Написатель Знаков Священных, писатель смелого Царя, полновластного, волю его я начертал здесь, священные знаки, изваял плиту восходящую, что говорит через знаки мои, Знаки Священные.
Означая вокруг их глагол, я углубил, выдолбил, иссек слово его, Царя. Выявил голос его резцом, внутри Срединного Дворца, в средоточьи, пред ликом слова, его, Царя, что он говорил, смелый Царь, Владыка всевластный, тот, чье имя есть Голос Рекущей Воды.
Достоверность сих начертаний, Знаки Священные, я написал на боковой плите, крайней, что перед тою, чье имя Ропот Воды Вознесенной, супруги смелого Царя, всемогущего, Царицы, супруги Царя.
Супруга Атхана, Царя, написала, начертала сама. Изобразить повелела. И вот — голос камня, глагол Океана — вот.
Берегись, ты, звериноликий, рогатый, с клыками, лик рычащий, зевающий, ты, жирный, лоснящийся прожора, который нас придушил, захватил, закупорил, прицепил нас к следу своему, разгромил нас, разрушил, хлестал нас, опутал сетями, и бременем ига сдавил, истер, искрошил, по-двое сковывал нас, как будто бы пряди волос наших были рога, нас, и племянника нашего, что, кичась, трепетал как индюк, и того, с плоскогорья, меж нами простертого. Берегись!
А! чрезмерность страдания — оплоты твои опрокинула, победила, сразила, разбила спесь прожорливую, излечила жалобы и стоны наши, слезы наши осушила, вот, слово начертанное корит тебя в лицо, рука властна заставить слезы твои брызнуть, слово начертанное рычит как зверь с клыками и рогами, налагает на тебя молчание, руку на тебя налагая — рокочет, как гул Океана, гудит.
Сила священная бога, Старец премудрый, искусный, запечатлел Сокровенное Слово, в начертании.
Вождь, глава рода, вместе с Властителем и Повелительницей, втроем восседающие, они, в уборе из перьев — высокие родом блистают убором из перьев, — он, Глава Гор, быстро и право постиг, бог Перистый, чарование власти тайной в отображении слова, в сочетаньи наложенных камешков, кругло отточенных.
Это есть путь, чтоб укрыться от надменных сов инородных, что зовутся Тольтеками, отразить наянливые(?) взоры, стрелы доходящие, что мечут Чичимеки, Головы Песьи.
Подземелия ныне хранят сокрытыми нежность и благость Великого Старца, бога-провидца.
Горячим его желанием спаянное, всё содружество, единодушное, смятенно, тревожно, шумело, в кипучести, оно загудело, подобно змеисто-текущей волне, чтобы гору взорвать и из её раздробленной мощи воздвигнуть могущество храмов.
Раньше чем дух вознести в собравшихся, в согласии жарко возжаждавших возвести главный Храм, Владыка с Властительницей повелели ответить народу, с высоты главных врат, изобразить движениями, выявить разными образами, дыхание, вздутье подземных горнов, пасти кратеров разверзшиеся, изверженье паров, потоки лавы, низверженье камней, и сказали, что ранее надо взнести там курган, достаточно тяжкий, чтоб мог противоборствовать он излияниям яростным срединного огня, затопленного подземными водами, ежели переплеснут горючие потоки, ежели сверхмерно станет кручение упругой силы вод, что текут вкруг подземных огненных рек.
Исчислило знание, что наносный холм иметь был должен шестьдесят три узла, чтоб устоять, противоборствуя колебаньям земным. Начертанья Священные, в размерных своих перерывах, уже рекли завершенье и величие Храма, воспоминаниями поведали о путях.
Дабы сохранить изваянья свои и окутать их, истончает Ваятель как бы листок, измельченный, размягченный камень, тихонько его вытягивает, и прикрывает им слово, дабы могло оно претерпеть касания веяний, острия, их режущие.
Рокот далекий прибрежных малых камней, что, закругленные крутятся, гуденье приморских раковин, шепчущий шелест листвы, гул отдаленный волны, что, свившись как рог, звучит, разбиваясь, развертываясь, ропот рокочущих вод, укройте, укройте глагол Начертаний Священных, в чём Мудрость, в чём Знанье, в чём ты, о, Вещательный Гул Отдаленный.
Едва возведен был конический холм, и содружество собралось во множестве, чтобы подносить, собирать землю, известь, песок, склейки, щебень, камни; чтобы довершить лестницу, что изгибается вкруг возвышенности; чтобы уравнивать, обтачивать, иссекать камни, варить в чанах блестяще-гладкую отливно-зеркальную кожу, кору, покрышку камню, мало-помалу стирающуюся; чтобы облицевать священный холм молитвы и жертвы, сверкающее жилище Мудрости, лучистый дом Владыки Бога; — пришел, украдкой вошел, втихомолку взобрался злодей-бунтовщик, ищейка подслушивающий; чуть прослышал о зачавшихся работах-ваяниях, этот гордец, вчера — бесславие, вчера — уничижение, неуклюжий, завистливый, с побочной семьею своей, он пришел. Зловещий нарост, пребывание лени и нищеты, тяжкое бремя, злая напасть преступления, крюк, он явился; он, от кого дороговизна, он, от кого сумасбродства, безумие; от кого колдовство, уловки, обманы; от кого распутство и ловкость пальцев; от кого клевета клеймящая, что привольно в тени укрывается; от кого надутость легко нажившихся близ мирно проживающих, не заботящихся о клюве нечистого косоглазого коршуна; от кого нажива дешевая близ сердец, полных ласковости, кротости, и благородства; от кого западни, и излишества перебродивших напитков; завязь оскорблений, унижений, падения, разложения медленного. Орел, но трусливый, и стрекоза — жадная; сова и мышь; резвый козел и шакал-шатун; как всегда, дурной этот глаз пришел выследить, выведать тайну знаков Священных Начертаний.
