сяньбийцев, а на северо-западе различных тибетских родов — постоянно тревожили империю и заставили почти совершенно оставить без внимания Западный край (он был в зависимости от Китайской империи только короткое время, в 58—75 и 89—105 гг., главным образом благодаря подвигам знаменитого полководца Бань-чао, брата историка Бань-гу), но все-таки эпоха ее может считаться довольно спокойной и благополучной. Смуты начались в конце ее, когда стали играть большую роль дворцовые евнухи, главным образом благодаря малолетству императоров: явились временщики, которых низвергали при помощи евнухов (последние получали даже княжеские титулы, вместе с владениями, и могли передавать их своим приемышам). При последнем императоре, Сянь-ди (190—220), управление перешло в руки Цао-цао, который успел сохранить власть Ханьской династии над северным К., но на юге утвердился Сунь-цюань (царство У), а на западе, в Сычуане, — Лю-бяо и после него Лю-бэй (Шу-Хань). После смерти Цао-цао, правившего государством совершенно самостоятельно и оставившего императору только титул, сын его, Цао-пи, сверг последнего и сам вступил на престол, дав своей династии имя Вэй. Тогда настало смутное время троецарствия (221—265), прошедшее все в борьбе этих трех царств (Вэй, У и Хань) между собой. Царство Хань, как самое меньшее по размерам, держалось только при жизни Лю-бэя и его знаменитого сподвижника, гениального (по воззрениям китайской истории) министра Чжу-гэ-ляна (по прозванию Кун-мин; другой знаменитый сподвижник Лю-бэя — генерал Гуань-юй, обоготворенный теперь под именем Гуань-ди; см.). В 263 г. оно было завоевано царством Вэй, просуществовавшим в свою очередь только год после этого. Сы-ма-и, искусный генерал, сподвижник Цао-цао и любимец Цао-пи, усилился при преемниках последнего; после его смерти власть переходит последовательно к его сыновьям Сы-ма-ши и Сы-ма-чжао, сын же последнего, Сы-ма-янь, тотчас по смерти отца отнимает престол у вэйского императора, основывает свою династию — Цзинь (счетом седьмую), и в 280 г. соединяет весь К. под своей властью. Но единство К. под властью Цзиньской династии продолжалось всего 52 г. и даже меньше, если принять во внимание, что царство Чжао (сначала Хань) основано Лю-юанем в 304 г. В 317 г., когда столица Цзиньской династии, Ло-ян, вместе с двумя императорами, Хуай-ди (307—311) и Минь-ди (313—316), очутилась в руках чжаоского государя Лю-цуна, император Юань-ди (317—322), с которого начинается так называемая Восточная Цзиньская династия, вынужден был отказаться от северного Китая и перенести свою столицу на юг, в Цзянь-кан (так назывался в то время нынешний город Цзян-нин-фу, известный со времен Минской династии еще под именем «Южной столицы» или Нанкина). С этого момента начинается самый запутанный период китайской истории, продолжающейся до воцарения Танской династии. Север и Юг идут в это время различными дорогами. Сначала появляется (на Севере) много отдельных царств (всего 16, отчего этот период и известен под именем Ши-лю-го — «16 царств»), большей частью основанных инородцами; но потом (к 439 г.) весь Север соединяется под властью инородческой династии Вэй (Тоба-Вэй, с 386 по 534 г.; она затем разделилась на западную — позже Чжоу, и восточную — позже Ци) и начинается период отдельных «северных и южных дворов», который, для удобства в расположении таблиц китайской хронологии, считают с 420 г., т. е. с момента воцарения на юге династии Сун (восьмой). Удаление китайских династий на юг, с одной стороны, способствовало распространению китайской цивилизации среди южных инородцев, с другой стороны, вследствие постоянной борьбы с занятым инородцами Севером, имело последствием поднятие национального китайского духа и доставило Югу то превосходство в образовании и развитии художественного чувства, которым он постоянно отличается с тех пор от Севера. На Севере инородцы хотя и властвовали над побежденными китайцами, основывая свои царства одно за другим, но сами подчинялись влиянию китайской культуры, быстро окитаивались и сливались с побежденными (китайцами), так как старались во всем подражать последним и даже гнали все свое родное. Так, например, дом Тоба-Вэй, мечтая подчинить себе весь К. и желая заставить китайцев забыть его иностранное происхождение, запретил своим соплеменникам употребление родного языка и костюма (то и другое названо при этом инородческим или хуским). Смутный период «северных и южных дворов», характеризуемый беспрерывными низверженьями и убийствами государей и быстрой сменой династий на Юге (Ци — девятой, с 479 по 502 г.; Лян — десятой, с 502 по 527 г.; Чэнь — одиннадцатой, с 557 по 589 г.), причем по-прежнему доверенное лицо низвергает императора и основывает свою династию, — закончился тем, что тесть последнего государя династии Чжоу, Ян-цзянь, не только овладел престолом своего зятя, но и соединил под своей властью весь К., дав своей династии (двенадцатой) название Суй. Несмотря на свое могущество, Суйская династия пала очень скоро от внутренних неустройств; законы ее считаются самыми жестокими. Основатель Танской (тринадцатой) династии, Ли-юань, воспользовавшись падением Суйской династии и подняв оружие в нынешней провинции Шэнь-си, в течение всего 7 лет при помощи своего сына и будущего преемника Ли-ши-миня (Тай-цзун, 627—649) овладел всеми городами нынешних Шань-си и Шэнь-си, проник в Ло-ян, оттуда подчинил себе все земли к северу от Хуан-хэ и, наконец, соединил под своей властью всю империю, разделенную им на 10 провинций (названных «дорогами»), сообразно естественным границам страны. Со вступлением на престол Ли-юаня (или Гао-цзу, 618—626) начался блестящий период в истории К., продолжавшийся почти во все время правления Танской династии. При этой династии прибыли в К. несториане и появлялись арабы. При ней начался золотой век китайской литературы, достигший своего апогея при Сунской династии. Подчинение южных инородцев, начавшись еще при Ханьской династии, до Танской династии носило случайный и временный характер; только последняя придала этому делу значение серьезной и постоянной меры. Держалось при этом китайское правительство своей обыкновенной политики: склонив на свою сторону (для этого искони существовал специальный термин «цзи-ми» — привлекать лаской) какого-нибудь владетеля или старейшину поколения, правительство обращало его владение в «привлеченный» уезд, округ или департамент, а самому ему давало соответствующую должность. Таким образом старейшина или владетель входил в состав китайских чиновников сначала номинально, а потом, при удобном случае, его заставляли и на самом деле быть в подчинении соответствующему китайскому чиновнику более высшего ранга. Сначала такие должности оставались наследственными, но потом (по упрочении китайского влияния в данной местности) они замещались сменяемыми чиновниками (сначала из туземцев, а потом и из китайцев). Власть Танской династии распространялась далеко за пределы собственно К.; зависимость от нее признавали все земли, ограниченные на востоке океаном, на западе хребтом Цун-лин (Тарташ) в Туркестане, и от Линь-и (в Кохинхине) на юге до северной оконечности Гоби на севере; считают, что ее владения простирались с востока на запад на 9511 ли и с севера на юг на 16918 ли. Таким образом, Танской династии подчинялись и Корея на востоке, и Восточный Туркестан на западе. В Корее владетель царства Син-ло еще в 650 г. прислал танскому императору Гао-цзуну похвальную оду собственного сочинения, вытканную на шелковой материи. Владетель другого царства, Бо-цзи, за свою приверженность к китайскому просвещению был прозван малым Мэн-цзы. Первый удар могуществу Танской династии нанесло возмущение Ань-лу-шаня (в 755 г.), который в 756 г. даже принял титул императора. Император Су-цзун (с 756 г.) успел усмирить восставших и как бы восстановить начавшую падать династию. Этот Су-цзун сделал крупную ошибку: он потакал пограничным военным начальникам (к их числу принадлежал и Ань-лу-шань) и позволял им даже наследовать командование, вследствие чего многие из них постепенно обратились в самостоятельных правителей областей, не признававших власти центрального правительства. Только император Сюань-цзун (847—859) сумел заставить их уважать свою власть. После возмущения Хуан-цзяо, в 875 г., падение династии пошло быстрыми шагами. Появилось до 10 «самовольно образовавшихся» уделов (6 на юге и по 2 на севере и западе). Последние танские государи большей частью подчинялись бредням буддийских монахов и различных шарлатанов; усилилось также влияние евнухов. Когда император Чжао-цзун (889—904), человек достойный, задумал перебить последних, то был лишен свободы, выдан Чжу-цюань-чжуну и убит. Сначала Чжу-цюань-чжун возвел на престол сына Чжао-цзуна, чтобы успеть перебить всех родственников Танского дома, а в 907 г. он уже прямо объявил себя императором. Таким образом начался смутный период пяти династий (14-ой — Хоу-Лян, 907—923; 15-ой — Хоу-Тан, 923— 936; 16-ой — Хоу-Цзин, 937—946; 17-ой — Хоу-Хань, 946—950; 18-ой — Хоу-Джоу, 950—960; общее название их — Ву-дай). Эти династии не владели всем К., а только центром его: кроме них, было еще в это время до 10 самостоятельных владений. Считаются они главными только по прямому переходу власти Танской династии к погубившему ее Чжу-цюань-чжуну, да еще потому, что сменившая их Сунская династия была прямым продолжением последней из пяти династий — Хоу-Чжоу. Сунская (девятнадцатая) династия, основанная Тай-цзу-чжао-куан-инем, тоже никогда не владела всем Китаем. В Ордосе и смежных с ним землях существовало уничтоженное только монголами царство Ся (990—1227), а на северо-востоке — еще более могущественное царство Ляо (916—1125), основанное киданями (см.). Последнее царство, владевшее частью северного К., пало под ударом выходцев из Манчжурии, чжурчженей, царство которых известно под именем Цзинь (1115—1234). Чжурчжени отняли у Сунской династии весь север К. (по реке Хуай), причем два императора, Хуй-цзун (1101—1125) и Цинь-цзун (1126—1127), были захвачены ими в плен и уведены на Север. После этого (с императора Гао-цзуна, 1127—1162) начался период «Южной Сунской династии» (в противоположность первому периоду, «Северной Сунской династии»). При начале Сунской династии, когда к 979 г. были уничтожены все независимые владения внутри К., все государство было разделено на 15 (в 1083 г. число это увеличено до 23) «дорог» (провинций). В названиях этих дорог впервые встречаются названия некоторых нынешних провинций: Шэнь-си, Ху-нань, Ху-бэй, Фу-цзянь, Гуан-дун и Гуан-си. Все владения Сунской династии простирались в это время с востока на запад на 6485 ли и с севера на юг на 11620 ли. Основатель Сунской династии, Чжао-куан-инь, по своему человеколюбию, уму и достоинствам считаемый в китайской истории равным лучшим государям династий Тан и Хань, ослабил значение императорской гвардии и власть пограничных военных начальников. Престол он, согласно наставлению своей матери, передал не малолетнему сыну своему Чжао-дэ-чжао, а брату, Чжао-гуан-и, с тем, чтобы он переходил к старшему в роду (сначала к прочим братьям, а потом к Чжао-дэ-чжао). Но Чжао-гуан-и (или Тай-цзун, 976—997) нарушил клятвенное обещание и передал престол своему сыну (Чжэнь-цзуну, 998—1022). Впрочем, он был государь мудрый и достойный, и империя при нем благоденствовала. Затем из государей северной Сунской династии китайская история особенно восхваляет правнука Тай-цзуна, Ин-цзуна (1064—1067), который во всем хотел соображаться с примерами древности и все дела решал по советам вельмож. На это восхваление, по всей вероятности, имело большое влияние то обстоятельство, что при сыне и преемнике Ин-цзуна, императоре Шэн-цзуне (1068—1085), действовал Ван-ань-ши, которого китайская история сильно недолюбливает за его попытки произвести различные реформы (синь-фа — «новые законы»). Ван-ань-ши, отличный ученый и глубокий знаток классических книг, хотел провести свои политико-экономические реформы, прикрываясь примерами древности. Так, он учредил «государственные банки», с целью помогать неимущим и распространить капиталы равномерно по всей империи; в видах увеличения государственных средств предполагалось выменивать соль на лошадей и распродавать ее с барышом для казны; были отысканы 361178 цинов заброшенной земли, вследствие чего увеличилась сумма податей; разрешено выдавать ссуды хлебом из запасных магазинов за 2%, для освобождения народа из рук ростовщиков, бравших даже по 100%. Натуральные повинности были заменены денежными сборами, от которых не избавлялись ни чиновники, ни женщины, ни монастыри. Для уравнения цен на товары были устроены казенные рынки в столице и 6 других местах. Поля были разделены, для правильности сборов, на квадраты по 1000 шагов в каждой стороне, а по качеству земли — на 5 разрядов. Учреждена была особая милиция, в которую записывался один из двух тягловых в доме. Этим милиционерам (с целью иметь наготове лошадей) отпускались, по желанию, лошади из казенных табунов (по 1 или по 2 на каждого) или выдавались деньги на покупку лошадей. Все эти реформы Ван-ань-ши встретили ожесточенную оппозицию со стороны прочих приближенных императорских, и, так как вводились круто и решительно, то были встречены сильным ропотом со стороны народа. После смерти Шэнь-цзуна оппозиция уничтожила все начинания Ван-ань-ши и его приверженцев. Борьба против реформ Ван-ань-ши вызвала реакцию в конфуцианстве и послужила причиной появления нового конфуцианства, главой которого считается Чжу-си (или Чжу-цзы), действовавший при императоре Нин-цзуне (1195—1224). Судьба Чжу-си противоположна судьбе Ван-ань-ши. Реформы и учение последнего были приняты при его жизни, но потом уничтожены; Чжу-си при жизни подвергался гонению, но впоследствии учение его восторжествовало, и все его толкования на классические книги имеют и теперь общеобязательную силу. Главным врагом своим Сунская династия считала Цзиньскую династию и для борьбы с последней вступила в сношения с монголами. Действительно, монголы уничтожили Цзиньскую династию (в 1234 г.), но, заняв все земли последней, естественно очутились соседями Сунских владений. Сунский дом первый начал войну, с целью вернуть часть прежних владений, но потерял и то, что имел. В 1239 г. Тахай напал на Сы-чуань; оттуда монголы проникли в Юнь-нань, где уничтожили царство Да-ли (в 1253), и в Тибет (царство Ту-фань). В 1271 г. Ши-цзу Хубилай (1260—1294) дал своей династии название Юань. Этот-то Хубилай покончил с Сунской династией. Владения последней одно за другим переходили в руки монголов. Император Гун-цзун попался в плен, не процарствовав и двух лет (1275—1276). Его преемник Дуань-цзун вступил на престол уже в Фу-чжоу и умер в 1278 г. Возвели тогда на престол князя Бин, но и тот погиб в 1279 г. трагической смертью. Монгольское войско преследовало его по пятам; преданный ему сановник Лу-сю-фу посадил его себе на плечи и бросился с ним в море; оба утонули, как и Чжан-ши-цзе, последний Сунский военачальник. Юаньская династия (двадцатая) — первая из инородческих, овладевшая всем Китаем (вторая — нынешняя, Дай-цинская). Владела она Китаем недолго, но успела впервые покорить земли, не входившие до тех пор в состав империи, и следующим династиям уже было легко за собой укрепить эти земли, например Юнь-нань и Тибет. Начало сношений Тибета с Китаем относят еще к 641 г., когда китайская царевна была выдана за Ту-фаньского владетеля и в Тибете началось постепенное распространение влияния китайской цивилизации. При Юаньской династии Хубилай положил начало буддийской теократии в Тибете, подчинив последний власти знаменитого составителя монгольского квадратного письма Пагба-ламы, с титулом «императорского учителя» (ди-ши) и «великого царя драгоценного учения» (да-бао-фа-ван). Китайская история хвалит Хубилая (покровителя известного венецианского путешественника Марко Поло) за его мудрость, человеколюбие и покровительство конфуцианству (хотя он и уважал прочие религии, особенно буддизм). Покровительством конфуцианству Хубилай хотел, очевидно, заставить забыть свое варварское (в глазах китайцев) происхождение. К тому же стремились и его преемники. Император Жэнь-цзун (1312—1320) установил обязательность экзаменов для получения должностей. При Юаньской династии впервые появилось разделение собственно Китая на провинции (числом 10), в числе которых в первый раз появляется Юнь-нань. Последний государь Юаньской династии, Шунь-ди (по имени Тогонтэмур. 1333—1368), вверился вполне своему визирю Бо-яню, который правил всей империей. Хотя в 1340 г. последний был лишен власти, но спокойствие в империи не восстановилось. Начались повсюду возмущения; появились в различных местах претенденты на императорский престол, старавшиеся основать каждый свою собственную династию (Ся, Хань, У и др.). Из них особенно повезло Чжу-юань-чжану, заставившему беспечного и погрязшего в суевериях Шунь-ди бежать ночью из Пекина в Монголию. Этот Чжу-юань-чжан и есть основатель Минской династии (двадцать первой). Известен он в истории под именем Минского Тай-цзу или Хун-ву. Происхождение он был самого простого, родился недалеко от нынешнего Нанкина и в молодости был прислужником в буддийской кумирне, потом служил конюхом. Достигнуть императорской власти ему помогли искусные полководцы Сюй-да и Чан-юй-чунь. Вступив на престол, он издал новое уложение, установил различие в цветах платья и ввел изменения в церемониях и музыке. Все это делали и предшествовавшие династии; но важно то, что нынешняя Дай-цинская династия во всем подражала минскому устройству, введя в нем только некоторые несущественные изменения. В течение 31 года царствования императора Хун-ву К. наслаждался внутренним спокойствием. Внук и наследник его, Цзянь-вэнь-ди (1399—1402), вскоре был лишен престола своим дядей, Юн-ло или Чэн-цзу (1403—1425). Этот император перенес, в 1421 г., столицу из Нанкина в Пекин. Отнятие им престола у племянника вызвало сильный протест, в котором выразилось сознание пользы наследования престола по прямой линии, а не по принципу старшинства в роду. Так как Минская династия была национальной китайской, то она лишилась многих земель, входивших в состав империи при Юаньской династии, в силу того, что они были покорены еще до подчинения К. (таковы Восточный Туркестан, Монголия, Манчжурия, Корея, Хухэ-нор и Тибет), и только впоследствии подчинила своему влиянию и власти часть этих земель (южная Монголия, Манчжурия и Тибет). Сношений по сухому пути с Западом (столь многочисленных при Юаньской династии, благодаря обширности владений последней) Минская династия уже не имела. Зато она распространила свои владения на юг, включив в состав империи провинцию Гуй-чжоу и усилив зависимость от нее различных инородцев (в Ху-гуан, Сы-чуань, Юнь-нань и Гуй-чжоу). Во всей империи считалось тогда 69556 селений и 59550801 житель, кроме пограничных мест. На севере пределы К. страдали от нападения сначала монголов и ойратов, а потом маньчжур. Воспользовавшись неурядицей, возникшей при императоре Ин-цзуне в первую половину его царствования (1436—1449), ойратский владетель Эсэн вторгся в пределы империи, разбил китайское войско и взял императора в плен. Впоследствии Ин-цзун был возвращен из плена и сначала отказался от престола в пользу своего брата Цзин-ди, воцарившегося во время его отсутствия, но потом опять был возведен на престол (по случаю болезни Цзин-ди) и царствовал еще 8 лет (1458—1464).
