Часто посѣщая въ періодъ рейнскихъ компаній (съ 1792 года до перехода французской арміи подъ командой генерала Моро въ Германію 24 іюня 1796 года), моего отца, я имѣлъ возможность съ большимъ интересомъ наблюдать за трудной, но въ то же время продуктивной работой военныхъ врачей въ госпиталяхъ и на поляхъ сраженій, въ Эльзасѣ и по эту сторону Рейна. Увлеченный ихъ работой, я избралъ своей профессіей медицину и сдѣлался военнымъ врачомъ, т. е. гражданскимъ чиновникомъ въ арміи. Ко времени семилѣтней войны принудительные наборы генерала Ригера оторвали отца моего отъ занятій богословіемъ; онъ вмѣстѣ съ тремя своими братьями былъ зачисленъ тогда въ армію герцога вюртембергскаго и къ концу дней своихъ (1797) дослужился только до чина лейтенанта, а братья его погибли геройскою смертью въ сраженій при Лейтенѣ и Фульдѣ. Мнѣ судьба болѣе благопріятствовала. Хорошо сдавъ экзамены весною 1800 года,—тогда только что начался наборъ въ войска и приготовленъ къ войнѣ,—я былъ назначенъ младшимъ врачемъ военнаго госпиталя въ Штутгардтѣ. Въ продолженіи пяти лѣтъ, проведенныхъ мною тамъ, я старался усовершенствоваться теоретически и практически. Весною 1805 года я былъ назначенъ главнымъ врачемъ, а годъ спустя мнѣ уже было довѣрено попеченіе о здоровьѣ цѣлаго полка. Въ качествѣ главнаго врача я участвовалъ въ походахъ 1805, 1806, 1807 и 1809 годовъ, лѣтомъ 1811 года я находился съ полкомъ легкой кавалеріи, квартировавшимъ въ нѣсколькихъ городахъ на Дунаѣ, въ Егингенѣ.
Въ это время много говорили о походѣ въ Россію слѣдующей весной и вообще о войнѣ, а осенью начались и приготовленія къ походу. Покупали нужныхъ лошадей, теплую одежду, прощались съ родственниками; ничто не забывалось. Даже въ школахъ городская молодежь была привлечена къ работѣ и щипала корпію, благодаря чему я былъ снабженъ большимъ запасомъ ея. 11-го февраля 1812 года мы покинули городъ на Дунаѣ. Полкъ былъ хорошо обученъ, имѣлъ 750 лошадей и состоялъ изъ молодыхъ и энергичныхъ людей; большинство офицеровъ были опытные, старые вояки, словомъ все было въ такомъ состояніи, что позволяло надѣяться на успѣхъ нашего похода. Вечеромъ, наканунѣ нашего выступленія, офицеры устроили для почетныхъ лицъ города балъ. Танцовали много и долго, пѣли прощальныя пѣсни и пили за благополучное свиданіе, и праздникъ окончился только тогда, когда на разсвѣтѣ трубачи затрубили сигналъ къ выступленію.
