Царь Фёдор Иоаннович (А. К. Толстой)/Вестник Европы 1868 (ДО)/Действие четвёртое
| ← Дѣйствіе третье | Царь Ѳедоръ Іоанновичъ — Дѣйствіе четвертое | Дѣйствіе пятое → |
См. Содержаніе. Опубл.: 1868. Источникъ:  «Вѣстникъ Европы», 1868, № 5, с. 95—129 |
- Википроекты
КНЯЗЬ ИВАНЪ ПЕТРОВИЧЪ и КНЯЖНА МСТИСЛАВСКАЯ. — Въ сторонѣ столъ съ кубками, за которымъ стоитъ СТАРКОВЪ.
Не плачь, Наташа, я вѣдь не серчаю;
Тебѣ простилъ я; баба та тебя
Попутала, а Богъ и наказалъ.
Князь-дядюшка, а съ нимъ-то что̀-же будетъ?
Съ Григорьемъ-то? Да въ гору, чай, пойдетъ,
Когда захочетъ выдать насъ. Два раза
Я посылалъ за нимъ, чтобы его
Усовѣстить, да не могли найти.
Вотъ голова! Когда-бъ меня дождался,
Такъ не дошло-бъ до этого.
Ты, дядя,
Его простилъ-бы? Ты-бы за царя
Меня не сталъ неволить?
За такимъ
Тебя мнѣ жаль-бы видѣть было мужемъ!
Я пожурилъ-бы васъ обоихъ, сло̀ва-жъ
Назадъ не взялъ-бы. Ошалѣли братья.
Онъ не пойдетъ къ царицѣ! Не захочетъ
Онъ выдать васъ!
И самому мнѣ что-то
Не вѣрится; но выдастъ, иль не выдастъ,
Мы ждать не будемъ; прежде, чѣмъ вернулся
Я отъ царя, все было рѣшено.
Не мучь меня — скажи мнѣ, Бога ради,
Что̀ ты рѣшилъ?
Не дѣвичье то дѣло,
Наташенька; узнаешь послѣ.
Дядя,
Твой мраченъ видъ — ты смотришь такъ сурово
Со мной одной, по прежнему, ты ласковъ,
Ты добръ со мной; не страшно мнѣ смотрѣть
Тебѣ въ глаза — хотѣлось-бы по нимъ
Мнѣ отгадать, что̀ ты задумалъ?
Тотчасъ
Князья прійдутъ; мнѣ дѣло съ ними есть;
Поди къ себѣ, Наташа.
Дай остаться
Съ тобою мнѣ! Дай подчивать гостей!
Нельзя, Наташа.
Господи, ужели
Не даромъ сердцу чуется бѣда!
Уходитъ. — Входятъ братья кн. Ивана Петровича; купцы ГОЛУБЬ и КРАСИЛЬНИКОВЪ, съ другими сторонниками Шуйскихъ. — Всѣ останавливаются передъ нимъ въ почтительномъ молчаніи. — КН. ИВАНЪ ПЕТРОВИЧЪ смотритъ на нихъ, нѣкоторое время, не говоря ни слова.
Вамъ вѣдомо, какъ дѣло повернулось:
Схватить насъ могутъ каждый мигъ. Хотите-ль
Погибнуть всѣ, или со мной идти?
Князь-государь, приказывай что̀ хочешь —
Мы всѣ съ тобой!
Такъ слушайте-жъ меня!
Князь Дмитрій — ты сейчасъ поѣдешь въ Шую,
Сберешь народъ, дворянъ и духовенство,
И съ лобнаго объявишь мѣста имъ,
Что Ѳедоръ царь во скудоумье впалъ
И государить долѣе не можетъ;
Царемъ-же намъ законнымъ учинился
Его наслѣдникъ Дмитрій Іоаннычъ.
Пусть крестъ ему цѣлуютъ. — Князь Андрей!
Тебя я шлю въ Рязань. Сбери войска
И на Москву веди ихъ. — Князь Ѳеодоръ!
Ты ѣдешь въ Нижній! — Князь Иванъ — ты въ Суздаль!
— Бояринъ Головинъ! Тебя избралъ
Я въ Угличъ ѣхать. Тамъ съ Нагими вы
Димитрія объявите царемъ,
И двинетесь, при звонѣ колокольномъ,
Съ нимъ на Москву, хоругви распустя.
Я со Мстиславскимъ и со князь-Васильемъ
Останусь здѣсь, чтобъ Годунова взять
Подъ караулъ.
Къ дворецкому.
Ѳедюкъ, подай братину!
Во здравье каждому и въ добрый путь —
И да живетъ царь Дмитрій Іоаннычъ!
Да здравствуетъ царь Дмитрій Іоаннычъ!
Князь-дядюшка — не въ гнѣвъ тебѣ сказать —
Не скоро-ль ты рѣшился? Вспомни только —
Сего утра еще ты не хотѣлъ
Дойти до этого!
Я былъ дуракъ!