Несмотря на неудачи, поразившие Ин-цзуна в середине его царствования, оно принадлежит к лучшим при Минской династии. После него начался период упадка и неурядицы; всю власть захватили в свои руки приближенные сановники и евнухи, особенно в царствование У-цзуна (1506—1521), Ши-цзуна (1522—1566) и Си-цзуна (1621—1627). Начались возмущения, облегчившие в значительной степени завоевание всего К. нынешней маньчжурской династией, принявшей (с 1636 г.) название Дай-цин и обладавшей армией всего в несколько десятков тысяч человек. Возникновение и усиление этой династии произошло незаметно для минского правительства благодаря тому, что оно, владея Ляо-дуном (часть южной Манчжурии к востоку от реки Ляо-хэ), все свое внимание обращало на Монголию (помня о походе Эсэня) и отчасти на северную Манчжурию; остальная же часть последней, делившаяся на множество мелких родов, оставалась почти совершенно вне сферы минского влияния. Только изредка предпринимались отдельные экспедиции, для отмщения за набеги и для устрашения на будущее время. Во время одной такой экспедиции были убиты дед и отец основателя нынешней династии, Нурхаци. Считая главным виновником этого несчастья владетеля городка Туруня, известного в истории под именем (а может быть, и прозвищем) Никань-Вайланя, 16-летний (род. в 1559 г.) Нурхаци, имея в своем распоряжении всего 13 латников, решился отомстить ему; но того приняло под свою защиту минское правительство. Только в 1583 г. Нурхаци удалось взять город Турунь; Никань-Вайлань бежал; в 1586 г. минское правительство выдало его маньчжурским солдатам, которые, в числе 40 человек, вошли в китайские владения и отрубили ему голову. Пользуясь трусостью пограничного начальства, Нурхаци начал подчинять своей власти, один за другим, маньчжурские роды (или аймаки). Окончив устройство своего государства (так, например, указом 1599 г. был введен маньчжурский алфавит, составленный по образцу монгольского, и велено всю переписку вести на маньчжурском языке, а не на монгольском, как было до тех пор), Нурхаци принял в 1616 г. императорский титул и дал годам своего правления название тянь-мин (по повелению Неба). Этого открытого вызова уже не могло снести минское правительство, тем более что его постоянно просил о помощи Ехэский аймак, один из немногих, упорно сопротивлявшихся Нурхаци. К Ехэ был отправлен вспомогательный китайский отряд, вследствие чего Нурхаци, летом 1618 г., объявил войну К. Пограничный город Фу-шунь был сдан его комендантом; осенью того же года был истреблен 10000-ый отряд китайского войска и взяты город Цин-хэ и крепости Фу-ань и Сянь-чан. Минское правительство отправило против маньчжур 200000-ю армию, под начальством ляо-дунского военного губернатора Ян-хао. Из четырех корпусов, ее составлявших, три были разбиты маньчжурами поодиночке; только один корпус был отозван вовремя. Это произошло осенью 1619 г. (47-ой год правления минского императора Шэнь-цзуна). В неудаче обвинили Ян-хао, который был отозван и казнен. Вместо него в Ляо-дун был назначен Сюн-тин-би, человек с твердым характером и многолетней опытностью. Сюн-тин-би быстро водворил в стране порядок и собрал 180-тысячную армию. Нурхаци не смел двинуться вперед, и в Ляо-дуне настало спокойствие. Скоро, однако, интриги придворных врагов привели к отозванию Сюн-тин-би, замененного бездарным Юань-ин-таем. Весной 1621 г. Нурхаци (или Тай-цзу, как он известен в истории в качестве основателя династии) взял город Шэнь-ян (или Мукдэнь) и Ляо-ян. После этого все города (числом до 70) к востоку от Ляо-хэ подчинились власти Нурхаци, который перенес свою столицу из Син-цзина (или Хэтуала) в Ляо-ян. Опять был вызван Сюн-тин-би, но все его усилия были парализованы интригами врагов, среди которых первое место занимал его ближайший помощник Ван-хуа-чжэнь, губернатор города Гуан-нина (см. IX, 834). Зимой 1621 г. была разбита 140-тысячная армия под начальством этого Ван-хуа-чжэня, после чего маньчжуры овладели еще 40 городами. Остатки минской армии укрылись в Шань-хай-гуане; маньчжуры удалились за реку Ляо-хэ. Минский военный министр Сунь-чэн-цзун лично прибыл на место и вновь водворил порядок. Четыре года, пока он был здесь (до отозвания, по интригам евнуха Вэй-чжун-сяня), Нурхаци не предпринимал ничего и только весной 1625 г. перенес столицу в Шэнь-ян. В 1626 г. он потерпел неудачу под городом Нин-юанем, благодаря бдительности коменданта Юань-чун-хуаня и европейским пушкам, впервые появившимся в Ляо-дуне; зато он овладел островом Цзяо-хуа-дао, служившим главным складочным местом для всех войске вне Шань-хай-гуаня. В 1626 г. Нурхаци умер; полный посмертный титул его: Тай-цзу(великий предок)-Гао(высокий)-хуан-ди(император). Ему наследовал четвертый сын его Абахай, известный в истории под именем Тай-цзун-Вэнь(просвещенный)-хуан-ди. При нем Дай-цинской династии подчинились аймаки восточной Монголии (в 1629 г.) и Корея (по договорам 1627 и 1637 гг.). Минское правительство, прислав посольство на похороны Тай-цзу, завело переговоры о мире, но исподволь готовилось к войне. Тай-цзун понял его замыслы, и война началась. Сначала маньчжуры не имели успеха, но в 1629 г. Тай-цзун, через восточную Монголию и проход Си-фын-коу, проник в собственно К. и двинулся к Пекину. Минский двор поспешно вызвал мужественного защитника Ляо-дуна, Юань-чун-хуаня, для защиты столицы. Произошла кровопролитная битва, не имевшая решительного исхода. Тогда Тай-цзун хитростью добился обвинения Юань-чун-хуаня в измене, и последний был казнен. Возмущенная этой казнью, ляо-дунская армия возвратилась в Шань-хай-гуань и остатки китайской армии были разбиты под самым Пекином; после этого Тай-цзун тем же путем вернулся домой, взяв попутно несколько городов. Убедившись на опыте в важности артиллерии, Тай-цзун впервые отлил в 1631 г. пушки, и осенью того же года, благодаря им, взял город Да-лин-хэ. Затем Тай-цзун покончил с последним потомком Юаньской династии, чахарским ханом Линданем (иначе Ликдан-батуром) и неоднократно предпринимал набеги на собственно К., все тем же путем, через восточную Монголию. При взятии в плен сына Линданя, Эчжэ, Тай-цзуну досталась большая государственная печать, увезенная последним юаньским императором Шунь-ди при его бегстве из Пекина. Этим обстоятельством воспользовался Тай-цзун, чтобы окончательно укрепить за собой императорский титул: 5 мая 1636 г. он принял титул Вэнь-хуан-ди, а своей династии дал название Дай-цин (уже чисто китайское, подобно тому как Хубилай дал своей династии название Юань, вместо прежнего Мэн-гу). Этим он окончательно выказал свое намерение овладеть К., но медлил еще нанести окончательный удар, так как видел, что Минская династия сама клонится к падению. Пока он занялся окончательным устройством государства по китайскому образцу: были учреждены министерства, введены экзамены для получения должностей и табели о рангах, установлен придворный этикет, приняты меры для развития письменности и образованности, учрежден комитет для перевода необходимых книг с китайского языка и т. д. Между тем в К. Ли-цзы-чэн, сын простого крестьянина из провинции Шэнь-си, поднял возмущение, в короткое время приобрел до миллиона сторонников, подчинил себе провинции Хэ-нань, Шэнь-си и Шань-си и двинулся к Пекину. Несчастный Чжуан-ле-ди (или Хуай-цзун, 1628—1644) узнал об этом только тогда, когда Ли-цзы-чэн, объявивший себя императором, стал лагерем у западных ворот Пекина. В то же время другой мятежник, Чжан-сянь-чжун, овладел Сы-чуанем. Чжуан-ле-ди поспешно отправил своих сыновей из Пекина, собственноручно заколол свою дочь, чтобы она не досталась Ли-цзы-чэну, и, не имея возможности спастись бегством, удавился; Ли-цзы-чэн легко овладел Пекином. Генерал У-сань-гуй, все это время мужественно защищавший Нин-юань и Шань-хай-гуань от маньчжуров, вступил в союз с последними для изгнания Ли-цзы-чэна; последний был разбит, схвачен и обезглавлен. Сделавшись фактически владетелями Пекина, маньчжурские военачальники убедили У-сань-гуя (не видевшего другого исхода для успокоения империи) признать императором (под регентством 14-го сына Нурхаци, Доргоня) малолетнего сына Тай-цзуна, известного у нас под именем Шунь-чжи (по годам правления, как и все последующие императоры нынешней династии). Таким образом в 1644 г. воцарилась в Пекине Дай-цинская династия; но она не сразу овладела всем К. В том же году минский военный министр Ши-кэ-фа возвел на престол, в Нанкине, внука императора Шэнь-цзуна, но был разбит и, вместе со ставленником своим, кончил жизнь самоубийством (1645). Появились новые претенденты на престол павшей Минской династии, из которых дольше других держался Гуй-ван, умерший в 1661 г.
Излагать здесь подробно историю Дай-цинской династии в К. мы не будем, потому что все императоры ее, с историей их царствований, приводятся в Словаре под буквой, соответствующей их годам правления. Ограничимся их перечислением, с указанием важнейших событий их царствований, и в особенности последнего времени. 1) Ши-цзу-Чжан-хуан-ди, годы правления — Шунь-чжи (Chuen-tchi; Shun-chih, 1644—1662): все царствование его прошло в покорении отдельных провинций Китая; 2) Шэн-цзу-Жень-хуан-ди, по имени Сюань-е, годы правления — Кан-си (Kàng-hi, 1662—1722; см. XIV, 355), второй сын императора Шунь-чжи: борьба с «тремя вассалами», поход на джунгарского Галдана, Нерчинский трактат 1689 г. с Россией, два похода на Формозу, усмирение бунта войск в Ву-чан-фу, прибытие миссионеров от Людовика XIV; 3) Ши-цзун-Сянь-хуан-ди, 4-й сын Кан-си, по имени Инь-чжэнь, годы правления — Юн-чжэн (Yung-chêng, 1723—1735): поход на джунгарских олотов, подчинение юго-западных инородцев, преследование христиан; 4) Гао-цзун-Чунь-хуан-ди, сын предыдущего, имя Хун-ли, годы правления — Цянь-лун (Kien-loung, Ts’ien-loung, 1736—1796; отказавшись от престола в пользу следующего, умер в 1799 г.): покорение Джунгарии и Восточного Туркестана, переселение калмыков с Волги, умиротворение Тибета, походы против Бирмана, Аннама и Непала, усмирение Цзинь-чуаньских ту-сы, Ху-гуанских и Гуй-чжоуских Мяо-цзы и Гань-суских мусульман, окончательное покорение Формозы, английское посольство лорда Макартнея; 5) Жень-цзун-Жуй-хуан-ди, 17-ый сын Цянь-луна, имя Юй-янь, годы правления — Цзя-цин (Kia-king, Kia-tsing, 1796—1820): усмирение Ху-гуанских и Гуй-чжоуских Мяо-цзы, морских разбойников, мятежных войск в Нин-ся, разбойников в Сы-чуане, Ху-гуане и Шэнь-си; возмущение в Пекине, тайные общества, посольство лорда Амгерста; 6) И-цзун-Чэн-хуан-ди, 4-ый сын Цзя-цина, имя Мянь-нин, годы правления — Дао-гуан (Tao-kouang, 1821—1850); 7) Вэнь-цзун-Сянь-хуан-ди, 4-ый сын Дао-гуана, имя И-чжу, годы правления — Сянь-фын (Hien-foung, Hiea-fêng, 1859—61); 8) Му-цзун-И-хуан-ди, сын Сянь-фына, имя Цзай-чжунь, годы правления — Тун-чжи (Tung-Chih, Toung-che, 1862—1874): в его малолетство регентшами были законная жена Сянь-фына и его побочная жена (мать Тун-чжи); 9) Ныне царствующий император, известный поэтому только по годам правления Гуан-сюй (Kuang-hü, Kouang-su, с 1875): имя его Цзай-тянь, он сын принца Чунь-цинь-вана, 7-го брата императора Сянь-фына; родился в 1871 г.; в его малолетство регентство принадлежало тем же двум императрицам; совершеннолетие его настало в 1887 г., но контроль второй императрицы продолжался еще до февраля 1889 г.
В царствование императора Цзя-цина особенно усилилась деятельность различных тайных обществ, из которых наиболее известны «Секта Белого Ненюфара» и «Общество Триады», иначе называемое «Обществом Неба и Земли» (под словом «Триада» разумеется небо, земля и человек) и основанное с целью низвержения настоящей династии. Правительство принимало строгие меры против этих обществ (так, в 1801 г. назначена смертная казнь через отсечение головы членам «Общества Триады», а их соучастникам — через удушение), но это ни к чему не вело, и деятельность обществ развивалась все более и более. Донесение о них (в Ху-гуане) сообщает сведения и об организации «Общества Триады», которое делилось на 5 лож: в провинциях Фу-цзянь (главная), Гуан-дун, Юнь-нань, Ху-гуан и Чжэ-цзян. В связи с «Обществом Триады» ставят и восстание так называемых тайпингов, при императоре Дао-гуане и его преемниках. Началось это восстание в конце 1849 г. в Гуан-си, под предводительством Хун-сю-цюаня (или Тянь-дэ, «Небесные доблести») давшего годам своего правления название Тай-пин («Великое спокойствие»; от этого слова и название всех восставших; иначе они называются Чан-мао-цзи — «Длинноволосые мятежники», так как не носили кос, отличительного признака подданных Дай-цинской династии). Из Гуан-си тайпинги проникли в Гуй-чжоу и Ху-нань, до Ян-цзы-цзяна; 23 декабря 1852 г. они овладели Хань-коу, а 12 января 1853 г. заняли и Ву-чан-фу; отсюда, после взятия Цзю-цзян-фу (18 февраля), Ань-цинь-фу (24 февраля) и Нанкина (19 марта того же года), направились на север. После неудачного штурма Кай-фын-фу они переправились через Хуан-хэ, через Шэнь-си проникли в Чжи-ли и грозили Пекину. Их разведчики проникли и в Тянь-цзинь (30 октября 1853 г.). Взяв в том же году город Шан-хай, они владели последним 17 месяцев, пока отряд из европейских волонтеров и команд военных судов не прогнал их из города (4 апреля 1854 г.). Грозили тайпинги Шан-хаю и в 1861 г. Для борьбы с ними китайское правительство обратилось к помощи европейцев. При помощи последних, частью из европейского сброда, частью из китайцев, был сформирован особый отряд, под названием «постоянной победоносной армии». Начальниками его были сначала американец Ward, потом голландский капитан Burgevine и, наконец, английский майор Гордон (известный впоследствии Гордон-паша). Под начальством последнего (вместе со знаменитым теперь Лихун-чжаном) отряд действительно принес большую пользу при усмирении тайпингов. Главным подвигом Гордона было взятие города Су-чжоу-фу, 4 декабря 1863 г., причем 6 предводителей тайпингов, сдавшиеся на слово Гордону, обещавшему пощадить их жизнь, казнены по приказанию Ли-хун-чжана. Южнее оперировал другой, франко-китайский, отряд, который окончил свою кампанию в 1864 г. взятием городов Хан-чжоу-фу и Ху-чжоу-фу. Столица мятежников, Нанкин, сдалась императорским войскам, под предводительством Цзэн-го-фаня, 19 июля 1864 г. Шайки тайпингов вернулись, затем, в место первоначального своего возникновения — провинцию Гуан-си, откуда часть их проникла в Тонкин и вела там борьбу с французами, под именем черных и желтых флагов.
Одновременно с восстанием тайпингов К. страдал еще от восстаний мусульман и так называемых нянь-фэев. Надо различать два восстания мусульман: одно на севере или так называемое дунганское (см. XI, 238; в усмирении его принимали участие двое самых замечательных китайских государственных деятеля последнего времени, Цзо-гун-бао или Цзо-цзун-тан и Ли-хун-чжан), другое на юге, в провинции Юнь-нань. Последнее началось в 1855 г., вследствие столкновений между мусульманами и китайцами в серебряном руднике Ши-ян-чан, в верховьях Красной реки. Вражда и рознь между мусульманами и прочим населением провинции существовала с давних пор, но это столкновение переполнило чашу терпения. Сначала мусульмане одержали верх и выгнали китайцев, но потом последние, собравшись с силами, стали преследовать и истреблять последних. Местный чиновник, заведовавший рудником, не сумел остановить столкновений, оставил свой пост и, прибыв в главный город провинции, представил доклад, обвиняя во всем мусульман. Смертельный враг мусульман, бывший вице-президент военного министерства Хуан-чжун, вместе с губернатором Су-син-а, задумал произвести общую резню мусульман. Генерал-губернатор не мог помешать ей, так как Хуан-чжуну сочувствовали и прочие высшие чиновники провинции; поэтому он, написав подробное донесение в Пекин, повесился вместе с женой. Однако резня, назначенная на 19 мая 1856 г., не имела особенного успеха, так как мусульмане успели заблаговременно принять меры защиты, под руководством главы местного мусульманского духовенства, Ма-дэ-син. Главными помощниками его были молодые студенты, Ду-вэнь-сяо (или Ду-вэнь-сю) и Ма-сянь. Они овладели городом Да-ли-фу, который после этого сделался столицей и главной твердыней мусульман. Сначала восстание пошло очень успешно и несколько городов было взято мусульманами. Ма-дэ-син все войска свои разделил на две части: одна, под начальством Ду-вэнь-сю, действовала на западе, а другая, с Ма-сянем во главе, на юге. Инородческое население провинции воспользовалось этим для объявления своей независимости от китайцев. К 1858 г. мусульмане явились хозяевами положения в провинции. Пекинское правительство узнало об истинном положении дела только тогда, когда прибыл в Юнь-нань новый генерал-губернатор, Чжан-лян-чжи. Занятое столкновением с англичанами и французами и тайпинским восстанием, оно не могло обратить должного внимания на юнь-наньские дела. В 1859 г. Ма-сянь подчинил себе несколько городов (Тун-хай-сянь, Гунь-ян-чжоу и др.), а Ма-дэ-син занял Чжэн-цзян-фу. В 1860 г. успехи мусульман продолжались; Ма-сянь подошел даже к Юнь-нань-фу, но императорские власти склонили его и Ма-дэ-сина перейти на их сторону. Положение империи, однако, оставалось очень шатким: несколько провинций было занято тайпингами, в Гань-су и Шэнь-си свирепствовало восстание северных мусульман, в Гуй-чжоу — инородцев Мяо-цзы; вся западная часть Юнь-наня признавала власть Ду-вэнь-сю (он именовался еще султаном Солиманом). Последний энергично продолжал войну и в 1868 г. осадил Юнь-нань-фу, но, ввиду многочисленных измен в его войске, решился снять осаду и отступить. В свою очередь осажденный в Да-ли-фу, он сдался 15 января 1873 г. (и тут же умер от заранее принятой отравы) императорским войскам, которые произвели страшную резню в городе: из 50 тыс. жителей была вырезана половина и 24 корзины отрезанных ушей были отосланы в Пекин в качестве трофеев (вместе с головой Ду-вэнь-сю). Справиться с остатками мусульман было, затем, уже легко. Восстание Нянь-фэев началось в 3-м году правления Сянь-фын (1853), когда Чжан-лэ-син собрал толпу партизан, в провинции Ань-хуй, и в других местах также вспыхнул мятеж. Против восставших неоднократно были отправляемы правительственные войска; но если мятежников истребляли в одном месте, они появлялись в другом; ими были опустошены местности на протяжении 1000 ли, в провинциях Шань-дун, Хэ-нань, Ань-хуй и Цзян-су. Часть Нянь-фэев вступила в сношения с тайпингами и действовала с ними заодно: перевалив через хребет Цинь-лин, они окружили Си-ань-фу, а затем двинулись на восток. В 1863 г. Чжан-лэ-син был казнен, но его племянник Чжан-цзун-юй и Чэнь-да-си опять подняли восстание, в котором приняли участие и инородцы. Когда в следующем году правительственные войска взяли штурмом Нанкин (причем были разрушены лучшие здания в городе и знаменитая «Фарфоровая башня» — буддийская ступа) и затем направились на юг, дела мятежников пошли хуже. В 1865 г., однако, они распространились по всей провинции Шань-дун. В то же самое время Ли-хун-чжан был назначен императорским комиссаром против этих Нянь-фэев и, сохраняя то же звание, в следующем году был сделан генерал-губернатором Ху-бэй и Ху-нань. В начале 1868 г. Чжан-цзун-юй успел прорваться в Чжи-ли и грозил Пекину. Не поняв истинного положения дел, там разжаловали Ли-хун-чжана; однако все его почести и звания вскоре были возвращены ему, так как он донес об усмирении всех мятежников в Чжи-ли, Шан-дуне и Хэ-нани. Разбитый при городе Жень-пин, Чжан-цзун-юй утопился в реке Ту-се-хэ.
