Михаилу Кастельцу (Прешерн; Корш)


[218]

Михаилу Кастельцу[1]

Запущены Парнаса были гряды:
Везде стебли крапивы, лебеды;
Не стали видны в них Камен следы;
Слух тщетно ждал от лирных струн услады.

Манили крайнцев пышные ограды,
Краса цветов, доступные плоды,
Дорожек ширь и гладь; попасть в ряды
Певцов немецких наши были рады.

Ты пробудил, собрал нас в горький час;
Мы принялись полоть холмы и долы, —
И оживает наш родной Парнас:
Лужок уж виден кое-где веселый,
Звук песен сладкий слышится у нас,
Цветут цветы, и мед уж носят „Пчелы".




Примечания переводчика

  1. См. пред. стр. XVI.