Предъ кѣмъ хотѣлъ я уличить Бориса?
Передъ царемъ? Нѣтъ на Руси царя!
Обдумай, князь —
Я все обдумалъ. Голубь!
Я виноватъ передъ тобой — ты правъ!
Какъ малаго мальчишку тотъ татаринъ
Меня провелъ — онъ лучше зналъ царя!
Какъ удалось тебѣ уйти?
Доро̀гой,
Князь-батюшка, веревки перетёръ,
А на плоту, на Красной переправѣ,
Сшибъ двухъ стрѣльцовъ, съ повозки прыгнулъ въ воду
И вплавь утекъ!
Ты во̀-время вернулся!
Сегодня же съ Красильниковымъ ты,
И съ этими другими молодцами,
Торговыхъ вы подымете людей!
Ужъ положись на насъ, князь-государь!
Всѣ поголовно встанемъ на Бориса!
Лишь смеркнется, готовы будьте всѣ;
Когда-жъ раздастся выстрѣлъ изъ царь-пушки —
Входите въ Кремль!
Къ дворецкому.
Ѳедюкъ, подай стопу!
Во здравье всѣмъ!
Отпиваетъ, и передаетъ купцамъ.
Князь-батюшка! Ты намъ
Родной отецъ! Тобою лишь стоимъ!
Дай Господи тебѣ сломить Бориса —
И да живетъ Димитрій царь!
Аминь!
КУПЦЫ уходятъ.
Ты, князь, сейчасъ-же выбери надежныхъ
Пять сотъ жильцовъ. Пусть крестъ они цѣлуютъ
Царю Димитрію; когда-жъ стемнѣетъ,
Веди ихъ въ Кремль. Я съ князь-Васильемъ вмѣстѣ
Межъ тѣмъ схвачу Бориса на дому.
Эй, дядюшка! Ты знаешь, я не трусъ,
Опаснаго я не боюся дѣла —
Но все-жъ подумай лучше!
Много думать —
Отъ дѣла отказаться. Намъ теперь
Ужъ нечего раскидывать умами —
И ясенъ путь открылся передъ нами!
Я отрѣшенъ! Самъ Ѳедоръ словно нудитъ
Меня свершить чего-бъ я не хотѣлъ!
Нагіе ждутъ давно моей опалы,
И вѣсть о ней имъ дерзости придастъ.
Они теперь на все рѣшатся. Дмитрій
Имъ словно стягъ, вкругъ коего сбираютъ
Они враговъ и царскихъ и моихъ.
Того и жди: изъ Углича пожаромъ
Мятежъ и смуты вспыхнутъ. Битяговскій —
Мнѣ на него разсчитывать нельзя —
Меня продастъ онъ, если не приставлю
За нимъ смотрѣть еще кого нибудь.
Я принужденъ — я не могу иначе —
Меня тѣснятъ —
Къ Клешнину.
Ты хорошо-ли знаешь
Ту женщину?
На всѣ пригодна руки!
Гадальщица, лекарка, сваха, сводня,
Усердна къ Богу, съ чортомъ не въ разладѣ —
Единымъ словомъ: баба хоть куда!
Она ужъ здѣсь. Звать, что-ль, къ тебѣ?
Не нужно.
Ты скажешь ей, чтобы она блюла
Царевича, а паче примѣчала-бъ
Что̀ говорятъ Нагіе. — Какъ царя
Оставилъ ты?
Надъ кипой тѣхъ бумагъ,
Которыя отнесть ему велѣлъ ты;
То лобъ потретъ, то за̀-ухомъ почешетъ,
И ничего, сердечный, не пойметъ!
Не выдержитъ.
Задумывается.
Мнѣ все на умъ приходитъ
Что въ оный день, когда царя Ивана
Постигла смерть, предсказано мнѣ было.
Оно теперь свершается: помѣха
Моя во всемъ, вредитель мой и врагъ —
Онъ въ Угличѣ —
Опомнившись.
Скажи ей, чтобъ она
Блюла царевича!
А посмотрѣть
Ее не хочешь, батюшка?
Не нужно!
Про себя.
«Слабъ, но могучъ — безвиненъ, но виновенъ —
«Самъ и не самъ — потомъ — убитъ!» Къ Клешнину.
Скажи ей,
Чтобы она царевича блюла!
Уходитъ.
Чтобы блюла! Гмъ! Нѣшто я не знаю,
Чего-бъ хотѣлось милости твоей?
Пожалуй—что-жъ! Грѣхъ на-душу возьму!
Я не брюзгливъ — не бѣлоручка я!
Пока онъ живъ, отъ Шуйскихъ и Нагихъ
Не будетъ намъ покоя. Вишь, какъ крылья
Подрѣзали! Не ждалъ я этой рыси
Отъ Ѳедора Иваныча! Конечно,
Не выдержитъ — а если, между тѣмъ,
Случится что̀?
Отворяетъ дверь.
Сударыня, войди!
Благослови, Владычица святая!