Прежде чем перейти к войнам, веденным К. с европейскими государствами, необходимо сказать несколько слов о его внешних сношениях (с западной Азией и Европой) в прежние времена. Помимо предполагаемого упоминания К. в памятниках различных народов, под именем Sinim (y пророка Исаии), Sinae (Птолемей) и Seres (Птолемей, Страбон и др.), мы имеем свидетельство о прибытии в 166 г. нашей эры посольства из Рима ко двору ханьского императора Хуань-ди. Монах Козьма говорит о торговле острова Тапробана с К. Не подлежит сомнению, что между К. и западной Азией велась большая торговля морем. При династии Тан китайские суда доходили до Малабарского берега и даже до Сирафа в Персидском заливе. Арабские суда появлялись с товарами большей частью в Кань-фу, затем в Кантоне. Сношения К. с Западом особенно усилились при монгольских ханах (династии Юань); появились и миссионеры, и путешественники, и целые посольства. Достаточно упомянуть знаменитого венецианца Марко Поло (род. в 1254 г., пробыл в К. с 1271 по 1295 г.), затем первого пекинского архиепископа Иоанна де Монте-Корвино (1247—1333), епископа Андрея Перузскаго, миссионера в Пекине Одорика из Парденона († 14 января 1331 г.), папского легата в Пекине францисканца Мариньоли (1342—46) и, наконец, посольство сына Тамерлана Шах-роха к китайскому двору (1419—22, при минском императоре Чэн-цзу Юн-ло).
В новейшие времена сношения европейских государств с К. открылись только в начале XVI столетия (см. выше: торговля К.). Завязались эти сношения уже морем; одна только Россия вступила в сношения с К. по сухому пути, благодаря своему соседству в Сибири с землями, вскоре вошедшими в состав Китайской империи (неудачи наших первых посольств проникнуть в К. объясняются именно тем, что земли, через которые приходилось им проезжать, были еще независимы от К.). Первые сведения о К. были получены в России при Иоанне Грозном, от казаков Ивана Петрова и Бурнаша Ялычева, посланных в 1567 г. для разведывания о неизвестных землях. В 1618 г. были посланы тобольским воеводой два казака, Иван Петлин и Петюнька Казылов, которые проникли, по всей вероятности, в Пекин и привезли грамоту от имени императора Вань-ли (Валли-хана). Эта грамота хранится в московском архиве, как и вторая (1649 г.; но, по сведениям Спафари, обе эти грамоты — времен императора Вань-ли и составляют род наших жалованных грамот на землю). После этого следовал целый ряд посольств или в Монголию (в 1616 и 1636 гг. Алтан-хан даже принимал русское подданство, но лишь ради подарков и не серьезно), или в К. (неудачные: посланцы большей частью были убиваемы на дороге). Сношения с К. облегчились после 1644 г., когда вступила на престол нынешняя Дай-цинская династия и появились на Амуре казаки. Но и тут некоторые посольства терпели полную неудачу, вследствие того, что наши послы не исполняли унизительных, по их мнению, требований китайского этикета (посольства Федора Исаковича Байкова 1654—56 г., Николая Спафари 1675 г.). В 1668 г. был отправлен первый частный торговый караван в К., а в 1670 г. впервые прибыли из К. купцы в Нерчинск. Бегство в 1667 г. тунгусского князя Гантимура (см. VIII, 96) из Маньчжурии в Нерчинск послужило причиной сначала дипломатических сношений, а потом и открытого столкновения, когда к этому присоединилось еще и основание русских острогов по Амуру (при этом казаки собирали ясак с населения, не подвластного Дай-цинской династии, а только обратившегося к ней за помощью; но получение помощи, по всегдашней китайской политике, считалось равносильным принятию подданства, хотя бы сначала и чисто номинального). В 1684 г. произошла первая осада Албазина (где засело 350 казаков); город, после отчаянного сопротивления, сдался, а начальник осаждавших, Лантань, отправил через Нерчинск бумагу, требуя от московского правительства выдачи Гантимура и размежевания земель. Однако Албазин был возобновлен воеводой Алексеем Толбузиным, и в 1686 г. произошла вторая его осада. Толбузин был убит; город сдался; большая часть населения перешла в Нерчинск, но 45 человек, вместе с престарелым священником, приняли китайское подданство, были отправлены в Пекин и включены в состав 8 знамен. Для них и их потомков и была учреждена (на основании Кяхтинского договора) духовная миссия (в нормальном составе 10 человек), давшая нам стольких знатоков китайского и маньчжурского языков и заведовавшая, до учреждения дипломатической миссии (в 1861 г.), всеми нашими сношениями с К. 27 августа 1689 г. заключен первый договор России с К. в Нерчинске (воеводой Головиным), по которому весь Амур отошел к К. (граница шла от пункта слияния Шилки и Аргуни к устью реки Горбицы, а затем по этой реке и по Хинганскому хребту к Охотскому морю). В 1696 г. был отправлен первый казенный караван в Пекин. В 1719 г. отправлено посольство Измайлова в Пекин, но он вернулся без успеха, а оставленный им агент Ланге вскоре был удален оттуда по проискам иезуитов. В 1725 г. был отправлен чрезвычайным послом в К. иллирийский граф Савва Владиславович Рагузинский, заключивший Буринский договор (1727), в следующем году измененный и ратифицированный под именем Кяхтинского (10-я статья этого договора, касательно пограничных споров и грабежей, была еще раз изменена в 1768 г.). Кяхтинским договором была определена наша граница с Монголией и открыты два пункта для торговли: в Нерчинске и Кяхте. Границы наши с Манчжурией и в Уссурийском крае определены Айгунским (1858) и Пекинским (1860) договорами. Еще позднее определены наши границы с западным краем К., а именно Чугучакским (1864) и Петербургским (1881) договорами. Последний договор был вызван тем, что в 1871 г. генерал Колпаковский занял Кульджинский край, вследствие беспорядков, возбужденных там дунганским восстанием и отражавшихся на нашем Семиречье. По усмирении дунганского восстания русское правительство изъявило согласие вернуть часть занятых земель (самую лучшую). Первое посольство, прибывшее из К. в Россию, относится к 1712 г., когда чиновник военного министерства Тулишэнь прибыл к калмыцкому хану Аюки; затем были еще посольства в 1731 г. (поздравить Петра II со вступлением на престол) и в 1732 г. (с той же целью к Анне Иоанновне).
К торговле, открытой в Кяхте, китайское правительство относилось всегда с большой подозрительностью и при всяком удобном случае закрывало ее на время. С еще большей подозрительностью и придирчивостью относилось оно к торговле других европейских государств. Так, еще в 1545 г. была разрушена португальская колония в Нин-бо-фу, причем было убито 2000 христиан; в 549 г. фу-цзяньский губернатор разрушил подобное же португальское учреждение в Чжэнь-чжоу. Значительно усилившиеся при императоре Кан-си, торговые сношения стали подвергаться большим стеснениям при его преемниках, и в 1757 г. европейцам было запрещено вести торговлю в К., кроме двух пунктов — Макао и Кантона; но и там они могли вести торговлю только через посредство особой торговой компании (Хан, Hang — откуда у нас неправильно Хонг и Гонг), ответственной перед правительством. Такие стеснения вызывали сильный ропот со стороны европейских купцов, особенно после уничтожения монополии Ост-индской компании. Развилась большая контрабандная торговля, преимущественно опиумом, ввоз которого в К. был запрещен императорскими декретами. На эту контрабандную торговлю смотрели сквозь пальцы и английские резиденты (с 1833 г. лорд Нэпир, смененный Робинсоном, а с 1836 г. — капитаном Эллиотом), и местные китайские чиновники, подкупаемые взятками. Центральное правительство в Пекине решило положить конец контрабанде: в марте 1839 г. был назначен генерал-губернатором в Кантон Линь-цзэ-сюй (у нас комиссар Линь), с обширными полномочиями. Вызвав к себе для переговоров резидента Ост-индской компании Дента и капитана Эллиота, он задержал их и потребовал выдачи всего опиума. Эллиот уступил: выданный опиум был сожжен, но выпущен весь груз чая, закупленный в этом году для Европы. Англия решила наказать К. и послала с этой целью небольшой отряд (около 4000 человек), под начальством адмирала Эллиота. К., уповая на свою превосходство над европейцами, даже и не готовился к войне. Однако, несмотря на медленность и нерешительность действий англичан (за что Эллиот был сменен), исход войны был для К. самый печальный. 26 февраля 1841 г. сэр Джон Гордон Бремер овладел устьем Кантонской реки, а в июле того же года занял архипелаг Чжу-сан и город Дин-хай-чжэнь (оставленный жителями). После неудачной попытки завести переговоры на севере (в устье реки Бай-хэ), действия англичан были перенесены опять на юг. Еще 25 мая 1841 г. были взяты штурмом высоты, господствовавшие над Кантоном, и город спасся от штурма только выкупом в 6 млн. долларов; теперь же, 27 августа, был занят город Амой, 29 сентября вторично занят город Дин-хай-чжэнь, 10 октября занят вход в устье реки Юн-цзян, 13-го взят город Нин-бо-фу (на этой реке, в провинции Чжэ-цзян). Затем последовали взятие Шан-хая и блокада Нанкина (Цзян-нин-фу). 29 августа 1842 г. подписан так называемый Нанкинский договор, ратифицированный 26 июня 1843 г. в Хон-коне. По этому договору были открыты для торговли 5 портов (кроме Кантона, еще Амой, Фу-чжоу-фу, Нин-бо-фу и Шан-хай) и остров Хон-кон (Гонг-Конг; см. IX, 174) уступлен Англии, получившей право учредить консульства в открытых портах и вознаграждение в 21 млн. долл. За китайские потери в этой войне поплатился вызвавший ее Линь-цзэ-сюй, сосланный в Восточный Туркестан (впрочем, с поручением озаботиться развитием там земледелия). Позже он опять получил важные назначения и до конца жизни служил советником центрального правительства, сохраняя ненависть к европейцам, из которых он особенно считал опасной для К. Россию.
Выгодами Нанкинского договора захотели воспользоваться и другие государства, заключившие отдельные договоры с К. (прежде всего Соединенные Штаты и Франция, в 1844 г.). Все эти уступки усилили еще более нерасположение китайцев к европейцам. Враждебно настроен был по отношению к последним и император Сянь-фын, при котором началось преследование христиан (наравне с членами тайных обществ). В 1856 г. в провинции Гуан-си был, вопреки трактату (установившему участие консула в суде), казнен французский миссионер; в том же году на Кантонской реке было задержано каботажное судно, плывшее под английским флагом и под командой английского капитана, причем китайский офицер сорвал этот флаг и арестовал 12 человек матросов-китайцев. Хотя английский генерал-губернатор Хон-кона и добился выдачи арестованных матросов, но письменного извинения за оскорбление флага он от генерал-губернатора Е не получил. Тогда Англия и Франция решили добиться удовлетворения своих претензий силой оружия. Сначала англичане начали военные действия одни, но, по малочисленности сил, скоро очистили все занятые ими пункты и удалились в Хон-кон. Китайцы подняли голову; начались убийства и грабежи. Тогда сент-джемский кабинет послал в К. лорда Эльджина, с 5000 корпусом, к которому Наполеон III присоединил французский отряд (с уполномоченным, бароном Гро). Прислали также уполномоченных Россия и Соединенные Штаты, но без права прибегать к оружию. Открытие военных действий было задержано восстанием в Индии. 9 декабря 1857 г. лорд Эльджин и барон Гро послали генерал-губернатору Е письменное изложение своих требований, но оно осталось без ответа. Начались военные действия. 28 декабря Кантон был бомбардирован и 29-го взят; Е отправлен военнопленным в Калькутту. Союзники перенесли свои операции на север; начаты были переговоры, со стороны К. веденные уклончиво. 20 мая 1858 г. были взяты форты на устье реки Бай-хэ, а 25 мая шесть канонерских лодок двинулись по этой реке к Тянь-цзиню. Тогда китайское правительство поспешило заключить договоры сначала с Россией и Соединенными Штатами (оба государства согласились на временное только пребывание своих посольств в Пекине), а потом с Англией (26 июня) и Францией (27 июня 1858). По этим договорам было открыта еще несколько портов. Ратификация должна была быть произведена в годичный срок. Однако когда весной 1859 г. посланники английский и французский захотели, согласно условию, прибыть в Пекин по реке Бай-хэ, то нашли устье ее загражденным и, несмотря на все их настояния, их не пропустили туда. Союзная эскадра произвела 25 июня бомбардирование, но неудачно. Тогда Англия выставила 12290 человек, под начальством генерала Hope Grant, а Франция — 7650 человек, с генералом Cousin de Montauban во главе. Усилены были и эскадры обоих государств. Когда ультиматумы посланников были отвергнуты, войска союзников, 14 апреля 1860 г., приступили к военным действиям. 12 августа был занят Тянь-цзинь. Дальнейшее движение союзников было задержано переговорами, со стороны китайцев имевшими характер простой уловки, для выигрыша времени. 18 сентября произошел наконец бой при деревне Чан-цзя-вань и китайская армия была разбита; 21 сентября повторилась битва у моста Па-ли-цяо, на дороге к Пекину. Тут были разбиты отборные китайские войска, восьмизнаменные, в числе 50 или 60 тысяч, причем из них было убито до 3000 человек, а у союзников было убито 5 и ранено 46 человек. Император Сянь-фын удалился в Жэ-хэ, а вести переговоры с союзными уполномоченными поручил своему младшему брату Гун-цинь-вану (принц Конг, как его называют). 6 октября союзники подошли к Пекину; 7-го французы заняли загородный императорский дворец Юань-мин-юань, драгоценности которого были разделены между союзниками, а 13-го — ворота Ань-дин-мынь (в северной стене Пекина). 24-го того же месяца был подписан мирный договор между лордом Эльджином и принцем Гун-цинь-ванем в самом Пекине; 25-го числа подписал такой же договор и барон Гро. Этим договором были подтверждены статьи Тянь-цзиньского договора, и К. обязался уплатить 8 млн. лан за военные издержки.
При нынешнем императоре Гуан-сюй, в 1870 г., китайская чернь произвела резню в Тянь-цзине, возбужденная слухами, будто католические миссионеры убивают детей. При этом погибло 20 иностранцев, в том числе случайно (русских не преследовали) и трое русских. В 1874 г. несколько японцев было убито на Формозе, и китайцы отказались дать удовлетворение. Японцы высадились на северо-востоке этого острова, и едва не возгорелась война между К. и Японией, но Англии удалось помирить их. По Чжи-фуской конвенции (Sir Thomas Wade и Ли-хун-чжан) китайское правительство обязалось уплатить 200000 лан за убийство переводчика в экспедиции Броуна (1874—75). В 1880 г., вследствие происков Англии, создавался casus belli с Россией, так как заключенный маркизом Чун-хоу в октябре 1879 г. договор в Ливадии был отвергнут китайским правительством; но в решительный момент К. понизил тон, и был заключен СПб. договор 1881 г. (впрочем, со значительными уступками сравнительно с Ливадийским), при участии маркиза Цзэн и русского посланника в Пекине, Бюцова. Подобные случаи повторялись и впоследствии (Желтуга и Савеловка), о чем будет сказано в ст. Маньчжурия. О последнем столкновении К. с Японией — см. Япония.
Литература (вследствие массы мелких сочинений по отдельным вопросам, указаны только главнейшие общие сочинения): J. А. M. de Moyriac de Mailla, «Histoire générale de la Chine…» (1777—1785); Gützlaff, «Geschichte des Chinesischen Reiches von den ältesten Zeiten bis auf den Frieden von Nanking» (1847); Boulger, «History of China» (Л., 1881—84); его же, «A short history of China» (1893); S. von Fries, «Abriss der Geschichte China’s seit seiner Entstehung» (B., 1884, 9 карт); арх. Даниил, «Всеобщая история К.» (вышло только 4 вып., 1838); С. Георгиевский, «Первый период китайской истории» (до императора Цинь-ши-хуан-ди, СПб., 1885). См. еще Cordier, «Bibliotheca Sinica» (т. I, 223—296 и Supplément, fasc. 1, 1573—1610).
Литература русско-китайских отношений. Д. Мертваго, «Очерки морских сношений и войн европейцев с К. по 1860 г.»; П. Шумахер, «К истории приобретения Амура. Наши сношения с К. 1848—60 гг. по неизданным источникам» («Русский Архив», 1878 г., №11); его же, «Наши сношения с К., 1567—1805 гг.» («Русский Архив», 1879 г., № 6); Мартенс, «Россия и Китай» (СПб., 1881); Трусевич, «Посольские и торговые сношения России с К. до XIX в.» (М., 1882); «Сборник договоров России с К. 1689—1881» (СПб., 1889 г. — издание министерства иностранных дел).
