Написатель Знаковъ Священныхъ, писатель смѣлаго Царя, полновластнаго, волю его я начерталъ здѣсь, священные знаки, изваялъ плиту восходящую, что говоритъ черезъ знаки мои, Знаки Священные.
Означая вокругъ ихъ глаголъ, я углубилъ, выдолбилъ, изсѣкъ слово его, Царя. Выявилъ голосъ его рѣзцомъ, внутри Срединнаго Дворца, въ средоточьи, предъ ликомъ слова, его, Царя, что онъ говорилъ, смѣлый Царь, Владыка всевластный, тотъ, чье имя есть Голосъ Рекущей Воды.
Достовѣрность сихъ начертаній, Знаки Священные, я написалъ на боковой плитѣ, крайней, что передъ тою, чье имя Ропотъ Воды Вознесенной, супруги смѣлаго Царя, всемогущаго, Царицы, супруги Царя.
Супруга Атхана, Царя, написала, начертала сама. Изобразить повелѣла. И вотъ—голосъ камня, глаголъ Океана—вотъ.
Берегись, ты, звѣриноликій, рогатый, съ клыками, ликъ рычащій, зѣвающій, ты, жирный, лоснящійся прожора, который насъ придушилъ, захватилъ, закупорилъ, прицѣпилъ насъ къ слѣду своему, разгромилъ насъ, разрушилъ, хлесталъ насъ, опуталъ сѣтями, и бременемъ ига сдавилъ, истеръ, искрошилъ, по-двое сковывалъ насъ, какъ будто бы пряди волосъ нашихъ были рога, насъ, и племянника нашего, что, кичась, трепеталъ какъ индюкъ, и того, съ плоскогорья, межь нами простертаго. Берегись!
А! чрезмѣрность страданія—оплоты твои опрокинула, побѣдила, сразила, разбила спѣсь прожорливую, излѣчила жалобы и стоны наши, слезы наши осушила, вотъ, слово начертанное коритъ тебя въ лицо, рука властна заставить слезы твои брызнуть, слово начертанное рычитъ какъ звѣрь съ клыками и рогами, налагаетъ на тебя молчаніе, руку на тебя налагая—рокочетъ, какъ гулъ Океана, гудитъ.
Сила священная бога, Старецъ премудрый, искусный, запечатлѣлъ Сокровенное Слово, въ начертаніи.
Вождь, глава рода, вмѣстѣ съ Властителемъ и Повелительницей, втроемъ возсѣдающіе, они, въ уборѣ изъ перьевъ—высокіе родомъ блистаютъ уборомъ изъ перьевъ,—онъ, Глава Горъ, быстро и право постигъ, богъ Перистый, чарованіе власти тайной въ отображеніи слова, въ сочетаньи наложенныхъ камешковъ, кругло отточенныхъ.
Это есть путь, чтобъ укрыться отъ надменныхъ совъ инородныхъ, что зовутся Тольтеками, отразить наянливые(?) взоры, стрѣлы доходящія, что мечутъ Чичимеки, Головы Песьи.
Подземелія нынѣ хранятъ сокрытыми нѣжность и благость Великаго Старца, бога-провидца.
Горячимъ его желаніемъ спаянное, все содружество, единодушное, смятенно, тревожно, шумѣло, въ кипучести, оно загудѣло, подобно змѣисто-текущей волнѣ, чтобы гору взорвать и изъ ея раздробленной мощи воздвигнуть могущество храмовъ.
Раньше чѣмъ духъ вознести въ собравшихся, въ согласіи жарко возжаждавшихъ возвести главный Храмъ, Владыка съ Властительницей повелѣли отвѣтить народу, съ высоты главныхъ вратъ, изобразить движеніями, выявить разными образами, дыханіе, вздутье подземныхъ горновъ, пасти кратеровъ разверзшіяся, изверженье паровъ, потоки лавы, низверженье камней, и сказали, что ранѣе надо взнести тамъ курганъ, достаточно тяжкій, чтобъ могъ противоборствовать онъ изліяніямъ яростнымъ срединнаго огня, затопленнаго подземными водами, ежели переплеснутъ горючіе потоки, ежели сверхмѣрно станетъ крученіе упругой силы водъ, что текутъ вкругъ подземныхъ огненныхъ рѣкъ.