Поклонъ тебѣ, бояринъ, принесла
Отъ Трехъ-Святителей, просвирку вотъ
Тамъ вынула во здравіе твое!
Садись сюда, голубушка, спасибо!
Тебѣ сказали, для чего послалъ
Я за тобой?
Сказали, государь,
Сказали, свѣтъ: бояринъ Годуновъ
Смѣняетъ-молъ царевичеву мамку,
Меня-жъ къ нему приставить указалъ.
Ужъ будь спокоенъ! Пуще ока стану
Его беречь; и ночи не досплю,
И куса не доѣмъ, а ужъ дитятю
Я соблюду!
Бывала въ мамкахъ ты?
Лгать не хочу, бояринъ, не бывала,
А ужъ куда охоча до дѣтей!
Ребеночекъ вѣдь тотъ-же ангелъ Божій!
Сама сынка вскормила своего,
Двадцатый вотъ пошелъ ему годокъ,
Все при себѣ, подъ крылышкомъ, держала
До морового года; лишь въ тотъ годъ
Поопаса̀лась вмѣстѣ жить.
Что̀ такъ,
Голубушка!
А въ этакую пору
Не долго до грѣха: какъ разъ подсыплетъ
Чего нибудь, отпѣлъ, похоронилъ,
Наслѣдство взялъ — и поминай какъ звали!
Кому въ такое время разбирать!
Ты свахою, голубушка, теперь?
Бываю въ свахахъ, батюшка-бояринъ,
Хвалиться грѣхъ, а безъ меня не много
Играется и свадебъ на Москвѣ!
Какую-же послѣднюю ты свадьбу
Устроила?
А Шаховскаго князя
Съ Мстиславскою княжною, государь.
Не съ тою-ли, которую вчера
Ты, при живой царицѣ, за царя
Хотѣла сватать?
Боже упаси!
Какой тебѣ разбойникъ то̀ сказалъ?
Какой собака, воръ и клеветникъ?
Чтобъ у него языкъ распухъ! Чтобъ очи
Полопались!
Молчи, старуха! Цыцъ!
Мы знаемъ все! Покойный государь,
Блаженной памяти Иванъ Васильичъ,
На медленномъ огнѣ тебя-бы, вѣдьму,
Изволилъ сжечь! Но жалостливъ бояринъ
Борисъ Ѳеодоровичъ Годуновъ:
Онъ вмѣсто казни, дастъ тебѣ награду,
Когда свою исполнить службу ты
Съумѣешь при царевичѣ.
Съумѣю!
Съумѣю, батюшка! Съумѣю, свѣтъ!
Ужъ положися на меня! И мухѣ
Я на дитятю сѣсть не дамъ! Ужъ будетъ
И здравъ, и сытъ, и цѣлъ и невредимъ!
Но еслибъ что̀ не по твоей винѣ
Случилось съ нимъ —
Помилуй, ужъ чему
При мнѣ случиться!
Онъ тебѣ того
Въ вину-бы не поставилъ! Волохова смотритъ въ удивленіи.
Слушай, баба:
Никто не властенъ въ животѣ и смерти —
А у него падучая болѣзнь!
Такъ какъ-же это, батюшка? — Такъ — что-же?
Въ толкъ не возьму?
Бери, старуха, въ толкъ!
Да, да, да, да! Такъ, такъ, бояринъ, такъ!
Все въ Божьей волѣ! Безъ моей вины
Случиться можетъ всякое, конечно!
Мы всѣ подъ Богомъ ходимъ, государь!
Ступай, карга̀! Съ тобой передъ отъѣздомъ
Увижусь я — но помни: денегъ вдоволь —
Или тюрьма!
Помилуй, государь,
Зачѣмъ тюрьма! Ужъ ты не поскупись,
Вѣдь наше дѣло вдовье. Да дозволь ужъ
Сынка забрать!
Ты въ томъ вольна; ступай!
Прости-же, государь; ужъ будешь нами
Доволенъ! Такъ! Конечно такъ, конечно!
Часъ не ровенъ, случиться можетъ всяко!
Одинъ лишь Богъ силёнъ и всемогущъ,
Одинъ Господь, а наше дѣло вдовье!
Уходитъ.
Ѳедюкъ Старковъ!
Зови его сюда!
ѲЕДОРЪ сидитъ за кипою бумагъ и обтираетъ потъ съ лица. — Передъ нимъ стоятъ государственныя печати, большая и малая. — ИРИНА подходитъ и кладетъ ему руку па плечо.
Ты отдохнулъ-бы, Ѳедоръ.
Ничего
Понять нельая! Борисъ нарочно мнѣ
Дѣла такія подобралъ! Одинъ лишь
Толковый листъ попался: нашъ гонецъ
Изъ Вѣны пишетъ: цесарь-де готовитъ
Подарокъ мнѣ: шесть обезьянъ мнѣ шлетъ.
Аринушка, я ихъ отправлю къ Митѣ!
Такъ ты его не выпишешь?