Язык и литература. Китайский язык является главным представителем группы так называемых односложных языков, сохранившим (главным образом благодаря своей письменности) более архаические формы, чем другие представители этой группы (языки тибетский, бирманский, корейский и др.). Односложные корни-слова его остаются без изменений, не принимая ни флексий, ни приставок. Китайский язык не пользуется и не может пользоваться никаким алфавитом, а каждое слово его изображается в письменности особым знаком (иероглифом). Это обуславливается тем громадным различием, которое существует между разговорным и письменным языками. Звуки и корни в обоих языках одни и те же, но и только; во всем прочем тот и другой пошли разными дорогами. В китайском языке существует около 460 моносиллабов (или, как их называют, Lautcomplexe), которые получают известное значение, только будучи произнесены с известной интонацией. Этих интонаций, составляющих главное затруднение для европейцев при изучении китайского разговорного языка, обыкновенно считается пять: два вида ровного ударения (пин-шэн, или шан-пин, отмечаемое в европейских руководствах знаком -, и ся-пин ^), затем тяжелое (шан-шэн \), острое (цюй-шэн /) и краткое (жу-шэн ᵕ) ударения. С помощью этих 5 ударений из 460 неопределенных моносиллабов получается около 1289 уже с определенным значением. Это — так называемые корни слова китайского языка. Но так как число их очень незначительно, а между тем увеличено быть не может, то и появилось много созвучных слов, например понятия: «лошадь», «агат», «старуха-мать» и «пиявка» выражаются однозвучными словами ма̀, различающимися только в письменности. Для избежания неясности и двусмысленности разговорный язык прибегает к образованию «двойных слов» посредством: 1) повторения моносиллаба (ма̀-ма [1] — «старуха-мать») или прибавления к нему синонимичного моносиллаба (ма-хуан — пиявка); 2) прибавления созвучных моносиллабов (ма̀-нао — агат); 3) прибавления моносиллабов, выражающих родовое понятие (и́-жень — человек-варвар = варвар; и́-нян — барышня-тетка = тетка) и 4) посредством прибавления особых «числительных слов», имеющих аналогию с нашими словами «пара», «штука», «кусок», например и-пи-ма — лошадь (одна штука лошадь), ма-сань-пи — 3 лошади (лошадей три штуки). Затем известное количество двойных слов (имеющих всегда значение имен существительных) образовано прибавлением к моносиллабам однослогов тоу, цзы и эрл (и́-цзы — мыло, жи́-цзы — день, жи́-тоу — солнце, ши́-тоу — камень, ши-цзы — лев). Все это необходимо для разговорного языка, но совершенно ненужно для письменного, так как в последнем каждое слово имеет свой особый знак. В разговорном языке различают, прежде всего, гуань-хуа — общеупотребительный язык образованного сословия во всем К. (а не «мандаринский» только, как его неправильно называют), противополагаемый различным наречиям. Гуань-хуа, в свою очередь, делится на южное, северное и западное наречия. Главное отличие северного (так называемого пекинского наречия) от южного (наиболее чистого — в Нанкине или Цзян-нин-фу) заключается в том, что в нем звуки г, к, х не могут подвергаться йотированию, а переходят в таком случае в из, ц и с (т. е. в транскрипции русским алфавитом моносиллабов этого наречия звуки г, к, х не встречаются с и, я, ю, е, йо (ё), а только с а, э, о, у), в южном же наречии существуют и те, и другие звуки (гин и цзин, кин и цин и т. д.); зато в южном наречии нет чистых звуков б, д и г (а только п, т и к и п′, т′, и к′), ясно слышных в северном. Таким образом, в северном (пекинском) наречии при транскрипции русскими буквами получаем следующие звуки: а, я, э, е, и, ы, у, ю, о, йо (ё), й, п, ф, м, б, в, д, т, л, чж, ч, цз, ц, с, ш, ж, г, к, х, н (и нг — носовое н); при этом отдельные гласные звуки составляют моносиллабы с определенным значением (и — один, я — зуб, э — гусь, е — также и т. д.) и в одном моносиллабе не допускается стечения двух согласных звуков. Западное наречие распространено в Сы-чуане и не чуждо влияния тибетского языка. Кроме того, существует масса местных наречий, отличающихся некоторыми фонетическими особенностями, но все они, подобно гуань-хуа, допускают в моносиллабах окончания только на гласные, й и н (обыкновенное и носовое). Совсем особняком стоят наречия провинций Фу-цзянь и Гуан-дун (Кантонской), допускающие окончания моносиллабов и на м, п, т и к. Из них наиболее известны кантонское пун-ти и хакка (в Гуан-дуне и Гуан-си). Эти наречия так резко отличаются от других, что и сами китайцы считают их иностранными. Но и помимо них разница между многочисленными наречиями Китая очень велика даже в звуковом отношении, что можно видеть из следующих примеров: «солнце» — жи́-тоу (вообще на севере) и и́-тоу (в Шань-дуне), «мясо» — жоу и йоу (там же), «человек» — жень, инь (в Шань-дуне) и ринь (в И-лийском районе), «ветер» — фын и хфун (в Цзян-си), «красный» — хун и хвуа (там же), «царь» — ван и во (Шань-си), «что» — ши-ма, ша и са (Гань-су). Разница в звуках не могла остаться без влияния и на количество моносиллабов в различных наречиях. Так, в гуань-хуа насчитывается 532 моносиллаба, в пекинском наречии — от 420 до 460, в шанхайском наречии — 660, в сва-тоуском — 674, в фу-цзяньском — 676, в кантонском (пун-ти) — 707, в чан-чжоуском — 846 и в фу-чжоуском — 926. Кроме фонетических особенностей, наречия не менее отличаются и в грамматическом отношении. Во введении к словарю Wells Williams’a помещен небольшой текст в 220 слов; затем он передан на различных наречиях, причем в пекинском наречии оказывается 470, в хан-чжоуском 350, в шанхайском 375, в нин-боском 355, в фу-чжоуском 290, в сва-тоуском 365, в кантонском 325 моносиллабов. Китайцы из различных местностей в разговоре часто не понимают один другого, и потому вынуждены прибегать к письменности, т. е. пишут непонятное слово или выражение, так как произношение различно, но начертание одинаково. Китайской иероглифической письменностью пользуются также корейцы, японцы и народы Индо-Китая. Благодаря этому китаец не только может молча, посредством письма, объясняться с корейцем, японцем, тонкинцем (и наоборот), но и свободно читать книги, изданные, например, в Корее. В Японии тоже издавались и издаются книги на чистом китайском письменном языке, но там читают их по японской конструкции, причем очень часто и расставляют иероглифы по этой последней и вставляют японские разговорные слова и окончания. Однако и на японском языке влияние китайской письменности (множество однозвучных, ничем, кроме письменности, не различаемых слов) сказалось так сильно, что для японского языка стало невозможным пользоваться одним алфавитом без иероглифов. Попытка последнего времени ввести латинский шрифт в Японии не может считаться успешной, так как для этого надо исключить из языка массу слов и заменить новыми. Если же мы захотели бы сделать то же в К., то пришлось бы совершенно уничтожить письменный язык и пересоздать разговорный, с уничтожением всех наречий.
В противоположность разговорному языку, китайский письменный язык очень богат. Он имеет 49030 письменных знаков (иероглифов), но число их может быть увеличено по мере надобности; всегда можно (по известным правилам) составить новый иероглиф (что и делают и делали китайские писатели и особенно поэты). Нужно только, чтобы чтение иероглифа не противоречило фонетике и правилам составления моносиллабов в языке, а что будет одним знаком, читающимся сходно с другими, больше, это не беда: все иероглифы говорят зрению, а не слуху, и в письменности ясно различаются. Такие иероглифы остаются, конечно, достоянием только письменного языка и не входят в разговорный. Мало того: и в письменном они могут быть употреблены раз или два, а потом и совсем не употребляться. Поэтому страшное на первый взгляд число иероглифов значительно сокращается: более употребительных из них всего несколько тысяч. По своему образованию иероглифы делятся на 6 категорий (лю-шу). Первая категория — изобразительная (сян-син) заключает в себе иероглифы, представляющие изображения предметов (всего 608), например: 
— человек, 
— солнце, 
— лошадь. Все такие начертания очень мало напоминают те предметы, которые обозначают, но это объясняется тем, что мы не имеем несомненных древних памятников китайской письменности в первый период ее образования, а застаем ее уже в позднейшем развитии. Вторая категория — указательная (чжи-ши); иероглифы этой категории (107), нося характер изображений, выражают уже известную мысль, например ши — историк (из двух изобразительных иероглифов, чжун — середина и ю — держать, т. е. держащий середину, беспристрастный). К третьей категории — совокупной (хой-и) относятся иероглифы (740), состоящие из комбинаций нескольких простейших групп; например мяо — всходы (из цао — трава, на тянь — поле). К этим трем категориям принадлежат, несомненно, древнейшие иероглифы. Когда запас их был исчерпан, стали прибегать к видоизменению начертаний для получения новых иероглифов; таким образом появилась четвертая категория — чжу-ан-чжу (372 иероглифа), например: дун — восток (жи — солнце, за му — деревом: солнце встает из-за леса), гао — светлый (жи — солнце, над му — деревом: т. е. в полдень). Но прочное основание китайской письменности, возможность для нее развиваться все более и более явились лишь с образованием пятой категории иероглифов (с-шэн — фонетической или тоносогласительной), к которой принадлежит наибольшая часть китайских иероглифов (21810 еще при Чжэн-цяо, теперь гораздо больше). Иероглифы этой категории состоят из двух частей: одна (фонетическая часть) определяет чтение иероглифа, другая (ключ) — энциклопедический объем понятия, заключающегося в данном иероглифе. Например: гун 
нападать — из гун 
(труд) для чтения и пу (ключ) ударять; сун 
тяжба, жаловаться — из 
янь (слово, ключевой знак) и 
гун (казенный) для чтения. К шестой категории — цзя-цзе (заимствованной, 598 иероглифов) — относятся иероглифы тогда: 1) когда они, кроме основного значения, получают другое, переносное значение и 2) когда меняется чтение иероглифа и вместе с тем и его значение (вытекающее или не вытекающее из основного, все равно). Например: чу — начало кройки платья и начало вообще, бэнь — корень дерева и корень вообще, ци — фундамент и основание вообще, чжун — середина и попадать (в центр).
В настоящее время в К. употребительны три главных почерка: древний или чжуань (на печатях, в заглавиях книг и в предисловиях, см. табличку, столбец IV), скорописный или цао-цзы (см. табличку, столбец II; изобретен в 1-ом веке после Р. Х., употребляется в предисловиях к книгам и в частных письмах) и обыкновенный (цзе или чжэн-цзе), изобретенный неким Ван-си-чжи (321—379 после Р. Х.) и получивший окончательную форму при Сунской династии (960—1279; это так называемый сун-шу или цзе-син-шу, см. табличку, столбец I). В I в. до Р. Х. был еще изобретен особый подчерк ли-шу (см. табличку, столбец III), но он не получил большого практического применения, так как изобретение кисти в конце III в. до Р. Х., бумаги (в 1-ом веке после Р. Х.) и туши (около 220 г. после Р. Х.) привело к изобретению вышеупомянутого обыкновенного почерка. Что касается до древнего почерка, то он считается изобретенным в царствование Сюань-вана (827—780 гг. до Р. Х.) министром Ши-чжоу: это «большой древний почерк» — да-чжуань или (по имени изобретателя) Чжоу-вэнь; потом ему была придана квадратная форма (прежде вырезывали иероглифы на досках, а затем стали писать на последних лаком), которая и теперь употребляется на печатях (это — шан-фан-да-чжуань). Лет за 200 до Р. Х. древний подчерк был упрощен и принял нынешний вид (это — «малый древний подчерк», сяо-чжуань, см. табличку, столбец IV).
Книгопечатание изобретено в К. в VI в. (581 г.), но оставалось в частных руках до X в., когда им стало пользоваться и правительство. Сначала текст резали на деревянных досках (что в большом употреблении и теперь), потом (с 904 г.) стали резать на камне и наконец на медных досках. Подвижные знаки известны с 1024 г. Читаются китайские тексты от правой руки к левой и притом сверху вниз; но если китайский текст помещается параллельно с текстом на другом языке, то он располагается сообразно с порядком другого текста. В грамматическом отношении китайцы разделяют свои слова-корни на ши-цзы (существенные слова) и сюй-цзы (пустые, не заключающие понятия о предмете, качестве или действии слова). Под первыми разумеются все слова, имеющие какое-нибудь определенное значение в фразе (т. е., по нашему, составляющие часть предложения), под последними — слова, теряющие свое корневое значение и служащие только для выражения отношений между частями предложений или отдельными предложениями (т. е. прибавлением этих «пустых слов» заменяются наши падежные и глагольные окончания, предлоги, союзы и т. д.). Ши-цзы, в свою очередь, делятся на хо-цзы (живые, подвижные слова) и сы-цзы (мертвые слова). Под первыми разумеются те корни-слова, которые получают значение наших различных частей речи в зависимости от места, занятого ими в данных фразах и соединениях; вне связи с другими они представляют из себя простые корни, а «мертвые слова» всегда соединяют в себе понятие о предмете. Поясним примером: корень хао получает значение «хороший» в соединении с корнем жен «человек» (хао-жень — хороший человек), но может значить и «любить», «любящий» (жень-хао-во — «человек любит меня»), в выражениях же сю-хао — «подавать милостыню» (буквально: исполнять доброе дело), цзё-хао — «старая дружба» он уже получает значение имени существительного, а в выражении хао-да-гуй — «очень дорого» служит только для усиления качества. Поэтому корень хао есть хо-цзы (живое, переменяющее значение слово), а такие слова, как жень — «человек» или му — «дерево», всегда остаются обозначениями предметов и не могут приобретать значение действий, т. е. всегда имеют значение имен существительных, а не глаголов; поэтому они принадлежат к «мертвым, не изменяющимся словам».
В отношении стиля китайские ученые делят произведения своей литературы на произведения, написанные в древнем стиле (гу-вэнь), и на произведения в современном стиле. Первые (гу-вэнь) подразделяются ими, кроме того, на 1) древнейшие (шан-гу-вэнь, до Конфуция), 2) сочинения классического периода (чжун-гу-вэнь, Лао-цзы, Конфуций, Чжуан-цзы и др.) и 3) сочинения позднейшего периода (ся-гу-вэнь). Хотя китайскими учеными и указываются произведения, написанные будто бы за 2000 и даже почти 3000 лет до Р. Х., но несомненно, что мы не имеем ничего древнее классических книг, причем и последние дошли до нас только в редакции времен Ханьской династии, а некоторые — даже в позднейшей. Но и ограничивая таким образом период развития китайской литературы, мы имеем ее за период более чем 2000-летний. Понятно, что за такой большой период времени китайская литература достигла громадных размеров, не только по объему, но и по разнообразию предметов. Столкнувшись в недавнее время с европейской литературой и культурой, китайская литература необходимо должна освежиться и обновиться, путем заимствования и перенесения в ее недра новых начал и новых веяний. Благодаря разнообразию предметов, уже затронутых китайской литературой, такое перенесение и заимствование не явится чем-либо совершенно новым и чуждым: многое окажется уже хоть слегка затронутым и хоть слегка намеченным. Примеры таких заимствований и перенесений в китайской литературе бывали и прежде. Достаточно указать на появление и значение в К. буддийской литературы, а также театра и драматических произведений. Возможность обновления и освежения для китайской литературы является тем более кстати, что наиболее блестящего развития она достигла при Танской и Сунской династиях, в последующие же времена (т. е. с XIV в.) хотя число произведений все более и более увеличивается, но все они являются подражанием прежним образцам, компиляцией и сводом написанного прежде. С давних пор (еще до Р. Х.) среди китайских ученых появилось обыкновение составлять обозрения или всей литературы за известный период, или какой-нибудь ее части (например, книг, собранных по конфуцианской литературе или по буддизму). Такие обозрения представляют собой каталоги книг, расположенные по известным отделам, причем сообщаются: содержание менее известных сочинений, биографические сведения о малоизвестных авторах, все промахи последних и даже опечатки, а также исследуется вопрос, действительно ли сочинение написано данным автором. Главнейшим из таких обозрений является изданное в конце прошлого столетия Сы-ку-цюань-шу-цзун-му (каталог всех книг, в четырех отделах, императорской библиотеки). В этом обозрении, по примеру предыдущих, вся китайская литература разделена на четыре главных отдела: классическая литература (цзин), история (ши), философия (цзы) и изящная литература (цзи).
I. К первому отделу, т. е. к книгам классическим или основным (корневое значение слова цзин — «основа», в тканье), кроме классических книг в тесном смысле, причисляются еще и лексиконы. Счет классических книг (в тесном смысле) был не одинаков в разные времена. Теперь обыкновенно различают среди них Ву-цзин или Пятикнижие (И-цзин — «Книга перемен», Шу-цзин — «Книга правления», Ши-цзин — «Книга стихов», Чунь-цю — «Весна и осень» [Летопись] и Ли-цзи — «Записки о церемониях») и Сы-шу или Четырехкнижие (Да-сё — «Великое учение», Чжун-юн — «Неизменяемая середина», Лунь-юй — «Разговоры» и Мэн-цзы); причисляя же к ним еще И-ли («Обрядник» — сочинение, по всей вероятности, Дай-шэна), Чжоу-ли («Чжоуские церемонии», скорее всего, составленные во 2-й половине I века до Р. Х. Лю-сяном и Лю-синем), Сяо-цзин («Книга о сыновней почтительности»; приписывается ученику Конфуция Цзэн-цзы, но, очевидно, составлена позднее) и Эрл-я (см. ниже), насчитывают всего 13 классических книг. Прежде считали их 6 (Пятикнижие и Чжоу-ли), а также 7 (те же и еще Лунь-юй) и 9 (с Сяо-цзин и Мэн-цзы). Эти цзи-ны, легшие в основу конфуцианства, заимствованы из К. в Корее и Японии и пользовались там не меньшим, если еще не большим авторитетом. Лексиконов китайского языка три главных рода: энциклопедические, ключевые и фонетические. Древнейший из них, Эрл-я, принадлежит к первой системе (энциклопедической). Все слова, объясненные в нем, разделены на 19 отделов. Подлинность его сомнительна; автором его считается Цзы-ся, ученик Конфуция, и даже Чжоу-гун (XI в. до Р. Х.). Энциклопедическая система употребляется китайцами преимущественно в лексиконах с маньчжурского, монгольского и тибетского (или со всех трех вместе) на китайский, которые появились при настоящей династии, большей частью по почину и на средства правительства. Затем, так как наибольшая часть (около 9/10) китайских иероглифов принадлежит (как уже сказано выше) к категории фонетической, т. е. состоит из двух частей — ключевой и фонетической, то и появилась мысль располагать иероглифы на основании одной из их составных частей: по ключам (лексиконы ключевые) или по фонетическим частям (лексиконы фонетические). Первоначально число ключевых знаков было довольно значительно, вследствие неумения подводить иероглифы под систему: в древнейшем ключевом лексиконе Шо-вэнь (составил Сюй-шэнь в 100 г. после Р. Х.; драгоценен тем, что приведены древние начертания) число их 540, а в лексиконах Юй-пянь (523 г. после Р. Х.) и Лэй-пянь (составлен Сы-ма-гуан, в XI в. после Р. Х.) даже немного более (542 и 544). Позже количество их было значительно сокращено (путем уничтожения излишних ключевых знаков и подведения иероглифов под другие ключевые знаки), и в настоящее время их принимается всего 214. Самый знаменитый лексикон по этой системе — Кан-си-цзы-дянь, изданный в 1716 г. по повелению императора Кан-си. По этой же ключевой системе располагаются и лексиконы для иероглифов древнего (чжуань-цзы) и скорописного (цао-цзы) почерков. Система расположения по ключевой системе состоит в том, что под каждым ключевым знаком иероглифы расположены по числу черт в их фонетических частях (сначала те, у которых фонетические части из одной черты, потом из 2, 3 и т. д.), самые же ключевые знаки тоже расположены по числу входящих в них черт (6 ключей из одной черты, 23 из двух, 31 из трех и т. д., наконец 214-й из 17 черт). Самое большое количество черт в китайских иероглифах (не считая образованных из повторения тех же начертаний) — 27 (вместе с ключевым знаком). Удобство ключевой системы — легкость нахождения искомого иероглифа, почему она в большом употреблении не только у китайцев, но и у европейцев; большинство словарей с китайского на европейские языки расположено именно по этой системе, равно как и указатели к словарям по другой системе. Невыгода этой системы — та, что расположение иероглифов (ключ один и тот же и число черт одинаково) чисто случайное, и, следовательно, иероглифы и особенно их начертания не легко удерживаются в памяти. Лексиконы, расположенные по третьей фонетической системе, предназначаются уже для людей знающих, так как в них можно найти иероглиф только зная его чтение. Этих лексиконов два рода: тонические и рифмические. В тех и других иероглифы расположены по окончаниям, причем с каждым окончанием перебираются все согласные в известном порядке; но в тонических лексиконах каждый моносиллаб (например, бань) перебирается со всеми интонациями. По этой системе составлен, например, лексикон Ву-фан-юань-инь (изд. в 1710 г.), разделенный на 12 главных отделов, по окончаниям, и придерживающийся следующего порядка начальных звуков: б, п, м, ф, д, т, н, л, чж, ч, ш, ж, цз, ц, с, ю (й, я), г, к, х, w (э, а). По той же системе, и главным образом на основании этого словаря (только уже по алфавиту родного языка), расположены и европейские силлабические словари (на русском языке «Китайско-русский словарь» арх. Палладия и Попова, Пекин, 1888; на английском — «A Syllabic Dictionary of the Chinese Language», Wells Williams). Между тем по рифмической системе интонации разделены: сначала перебираются все окончания и все начальные звуки под ровным ударением, потом те же самые окончания и звуки под тяжелым ударением, потом под острым и, наконец, под кратким, т. е., например, после иероглифов, читающихся «бань», будут приведены не иероглифы, читающиеся «бань», а иероглифы, читающиеся «пань», «мань» и т. д. все моносиллабы под ровным ударением, и уже только тогда начнется новый отдел (с тяжелым ударением). Назначение этих лексиконов — служить для облегчения нахождения рифмы; для рифмования же двух иероглифов (слов) в китайском языке требуется, кроме созвучия окончания, еще одна и та же интонация. Понятно, что число окончаний в рифмических лексиконах гораздо больше, чем в тонических (для каждой интонации особые окончания); так, например, в громадном рифмическом лексиконе, изданном в 1711 г. под заглавием Пэй-вэнь-юнь-фу, число их — 106. Есть еще одна система расположения китайских иероглифов, очень облегчающая их изучение; но на эту систему мы находим у китайцев только намеки, открыта же она русским профессором В. П. Васильевым и названа им графической. По этой же системе отпечатан в 1892 г. словарь профессора Д. А. Пещурова. Суть этой системы в том, что иероглифы расположены в том порядке, в каком они (предполагается) образовались из одной главной черты путем наращения других черт, а из них — простейших форм и групп (например, одна горизонтальная черта — иероглиф и, «один», две — эрл, «два», три — сань, «три»; пересечение трех горизонтальных одной вертикальной образует иероглиф ван — «царь»; маленький квадрат коу — «рот», этот же квадрат, пересеченный горизонтальной чертой пополам, — жи, «солнце», двумя — му, «глаз», и т. д.). В китайской литературе с древних времен существует обыкновение употреблять (особенно в поэзии) вместо названия предмета какое-либо фигуральное выражение (например, дун-гун — восточный дворец, где живет наследник, вместо «наследник», и т. д.). Таких выражений с течением времени образовалось огромное количество. Попытку собрать все эти выражения представляет словарь Ши-ву-и-мин-лу (1788 г.), в котором под каждым словом приведены выражения, употребленные где-нибудь вместо него.