Слыша жужжанье, глухое жужжанье растущее, этого сборища когтей и лап, изменнического, Властитель и Госпожа, тем устыженные содружеством, но гордые, полные отваги, доброжелательно-сильные, кроткие и осторожные, искусные, зоркие, — дабы отделить зерно от мякины, дабы очистить земли, — тайно повелели они вырубить леса, выкорчевать лес, туда к Югу, на Петен, по теченью вод Усумасинты. Чтоб снять накипь с котла, хотят они медленно, очень медленно, движением верным, метко, тайно и во время, схватить, затянуть арканом всякого, кто есть бездельник и неженка, что, юный и сильный, живет подачкой; устранить, отстранить, выделить этих покоящихся.
Да будет схвачен существующий хитростью, оплетением ловким и колдовством; кто живет, укрываясь под тенью зла и порока; кто вкруг груд собранных сжимает колени, скряга, скупец; кто крикун, шумиха, бунтовщик; дурным путем обогатившийся; не имеющий честной семьи никакой; кто подслушивает, кто прислушивается; цапающий и захватывающий; узел, узел, преграда содружеству.
Должен быть схвачен, при случае, всякий такой; но без запрещений излишних, без лишних препон, насколько-то допускало правление. Чтобы собрано было, сведено, сообщество когтистых, и, с пропитанием на путь, проведено, к Югу, туда на Петен, выслано, изгнано, хотят они. Чтоб истреблен был порок, уничтожено зло и злобство и злое всё.
Пена снята, удалилась смерть, и с ней кичливый шершень жужжащий, комар жалящий, невластный оскорбить, смутить, обесславить; навсегда, вне ведения тайны Священных Начертаний, вне уловления сокровенного смысла знамения Луны, причины отдаленного гула Океана; вне истолкования знамений Океана, чей гул опьянит, околдует грядущие дали; вне познания величия лика помысла довременно-древнего. Да не произнесет никогда его речь древнее слово минувшего, здесь глаголющее: — Луна влияет властью сокровенной на гул отдаленный Океана; вот почему я изображу её лик в урне-раковине: — Её явление в лике Новолунья свершается в 20 и 20 дней и минут, так я легко нахожу свой ряд, свой месяц, двадцатидневный.
На Юг он ушел, птицеликий; пусть, как крот, взрывает там землю, пусть округляется, обогащается, если клюв его будет знать свое место. Это случилось назад тому 3, 5, и 7, и еще 9, 5, и 1 вместе, то есть 15 месяцев доныне.
Никогда Птичий Клюв не овладеет наукой и искусством знаков Священных Начертаний. Эти камешки там, этот пращевой камень, эти наложенные сочетанные камни, гроздья, ожерелье знаков сокровенных — срыв, пропасть неосторожному. Да не рассеет он путы, да спутает смысл, не озарив их сеть изъяснением. Да извратит пути толкования, и эти камешки станут когтями: здесь — ударится он, дальше — оступится. Речь эта — узел, слово — изгибно; выводит свод; дробит, крошит горы; извивно, извилисто; оно преломленное, оно возвращается, слово; свито, скручено, сжато; четкое, резвое, перистое; нераздельное, сплоченное, прямое, округлое; врата, что легко пройти — и упор каменистой пустыни; оно ускользает жеманное, оно искривленье гримасы; улыбчивое, веселящее; горькое вкусом, сладкое; свеже-холодное, жгучее, сожигающее; небесно-лазурное, водное, тихое, тишь, глубина; смелое, смело-красивое; меткострельность глаголящих уст, копье; оно боязливая лань, проворный олень, лесной; куропатка полей, что бежит, голубка, что пьет и пьянится ручьями, волнистой одеждой Земли; пасть пумы, что встала, нависла, вот; пустыня безводная, ливень внезапный, который идет уменьшаясь; хрупкая чаша из глины, едва пережженная — падает, в крошки рассыпалась; тыква, ведро, водоем, колодец — жаждущему; колющий лист, лист приютно-тенистый; гвоздочек, что держит, удерживает; повторная белость зубов, что созвучно дробят, растирают; развилистость вил, перекладина, дерево казни; забота, ларец сберегающей памяти; кладовая лелейного сердца; голова и ступня, верх и низ, это слово; начинает, и то, что кончает; от разрушенья оно отвращается; здесь завершает свое нисхождение.
Древняя, целомудренная, таинство сущее, во-веки Царевна-Владычица.
Эти круглые прибрежные голыши глаголющие — там, глубоко безмолвствующие — здесь, в завершении; они Бездна, Пучина, Океан беспредельный — неосторожному, будь он птицей крылатой.
Берегись!