Вотъ видишь,
Аринушка, когда-бы согласился
Борисъ остаться —
На его ты мѣсто
Еще не выбралъ никого?
Вѣдь ты-же,
Ты-жъ говорила: лучше подождать.
Ты думала, онъ самъ прійдетъ мириться,
А онъ прислалъ мнѣ этотъ ворохъ дѣлъ!
Ужъ я надъ нимъ измучился, и вотъ
Еще бѣда: за Шуйскимъ я послалъ,
За князь-Иваномъ, чтобъ помогъ онъ мнѣ
Все разобрать, а онъ велѣлъ отвѣтить,
Что нездоровъ; упрямится должно-быть.
Л вновь послалъ: челомъ-де бью ему,
Такое-де есть дѣло, о которомъ
Не знаетъ онъ!
Входитъ КЛЕШНИНЪ.
А, это ты, Петровичъ!
Откуда ты?
Отъ хвораго.
Откуда?
Отъ хвораго отъ твоего слуги,
Отъ Годунова.
Развѣ онъ хвораетъ?
А какъ-же не хворать ему, когда
Его, за всѣ заслуги, словно пса,
Ты выгналъ вонъ! Здорово-молъ живешь!
Помилуй, я…
Да что̀ тутъ говорить!
Ты, батюшка, былъ отъ младыхъ ногтей
Суровъ и крутъ, и сердцемъ непреклоненъ.
Когда себѣ что̀ положилъ на мысль,
Такъ ужъ поставишь на своемъ, хоть тамъ
Весь свѣтъ трещи!
Я знаю самъ, Петровичъ,
Что я суровъ…
Весь въ батюшку пошелъ!
Я знаю самъ — но неужель Борисъ
Не помирится, если я скажу,
Что виноватъ?
Онъ столькаго не проситъ.
Лишь прикажи мнѣ приложить печать
Вотъ къ этому листу о взятьи Шуйскихъ
Немедленно подъ стражу — и онъ снова
Тебѣ слуга!
Какъ? Онъ не пересталъ
Подозрѣвать?
Царь! Тутъ не подозрѣнье,
Тутъ полная улика на лицо!
Старковъ, дворецкій князь-Ивана намъ
Сейчасъ донесъ, что князь Иванъ сегодня
Рѣшилъ признать царенка государемъ,
Тебя-жъ рѣшилъ съ престола до утра
Согнать долой. Ты, батюшка, Старкова
Хоть самъ спроси!
Ужъ эти мнѣ доносы!
Я въ первый разъ Старкова имя слышу,
А Шуйскаго звучитъ повсюду имя,
Какъ колоколъ. Ужели хочешь ты,
Чтобъ я какому-то Старкову болѣ,
Чѣмъ Шуйскому повѣрилъ?
Вѣрь, не вѣрь,
Я говорю тебѣ: когда ихъ всѣхъ
Ты не велишь сейчасъ-же…
Князь Иванъ
Петровичъ Шуйскій!
Какъ? Онъ самъ?
Пришелъ!
Пришелъ, Аринушка!
Вели его
Подъ стражу взять!
Стыдись, стыдись, Петровичъ!
Къ стольнику.
Пускай войдетъ!
Къ Клешнину.
Я при тебѣ его
Сейчасъ спрошу.
Входитъ КН. ИВАНЪ ПЕТРОВИЧЪ.
Здорово, князь Иванъ!
Вообрази: есть на тебя доносъ —
КН. ИВАНЪ ПЕТРОВИЧЪ смущается.
Но я ему не вѣрю. Я хочу,
Чтобъ ты мнѣ самъ сказалъ, что предо мною
Ты чистъ теперь, какъ ты предъ цѣлымъ свѣтомъ
Всегда былъ чистъ, и слова твоего
Съ меня довольно.
Государь —
Ты, князь,
Меня пойми: вѣдь я не сомнѣваюсь,
Я лишь хочу —
Нѣтъ, батюшка, позволь!
Ужъ коль на то пошло, дай лучше мнѣ
Его спросить: Князь-государь! Ты можешь
Поцѣловать царю вонъ ту икону,
Что измѣнить не думалъ ты ему?
Допрашивать меня не признаю
Я права за тобой.
Князь, то не онъ, —
То я прошу тебя!
Вотъ я икону
Сейчасъ сыму —
Не нужно тутъ иконы.
Скажи по чести мнѣ, по чести только!
Ну, князь!
Уволь меня!
Свѣтъ-государь,
Зачѣмъ такимъ вопросомъ оскорблять
Того, чья доблесть всѣмъ давно извѣстна?
Не спрашивай его — потребуй только,
Чтобъ онъ тебѣ святое слово далъ,
И впредь остаться вѣрнымъ, какъ онъ вѣренъ
Доселѣ былъ!
Нѣтъ, я хочу, Арина,
Вотъ этого порядкомъ пристыдить.
Скажи мнѣ, князь, по чести мнѣ скажи:
Задумалъ ты что-либо надо мною?
