Запущены Парнаса были гряды:
Вездѣ стебли кропивы, лебеды;
Не стали видны въ нихъ Каменъ слѣды;
Слухъ тщетно ждалъ отъ лирныхъ струнъ услады.
Манили крайнцевъ пышныя ограды,
Краса цвѣтовъ, доступные плоды,
Дорожекъ ширь и гладь; попасть въ ряды
Пѣвцовъ нѣмецкихъ наши были рады.
Ты пробудилъ, собралъ насъ въ горькій часъ;
Мы принялись полоть холмы и долы, —
И оживаетъ нашъ родной Парнасъ:
Лужокъ ужъ виденъ кое-гдѣ веселый,
Звукъ пѣсенъ сладкій слышится у насъ,
Цвѣтутъ цвѣты, и медъ ужъ носятъ „Пчелы".
- ↑ См. пред. стр. XVI.
Запущены Парнаса были гряды:
Везде стебли крапивы, лебеды;
Не стали видны в них Камен следы;
Слух тщетно ждал от лирных струн услады.
Манили крайнцев пышные ограды,
Краса цветов, доступные плоды,
Дорожек ширь и гладь; попасть в ряды
Певцов немецких наши были рады.
Ты пробудил, собрал нас в горький час;
Мы принялись полоть холмы и долы, —
И оживает наш родной Парнас:
Лужок уж виден кое-где веселый,
Звук песен сладкий слышится у нас,
Цветут цветы, и мед уж носят „Пчелы".
- ↑ См. пред. стр. XVI.