Мы прошли черезъ города Штутгардтъ и Гейльбронни, гдѣ второго марта былъ устроенъ смотръ войскамъ, прошли черезъ Гогенлоевскія княжества и за мѣстечкомъ Вейкерегеймомъ миновали границу отечества. Здѣсь мы сдѣлали остановку. Многіе изъ насъ, въ томъ числѣ и я, обняли граничный столбъ, цѣловали его и благодарили покинутую родину за добро, оказанное ею. Настроеніе у всѣхъ было тяжелое. Многіе, казалось, предчувствовали несчастный исходъ кампаніи. Отовсюду слышались громкіе прощальные возгласы: «Будьте здоровы, дорогіе, оставленные нами дома,—мы, можетъ быть, никогда болѣе не увидимся!» Къ намъ ежедневно до сихъ поръ приходили друзья и знакомые, чтобы проститься. Отцы приносили своимъ сыновьямъ деньги на далекій походъ;—матери—бѣлье, въ особенности теплые чулки для холоднаго сѣвера, а сестры плакали вмѣстѣ съ братьями, отправлявшимся въ чужіе края. Я испыталъ радость такого посѣщенія только впослѣдствіи, лишь 10 часовъ спустя послѣ перехода границы, въ Кенигсгофенѣ. Едва мы остановились тамъ, чтобы отдохнуть, какъ я былъ окруженъ группой моихъ родственниковъ, съ которыми я и провелъ всю эту остановку. Дальше мы шли черезъ французскія провинціи, черезъ владѣнія герцога Саксенъ Гильдбурггаузена, черезъ графство Геннебергъ, а отсюда черезъ Тюринбергскій лѣсъ, на вершинѣ котораго мы нашли еще много мерзлаго снѣга, затруднявшаго нашъ переходъ и заставлявшаго насъ двигаться по одиночкѣ. Наши обозныя повозки должны были ѣхать окольнымъ путемъ черезъ Илменау, мы же съ большимъ трудомъ и медленно, но вполнѣ благополучно, прошли еще засвѣтло лѣсистыя горы и остановились въ красивой деревнѣ Лангевизенъ. Отсюда мы двинулись во владѣнія князя Шварцбургъ-Рудольштадта. 25 числа полки прошли съ музыкой параднымъ маршемъ по широкой улицѣ. Князь пригласилъ всѣхъ квартирующихъ въ его резиденціи офицеровъ къ себѣ на обѣдъ, но нашему полку пришлось расположиться въ отдаленной деревнѣ и, вмѣсто княжескаго обѣда, довольствоваться скромной пищей крестьянъ; впрочемъ, это часто случается съ кавалеріей, благодаря тому, что въ городахъ трудно помѣстить лошадей. Отсюда мы двинулись на Лейпцигъ, гдѣ и расположилась наша пѣхота, а мы стояли въ теченіе недѣли въ окрестныхъ деревняхъ. Мы осмотрѣли въ Лейпцигѣ всѣ достопримѣчательности и пополнили свои запасы. Между прочимъ, я купилъ карманные часы, поставившіе меня впослѣдствіи, при Березинѣ, въ такое неловкое положеніе, изъ котораго выручило меня только извиненіе. Изъ Лейпцига (мы покинули его 6 апрѣля) приказано было отправиться въ Франкфуртъ на Одерѣ. Благодаря чистому весеннему воздуху заболѣваній въ полку совершенно не было, и мнѣ все время приходилось бездѣльничать. Жителямъ Саксоніи я не могу не принести самой горячей благодарности за ихъ дружески услужливое и человѣколюбивое отношеніе. Я прошелъ эту страну три раза, въ различныхъ направленіяхъ и долженъ признаться, что и въ третій разъ испыталъ то же пріятное чувство, что и въ первый. Саксонцы остались такими же гостепріимными, какъ и раньше, шесть лѣтъ тому назадъ, несмотря на частыя размѣщенія по ихъ квартирамъ солдатъ, благодаря почти постояннымъ войнамъ. Какъ часто согрѣвали они насъ, окоченѣлыхъ и промокшихъ, дружески встрѣчали и угощали насъ въ своихъ жилищахъ горячимъ кофе и трубками, прося удовольствоваться этимъ, пока не подадутъ обѣда или ужина. При выступленіи они провожали насъ искренними пожеланіями счастья и не ограничиваясь этимъ, наполняли наши бутылки водкой, мѣшки для провизіи—жаркимъ, хлѣбомъ съ масломъ и проч. Иногда прощанье сопровождалось дружескими слезами и поцѣлуями, а часто даже проводами до слѣдующаго города. Благодарю Васъ еще разъ, любезные саксонцы!…
Во Франкфуртѣ, куда мы прибыли 12-го апрѣля, я снова нашелъ многихъ друзей, съ которыми познакомился въ 1807 году, и нѣкоторыхъ изъ Кросса. Мы остановились въ городѣ на дневку, и, кромѣ визитовъ къ знакомымъ, я успѣлъ пройтись къ памятнику Эвальда Клейста, этого храбраго воина и поэта.