Да говори-жъ!
По чести! Слышишь, князь?
Про себя.
А по иконѣ было-бы вѣрнѣе!
Свѣтъ-государь —
Ну, князь?
Уволь меня!
Нѣтъ, не уволю!
Ты, чай, трусишь, князь?
Какое труситъ? Онъ упрямъ и крутъ,
Да я его и круче и упрямѣй!
Нашла коса на камень, и пока
Онъ мнѣ не дастъ отвѣта, я его
Не выпущу отсель!
Такъ знай-же все!
Что̀? Что̀ ты хочешь?...
Да! Ты слышалъ правду —
Я на тебя всталъ мятежомъ!
Помилуй —
Ты слабостью своею истощилъ
Терпѣнье наше! Царство отдалъ ты
Въ чужія руки — ты давно не царь —
И вырвать Русь изъ рукъ у Годунова
Рѣшился я!
Тсъ! Тише! Указывая на Клешнина.
Не при немъ!
Не говори при немъ — Борису онъ
Разскажетъ все!
Да продолжай-же, князь!
Молчи, молчи! Глазъ-на-глазъ скажешь мнѣ!
Царь ждетъ отвѣта!
Не тебя, но брата
Я твоего призна̀лъ царемъ!
Петровичъ —
Не вѣрь ему! Не вѣрь ему, Арина!
Теперь тебя о милости единой
За прежнія заслуги я прошу:
Одинъ лишь я виновенъ! Не вели
Сторонниковъ моихъ казнить — не будутъ
Они тебѣ опасны безъ меня!
Что̀ ты несешь? Что̀ ты городишь? Ты
Не знаешь самъ, какую небылицу
Ты путаешь!
Не вздумай, государь,
Меня простить. Я на тебя-бы снова
Тогда пошелъ. Царить не можешь ты —
А подъ рукою Годунова быть
Я не могу!
Вишь, княжеская честь!
И подгонять не надо!
Князь, послушай:
Лишь потерпи немного — Митѣ только
Дай подрости — и я съ престола самъ
Тогда сойду, съ охотою сойду,
Вотъ-те Христосъ!
Прихлопнуть, что̀-ль, приказъ?
Какой приказъ? Ты ничего не понялъ!
Я Митю самъ велѣлъ царемъ поставить!
Я такъ велѣлъ — я царь! Но я раздумалъ;
Не надо болѣ; я раздумалъ, князь!
Да ты въ умѣ-ль?
Ступай! Да ну, ступай-же!
Все на себя беру я, на себя!
Да ну, иди-жъ, иди!
Нѣтъ, онъ святой!
Богъ не велитъ подняться на него —
Богъ не велитъ! Я вижу, простота
Твоя отъ Бога, Ѳедоръ Іоаннычъ —
Я не могу подняться на тебя!
Иди, иди! Раздѣлай что̀ ты сдѣлалъ!
Вытѣсняетъ его изъ комнаты.
Царь-батюшка, вели скрѣпить приказъ!
Не дай ему собрать войска! Царица —
Скажи ему, что участь государства
Въ приказѣ семъ!
Въ немъ нѣтъ уже нужды!
Гроза прошла, не врагъ намъ болѣ Шуйскій!
Петровичъ, слышишь? Слышалъ ты, Петровичъ?
Аринушка, ты ангелъ! Отъ тебя
Ничто не скроется, ты все замѣтишь
И все поймешь! Да, Шуйскій намъ не врагъ!
Шумъ за дверью. — СѢННАЯ ДѢВУШКА вбѣгаетъ въ испугѣ.
Царица, спрячься! Схоронись! Какой-то
Вломился въ теремъ сумасшедшій!
Прочь!
Прочь! Не держите! Я хочу къ царицѣ!
Въ дверяхъ показывается ШАХОВСКОЙ, удерживаемый нѣсколькими слугами. Онъ ихъ отталкиваетъ и бросается ИРИНѢ въ ноги.
Прости меня, прости меня, царица!
Напрасно я отъ самаго утра
Къ тебѣ прошусь!
Да это Шаховской!
Хватайте вора!
Тише, тише, люди!
Здѣсь вора нѣтъ!
Къ Шаховскому.
Скажи мнѣ, растолкуй,
Чего ты хочешь?
Царь! Казни меня —
Казни меня, но выслушай! Тебя
Хотятъ съ твоей царицей развести!
Ты бредишь, князь!
Такъ вотъ оно въ чемъ дѣло!
Къ Ѳедору.
Царь, выслушай его!
Мою невѣсту
Они хотятъ посватать за тебя!
Кто? Кто они?
Дядья моей невѣсты,
Княжны Мстиславской, Шуйскіе князья!
Да ты и впрямь помѣшанъ, князь!
Вотъ-вотъ
Ихъ челобитня! Матушка-царица!
Вели невѣсту мнѣ отдать! Вели,
Царь-государь, сегодня-же — сейчасъ-же
Насъ обвѣнчать!