Исчислило знаніе, что наносный холмъ имѣть былъ долженъ шестьдесятъ три узла, чтобъ устоять, противоборствуя колебаньямъ земнымъ. Начертанья Священныя, въ размѣрныхъ своихъ перерывахъ, уже рекли завершенье и величіе Храма, воспоминаніями повѣдали о путяхъ.
Дабы сохранить изваянья свои и окутать ихъ, истончаетъ Ваятель какъ бы листокъ, измельченный, размягченный камень, тихонько его вытягиваетъ, и прикрываетъ имъ слово, дабы могло оно претерпѣть касанія вѣяній, острія, ихъ рѣжущія.
Рокотъ далекій прибрежныхъ малыхъ камней, что, закругленные крутятся, гудѣнье приморскихъ раковинъ, шепчущій шелестъ листвы, гулъ отдаленный волны, что, свившись какъ рогъ, звучитъ, разбиваясь, развертываясь, ропотъ рокочущихъ водъ, укройте, укройте глаголъ Начертаній Священныхъ, въ чемъ Мудрость, въ чемъ Знанье, въ чемъ ты, о, Вѣщательный Гулъ Отдаленный.
Едва возведенъ былъ коническій холмъ, и содружество собралось во множествѣ, чтобы подносить, собирать землю, известь, песокъ, склейки, щебень, камни; чтобы довершить лѣстницу, что изгибается вкругъ возвышенности; чтобы уравнивать, обтачивать, изсѣкать камни, варить въ чанахъ блестяще-гладкую отливно-зеркальную кожу, кору, покрышку камню, мало-по-малу стирающуюся; чтобы облицевать священный холмъ молитвы и жертвы, сверкающее жилище Мудрости, лучистый домъ Владыки Бога;—пришелъ, украдкой вошелъ, втихомолку взобрался злодѣй-бунтовщикъ, ищейка подслушивающій; чуть прослышалъ о зачавшихся работахъ-ваяніяхъ, этотъ гордецъ, вчера—безславіе, вчера—уничиженіе, неуклюжій, завистливый, съ побочной семьею своей, онъ пришелъ. Зловѣщій наростъ, пребываніе лѣни и нищеты, тяжкое бремя, злая напасть преступленія, крюкъ, онъ явился; онъ, отъ кого дороговизна, онъ, отъ кого сумасбродства, безуміе; отъ кого колдовство, уловки, обманы; отъ кого распутство и ловкость пальцевъ; отъ кого клевета клеймящая, что привольно въ тѣни укрывается; отъ кого надутость легко нажившихся близь мирно проживающихъ, не заботящихся о клювѣ нечистаго косоглазаго коршуна; отъ кого нажива дешевая близь сердецъ, полныхъ ласковости, кротости, и благородства; отъ кого западни, и излишества перебродившихъ напитковъ; завязь оскорбленій, униженій, паденія, разложенія медленнаго. Орелъ, но трусливый, и стрекоза—жадная; сова и мышь; рѣзвый козелъ и шакалъ-шатунъ; какъ всегда, дурной этотъ глазъ пришелъ выслѣдить, вывѣдать тайну знаковъ Священныхъ Начертаній.
Слыша жужжанье, глухое жужжанье ростущее, этого сборища когтей и лапъ, измѣнническаго, Властитель и Госпожа, тѣмъ устыженные содружествомъ, но гордые, полные отваги, доброжелательно-сильные, кроткіе и осторожные, искусные, зоркіе,—дабы отдѣлить зерно отъ мякины, дабы очистить земли,—тайно повелѣли они вырубить лѣса, выкорчевать лѣсъ, туда къ Югу, на Петенъ, по теченью водъ Усумасинты. Чтобъ снять накипь съ котла, хотятъ они медленно, очень медленно, движеніемъ вѣрнымъ, мѣтко, тайно и во время, схватить, затянуть арканомъ всякаго, кто есть бездѣльникъ и нѣженка, что, юный и сильный, живетъ подачкой; устранить, отстранить, выдѣлить этихъ покоющихся.
Да будетъ схваченъ существующій хитростью, оплетеніемъ ловкимъ и колдовствомъ; кто живетъ, укрываясь подъ тѣнью зла и порока; кто вкругъ грудъ собранныхъ сжимаетъ колѣни, скряга, скупецъ; кто крикунъ, шумиха, бунтовщикъ; дурнымъ путемъ обогатившійся; не имѣющій честной семьи никакой; кто подслушиваетъ, кто прислушивается; цапающій и захватывающій; узелъ, узелъ, преграда содружеству.