II. Ко второму отделу китайской литературы — историческим сочинениям, кроме сочинений собственно исторических, причисляются еще сочинения по законодательству, географии (вместе с этнографией и путешествиями), затем каталоги и обозрения литературы (см. выше), а равно и сочинения по «исторической критике» (ши-пин). Среди сочинений собственно исторических различают: официальные истории династий, летописи, род прагматических историй (цзи-ши-бэнь-мо), частные истории, смешанные истории, сборники указов и докладов, биографии, извлечения из различных исторических сочинений, сводные летописи различных государств (цзай-цзи) и хронологические сочинения, образцом для официальных историй династий послужило первое сочинение в этом роде — Ши-цзи или «Исторические записки», автор которых, Сы-ма-цянь, нередко поэтому и называется китайским Геродотом. Обнимает это сочинение период времени с императора Хуан-ди (2697—2597 до Р. Х.) до императора Ву-ди (140—86 до Р. Х.) и делится на 5 главных отделов: биографии императоров, генеалогические и хронологические таблицы, 8 обозрений (церемонии, музыка, гармония [=законы], хронология, астрология, жертвоприношения, водяные работы и равномерность [податей и пошлин]), отдельные истории знаменитых княжеских домов (здесь помещена и биографии Конфуция) и, наконец, биографии (между прочим, Лао-цзы и учеников Конфуция), среди которых приводятся и сведения об иностранных государствах и народах. Главный недостаток этого сочинения (перешедший от него и ко всем прочим официальным историям) в том, что вследствие разделения на отделы сведения об одном и том же факте, об одном и том же лице сообщаются в различных местах: и в биографии императора (при котором данный факт случился), и в биографиях лица, принимавшего участие в этом факте, и даже в обозрениях. К тому же Сы-ма-цяня обвиняют в том, что он не был беспристрастен и брал, будто бы, взятки с князей, желавших, чтобы он в своей истории выставил их предков в более выгодном свете. Бань-гу, составитель следующей истории — Цянь-хань-шу («История первой Ханьской династии»), обнимающей период времени с 209 г. до Р. Х. по 5 г. после Р. Х., — уничтожил 4-й отдел, а в третьем отделе соединил некоторые обозрения вместе, но зато ввел новые: уголовные законы, география, политическая экономия и литература (первое обозрение произведений китайской литературы). Смерть помешала Бань-гу окончить предпринятый им труд; это исполняла его сестра Бань-чжао (автор самостоятельного сочинения Нюй-цзе-ци-пинь — «7 статей правил нравственности для девиц»), составившая таблицы и обозрение астрономии. Для всех последующих официальных историй стало общим правилом, чтобы история каждой династии составлялась после ее падения ее преемницей, поручавшей это дело или отдельному лицу (например, Фань-е составил историю второй Ханьской династии, Чэнь-шоу — историю троецарствия и т. д.), или целому комитету (Цзиньская история и, начиная с Сунской, все последующие). Сначала официальные истории назывались шу (по образцу 2-й классической книги, Шу-цзин), с истории же 5 династий (Ву-дай-ши) стали называться ши (в подражание Ши-цзи, «Историческим запискам»). Общий тип их — 3 главных отдела: 1) биографии императоров и императриц (ди-цзи), 2) обозрения (чжи): хронология, церемонии, музыка, юриспруденция, политическая экономия, жертвоприношения, астрономия, 5 стихий, география и литература, и 3) биографии (ле-чжуань), вместе со сведениями об инородцах и иностранных государствах. Включительно с историей Минской династии и двумя изданиями истории 5 династий и танской истории, составились, начиная с Ши-цзи, 24 официальных истории (за период времени c 2697 г. до Р. Х. по 1644 г. после Р. Х.), в 100 томах и 800 отдельных книжках (бэнь). Изданий этих официальных историй было несколько. Первое издание заключало в себе 17 историй (кончая историей 5 династий) и было выпущено частным домом Цзи-гу-гэ, основанным одним китайским богачом, пожертвовавшим еще при Минской династии громадные суммы денег на опрятную и верную вырезку досок для печатания книг. Этим домом Цзи-гу-гэ издано много и других сочинений. Минская династия издала истории 21 династии (кончая Юаньской историей), двумя изданиями: северным (в Пекине) и южным (в Нанкине). Настоящая династия составила историю Минской династии и переиздала старые издания танской истории и истории 5 династий. Старая история Танской династии была издана отдельно, и таким образом получилось собрание 23 официальных историй, роскошно изданных при императоре Цянь-луне (1736—1796). Второе издание этих историй окончено в 1846 г. Так как история каждой династии составлялась ее преемницей, то в этих историях возможны (и действительно были) умышленные случаи умаления значения и деятельности павшей династии; возможно и небрежное составление, влекущее за собой краткость и опущение подробностей (например, Юаньская история была составлена в 6 месяцев); но раз известный факт говорит в пользу павшей династии, служит к увеличению ее славы, то едва ли он ложен. Средством для восстановления истины служат частные истории, а также последующая общая, так как при новой династии всегда появляется стремление указать недостатки исторического труда, изданного ее предшественницей. Вообще китайские ученые никогда не отличались достаточной критикой и вносили в историю многие факты без тщательной проверки, раз они не противоречили взглядам и понятиям данного времени. Прототипом китайских летописей послужила составленная Конфуцием летопись удела Лу, под названием Чунь-цю (4-ая классическая книга), не дошедшая до нас в первоначальном виде, а только в изданиях трех комментаторов. Из этих изданий особенно славится Цзо-чжуань, приписываемое Цзо-цю-мину и послужившее, по мнению китайских ученых, образцом и для Ши-цзи. Живший в XI в. после Р. Х. писатель и государственный деятель Сы-ма-гуан решился составить продолжение Цзо-чжуани (или Чунь-цю): он начал с 400 г. до Р. Х. и довел рассказ до 959 г. после Р. Х. (падение последней из 5 династий); события расположены в строгом хронологическом порядке, вследствие чего повествование о каком-нибудь событии постоянно прерывается вставками о других происшествиях, а потом опять продолжается до конца или до нового перерыва. Философ XI в. Чжу-си или Чжу-цзы приделал к этому сочинению краткие заголовки (к каждому событию), вынесенные в красную строку. Таким образом составилось известное сочинение Цзы-чжи-тун-цзянь-ган-му («Помогающее, правлению всепроницающее зерцало с заголовками») или, сокращенно, Ган-му. Сунские ученые Лю-шу и Цзинь-ли-сян приделали к этому сочинению надставку, в которой изложили древнюю историю К. (с императора Фу-си), а юаньские и минские ученые продолжили его до 1368 г., и минский Чэнь-жэнь-си придал ему окончательный вид, в котором это сочинение состоит из трех частей: цянь-бянь (надставка, первая часть), чжэн-бянь (основное сочинение) и сюй-бянь (продолжение). Нынешняя династия составила продолжение этой летописи за время Минской династии, но издала его отдельно, под названием Тун-цзянь-ган-му-сань-бянь (3-я часть Тун-цзянь-ган-му). Китайские ученые считают Тун-цзянь-ган-му лучшим пособием для изучения истории К.; известное сочинение «Histoire générale de la Chine» представляет перевод этой же книги, сделанный французским иезуитом de Moyriac de Mailla в Пекине (изд. в Париже в 1777—83 гг.). Есть переработка этой же Тун-цзянь-ган-му, в которой рассказы об одном и том же событии не разделены по годам и месяцам и, следовательно, не прерываются посторонними вставками, а соединены воедино от начала до конца, хотя бы данное событие продолжалось несколько лет и даже не одно царствование. Эта переработка (изданная под заглавием Тун-цзянь-цзи-ши-бэнь-мо) образовалась постепенно, трудами нескольких ученых: сунский Юань-шу переработал основную часть Ган-му, Чэнь-бан-чжань — продолжение к Ган-му, Гу-ин-тай, при настоящей династии — период Минской династии. В таком виде сочинение это представляет капитальный источник для изучения истории К., хотя его громадный объем, обусловленный продолжительностью китайской истории, подавляет читающего. Из Тун-цзянь-ган-му было сделано также сокращение, изданное в 1768 г. под заглавием Тун-цзянь-цзи-лань. Оно важно для изучающего историю К. тем, что: 1) нить рассказа продолжена до падения последнего потомка Минской династии и окончательного подчинения К. настоящей династии и 2) все древние географические пункты определены в их отношении к нынешним.
Тот же материал, что и официальные истории, только с большей полнотой и в лучшей переработке, представляют три так называемых энциклопедии (Сань-тун): 1) Тун-дянь — «энциклопедия законоположений или правительственная», составленная танским ученым Ду-ю, 2) Тун-чжи — «энциклопедия обозрений или историческая», составленная сунским Чжэн-цяо, и 3) Вэнь-сянь-тун-као — «энциклопедия документальная или литературная», составленная, при Юаньской династии, Ма-дуань-линем. Первая энциклопедия представляет историю постановлений относительно податей, производства чинов, их названий, обрядов, музыки, военной службы, разделения провинций и защиты границ, причем уголовные законы помещены в отделе военной службы. Порядок этих 8 главных отделов не произвольный, как в официальных историях, но обусловлен основной мыслью автора, что прежде всего надо заботиться о довольстве народа (финансы); тогда только и можно управлять им, выбрав чиновников и назначив их на соответствующие места (2-й и 3-й отделы); затем можно приступить к просвещению народа посредством церемоний и музыки (4-й и 5-й отделы); в случае неправильных действий прибегают к оружию и наказаниям (поэтому военная служба и уголовные законы соединены в один отдел); наконец, для удобства в управлении государство делится на провинции (7-й отдел), о целости границ которых надо прилагать особые старания (8-й отдел). Ду-ю, кроме историй, пользовался для своего сочинения трудами предшествующих ученых (начиная с Ханьских времен), из которых многие впоследствии были утеряны, так что мы можем судить о них только по выдержкам у Ду-ю. В этом — главное значение его труда. Каждый предмет он излагает в порядке времени, отчетливо, в такой соразмерности, какой мы не находим у авторов двух других энциклопедий. Сведения у него доводятся с древних времен обыкновенно до середины VIII в. после Р. Х., иногда и далее. В «Исторической энциклопедии» (Тун-чжи) большая часть отведена тому же, что мы находим и в официальных историях: биографии императоров и императриц (отдельно по династиям, до Танской династии), обозрения и хронология, биографии владетельных князей, чиновников, ученых, поэтов и вообще лиц замечательных как своими достоинствами, так и пороками; сюда же включены сведения о народах, живших около К. Автор почти не отступает от историй; он только исправляет ошибки и неточности и выкидывает излишнее. Главное внимание его было обращено на обозрения, числом 20; в них приводятся рассуждения самого автора и мнения других писателей. Некоторые из обозрений представляют простую номенклатуру, некоторые (география, надписи, уголовные законы) взяты целиком или отчасти из Тун-дяня; зато введены совершенно новые обозрения: фамилии, иероглифы, интонации, столицы. Энциклопедия Ма-дуань-линя давно уже обратила на себя внимание европейских синологов. И действительно, несмотря на промахи, указанные китайскими учеными, богатство материалов, обилие цитат из других писателей, ясное освещение вопросов на пространстве длинного периода времени (сведения доводятся до 1208 г. после Р. Х.) ставят это сочинение выше всяких порицаний. В основу своего труда Ма-дуань-линь положил Тун-дянь Ду-ю, только разделив его восемь отделов на 19 обозрений, к которым присоединил еще 8 других (литература, перечень императоров, возведение в сан, уранография и необычайные явления), лишь отчасти, в сокращенном виде, затронутых в Тун-чжи Чжэн-цяо. Первые два слова заглавия сочинения Ма-дуань-линя: вэнь-сянь определяют характер изложения — под вэнь автор разумеет приводимые у него в основном тексте выписки из классических книг и историй, а под сянь — присоединенные к ним доклады и пояснения известных государственных мужей и рассуждения ученых, живших со времен Танской династии. Ко всем трем энциклопедиям при настоящей династии, по повелению императора Цянь-луна, учеными комитетами были составлены продолжения за время до конца Минской династии и за первый период настоящей династии, причем в последнем продолжении выпущены биографии императоров и чиновников (так как история династии пишется после ее падения), зато в отделе иероглифов включены письмена маньчжурские, монгольские, тибетские и турецкие, а в отделе астрономии — сведения, почерпнутые от европейцев. Частных историй и сочинений, касающихся отдельных вопросов истории, чрезвычайно много. Укажем только Це-фу-юань-гуй — громадную историческую энциклопедию, составленную при Сунской династии и, несмотря на свой дидактический характер, до сих пор не потерявшую своего значения, так как для ее составления послужили многие источники, в настоящее время утерянные; затем Ли-дай-мин-сянь-ле-нюй-ши-син-пу — словарь фамилий знаменитых мужей и добродетельных женщин, живших при всех династиях (изд. в 1821 г.). Китайские исторические сочинения имеют громадное значение и для истории соседних с К. стран и народов, в них обитавших. Эти народы, большей частью кочевники, исчезали один за другим, не оставляя после себя никаких памятников ни письменных, ни вещественных. Все, что мы о них теперь знаем, известно нам только из показаний китайской истории.
Несмотря на то, что по китайским воззрениям история настоящей династии может быть составлена только после ее падения, за более чем двухсотлетний период ее существования издано самим правительством много материалов для такой истории: кроме упомянутых выше продолжений трех энциклопедий — описания отдельных войн, веденных династией при покорении и усмирении различных частей империи (Монголии, Джунгарии, инородцев и бунтовщиков), биографии знаменитых чиновников (мин-чэнь-чжуань) китайского и маньчжурского происхождения, князей-родственников царствующего дома и вассальных туркестанских и монгольских. Сюда же относятся правительственные издания: «Исследование о происхождении маньчжур» и «Истории первых времен династии», а также частные истории: «История восточного цветка или расцвета», «История войн настоящей династии» (сочинение Вэй-юаня, трижды переделывавшего его в конце первой половины настоящего столетия). Автор «Истории восточного цветка», давший историю настоящей династии до 1735 г., местами очень резко отзывался о династии; поэтому первое время сочинение его распространялось в рукописи, а при напечатании значительная часть его была вычеркнута, как оскорбительная для царствующей династии. В 1887 г. в Шан-хае вышло 2-е издание этого сочинения, более полное, вместе с продолжением, до конца царствования императора Дао-гуана (1850 г.). Первым сочинением по географии считается глава Шу-цзина, Юй-гун (Дань-Юя), в которой описаны границы 9 провинций того времени, качество земель, произведения, дань и т. п. Подложная ли эта глава, или она действительно описывает К. того времени — во всяком случае она послужила прототипом для географических сочинений, и ее терминология держится до сих пор. Начиная с Ханьской династии, в официальные истории стал включаться особый отдел географии. Отдельные общие для всей империи описания начались со времен Танской династии, когда появилось сочинение Ли-цзи-пу «Описание областей и уездов (империи за время годов правления) Сюань-хо (806—820)». В географии Сунских времен, составленной Е-ши: «Описание империи годов правления Тай-пин» (976—983), впервые введены сведения о знаменитых лицах и древностях и стихи, относящиеся к различным местностям и событиям. Начиная с Юаньской династии, правительственные описание всего К. называются и-тун-чжи. Из Юаньского и-тун-чжи («Общее описание») в настоящее время сохранились только 2 главы. При Минской династии такие описания издавались несколько раз; до нашего времени дошло издание 1461 г., составленное ученым комитетом довольно небрежно, со множеством ошибок и противоречий. Описаний К. за время настоящей династии (Дай-цин-и-тун-чжи) также существует несколько. При императоре Цянь-луне в 1764 г. вышло издание в 500 глав, переведенное на русский язык (сокращенно) Леонтьевым и изданное в СПб. в 1778 г. План этого сочинения такой: берется отдельно каждая провинция, сперва идет ее карта и таблица древних названий, далее указаны: астрономическое положение по созвездиям, изменения последовательные в названиях и разделении, определение границ, разбор местности, чины, народонаселение, подати, знаменитые люди. Дальше идут частные обозрения по департаментам (фу), по тому же плану, с прибавлением описания нравов, городских стен, училищ, гор и рек, древностей, проходов и теснин, переправ и мостов, плотин, кладбищ, кумирен; в конце помещены сведения о знаменитых чиновниках и людях, честных женщинах, буддистах и даосах и местных произведениях. После описания провинций собственно К. идут внешние владения (Монголия, Восточный Туркестан и Тибет; Манчжурия, как земля династии, причисляется к 18 провинциям) и земли, платящие дань. Со времен Сунской династии начались описания отдельных провинций и до того привились, что в настоящее время существуют описания не только всех отдельных провинций (общее название для них — тун-чжи, «общее описание»), но и департаментов (фу), областей (чжоу) и уездов (сянь), называемые просто чжи (описание). Они составляются на месте и местными средствами; цель их, между прочим, — служить материалом и для общей географии империи (для которой местные власти должны доставлять сведения). Существуют и описания отдельных городов и местностей. Для гидрографии К. очень важно сочинение Шуй-дао-ти-ган — подробное, шаг за шагом, описание всех рек Китайской империи. Оно издано в 1776 г. Ци-шао-нанем. Общий недостаток всех географических сочинений К. — отсутствие мало-мальски годных карт (хотя в прошлом столетии, при Кан-си, иезуиты и произвели съемку многих мест К.). Все прилагаемые к географическим сочинениям карты дают только приблизительное расстояние известных местностей, контур же, горы и реки вычерчиваются почти всегда наугад, в общих чертах. Зато описания отличаются подробностью до мелочей; например, в изданном в 1753 г. атласе запасных магазинов Чжи-лиской провинции (Цзи-фу-и-цан-ту) перечислено 39687 больших и малых деревень, на которые назначено 1005 магазинов. Для исторической географии существуют пособия в виде огромных лексиконов, с показанием всех изменений в названиях местностей и с общими очерками отдельных стран. Таково сочинение Ду-ши-фан-юй-цзи-яо, составленное при Минской династии. Описания путешествий тоже составляют один из излюбленных родов китайской литературы; главное внимание обращается здесь на древности, легенды, здания. Упомянем еще рассказ о посольстве в Корею, с описанием последней страны, ее обычаев и учреждений, относящимся к первой половине XII века. Abel Rémusat и St. Julien ознакомили Европу с очень важными для истории Туркестана и Индии путешествиями буддийских монахов из китайцев, Фа-сяня (Фо-го-цзи) и Сюань-цзана (Да-тан-си-ю-цзи). На русском языке в 1764 г. появился перевод И-юй-лу «Описание отдаленных стран» — путешествия Тулишэня с посольством к калмыцкому хану Аюки в 1714 г. (через Сибирь). В 1891 г. появилось сочинение О-ю-хуй-бянь, представляющее отчет о путешествии по России командированного в конце 80-х годов чиновника министерства финансов Мяо-ю-суня. Этнографические сведения о жителях различных провинций — как китайцах, так и инородцах — помещены в географических описаниях этих провинций. Кроме того, об инородцах существует немало и отдельных сочинений и альбомов, с пояснениями к рисункам.