Объ этой челобитнѣ
Слыхали мы. Позволь-ка поглядѣть!
Беретъ бумагу въ руки, и просмотрѣвъ, обращается къ Ѳедору.
Твоя царица знаетъ князь-Ивана —
А на повѣрку вышло, что не знаетъ!
Ее, сердечную, ее, голубку,
Ее, которая сейчасъ, какъ ангелъ,
Стояла за него — ее онъ хочетъ,
Какъ грѣшную, преступную жену,
Какъ блудницу, съ тобою развести,
Тебѣ-жъ свою племянницу посватать!
Не вѣришь, батюшка? Смотри, читай!
Подаетъ Ѳедору бумагу.
«Ты новый бракъ прійми, великій царь,
«Мстиславскую возьми себѣ въ царицы....
«Ирину-жь Годунову отпусти
«Во иноческій чинъ....
Ты руку знаешь
Иванъ-Петровича? Читай-же подпись!
«И въ томъ тебѣ соборне бьемъ челомъ
«И руки прилагаемъ: Діонисій
«Митрополитъ всея Руси.... Крутицкій
«Архіепископъ Варлаамъ.... Князь....» Что̀?
Дрожащимъ голосомъ.
«Князь.... Князь Иванъ.... Иванъ Петровичъ Шуйскій!»
Его рука! Онъ также подписался!
Аринушка — онъ подписался!
Падаетъ въ кресла и закрываетъ лицо руками.
Ѳедоръ —
Онъ! Онъ! Пускай-бы кто другой, но онъ!
Насъ разлучить съ тобой!
Плачетъ.
Опомнись, Ѳедоръ!
Тебя сослать!
Мой царь и господинъ!
Не вѣдаю сама, что̀ это значитъ —
Но ты подумай: если князь Иванъ
Сейчасъ хотѣлъ свести тебя съ престола,
Онъ могъ-ли мыслить выдать за тебя
Мстиславскую?
Тебя — мою Ирину —
Тебя постричь!
Вѣдь этого не будетъ!
Не будетъ! Нѣтъ! Не дамъ тебя въ обиду!
Пускай прійдутъ! Пусть съ пушками прійдутъ!
Пусть попытаются!
Свѣтъ-государь,
Напрасно ты тревожишься. Кто можетъ
Насъ разлучить? Ты царь вѣдь!
Да, я царь!
Они забыли, что я царь! Петровичъ —
Гдѣ тотъ приказъ?
Бѣжитъ къ столу и прикладываетъ печать къ приказу.
На! На! Отдай Борису!
Что сдѣлалъ ты —
Подъ стражу ихъ! Въ тюрьму!
Мой господинъ! Мой царь! Не торопись!
Въ тюрьму! Въ тюрьму!
Царь-государь, помилуй!
Я не того просилъ! Я о невѣстѣ
Тебя просилъ!
Борисъ васъ разберетъ!
Онъ изведетъ ихъ! Онъ погубитъ Шуйскихъ!
Всѣхъ разберетъ онъ!
Я палачъ имъ буду!
Царь, смилуйся!
Въ тюрьму! Въ тюрьму ихъ!
Боже!
Что̀ сдѣлалъ я!
Убѣгаетъ.
Свѣтъ-государь, послушай —
Верни его! Верни ты Клешнина!
Не торопись! Не посылай ты Шуйскихъ
Теперь въ тюрьму, теперь, когда они
Обвинены въ измѣнѣ!
Ни, ни, ни,
Аринушка! И не проси меня!
Ты этого не разумѣешь! Если
Я подожду, я ихъ прощу, пожалуй —
Я ихъ прощу — а имъ нужна наука!
Пусть посидятъ! Пусть вѣдаютъ, что̀ значитъ
Насъ разлучать! Пусть посидятъ въ тюрьмѣ!
Уходитъ.
Черезъ рѣку живой мостъ. — За рѣкой уголъ укрѣпленія съ воротами. — Въ сторонѣ рощи, мельницы и монастыри. — По мосту проходятъ люди разныхъ сословій. — КУРЮКОВЪ идетъ съ бердышомъ въ рукахъ. — За нимъ ГУСЛЯРЪ.
— Стой здѣсь, парень, налаживай гусли, а какъ соберется народъ, зачинай пѣсню про князь-Иванъ Петровича! Господи, благослови! Господи, помоги! Вотъ до чего дожить довелось!
ГУСЛЯРЪ строитъ гусли; КУРЮКОВЪ осматриваетъ бердышъ.
Ишь, старый пріятель! Отъ самаго отъ блаженной памяти отъ Василь-Иваныча не сымалъ тебя со стѣны, ажъ всего ржавчина съѣла. А вотъ сегодня еще послужишь. Ну, перебирай лады, парень, вона народъ подходитъ!
— Добраго здоровья дѣдушкѣ Богдану Семенычу! Что̀ это у тебя за бердышъ?
