знакомилъ его съ итальянской поэзіей и, можетъ-быть, также съ испанской, изъ которыхъ онъ и заимствовалъ стихотворныя формы сонета, терцина, октавы, глоссы и романса (о чемъ см. ниже), бывшія въ то время въ ходу у нѣмецкихъ романтиковъ, вліяніе которыхъ на Преширна сказалось и въ отдѣлѣ «Баллады и романсы», гдѣ онъ помѣстилъ между прочимъ свой поистинѣ художественный переводъ Бюргеровой «Леноры». Кружокъ литераторовъ, примыкавшихъ къ Чопу, стараясь о соединеніи писательскихъ силъ, пришелъ къ мысли объ изданіи журнала. Осуществитѣлемъ ея явился Михаилъ Кастелецъ въ своей «Краинской Пчелкѣ» (Kranjska Cebelica или, по тогдашнему правописанію, Zhbeliza), первая книжка которой вышла въ 1830 г. Преширнъ привѣтствовалъ это событіе сонетомъ, полнымъ надеждъ и благодарности Кастельцу (см. въ посмертныхъ 9), и значительно содѣйствовалъ успѣху новаго изданія, помѣщая въ немъ свои стихотворенія. О первыхъ четырехъ книжкахъ «Пчелки», какъ о складѣ родной поэзіи, онъ говоритъ во второй строфѣ своей глоссы (Разныя стих. 6). Однако здѣсь его ждали разочарованія: съ одной стороны, Кастелецъ оказался — по крайней мѣрѣ, въ глазахъ Прешпрна — не совсѣмъ на высоте своей задачи, да и сотрудники его по стихотворной части нерѣдко грѣ-
знакомил его с итальянской поэзией и, может быть, также с испанской, из которых он и заимствовал стихотворные формы сонета, терцина, октавы, глоссы и романса (о чём см. ниже), бывшие в то время в ходу у немецких романтиков, влияние которых на Преширна сказалось и в отделе «Баллады и романсы», где он поместил между прочим свой поистине художественный перевод Бюргеровой «Леноры». Кружок литераторов, примыкавших к Чопу, стараясь о соединении писательских сил, пришёл к мысли об издании журнала. Осуществителем её явился Михаил Кастелец в своей «Краинской Пчёлке» (Kranjska Cebelica или, по тогдашнему правописанию, Zhbeliza), первая книжка которой вышла в 1830 г. Преширн приветствовал это событие сонетом, полным надежд и благодарности Кастельцу (см. в посмертных 9), и значительно содействовал успеху нового издания, помещая в нём свои стихотворения. О первых четырёх книжках «Пчёлки», как о складе родной поэзии, он говорит во второй строфе своей глоссы (Разные стих. 6). Однако здесь его ждали разочарования: с одной стороны, Кастелец оказался — по крайней мере, в глазах Прешпрна — не совсем на высоте своей задачи, да и сотрудники его по стихотворной части нередко гре-