К специальным сочинениям касательно законодательства и правления (так называемые чжэн-шу — «книги о правлении») относятся прежде всего так называемые хуй-яо — подробные описания всех предметов государственного устройства. Первое из сочинений этого рода, составленное Су-мянем, обнимает период времени с 618 по 804 г. (с продолжением до 853 г., составленным Ян-ши-фу и др.). Самым лучшим, по ясности и отчетливости, считается Тан-хуй-яо («Танское обозрение»), составленное Ван-бо в начале Сунской династии. Со времен Минской династии появились своды законов, действующих в империи, под именем хуй-дянь. Первый хуй-дянь составлен особым комитетом в 1502 г.; продолжения его появились в 1529 и 1576 гг. При нынешней династии такие хуй-дянь издавались несколько раз. В них надо различать две главные части: 1) Дай-цин-хуй-дянь («Свод Законов Дай-цинской империи») и 2) Дай-цин-хуй-дянь-цзэ-ли — род полного собрания законов Дай-цинской империи, с приложением карт провинций и департаментов и рисунков всех упоминаемых в законах предметов. Под именем цзэ-ли изданы уложения всех 6 министерств и главных административных учреждений. Уложения о наказаниях издавались (1740 и 1829) под именем Дай-цин-люй-ли. Со времен Сунской династии появляются собрания указов и докладов за период одной или нескольких династий. Назовем Тан-да-чжао-лин — «Собрание указов Танской династии» (сочинение сунского Сун-минь-цю) и Ли-дай-мин-чэнь-цзоу-и — «Собрание докладов знаменитых чиновников при всех династиях» (с Шанской до Юаньской, изд. в 1416 г. Ян-ши-ци и др. по поручению императора Юн-ло). Все такие указы и доклады считаются образцом изящного слога (вэнь-чжан) и потому вносятся в хрестоматии образцов. Нынешняя династия издала собрания указов всех своих государей, под именем шэн-сюнь, т. е. «священных наставлений» (для каждого государя отдельно). Немало издано при ней и докладов отдельных лиц. Свод лучших докладов и рассуждений по делам правления издан, под заглавием Хуан-чао-цзин-ши-вэнь-бянь, в 1826 г. (сочинение Хэ-чан-лина, приведенное в порядок Вэй-юанем). Из сочинений по исторической критике можно указать Ши-ци-ши-шан-цзё (критика 17 историй, с Ши-цзи до Ву-дай-ши), сочинение Ван-мин-шэна, изд. в 1787 г.
III. К третьему отделу китайской литературы — сочинениям по философии — относятся китайскими учеными сочинения по философии, религиям, наукам, искусствам и т. д. Вообще сочинения этого отдела китайские обозрения литературы делят на следующие 14 разрядов: 1) сочинения по конфуцианству или жу-цзя, 2) сочинения по военному искусству, 3) сочинения по законам, 4) сочинения по земледелию, 5) сочинения по медицине, 6) сочинения по астрономии и математике, 7) сочинения касательно гаданий и волшебства, 8) сочинения по искусствам, 9) практические руководства, 10) смешанные сочинения, 11) сборники, 12) эмпирические сочинения, 13) сочинения по даосизму (см.) и 14) сочинения по буддизму (см.). Такое странное, на первый взгляд, отнесение к философии столь разнообразных сочинений объясняется, прежде всего, тем, что древнейшие, а отчасти и новейшие сочинения по всем этим отделам — лишь отвлеченные рассуждения по поводу избранного предмета. Таковы, например, сочинения по военному искусству (У-цзы, IV в. до Р. Х.; Сунь-цзы, VI в. до Р. Х. и др.) и законам (Гуань-цзы, VII в. до Р. Х., Хань-фэй-цзы и др.). К 10-му разряду (смешанные сочинения) относятся сочинения философов неопределенного характера, которых нельзя отнести ни к одной школе. Таковы Мо-цзы или Мо-ди (V-IV в. до Р. Х.), Ян-цзы или Ян-чжу (IV в.), Сюнь-цзы или Сюнь-куан (III в.), Шэнь-цзы или Шэнь-дао и др. Идеи Мо-цзы мало отличаются от конфуцианских; он развивает учение о всеобщей любви к людям, хотя его альтруизм не лишен утилитаризма. Ян-цзы довел до крайности квиетический эгоизм Лао-цзы (раз человек родился, он должен продолжать свою жизнь и, наслаждаясь удовольствиями, ожидать приближения смерти; когда смерть придет, человек должен отнестись к ней индифферентно — он оканчивает свое земное существование и переходит в небытие). Сюнь-цзы, основатель этической школы, учил, что природа человеческая зла, а церемонии — выдумка. Шэнь-цзы учил, что все имеет свой собственный закон, который надо сохранять, не отыскивая ничего вне его и не расширяя его границ; от этого получается спокойствие между высшими и низшими, достигается чистота — а где законы недействительны, там стройность восстановляется уголовными наказаниями. Китайская медицина носит чисто эмпирический характер; главный недостаток ее — полное незнание анатомии. Главную основу ее составляют учения о соках и мокротах. Врачи китайские (самоучки) операций делать не умеют (хотя и упоминается, что знаменитый врач эпохи троецарствия Хуа-то производил их, употребляя в качестве анестезирующего средства холодную воду); производят только укалывание иглой (акупунктура) и прижигание. Между тем сочинений и руководств по медицине масса. Известное в Европе естественноисторическое сочинение Бэнь-цао-ган-му обозревает все царства природы именно с медицинской точки зрения, в смысле пригодности для лечения (указаны 1892 средства, взятых из всех царств природы). Литература сельскохозяйственная очень обширна и разностороння; немало сочинений, посвященных разведению одного какого-либо растения. В эту литературу попали (благодаря иезуитам) и сведения из европейских источников. Страшные бедствия от неурожаев и голодовок в такой густонаселенной стране, как К., с давних пор вызвали заботу об отыскании средств прокормить народ во время неурожая. Появилась целая литература о том, чем можно заменить хлеб в случае нужды. Древнейшее сочинение в этом роде относится ко временам династии Хоу-Вэй (386—556). Буддийская литература на китайском языке важна особенно тем, что в ней, благодаря неутомимому стремлению китайских буддистов (по крайней мере с IV по XIV в.) переводить на свой язык все попадавшиеся им буддийские сочинения, сохранилось много древних сочинений, относящихся к первому периоду буддизма, и притом таких, оригиналы которых в самой Индии давно исчезли.
IV. Четвертый отдел китайской литературы — изящная словесность — заключает в себе всякого рода сочинения по словесности, поэзии и критике литературы. Сюда, прежде всего, относятся все сочинения, касающиеся Чу-цы («Элегий царства Чу»), главную часть которых составляют поэтические произведения чуского первого министра Цюй-юаня (IV в. до Р. Х.; оклеветанный врагами, он утопился в реке Ми-ло; его элегия Ли-сао переведена на европейские языки). Далее в обозрениях литературы помещаются собрания произведений отдельных лиц (бе-цзи — отдельные сборники) и хрестоматии (цзун-цзи — общие сборники) из избранных произведений различных писателей и поэтов. Вообще изящная литература пользуется в К. еще большим уважением, чем в Европе, только понятия о ней иные, чем теперь у нас. Эти понятия более всего подходят к ложноклассическим: произведениями изящной литературы считаются только те, которые написаны особым изящным языком (понятия об этом изящном языке, в общем, соответствуют требованиям ложноклассического периода европейских литератур). Объясняется это тем, что письменный язык в К. неизмеримо богаче разговорного и что только в письменном языке китайская речь может достигать относительного изящества. Вследствие такого взгляда на изящную литературу, к ее произведениям причисляются и предисловия к книгам, и указы, и доклады, и вэнь-чжан (хрии) — сочинения, написанные на заданную тему на докторских экзаменах, и вирши, сочиненные на тех же экзаменах, и некоторые сочинения по буддизму и даже мусульманству, и так называемые фу — род поэм, писанных белыми стихами, и т. д. Этот род литературы ведет свое начало со времен Ханьской династии. Первой хрестоматией, в которой собраны образцы произведений такого рода, считается Вэнь-сюань («Литературный изборник»), составленная в VI в. после Р. Х. лянским наследным принцем Чжао-мин-тай-цзы. При нынешней династии в 1710 г. была издана (составленная на основании минской) громадная хрестоматия Юань-цзянь-лэй-хань. Хрестоматии в стихах называются Ши-лэй-фу; первая была составлена при Сунской династии, затем к ней были изданы продолжения под именем Гуан(подробная)-ши-лэй-фу, Сюй(продолженная)-ши-лэй-фу и Гуан-гуан(обширнейшая)-ши-лэй-фу. В К. сильно развита любовь к стихам (скорее виршам); уменье писать их требуется на экзаменах, ими щеголяют на дружеских пирушках, ими пишут учебники и даже романы. Поэтому число поэтов и поэтических произведений достигает в К. огромных размеров. Из древних поэтов особенно славятся: Сы-ма-сян-жу (II в. до Р. Х.), Ду-фу, Ли-тай-бо (VIII в. после Р. Х.) и Су-дун-по (XI в.). Любил писать стихи и современник Екатерины II император Цянь-лун (он считается автором поэмы Шэн-цзин-фу — «Поэма о Мукдэне и Манчжурии»), посылавший свои надписи стихами в различные кумирни. Есть особый род стихов, из 7 и 5 слов в строке. Повести, романы и драматические произведения в К. любимы не менее, чем в Европе, но не пользуются уважением со стороны ученых критиков, не вносятся в обозрения литературы и как бы составляют достояние простого народа. Уже в литературном обозрении Ханьской истории произведения этого рода характеризуются как получившие начало от обращающихся по улицам и большим дорогам толков и слухов и как такие, которыми образованный человек не занимается, боясь замараться; но, впрочем, он и не уничтожает их. Авторы таких произведений либо совсем не выставляют своего имени, либо употребляют псевдоним. Китайцы, считающие себя образованными, даже с трудом сознаются, что читали какой-нибудь роман (хотя, наверно, читали, потому что это излюбленный предмет чтения для всех). Мотивируется такое пренебрежение тривиальностью языка и нелепостью сюжета большинства таких произведений. Исключение составляют только некоторые произведения, написанные довольно хорошим языком и потому признанные и строгими китайскими критиками. Таковы Ле-сянь-чжуань («Биографии знаменитых святых», I в. после Р. Х.), Соу-шэнь-цзи (род мифологии, IV в.), сборники чудесных рассказов Тай-пин-гуан-цзи (времен династии Сун) и Ляо-чжай-чжи-и («Удивительные рассказы, составленные в доме Ляо-чжай»), романы Хун-лоу-мэн («Сон в красном тереме»), Сань-го-чжи («История троецарствия» — отдельные эпизоды из последнего, писанные особым мерным языком, обыкновенно распеваются китайскими рассказчиками на улицах и пирушках) и др. Большинство таких произведений, особенно сборники рассказов, писаны таким трудным языком, что требуют особых комментариев и примечаний, без которых они непонятны. Конечно, такие произведения недоступны простому народу. Те произведения, которыми он пользуется и наслаждается, драгоценны для нас тем, что по ним лучше всего можно ознакомиться с жизнью простолюдина, описанной в них такой, какова она на самом деле, и тем языком, которым говорит народ. Существенный их недостаток, делающий невозможным перевод их на европейские языки даже и в сокращенном виде, — это скабрезность, с каким-то наслаждением смакующая самые цинические подробности чуть не на каждом шагу, даже в стихах. Где сюжет более скромен, там жизнь изображается в прикрашенном виде и не без излишней вычурности. Таковы переведенные на европейские языки Хао-цю-чжуань (The fortunate union), Юй-цзяо-ли (Les deux cousines) и др. Таковы же и романы, переделанные из историй. Издается романов и повестей в К. ежегодно масса, особенно на юге. Издания бывают двух родов: лучшие, с рисунками, сносной печати, и дешевые, без рисунков, маленькими книжечками, в большинстве случаев очень плохой печати.
Театр в К., по всей вероятности, иностранного происхождения. Театральные представления появились не ранее конца Суйской или начала Танской династий (т. е. около начала VII в.). Теперь театральные представления чрезвычайно распространены. Театры выстроены не только в городах (при кумирнях, против входа в последние, в клубах-подворьях для купцов из какой-нибудь одной провинции), но и в деревнях. Общий их вид совершенно одинаков: возвышенная открытая сцена, сзади которой закрытое помещение (уборная и бутафорская) с двумя занавешенными выходами на сцену: одним (левым от зрителей) актеры входят, в другой уходят. Публика смотрит обыкновенно стоя. Только в некоторых местах (подворьях), сбоку открытого двора, перед сценой, устроено нечто вроде лож. Никаких декораций не полагается; число бутафорских вещей тоже невелико: плетка в руках означает, что герой поехал верхом, стол или стул заменяет и кровать, и трон, и эшафот. Ни один театр не имеет постоянного состава актеров; труппы постоянно меняются и переходят с места на место; небольшие труппы странствуют и по деревням, давая представления в простых домах. В таком случае играют только два актера: один — женскую роль, другой мужскую, прочие роли — голоса за сценой. Женские роли исполняются мужчинами в гриме (женщинам запрещено появляться на сцене: нарушения этого правила весьма редки). Пьесы можно разделить на два главных рода: исторические и бытовые. Первых зрители почти не понимают, но любят за обстановку и по присущему китайцам уважению к древности. Во вторых главная роль принадлежит комику, многое прибавляющему от себя, особенно в излюбленных народных фарсах на злобы дня (и на местных чиновников). Нескромности не только свободно говорятся со сцены, но и проделываются, при всеобщем смехе больших и малых. Женщины (кроме простонародья) смотрят на представления из закрытых тележек или (в больших городах) из лож, тоже закрытых. Театральные представления настолько излюблены, что арии из них служат обыкновенно песнями простого народа, причем певец подражает голосом и звуку музыкальных инструментов. Такие арии и их напевы тем легче запоминаются, что часть зрителей обыкновенно помогает музыкантам. Некоторые пьесы, отличающиеся благородным сюжетом и относительно хорошим языком, удостоены и хороших изданий, с рисунками отдельных сцен и указанием напевов.
Устная народная словесность китайцев еще не затронута европейскими исследователями. Мы знаем только, что в К. масса рассказчиков и слепцов-певцов, передающих зрителям эпизоды из излюбленных произведений и даже (слепцы) поющих свои предсказания. Что еще входит в их репертуар — неизвестно. Существуют и печатные сборники песен, но они еще не изучаются. Когда в К. были устроены специальные школы по европейскому образцу, то руководство и учебники пришлось перевести для них с европейских языков. Таким образом были изданы (в 1886 г.) учебники (ци-мэн -руководства) геологии (ди-сё — учение о земле), ботаники (чжи-ву-сё — учение о растительном царстве), физики (гэ-чжи-чжи-сё — учение об исследовании природы вещей), зоологии (дун-ву-сё — учение о двигающихся предметах), химии (xya-сё — учение о превращениях), физиологии (шэнь-ли-сё — учение о законах тела), астрономии (тянь-вэнь — наука о небе). Переведены на китайский язык и такие сочинения, как «Manual of the laws of war», политическая экономия Fawcett’a и «Guide diplomatique» профессора спб. университета Ф. Ф. Мартенса.
Со времен Танской династии правительство считает нужным обнародовать важнейшие указы и доклады ежедневно. С этой целью последние списываются в дворцовой канцелярии особыми чиновниками, назначенными от всех столичных центральных учреждений. Для провинции списывают их особые почтовые экспедиторы (ти-тан), каждый для своей, и рассылают начальникам всех административных центров (даже и в застенном К.). Кроме того, отпечатываются экземпляры и для частных лиц. Ежедневно выходит тоненькая и узенькая книжка in 12°. Впереди помещаются сведения о лицах, представлявшихся императору (указано только ведомство и количество лиц, без имен), далее следуют указы и, наконец, доклады. Это ежедневное издание («Цзин-бао» — «Столичный Вестник») составляло до последнего времени единственное подобие периодической литературы в К. Только в последнее время, под влиянием и при непосредственном участии европейцев, появилось в К. несколько ежедневных периодических изданий, называемых тоже «вестниками» (бао): «Шэнь-бао» и «Ху-бао» — в Шан-хае, «Ши-бао» — в Тянь-цзине. Все они выходят на одном китайском языке; впереди помещаются важнейшие указы и доклады, далее известия из различных мест и перепечатки из европейских газет, а в самом конце — торговые рекламы, с рисунками, занимающие большую часть номера. В «Шэнь-бао», кроме того, приводится список отпечатанных в Шан-хае книг (все это — новые издания редких старинных сочинений). Кроме того, издавалось и издается европейцами (главным образом миссионерами) немало иллюстрированных журналов, тоже на одном китайском языке; они расходятся в кругу китайцев, находящихся в сношениях с европейцами.
Литература. Иакинф, «Китайская грамматика» (СПб., 1838); Васильев, «Анализ китайских иероглифов» (СПб., 1866); его же, «Очерк китайской литературы» (СПб., 1880, в изд. Корша); С. М. Георгиевский, «Анализ китайской письменности» (СПб., 1888) и «О корневом составе китайского языка» (СПб., 1888); Georg von der Gabelentz, «Chinesische Grammatik» (Лейпциг, 1881); H. A. Giles, «Gems of Chinese Litterature» (Шан-хай, 1884); A. Wylie, «Notes on Chinese Literature» (Л., 1867); перечень прочих сочинений можно найти в известном труде Henri Cordier, «Bibliotheca Sinica» (т. I, XIII, langue et littérature).
Китайское искусство, точно так же, как и вообще китайская цивилизация, — крайне своеобразно и в некоторых своих отраслях стоит на высокой степени совершенства; но, вопреки распространенному в Европе мнению, оно отнюдь не застыло в одних и тех же издревле принятых им формах и выработанных приемах, а развилось постепенно, хотя и медленно, вследствие сношений китайцев с другими народами. В течение почти 40-векового своего существования, Китай не оставался, в интеллектуальном отношении, замкнутым для внешнего мира, не избег посторонних влияний, которые изменяли народные традиции и вносили в художества новые элементы. Влияния эти шли сперва из Халдеи и Ассирии, потом из Индии, Римской империи, арабских стран, Персии и, наконец, новейшей Европы. Однако они не были достаточно сильные для того, чтобы существенно затемнить и сгладить исконные, национальные черты К. искусства. В справедливости только что сказанного убеждает ближайшее рассмотрение отдельных отраслей этого искусства и, прежде всего — архитектуры.