— Внучій бердышъ, батюшка, внучій бердышъ! Татары, слышно, оказались. Внуку-то, вишь, некогда, такъ я-то вотъ и взялся его бердышъ на справку снести, да вотъ парня послушать остановился.
— А близко, нѣшто, татары?
— Близко, слышно.
— А кого на встрѣчу пошлютъ?
— Чай, опять князь-Иванъ Петровича?
— Годунова пошлютъ!
— Что̀ ты, помилуй, Богданъ Семенычъ!
— А что̀? Чѣмъ Годуновъ вамъ не воевода?
— Гдѣ-жъ ему супротивъ Иванъ Петровича?
— Ой-ли? Къ гусляру. Ну, что-жъ пѣсня-то? Пѣсня?
«Копилъ король, копилъ силушку,
«Подходилъ онъ подъ Опсковъ-городъ,
«Подошедши, похваляется:
«Ужъ собью городъ, собью турами,
«Воеводу, князя Шуйскаго,
«По рукамъ и по ногамъ скую,
«Царство русское насквозь пройду!
— Царство русское насквозь пройду! Ха, ха! Малаго захотѣлъ!
— Иванъ-Петровича скую! Да, скуешь его! Попробуй!
— Ну, парень!
«То не Божій громъ надъ Опсковомъ гремитъ,
«Бьютъ о стѣны то̀ ломы желѣзные,
«Ядра то̀ каленыя сыплются!»
— Пресвятая Богородица, какіе страхи!
«А не младъ-то свѣтёлъ мѣсяцъ зарождается,
«Государь-то Иванъ Петровичъ князь
«На стѣнѣ городской проявляется.
«Онъ идетъ по стѣнѣ, не сторонится,
«Ядрамъ сустрѣчь глядитъ, не морщится.»
— Да, этотъ не морщился!
«Цѣловали мы крестъ сидѣть до-смерти —
«Не сдадимъ по смерть Опскова-города!»
— И не сдали Пскова, не сдали!
— Святые угодники боронили его!
— Матерь Божія покрывала!
— А кто сидѣлъ-то въ немъ, православные? Кто сидѣлъ-то въ немъ?
— Одно слово: Иванъ Петровичъ!
— То-то!
«И пять мѣсяцовъ король облегаетъ Псковъ,
«На шестой повѣсилъ голову.
«А тѣмъ часомъ князь сдѣлать вылазку
«И побилъ всю силу литовскую,
«Насилу король самъ-третей убѣжалъ.
«Бѣгучи, онъ, собака, заклинается:
«Не дай Боже мнѣ на Руси бывать,
«Ни дѣтямъ моимъ, ни внучатамъ,
«Ни внучатамъ, ни правнучатамъ!»
— И по дѣломъ ему! Знай нашихъ! Знай князь-Иванъ Петровича!
«Слава на небѣ солнцу высокому!
«Слава на землѣ Иванъ Петровичу!
«Слава всему народу христіанскому!»
— Слава, во истину слава! Вотъ утѣшилъ, добрый человѣкъ!
— Воздалъ честь кому честь подобаетъ! Кладетъ ему деньги въ шапку. На̀ тебѣ, добрый человѣкъ!
— Прими-жъ и отъ насъ! И отъ меня! И отъ меня!
Всѣ бросаютъ деньги въ шапку гусляра.
— Братцы, смотри, кто это сюда скачетъ?
— Ишь какъ плетью жаритъ коня! Должно быть, гонецъ!
— Мѣсто! Мѣсто! Раздайтесь на мосту!
— Эй, другъ, откуда? Съ чѣмъ ѣдешь?
— Отъ Тѣшлова! Татары Оку перешли, на Москву идутъ! Мѣсто! Мѣсто!
Всѣ раздаются. — Гонецъ скачетъ по́-мосту въ городъ.
— Ишь, притча ваная! Чай скоро подступятъ!
— Ой, Господи-свѣты! Ой, батюшки-мои! Опять выжгутъ наши слободы!
— Ну, расхныкалась! Нѣшто мы не видывали ихъ! А князь-то Иванъ Петровичъ на-что̀?
— Король-то, небось, почище татаръ, а и тотъ отъ Иванъ Петровича, поджамши хвостъ, убѣжалъ!
— Не родился еще тотъ, кто-бы сломилъ Иванъ Петровича!
— Родился, православные, родился! Родился онъ окаянный! Сломилъ онъ Иванъ-Петровича! Сковалъ его, свѣта нашего! По рукамъ и по ногамъ сковалъ!
— Что̀ ты, дѣдушка, Господь съ тобой! Кто смѣловалъ обидѣть Иванъ-Петровича!