Долженъ быть схваченъ, при случаѣ, всякій такой; но безъ запрещеній излишнихъ, безъ лишнихъ препонъ, насколько-то допускало правленіе. Чтобы собрано было, сведено, сообщество когтистыхъ, и, съ пропитаніемъ на путь, проведено, къ Югу, туда на Петенъ, выслано, изгнано, хотятъ они. Чтобъ истребленъ былъ порокъ, уничтожено зло и злобство и злое все.
Пѣна снята, удалилась смерть, и съ ней кичливый шершень жужжащій, комаръ жалящій, невластный оскорбить, смутить, обезславить; навсегда, внѣ вѣдѣнія тайны Священныхъ Начертаній, внѣ уловленія сокровеннаго смысла знаменія Луны, причины отдаленнаго гула Океана; внѣ истолкованія знаменій Океана, чей гулъ опьянитъ, околдуетъ грядущія дали; внѣ познанія величія лика помысла довременно-древняго. Да не произнесетъ никогда его рѣчь древнее слово минувшаго, здѣсь глаголющее:—Луна вліяетъ властью сокровенной на гулъ отдаленный Океана; вотъ почему я изображу ея ликъ въ урнѣ-раковинѣ:—Ея явленіе въ ликѣ Новолунья свершается въ 20 и 20 дней и минутъ, такъ я легко нахожу свой рядъ, свой мѣсяцъ, двадцатидневный.
На Югъ онъ ушелъ, птицеликій; пусть, какъ кротъ, взрываетъ тамъ землю, пусть округляется, обогащается, если клювъ его будетъ знать свое мѣсто. Это случилось назадъ тому 3, 5, и 7, и еще 9, 5, и 1 вмѣстѣ, то-есть 15 мѣсяцевъ донынѣ.
Никогда Птичій Клювъ не овладѣетъ наукой и искусствомъ знаковъ Священныхъ Начертаній. Эти камешки тамъ, этотъ пращевой камень, эти наложенные сочетанные камни, гроздья, ожерелье знаковъ сокровенныхъ—срывъ, пропасть неосторожному. Да не разсѣетъ онъ путы, да спутаетъ смыслъ, не озаривъ ихъ сѣть изъясненіемъ. Да извратитъ пути толкованія, и эти камешки станутъ когтями: здѣсь—ударится онъ, дальше—оступится. Рѣчь эта—узелъ, слово—изгибно; выводитъ сводъ; дробитъ, крошитъ горы; извивно, извилисто; оно преломленное, оно возвращается, слово; свито, скручено, сжато; четкое, рѣзвое, перистое; нераздѣльное, сплоченное, прямое, округлое; врата, что легко пройти—и упоръ каменистой пустыни; оно ускользаетъ жеманное, оно искривленье гримасы; улыбчивое, веселящее; горькое вкусомъ, сладкое; свѣже-холодное, жгучее, сожигающее; небесно-лазурное, водное, тихое, тишь, глубина; смѣлое, смѣло-красивое; мѣткострѣльность глаголящихъ устъ, копье; оно боязливая лань, проворный олень, лѣсной; куропатка полей, что бѣжитъ, голубка, что пьетъ и пьянится ручьями, волнистой одеждой Земли; пасть пумы, что встала, нависла, вотъ; пустыня безводная, ливень внезапный, который идетъ уменьшаясь; хрупкая чаша изъ глины, едва пережженная—падаетъ, въ крошки разсыпалась; тыква, ведро, водоемъ, колодецъ—жаждущему; колющій листъ, листъ пріютно-тѣнистый; гвоздочекъ, что держитъ, удерживаетъ; повторная бѣлость зубовъ, что созвучно дробятъ, растираютъ; развилистость вилъ, перекладина, дерево казни; забота, ларецъ сберегающей памяти; кладовая лелѣйнаго сердца; голова и ступня, верхъ и низъ, это слово; начинаетъ, и то, что кончаетъ; отъ разрушенья оно отвращается; здѣсь завершаетъ свое нисхожденіе.
Древняя, цѣломудренная, таинство сущее, во-вѣки Царевна-Владычица.
Эти круглые прибрежные голыши глаголющіе—тамъ, глубоко безмолвствующіе—здѣсь, въ завершеніи; они Бездна, Пучина, Океанъ безпредѣльный—неосторожному, будь онъ птицей крылатой.
Берегись!