О китайском зодчестве в древности возможно судить только по письменным документам и рисункам, так как до нашего времени не сохранилось таких архитектурных памятников, которые были бы старше XI в. после Р. Х., — обстоятельство, зависевшее, главным образом, от непрочности строительного материала (дерева и плохо обожженного кирпича), равно как и от легкости типа самых построек. Старинные документы и рисунки свидетельствуют, что еще за 5 или 4 столетия до начала нашей эры К. архитекторы держались вообще того же плана и тех же форм, которые мы видим преобладающими у них и в настоящее время. Подобное продолжающееся через многие века господство одного и того же архитектурного типа будет понятно, если мы примем в соображение свойственные китайцам положительность, верность преданию, прочность установившихся обычаев, отвращение от чужестранного. Тем не менее, буддизм, распространившийся в Срединной Империи в I столетии после Р. Х., внес в архитектуру этой страны, как мы увидим далее, некоторые новые декоративные мотивы. Китайцы и до сей поры употребляют для построек почти исключительно дерево и отчасти кирпич, и если пользуются камнем, то единственно для кладки крепостных стен и ворот, мостов и т. п., пай-сан или пай-поу — ворот, вроде триумфальных, воздвигаемых при входах в храмы и во дворцы и поперек дорог, в память каких-либо исторических событий или в честь чем-либо отличившихся людей. Такие ворота имеют от 12 до 15 м высоты, образуют три или пять пролетов и бывают обильно украшены скульптурной работой (самый любопытный памятник этого рода находится при входе в храм Конфуция, в Пекине). Свод и арка известны К. зодчим с незапамятных времен, но они прибегают к ним только при сооружении мостов, крепостных ворот и т. п., купола же совершенно не употребляют, и хотя некоторые буддийские сооружения (ступы) представляются как бы увенчанными куполами, однако эти главы имеют лишь внешнее сходство с ними, на самом же деле возводятся без малейшего применения купольной системы. Основная, излюбленная форма в К. архитектуре — тин, более или менее возвышенная, четырехскатная, подпираемая снизу короткими деревянными столбами крыша с загнутыми кверху и значительно выступающими вперед краями. Она составляет главную, бросающуюся в глаза часть почти всякого К. сооружения; иногда она удвояется и устрояется в одном и том же здании (особенно в храмах и дворцах), прикрывая как бы две или три постройки, возведенные одна под другой. Происхождение свое эта форма ведет, по-видимому, от палатки, бывшей жилищем К. племени в ту далекую пору, когда оно еще не знало оседлости: фигура крыши, ее приподнятые края и подпирающие ее столбы сильно напоминают кочевую палатку, подол которой для большего доступа в нее воздуха приподнят и прикреплен к воткнутым в землю кольям. Колонны, поддерживающие крышу, имеют цилиндрический или многогранный, вообще довольно стройный стержень; их капитель, по большей части, просто отесана четырехгранно, а иногда обделана в виде головы дракона; базой колонн обыкновенно служит четырехугольная каменная плита. Все отношения в К. архитектуре определены императорским законом, предписывающим — какова должна быть высота колонн по отношении к диаметру их разреза, сколько может их быть в данном здании, смотря по его величине, обуславливаемой его назначением или, если это частное жилище, общественным положением его хозяина, как велик должен быть подъем крыши при том или другом размере плана и т. д. К. сооружения вообще развиваются больше вширь, чем в высоту; горизонтальные линии преобладают в них над вертикальными, а в расположении их соблюдается строгая симметричность, распространяющаяся даже на незначительные, побочные пристройки. В последнем отношении исключение составляют только летние дачи, при постройке которых фантазии архитектора дозволен полный произвол, который и приводит их к созданию самых причудливых, капризных форм, точно так же, как и при планировке садов и убранстве их беседками, мостами, искусственными скалами и другими затеями. К. здания — по большой части одноэтажные: второй этаж иногда имеется только во дворцах, ресторанах, театрах и загородных домах важных сановников; по закону, высота его равняется 2/3 высоты нижнего этажа, а диаметр его колонн составляет 4/5 диаметра колонн этого последнего. Бедность и простоту общих форм сооружений К. зодчие стараются маскировать обилием декоративных элементов, рассеянных повсюду: драконы, фениксы, черепахи — целый мир фантастических животных, сделанных из дерева или из терракоты, лепятся по карнизам, по краям и гребню крыши, у подножья колонн, на консолях, при входных дверях; яркие, кричащие краски покрывают постройку сверху донизу; глазурованные черепицы или лакированные деревянные пластинки голубого, зеленого и др. цветов одевают крышу и играют на ней лучами солнца, подобно чешуе. Несмотря на это, вид К. города крайне монотонен, и его здания, по большей части, отличаются друг от друга только величиной и большим или меньшим количеством украшений. Исключение не составляют даже императорские дворцы, обыкновенно представляющие ряд окруженных стеной, симметрично расположенных прямоугольных дворов, среди которых стоят более или менее обширные дома и павильоны неизменного типа тин. Однако было время (начальная эпоха династии Чжоу, в XI столетии до Р. Х.), когда К. архитектура ввела было для бохдыханских резиденций особый вид сооружений. То были тай или гу — высокие, поднимавшиеся от земли иногда на 100 м вверх башни, воздвигнутые на нескольких прямоугольных платформах, образующих уступы, или имевшие круглое, постепенно суживающееся кверху основание и снабженные лестницами, который вели на их вершину. Изобрели ли китайцы сами этот тип построек, или заимствовали его извне — трудно сказать с уверенностью, но он сильно напоминает уступчато-пирамидальные храмы Халдеи и Ассирии, и весьма вероятно, что причиной его появления в Китае были сношения последнего с этими странами, известные в истории. Как бы то ни было, в продолжение многих веков постройка та была в большом ходу, и императоры не жалели средств на возведение их в своих дворцах со всевозможной роскошью; примеру государей в этом отношении подражали вельможи, пока наконец с воцарением монгольской династии (в XIII в.) столь дорогие и практически-бесполезные постройки не были совершенно оставлены. В настоящее время от них не сохранилось даже развалин. Кроме той, отступление от господствующего типа сооружений составляют некоторые религиозные здания. Как на таковое, прежде всего надо указать на храм Неба, в Пекине, воздвигнутый в 1421 г., при императоре минской династии Юн-ло. Это — скорее алтарь, а не храм. Три террасы круглой формы, окруженные мраморными балюстрадами, лежат одна на другой и служат основанием для каменного жертвенника, на котором богдыхан трижды в год торжественно совершает жертвоприношение своему прародителю. Здесь же приносились императорские жертвы и Земле, пока не был, в 1531 г., воздвигнут поблизости отдельный алтарь, специально для этой цели. Эти два храма, Неба и Земли — единственные в своем роде в Китае, и в них, очевидно, сохранился тип примитивных К. святилищ, подобных существовавшим у многих народов в архаическую пору их истории, например теменосам арийского племени, или мораям Сандвичевых островов. Прочие храмы официального культа и религии Конфуция относятся к общему архитектурному типу, состоя из нескольких одноэтажных, покрытых тинами построек, расположенных одна за другой и разделенных друг от друга внутренними дворами. Их внутреннее убранство очень просто и заключается в черных досках с надписями, сделанными золотом; нет ни живописи, ни изваяний, и только низкие столы с расставленными на них старинными бронзовыми вазами несколько оживляют пустоту помещений. Главные из таких сооружений — храмы Конфуция, в Пекине, и на родине этого философа, в Цюй-фоу, в провинции Шань-Дун. Буддийские храмы Китая, в большинстве случаев, не отличаются от только что упомянутых, но их убранство гораздо роскошнее и обильнее. Множество статуй, деревянных или бронзовых, золоченых и раскрашенных, изображающих Будду, его учеников и различные божества, наполняют эти храмы, начиная с их преддверия и кончая главным святилищем. Кроме этих статуй, прямо индийского происхождения или же исполненных по индийским образцам, Китай заимствовал у Индии вместе с буддизмом несколько новых архитектурных форм для зданий, посвященных этому культу. Как на главные из таких форм, можно указать на пагоды и на ступы. К. пагоды или та — многоугольные башни, образующие пять, семь, девять, иногда одиннадцать этажей, которые символически выражают висящие над землей, одни над другими, небеса, где находятся бодхисаттвы в ожидании своего появления в мир в виде совершенных будд. Облицовка таких башен бывает каменная, медная, фаянсовая или фарфоровая. К разряду подобных сооружений относилась знаменитая Фарфоровая башня, возвышавшаяся в «Храме беспредельной признательности и благодарности» (Да-бао-ань-сы), неподалеку от Нанкина. Памятник этот, сооруженный в IV столетии после Р. Х., был вполне перестроен в XV столетии, при императоре минской династии Юн-ло, снова реставрирован императором Кан-си, в 1664 г., и разрушен в 1853 г., во время восстания тайпингов. Он представлял собой башню, имевшую приблизительно 100 м высоты, при ширине основания в 30 м, постепенно суживавшуюся к вершине и разделенную на девять этажей, в которых снаружи находились ниши, украшенные буддийскими статуями. Облицовка этажей была фарфоровая. Один этаж от другого отделялся сильно выступающей вперед крышей, с загнутыми кверху краями, по углам которых висели колокольчики, производившие, при дуновении ветра, своеобразную музыку. Храмы религии Дао строятся почти по тому же образцу, как и буддийские, причем и внутреннее их убранство совершенно сходствует с убранством этих последних, с той лишь разницей, что статуи основателя религии, Лао-цзы, и «восьми бессмертных» заменяют изваяния Будды и его учеников. Что касается до мечетей К. магометан, то их внешность носит также характер национальной архитектуры, и только в кое-каких подробностях их орнаментации видно отражение чужого искусства, проникшего сюда, вместе с исламом, из Западной Азии, преимущественно из Персии. Внутри К. мечеть обыкновенно бывает разделена тремя рядами деревянных столбов на пять нефов, причем в глубине среднего нефа устраивается михраб (ван-юй-ло). Минарета вообще не имеется, и муэдзин призывает правоверных к молитве, стоя у входа. Мечеть помещается среди пространства, обнесенного стеной с воротами, более или менее подходящими к типу тин. В одной с ней ограде находятся жилища мулл и школа (так называемая медресе). В довершение обзора К. архитектуры остается сказать несколько слов о могильных сооружениях. Относительно их существуют столь же строгие, установленные законом правила, как и по части гражданских построек. Все они, каково ни было бы общественное положение покойника, сохраняют вообще тип первобытного надмогильного кургана (tumulus). Самые роскошные усыпальницы, разумеется, — императорские, состоящие обыкновенно из двух главных частей: склепа для праха усопшего и из храмов, служащих для поминальных обрядов. Склеп помещается под серединой насыпного или сложенного из камня кургана или же в склоне естественного холма; к нему ведет длинный подземный сводчатый коридор, вход в который, после погребения, замуровывается наглухо. Храмы расположены один за другим по прямой линии, перед входом в коридор. Совокупность всех этих сооружений, нередко обставленных деревьями, окружена стеной со входными воротами в виде пай-сан (см. выше). Усыпальницы знатных людей скромнее богдыханских, но и в них имеются, в большем или меньшем размере, те же существенные части. Надмогильные памятники обыкновенных смертных не представляют собой ничего интересного в архитектурном отношении.
Обращаясь к китайской живописи, должно заметить, что из многих ее особенностей более всего бросается в глаза ее графический характер, который она постоянно сохраняла во все продолжение исторического хода своего развития, с древнейших времен и до наших дней. К. живописцы — прежде всего рисовальщики и каллиграфы. В их произведениях главную роль играет контур, проведенный определенно, смело и ловко, одинаково отчетливый как на ближайшем к зрителю плане, так и на дальних планах, не ограничивающийся одними общими очертаниями предметов, но и передающий их малейшие подробности. Особенность эта объясняется тем, что китайцы, прежде чем стали пытаться передавать идеи воспроизведением форм и явлений реального мира, уже изощрялись в начертании своих весьма сложных письмен, бывших вначале иероглифами и только впоследствии обратившихся в условные фонетические знаки, и таким образом искони приучились к твердости и поворотливости руки. Да и теперь преподавание рисования ведется в Китае по тому же методу, как и чистописание: каждый мотив композиции разбивается на некоторое число элементов, и изображение каждого из них изучается отдельно, подобно тому как изучается начертание составных частей букв. Так, например, приготовляющийся быть художником сперва учится рисовать нос, губы, глаза, уши и т. п., затем — целое лицо, целую фигуру и наконец соединение нескольких фигур в одной сцене. Для всего этого существуют обязательные правила и образцы, которые заслоняют природу от глаз рисовальщика и сковывают свободное художественное творчество. Отсюда — все недостатки К. живописцев. Давая преобладающее значение контуру и подчиняясь всякого рода условностям, они понимают перспективу крайне своеобразно, и вместо того чтобы изображать людей и предметы на разных планах, согласно законам удаления и сокращения, они берут точку зрения очень высоко и помещают эти фигуры одни над другими, причем хотя и уменьшают их величину на дальних планах, но не в надлежащей пропорциональности. Это незнание точных перспективных правил приводит их к самым невозможным ракурсам, безобразие которых в человеческих фигурах еще усиливается полным незнакомством, даже лучших художников, с анатомией: о том, какую форму имеют те или другие кости, где лежат и выпучиваются мускулы, как привязаны члены к туловищу, каково отношение первых ко второму по величине — обо всем этом у них нет ни малейшего понятия. В отношении композиции некоторые произведения К. живописи не лишены чувства общей гармонии: в них заметны старание комбинировать линии, размещать фигуры и распределять массы таким образом, чтобы изображенное было понятно по содержанию и представляло нечто цельное. В древнейшие времена, когда живопись служила почти исключительно религиозным целям, главным ее принципом была симметричность композиции, как придающая произведению мистическую торжественность и строгость; но потом круг задач расширился предметами и явлениями реального мира, и художники стали пытаться воспроизводить движения и жизнь. Однако полному успеху их усилий в этом направлении доныне мешают то же странное понимание перспективы, то же незнакомство с анатомией, на которые мы только что указали: желание драматизировать сцены порождает утрировку поз и экспрессии, граничащую с карикатурой и гримасой. К этому надо прибавить, что нередко в одной и той же картине изображается одновременно несколько последовательных моментов действия — прием, некогда бывший в большом распространении у примитивных художников Италии и Германии. Но самый серьезный упрек, который заслуживают К. живописцы, состоит в том, что они не решаются жертвовать деталями в пользу существенного, а выделывают в картине всякие мелочи с такой же — если еще и не с большей — тщательностью, как и главные ее части. Картины пишутся на бамбуковых пластинках, на шелке и на бумаге водяными красками, с постоянной примесью белил. Эти краски ярки, чисты, иногда очень приятны в своих сочетаниях, но или только намекают на цвета природы, или утрируют их и обходятся без теней и нюансов, обуславливаемых отстоянием предметов от зрителя и освещением: тень, по убеждению китайцев, есть нечто случайное, меняющееся, а потому обозначать ее не следует, тем более что ею портится колорит. Особую и притом весьма распространенную отрасль живописи составляет письмо на фарфоре огнеупорными красками, техника которых в Китае даже опередила в некоторых отношениях европейскую. Сюжеты, трактуемые вообще живописцами, весьма разнообразны. На первом месте стоят религиозные темы, в которых более чем где-либо соблюдаются освященные преданием, иератические приемы сочинения и исполнения. Затем следуют историко-анекдотические и бытовые сцены, сюжеты, заимствованные из произведений литературы, портреты, пейзажи, изображение животных и так называемой nature morte. Относительно последних трех родов нельзя не признать за К. живописью некоторых достоинств: пейзажи, несмотря на неестественность своих красок, иногда прекрасно передают общее впечатление, производимое характером местности, временем года, моментом дня; при изображении животных и неодушевленных предметов наблюдательность китайцев берет перевес над условностью и рутиной, и формы реального мира являются под их пером или кистью неискаженными, с тонко подмеченными своими особенностями и признаками. Долго существовало мнение, что К. живопись в течение многих веков не испытала никаких перемен, была такой, какова она и теперь. То было заблуждение, происходившее от малого знакомства с ее произведениями, принадлежащими разным эпохам. В настоящее время, когда образчики К. искусства стали все более и более стекаться в музеи Европы и подвергаться внимательному исследованию ученых, признано несомненным, что живопись Китая, как и всякая другая, имеет свою историю. Здесь достаточно указать вкратце на главные ее фазы. В начальную эпоху, пока китайцы работали на бамбуковых пластинках и на шелке, их живопись находилась в младенческом состоянии и имела преобладающий графический характер. Изобретение бумаги, в 105 г. после Р. Х., сильно повлияло на успехи техники и распространило любовь к искусству в широких кругах: уменье рисовать и расцвечивать рисунки сделалось необходимым условием порядочного образования, наравне с уменьем красиво выводить буквы. Буддизм, распространившийся в Небесной Империи в III в., произвел коренной переворот в К. эстетике и внес в живопись многие новые, индийские черты, новые типы изображений и новые технические приемы. Ученики явившихся в Китай индийских монахов в особенности способствовали развитию религиозной живописи, рядом с которой, и под ее влиянием, улучшились также и другие отрасли этого искусства. С восшествия на престол династии Тан (в 618 г.) образуются две живописные школы: южная, более независимая, стремящаяся к натурализму, пытающаяся сбросить с себя оковы условностей, и северная, более академическая, верная преданию, заботящаяся пуще всего о мастерстве и тонкости кисти. Эта вторая школа вскоре одолела первую, но каждая из них произвела ряд мастеров, из которых некоторые до сего времени пользуются славой у своих соотечественников. Период процветания К. живописи продолжается до 1488 г. С этого времени начинается ее упадок: традиция все более и более затемняет живость фантазии и наблюдательность; все более и более устанавливается условный, вычурный стиль, противодействовать которому не могут никакие влияния, идущие из Европы. Напрасно миссионеры, иезуиты и доминиканцы в XVI столетии пытаются привить К. искусству начала европейского, приноравливая их, для большего успеха, к понятиям и вкусу народа; напрасно англичане в начале нынешнего столетия пробуют завести в Кантоне рисовальную школу: К. живописцы упорно держатся своих формул и образцов, а если что и заимствуют от европейцев, то этим только искажают свой деланный, но оригинальный стиль.
Скульптура китайцев, до появления у них буддизма, была в младенчестве и развилась под влиянием образцов, занесенных вместе с этой религией из Индии. Поэтому должно смотреть на нее как на отпрыск индийской пластики, но образовавшийся уже тогда, когда индийское художественное творчество пережило само себя, утратило свежесть чувства и стало выражаться лишь в одном повторении установившихся форм, без заботы об их содержании. Происходя от такого одряхлевшего корня, отпрыск этот на К. почве вырос еще более болезненным. Играя роль пособницы при архитектуре, служа к украшению храмов, дворцов, киосков и частных домов, К. пластика отличается совершенством технической отделки и в то же время вычурностью форм и незначительностью или пустотой содержания. Это как нельзя лучше видно на множестве изделий из бронзы, в приготовлении которых китайцы дошли до удивительного мастерства. Они встречаются в большом количестве в европейских музеях и представляют, во-первых, маленькие фигуры богов, странные и безвкусные до уродливости, либо в окоченелых, безжизненных позах, с несоразмерными членами и отсутствием всякого выражения на лице, либо ломающиеся и гримасничающие до безобразия; во-вторых — фантастические чудовища, в которых, насколько они воспроизводят натуру, проглядывает верное понимание форм животного царства, затемненное, однако, капризным сочетанием в одной и той же фигуре различных пород и изысканной выделкой деталей. К. ваятели большие искусники работать также из дерева, слоновой кости и твердых камней, как, например, из нефрита; но и тут их единственную заботу составляют терпеливое преодоление технических трудностей и тонкость отделки.
В разнообразном применении искусства к произведениям ремесла и промышленности К. достигли, в техническом отношении, большого мастерства. Их лакированные вещи, бронзовые сосуды, фарфор, резьба из кости и др. изделия по справедливости уважаются повсюду как за качество материала, так и за чистоту и деликатность работы. Но формы подобных произведений, по большей части, недостаточно красивы, а орнаментация затейлива и негармонична. Впрочем, встречаются мотивы орнамента, не лишенные изящества. Вообще их характер представляет более или менее заметные черты происхождения от позднего индийского орнамента.
Ср. «An authentic account of an embassy from the King of Great Britain to the Emperor of China etc. of the Earl of Macarthney» (Лондон, 1797, 2 т.); J. F. Davis, «La Chine etc.», traduit de l’anglais par A. Pichard (Париж, 1837, 2 т.); Pauthier, «Chine moderne» (Париж, 1844—53, 2 т.); Paléologue, «L’art chinois» (Париж, 1887; один из томиков «Bibliothèque de l’enseignement des beaux-arts», изд. А. Кантеном) и др.
Китайская музыка. Китайцы придают музыке чрезвычайно высокое значение: нравственное, даже государственное. Она очень распространена в Китае, связана с религиозными церемониями и сопутствует частной жизни народа. Китайская драма тоже связана с музыкой, которая чередуется с диалогами. Музыкально-теоретические труды весьма древни и многочисленны (до 480). Но музыкальная теория китайцев далеко не проникла в практику. Первоначальная гамма китайцев состоит из пяти звуков, последовательно отстоящих на 1 тон, 1 тон, малую терцию и 1 тон, т. е. fa, sol, la, do, ré. От каждой из этих ступеней строятся такие же гаммы вверх. Позднее китайские теоретики ввели диатонические полутоны, хроматическую гамму, квинтовые отношения тональностей, число которых достигло 84; но на практике китайцы пользуются старинной гаммой. С нашей точки зрения К. музыка не имеет эстетических достоинств, как по построению мелодии, так и по ее исполнению певцами, в нос или на инструментах некрасивой звучности. Гармония в музыке китайцами не применяется. Счет в мелодиях двухдольный, реже четырехдольный, наклонение преимущественно мажорное. Китайцы высокого мнения о своей музыке и не признают европейской. Вследствие привязанности китайцев к старине, можно предположить, что и в настоящее время К. музыка мало отличается от существовавшей в глубокой древности. Это подтверждается большим сходством мелодий, записанных путешественниками в весьма различное время. Пение сопровождается инструментами, в унисон или октаву; реже в аккомпанементе встречается выдерживаемый тон. Нотация безлинейная и различная, смотря по инструментам. Инструменты струнные: цинь — со струнами из крученого шелка, натянутыми на доске; шэ — с металлическими струнами; играют на этих инструментах пальцами обеих рук. Кун-Хоу — род мандолины с 4 бычачьими струнами и проч. Духовые: шэн — нечто среднее между флейтой Пана и маленьким органом; ди — флейта, много видов труб и проч. Вследствие любви китайцев к шуму, у них много ударных инструментов, например 15 видов барабанов, колокола, ло (гонг) — род металлической кастрюли с углублением в середине, по которому бьют палкой; там-там — такой же формы без углубления; цин — ряд каменных висящих пластин, имеющих определенную звучность, ряд лежащих металлических или деревянных пластин (от 12 до 18) определенной звучности, по которым бьют палочками.