— Годуновъ, православные, Годуновъ! Годуновъ хочетъ извести его! Сейчасъ его, отца нашего, въ слободскую тюрьму поведутъ, здѣсь по̀-мосту поведутъ! Шумъ и говоръ въ народѣ. Вспомяните, дѣтушки, кто всегда стоялъ за васъ! Кто васъ отъ лихихъ судей боронилъ? Отъ старостъ и воеводъ? Отъ приставовъ и отъ цѣловальниковъ? Кто не пустилъ короля на Москву? Кто татаръ столько разъ отгонялъ? Шуйскіе стояли за насъ, православные! Да есть-ли на цѣломъ свѣтѣ супротивъ Шуйскихъ? А къ кому нонѣ примкнулись князья и бояре, нашему ворогу, Годунову, отпоръ дать? Пропадемъ мы безъ Шуйскихъ, дѣтушки!
— Недадимъ въ обиду Шуйскихъ! Не дадимъ въ обиду отца нашего, князь-Иванъ Петровича!
— Такъ отобьемъ-же его у Годунова, православные, да на рукахъ домой понесемъ!
— Отобьемъ!
— Постоимъ за Шуйскихъ, какъ при Олёнѣ Васильевнѣ стояли! Вотъ онъ, православные! Вотъ онъ, отецъ нашъ, Иванъ Петровичъ! Вотъ онъ, съ братьями, въ кандалахъ идетъ!
Изъ городскихъ воротъ выѣзжаютъ бубенщики. За ними ѣдетъ КН. ТУРЕНИНЪ. За Туренинымъ стрѣльцы ведутъ КН. ИВАНА ПЕТРОВИЧА и другихъ ШУЙСКИХЪ (кромѣ Василья) въ кандалахъ.
— Раздайтесь на мосту! Что̀ дорогу загородили!
— Батюшка, князь Иванъ Петровичъ! Говорилъ я тебѣ не мирись! Говорилъ, родимый, не мирись съ Годуновымъ!
— Правое твое дѣло, Иванъ Петровичъ, а мы за тебя!
— Раздайтесь, смерды! По царскому указу Шуйскихъ въ тюрьму ведемъ!
— По царскому? Не правда! По Годунова указу!
— Разогнать народъ!
— Стойте дружно, православные! Кричите: Шуйскіе живутъ!
— Шуйскіе живутъ! Выручимъ отца нашего!
— Ну, теперь за мной, какъ при Олёнѣ Васильевнѣ! Шуйскіе! Шуйскіе!
Бросается съ бердышемъ на стрѣльцовъ.
— Шуйскіе! Шуйскіе!
— Руби воровъ! Кидай ихъ въ воду!
Свалка.
— Шуйскіе! — Господи прійми мою душу!
— Смирно, дѣтушки! Слушайте меня!
— Отецъ ты нашъ! Не дадимъ тебя въ обиду!
— Слушайте, меня дѣтушки, разойдитесь! То во истину царская воля! Не губите головъ вашихъ!
— Впередъ!
— Погоди, князь, дай послѣднее слово къ народу сказать. Простите, московскіе люди, не поминайте лихомъ! Стояли мы за васъ до конца, да не далъ Богъ удачи; новые порядки начинаются. Покоритесь-же волѣ Божіей, слушайтесь царскихъ указовъ, не подымайтесь на Годунова. Теперь не-съ-кѣмъ вамъ идти на него, и некому будетъ отстаивать васъ. А терплю я за вину мою, въ чемъ грѣшонъ, за то и терплю. Не въ томъ грѣшенъ, что съ Годуновымъ спорилъ, а въ томъ, что кривымъ путемъ пошелъ, хотѣлъ царицу съ царемъ развести. А потомъ и хуже того учинилъ, на самого царя поднялся! Онъ — святой царь, дѣтушки, онъ — отъ Бога царь, и царица его святая. Дай имъ, Господи, много лѣтъ здравствовать!
Къ Туренину.
Ну, теперь, князь, идемъ. Простите, московскіе люди!
— Батюшка! Отецъ нашъ! На кого ты насъ, сиротъ, покидаешь!
— Бейте въ бубны!
Бубенщики бьютъ въ бубны. — Народъ разступается. — ШУЙСКИХЪ проводятъ черезъ сцену. — Изъ городскихъ воротъ выбѣгаетъ ШАХОВСКОЙ, безъ шапки, въ одной рукѣ сабля, въ другой пистолетъ. — За нимъ КРАСИЛЬНИКОВЪ и ГОЛУБЬ съ рогатинами.
— Гдѣ князь Иванъ Петровичъ?
— А на что̀ тебѣ? Выручать, что̀-ли? Опоздалъ, бояринъ!
— Эвотъ, сейчасъ тюремныя ворота за нимъ захлопнулись!
— Такъ за мной, люди! Раскидаемъ тюрьму по бревнамъ!
— Чего, ребята, задумались? Аль не знаете насъ?
— Это князь Шаховской, а насъ вы знаете!
— А что̀-жъ, братцы! И въ самомъ дѣлѣ! Насъ-то много, какъ не выручить! Идемъ, что-ли, за княземъ?
— Къ тюрьмѣ, ребята! Шуйскіе живутъ!
— Шуйскіе! Шуйскіе!
Всѣ бѣгутъ за ШАХОВСКИМЪ.