Дополнение
править* Китай (XV, 172—226). — После войны К. с Японией (1895 г.) к последней отошел о-в Формоза; затем в 1898 г. особыми договорами уступлены европейским державам на правах аренды прибрежные участки: Цзяо-чжоу — Германии [2], Порт-Артур — России (по портсмутскому мирному договору в 1905 г. передан Японии), Вей-хай-вэй — Англии, Куанг-чжоу — Франции. За исключением этих территорий К. в настоящее время обнимает 11138880 кв. км, из них собственно К. — 3877000 кв. км. Население. О числе жителей К. точных данных нет: по одним сведениям их 330130000, по другим («Statesman’s Year-book», 1905 г.) — 426337305. По отдельным частям империи данные эти с указанием площади и густоты населения распределяются так:
| Площадь кв. км |
Население | ||||
|---|---|---|---|---|---|
| Всего | На 1 кв. км |
Всего | На 1 кв. км | ||
| Собственно Китай | 3877000 | 319500000 | 82 | 407337305 | 105 |
| Маньчжурия | 939280 | 5530000 | 6 | 13000000 | 14 |
| Монголия | 2787600 | 1850000 | 0,7 | 2000000 | 0,7 |
| Кит. Туркестан и др. | 1426000 | 1000000 | 0,7 | 2000000 | 1,4 |
| Тибет (вместе с Кукунором) | 2109000 | 2250000 | 1 | 2000000 | 0,9 |
| Во всей империи | 11138880 | 330130000 | 30 | 426337305 | 38 |
Собственно К. делится на следующие 18 провинций:
| Провинции | Площадь (кв. км) |
Население | Жит. на 1 кв. км |
|---|---|---|---|
| Печи-ли (Чжи-ли) | 292400 | 20937000 | 72 |
| Шань-дунь | 141200 | 38247900 | 271 |
| Шань-си | 206500 | 12200456 | 59 |
| Хэ-нань | 171500 | 35316800 | 207 |
| Цзян-су | 97300 | 13980235 | 144 |
| Ань-хой | 139300 | 23670314 | 170 |
| Цзян-си | 180300 | 26532125 | 147 |
| Чжэ-цзян | 92500 | 11580692 | 125 |
| Фу-цзян | 116900 | 22876540 | 196 |
| Ху-бэй | 181800 | 35280685 | 194 |
| Ху-нань | 210400 | 22169673 | 105 |
| Шень-си | 190000 | 8450182 | 44 |
| Гань-су | 316800 | 10385376 | 32 |
| Сы-чуань | 551600 | 38724890 | 124 |
| Гуан-дун с о-вом Хайнань | 253400 | 31865251 | 127 |
| Гуан-си | 191800 | 514 330 | 26 |
| Гуй-чжоу | 169500 | 7650282 | 45 |
| Юнь-нань | 370800 | 12324574 | 33 |
| 3877000 | 407253029 | 105 |
Наиболее населенными частями К. являются провинции, расположенные по морскому побережью и вдоль pp. Ян-цзы-цзяна и нижнего течения Хуан-хэ (Желтой); слабо населены провинции северные и юго-западные. Городов, имеющих св. 1 милл. жителей, в К. 3: Пекин (1600 т.), Си-ань-фу (Чан-ан) и Си-ань-тань; от 500 т. до 1 милл. жит. — 8: Кантон (880), Хань-коу (870), Тянь-цзинь (850), Хань-чжоу (700), Фу-чжоу (624), Шанхай (620), Чжан-чжоу и Су-чжоу (по 500 т.); свыше 100 т., но менее 500 т. жителей имеют 6 городов. Иностранцев в договорных портах в 1903 г. было 20404, из них англичан — 5662, японцев — 5287, американцев — 2542, немцев — 1658, португальцев — 1930, французов — 1213, испанцев — 339, русских — 361, итальянцев — 313, проч. национальностей — 1099.
Маньчжурия делится на 3 провинции:
| Провинции | Площадь (кв. км) |
Население | Жит. на 1 кв. км |
|---|---|---|---|
| Хэй-лун-дзян | 525000 | 400000 | 0,8 |
| Гирин | 272000 | 630000 | 2,3 |
| Мукден (Шен-дзян) | 142280 | 4500000 | 32 |
| 939280 | 5530000 | 6 |
Густота населения в Маньчжурии растет по направлению от С к Ю. Свыше 100 т. жит. (до войны 1904—1905 г.) имели города Мукден (170 т.) и Гирин. Наиболее населенные города в других частях Китайской империи: в Монголии — Урга (40 т.), Тибете — Лхасса (25 т.), Туркестане — Яркенд (100 т.) и Кашгар (80 тыс.), в Джунгарии — Кульджа (12 т.). Торговля в открытых по договору для европейцев 35 портах в 1903 г. достигла: по привозу — 326739133 таэлей (1 т. = 2 р. 95 к.), по вывозу — 214352467 т. Главная масса предметов торговли (на 137 м. т. по привозу и на 80 м. по вывозу) идет через Гонг-Конг. Непосредственно К. торгует с Японией (на 81 м. т.), Великобританией (61 м. т.), друг. европейскими государствами, кроме России (57 м. т.), Соед. Шт. Сев. Америки (45 м. т.), Индией (36 м. т.) и Россией (15 м. т.). Чрез Гонг-Конг торговля ведется главн. образ, с Великобританией, Германией, Францией, Америкой, Австралией, Индией. Главнейшие предметы ввоза: хлопчатобумажные ткани (на 129 м. т.), опиум (44 м. т.), керосин (16 м. т.), сахар (16 м. т.), металлич. изделия (15 м. т.); вывоза — шелк и шелков. ткани (на 74 м. т.), чай (26 м. т.) и хлопок (13 милл. т.). Из портов К. первенствующее значение имеют Шанхай (184 м. т. по привозу и 101 милл. т. по вывозу) и Кантон (привоз — 24 м. т., вывоз — 45 м. т.). В 1903 г. в порты К. пришло 8924 морск. судна в 8029502 тонны; отошло из них 8838 суд. в 8327602 т.; около 36% судов было под английским флагом, 25% — китайским, 13% — японским, 9% — германским, 7% — французским, около 10% — друг. национальностей. По вместимости судов первое место занимают английские (ок. 50%), затем идут японские (18%), германские (12%), французские (ок. 5%), китайские (4%) и ост. (11%). Железные дороги (1903 г.): Китайско-русская жел. дор. в Маньчжурии — 2641 км, в самом К. — 1892 км. Телеграфных линий — 23000 км. Армия К. состоит (1903 г.), кроме иррегулярных войск, из 188700 чел., из них 18700 обученных по-европейски. Военный флот — 89 кораблей, из них 22 новой конструкции. Государственный бюджет (1901): доходы — 88,2 милл. т., из них: земельных налогов — 26,5, таможенных сборов — 23,8, ли-кин (сборы с товаров, идущих транзитом во внутрь страны) — 16,0, соляной налог — 13,5, сбор с внутренн. таможен — 2,7, провинц. сборы — 2,6 милл. т. Расходы исчислены в 101120000 таэлей. Государственный долг — 486,6 милл. таэлей.
История. В 1894 r. притязания К. на Корею привели к войне с Японией (1894—95), имевшей несчастный для К. исход (см. Японско-Китайская война, XLI, 795; Корея, XVI, 248). Симоносекский мирный договор 17 апреля 1895 г. был для К. новым шагом вперед на пути постепенного отказа от исконной замкнутости, вынужденного сближения с иностранными державами и политического и экономического подчинения им. Этот договор сильно сократил территориальные владения К. (см. XLI, 797): хотя по настоянию России, поддержанной Францией и Германией, Япония принуждена была вернуть приобретенные ею Ляодунский полуостров (с Порт-Артуром) и Вей-хай-вэй, но она удержала за собой Формозу и Пескадорские острова. Военные издержки заставили К. сделать первый иностранный заем, за которым последовали другие, так что не имевший до 1894 г. государственных долгов К. к 1900 г. имел их уже на сумму в 54 милл. фунтов стерлингов (большая часть 5%). Первый заем был гарантирован Россией. Займы заставили преобразовать и европеизировать всю финансовую систему страны и содействовали тому, что денежная система хозяйства страны стала быстро вытеснять господствовавшее ранее натуральное хозяйство. В связи с этим находился быстрый рост заграничной торговли К.
| Ввоз | Вывоз | |
|---|---|---|
| в миллионах таэлей (кроме драгоценных металлов) | ||
| 1875 | 66 | 77 |
| 1890 | 113 | 96 |
| 1895 | 154 | 154 |
| 1900 | 211 | 158 |
| 1902 | 325 | 214 |
Ввоз пока преобладает, так как К. расплачивается долговыми обязательствами, притом в состав ввоза входит железо; рельсы и друг. товары, необходимые для железных дорог, которые строятся европейцами. Услуги европейских держав поставили К. в полную зависимость от них. Россия прежде всего потребовала от К. права на проведение через Маньчжурию железной дороги из Иркутска во Владивосток, и К. в секретном договоре, заключенном Ли-Хунг-Чангом в Москве в 1895 г., должен был согласиться на это; между тем, железная дорога отдавала сев. Маньчжурию в фактическую Зависимость от России. В ноябре 1897 г. в К. были убиты толпой народа два немецких миссионера. Германское правительство воспользовалось этим, чтобы послать в бухту Цзяо-чжоу два военных судна и под угрозой бомбардировки потребовать удовлетворения; формой удовлетворения была уступка г. Цзяо-чжоу в аренду Германии на 99 лет, причем вся провинция Шань-дунь должна была быть признана входящей в сферу влияния Германии. Бессильное китайское правительство согласилось. Тогда Россия потребовала себе в аренду на 25 лет г. Порт-Артур и весь Ляодунский полуостров (1897), Франция — Куанг-чжоу, Англия — Вей-хай-вэй, на все время, пока Порт-Артур находится во владении какой-нибудь державы. Китайское правительство согласилось на проведение русской железнодорожной линии от Харбина к Порт-Артуру, отдавшей в фактическую зависимость от России и южную Маньчжурию. Победа Японии объяснялась большим ее образованием и более высоким государственным и общественным строем; тем же обусловливалось торжество Европы над Китаем. Под влиянием этих событий в К. образовалась партия реформы, стремившаяся воспользоваться плодами европейского просвещения. Появление железных дорог, более частые сношения с европейцами делали распространение этого просвещения тем более необходимым. Уже в 1895 г. начали появляться в К. общества просвещения. С 1896 г. во главе прогрессивной партии стоит сам император Куангсу. Императрица-мать стала во главе партии старины. Борьба между двумя течениями выражалась, между прочим, и в форме дворцовых интриг. Россия путем дипломатических влияний поддерживала партию старины, Англия — императора. В сент. 1898 г. произошла в Пекине дворцовая революция; дворец был окружен солдатами, вожди партии реформы захвачены и убиты, слабый император тоже захвачен и принужден уступить бразды правления императрице-матери Тсу-Тси. Чтобы обеспечить свое торжество на будущее время, партия старины заставила императора усыновить и провозгласить наследником престола своего двоюродного племянника, сына принца Туана, находившегося ранее со всей семьей в изгнании; принц Туан был известен как ревнитель старины. Реакция победила, таким образом, при дворе и на севере страны; но на юге вице-короли держались нейтрально или сочувствовали нововведениям, и все-таки сохранили свою власть. Партия старины, в особенности на севере, организовалась в поощряемые правительством различные общества, из которых некоторые назывались обществами Большого кулака (по-английски их члены называются боксерами, и этим именем стало обозначаться все движение). Их лозунг был: уничтожить иностранцев и спасти династию. Основателем их в К. считается бывший губернатор провинции Шань-дуня. Ли-Пинг-Хенг, который по требованию Германии был в 1897 г. отставлен; он пользовался в народе громадным уважением и слыл за мудреца. Члены обществ Большого кулака организовывались в полки и в критически моменты обнаруживали большую дисциплину. Они устраивали публичные гимнастически-военные упражнения. Иностранные посольства потребовали от правительства их запрещения; императорскими эдиктами 24 января и 29 мая 1900 г. они были действительно запрещены, но в такой форме, что общества приняли запрещение за поощрение. Принц Туан и наследник престола открыто их поощряли. В мае 1900 г. у боксеров начались столкновения с европейцами; были произведены нападения на разные строившиеся железнодорожные линии, разрушены некоторые станции, умерщвлено несколько рабочих и инженеров, убито немало китайцев-христиан (на которых боксеры смотрели как на ренегатов) и миссионеров. Европейские посольства в Пекине 31 мая 1900 г. выписали себе гарнизон из 340 матросов с европейских эскадр, стоявших в гавани Таку. Громадная армия боксеров, явно поощряемая правительством, двинулась против посольств, занимающих особый квартал в Пекине, и осадила их. Посольства укрепились, но 12 июня 1900 г. их квартал был совершенно отрезан осаждавшей армией боксеров. Таким образом, началась странная война. Формально она не была объявлена ни той, ни другой стороной; дипломатические представители К. оставались в европейских столицах на своих постах, и с ними велись переговоры; европейские консулы тоже оставались на своих местах в различных городах К. Официально заявлялось, что никакой войны с К. нет, а есть помощь со стороны европейских держав китайскому правительству в усмирении восстания, с которым оно не может справиться собственными силами. Китайский император продолжал дипломатические сношения с державами, выражая им сожаление о происходящем. Между тем, ни для кого не было тайной, что китайское правительство вполне сочувствует инсургентам и деятельно их поддерживает; императрица открыто высказывалась в их пользу, регулярные войска не раз братались с ними и переходили на их сторону. 12 июня убит в Пекине китайскими солдатами канцлер японского посольства. 16 июня командующие европейскими эскадрами предъявили коменданту Таку ультиматум, требовавший сдачи крепости в течение 24 часов; комендант отказался и даже первый открыл огонь по 7 европейским канонеркам, поднявшимся по реке Пейхо до Таку. Они ответили бомбардировкой, и через несколько часов крепость Таку была взята. 20 июня германский посланник барон Кеттелер на пути в Тсунгли-Ямен (м-во иностр. дел) был убит китайскими солдатами и народом. В европейской печати потом указывалось, что из всех европейцев Кеттелер был особенно ненавидим китайцами, так как часто и дерзко оскорблял их верования и обычаи. В тот же день боксеры вместе с регулярными китайскими войсками открыли огонь по европейскому кварталу, где находилось около 700 европейцев и японцев и до 6000 китайцев, преимущественно христиан, отдавшихся под защиту европейцев и помогавших им в обороне. В числе осажденных было немало женщин. Квартал был спешно забаррикадирован. Осажденные защищались отчаянно; они страдали от голода и отсутствия военных снарядов и несколько раз были на волос от гибели, но их спасало полное отсутствие военной организации и единодушия у китайцев. Между тем, адмирал Сеймур со своим небольшим отрядом был если не вполне осажден в Таку, то отрезан от сообщения со многими окрестными местами. Только 25 июня подошли подкрепления (русские и японские) и 7000-й отряд под командой ген. Линевича двинулся к Пекину. Ему несколько раз приходилось выдерживать упорный бой с врагами, значительно превышавшими численностью его отряд. 13 августа он, во главе уже 20000-го войска, достиг Пекина. Произошел упорный бой; 14 августа осажденные были освобождены, а 15 авг. взята и китайская часть города. Император и императрица со всем двором бежали в Синганфу. 11 сентября императорским эдиктом был назначен для переговоров с европейцами вице-король Ли-Хунг-Чанг. Между тем, европейцы, фактически владея значительной частью китайской территории, занимались усмирением боксеров, продолжавших свои партизанские действия, водворением порядка и местью китайцам, причем совершенные последними убийства вымещались не только на виновниках, но и на мирных жителях, без различия пола. Особенно в этом отношении отличались немцы; в газетах было опубликовано множество так называемых «гуннских» писем немецких солдат, которые с хвастовством описывали свои подвиги. Русские власти в Благовещенске предписали всем китайцам удалиться с русской территории, для чего не было ни законных оснований (ибо этого по ныне действующим нормам международного права, не делается даже во время войны, а с К. Россия войны не вела), ни повода, так как благовещенское китайское население было совершенно мирным. Был назначен день; китайцы собраны на берегу Амура; лодок дано не было, и тем не менее им под страхом немедленной смерти предписано уходить немедленно. Китайцы бросились вплавь; русские в них стреляли. Лишь немногие выбрались на китайский берег; число погибших определяется различно, от трех до семи тысяч. Такими приемами европейцы посеяли в К. семена ненависти, с которой им приходится теперь считаться. Китайскими боксерами была разрушена или испорчена значительная часть русской жел. дороги, проведенной через Маньчжурию. 27 сент. в К. прибыл фельдмаршал Вальдерзее, который по соглашению между державами был назначен общим главнокомандующим европейских войск в К. Война продолжалась еще несколько месяцев, понемногу затихая. В ноябре представители европейских держав согласились на следующих требованиях: богдыхан посылает в Берлин посольство, с императорским принцем во главе, для принесения извинения по поводу убийства Кеттелера; на месте его убийства китайское правительство воздвигает памятник с соответственными надписями на китайском, немецком и латинском языке; виновники убийств должны быть казнены, виновные должностные лица удалены, пострадавшие удовлетворены, крепости Таку и некот. друг. срыты. После попытки затягивания переговоров китайское правительство должно было согласиться на все (7 сентября 1901). Требуемое вознаграждение было определено в громадную сумму в 465 милл. таэлей, которая должна быть выплачена в течение 39 лет, для чего организован европейский контроль над доходами К. С июня 1901 г. европейские войска начали понемногу очищать К. 18 янв. 1903 г. был торжественно открыт памятник Кеттелеру. С войны 1900 года в истории К. начинается новая эра быстрого разложения старых форм жизни и европеизирования, идущего параллельно с его расхищением европейскими державами. Во главе правительства опять стал император, стремящийся к реформам. 8 апр. 1902 г. был заключен договор с Россией, предоставлявший России содержать в течение 1½ лет войска в Маньчжурии (см. Японско-русская война). Неисполнение этого договора послужило одним из поводов японско-русской войны. В 1905 г. богдыхан торжественно объявил, что через некоторое время стране будет даровано конституционное устройство.
Новая литература. Bigham, «A year in China 1899—1900» (Л., 1901); Martin, «The siege in Peking» (Нью-Йорк, 1900); Oliphant, «A diary of the siege of the legation in Peking» (Л., 1901); Pariel, «La campagne de Chine» (Нанси, 1902); Löffler, «Die China-Expedition 1900—1901» (Б., 1902); v. Müller, «Die Wirren in China» (B., 1902); Asiaticus, «Die Kämpfe in Ch. in militarischer und politischer Beziehung» (Б., 1900—01); Wócik, «Ursachen und Verlauf der chinesischen Wirren» (Вена, 1902).
Приложения
править
1. Жертвенный сосуд из бронзы (Шанская династия 1756—1121 до Р. Х.). 2. Тин (то же). 3. Сосуд из нефрита. 4. Жертвенный канделябр (cloisonné). 5. Курильница из олова. 6. Бокал из рога носорога. 7. Скипетр из нефрита. 8. Фигурка из жировика. 9. Лао-цзы верхом на буйволе (бронза). 10. Фарфоровый сосуд (Цянь-лунь, 1736—1796). 11. Фигурка из бамбукового дерева.
1. Пагода в Тунь-чжоу. 2. Вход в храм в Тянь-цзине. 3. Улица в Пекине. 4. Улица в Кантоне.